Всё тайное становится явным. Рано или поздно.
Октябрь, 1995 год Юля сладко потянулась в постели, разминая затекшие за ночь мышцы. Нагревшееся одеяло, да и вся кровать в целом, дарили ощущения, будто лежишь в удобном коконе, из которого вылезать совсем не хочется. Горячие ладони опустились на её талию, а на щеке запечатлелся поцелуй. Пчёлкин, видимо, уже проснулся и решил не оттягивать пробуждение супруги. — Доброе утро, — прошептал он ей на ушко, обдавая горячим дыханием кожу. — Доброе, — она прижалась к нему ближе, потершись щекой о его. Шелковая ткань её ночной сорочки приятно соприкасалась с дорогим материалом его черной рубашки. — Ты чего так рано проснулся? — Завал на работе, хочу раньше приехать, пока нет никого, в тишине разобрать документы, — Витя зарылся носом в её волосы, ощущая привычный аромат шампуня. — С годовщиной, родная. — Спасибо, — девушка обернулась к нему лицом, зарываясь пальчиками в густые пшеничные пряди, откидывая одеяло чуть ниже, к коленям. — И тебя, милый. Их губы слились в нежном утреннем поцелуе, полностью переполненном нежностью. — Сегодня постараюсь раньше освободиться, — пообещал он, наматывая локон её густых волос на палец. — Тоже раньше закончу сегодня, — зеленоглазая уложила голову на его грудь, не заботясь о том, что может помять дорогую ткань его рубашки. — Хочу больше времени вместе провести. Пробыв ещё некоторое время в постели и вдоволь нацеловавшись, мужчина поднялся с кровати, поскольку уже начинал опаздывать. — До вечера, — игриво подмигнув и коротко поцеловав её в уголок губ напоследок, Витя скрылся в коридоре, попутно отвечая на телефонный звонок. Через несколько минут Юля покинула пределы уютной кровати, накинув поверх сорочки халатик, заглянула в комнату к Арине. Девочка сладко спала, закутавшись в одеялко и прижимая к себе любимую игрушку. Пчёлкина оказалась на кухне, дабы приготовить завтрак для себя и дочери. Аришку сегодня забирают к себе родители Вити, давая возможность Юле и Вите провести время наедине. На кухонном столе в хрустальной вазе красовался шикарный букет её любимых белых чайных роз. Подойдя ближе, она обнаружила внутри записку, написанную рукой Пчёлы. «У счастья может быть много обликов, но я выбираю твой». Внизу была нарисована маленькая пчёлка. Юля широко улыбнулась, чуть наклоняясь и вдыхая приятный аромат любимых цветов. Казалось, будто даже кончики лепестков были пропитаны флёром любви. *** Ковалёва, держа перед собой маленькое косметическое круглое зеркальце, красила губы излюбленной красной матовой помадой, сидя в кожаном кресле. Дело было довольно кропотливым, если рука дрогнет, то на красивом личике останется след, который вывести будет довольно проблематично, поскольку помада была не из дешевых, стереть её под обычной проточной водой было почти нереально. На столе из темного дуба стопками были разложены многочисленные документы, в футляре хранилась ручка, чернила которой оставляли след на различных договорах. Тяжелая дверь отворилась, являя хозяина кабинета. Тот удивился, приподнимая брови вверх, проходя вглубь и прикрывая за собой дверь. — Ты чё тут делаешь? — поинтересовался Пчёлкин, вешая на крючок песочное пальто. Остановившись около стола, засунул руки в карманы брюк, выжидающе глядя на брюнетку. — Тебя захотела увидеть, — поравнявшись с ним, Рита положила руки ему на плечи, потянувшись к его лицу. Пчёла слегка повернул голову, поэтому поцелуй пришелся на гладкую щеку. — На вечер все в силе? — Посмотрим, — Витя обошел её, усаживаясь на свое место. — Работы дохера, да и планы были другие. — Ну, мы же договаривались вроде. Разве нет? — девушка подошла ближе, бедрами упираясь в поверхность стола. — Посидим у меня, выпьем, приятно проведем время. — Посмотрим, — не глядя на неё, доставая что-то из ящика стола, ответил мужчина. — Ритуль, правда, времени нет совсем. Ближе к вечеру разберемся, может, и заскочу на пару часиков. — Ну, ладно тогда, — безобидно протянула она, поправляя локон темных волос, спавших на лицо. — Я зайду ещё позже. — Угу, — кивнул он, записывая что-то в блокноте. Ковалёва покинула пределы просторного кабинета, пытаясь скрыть хищную ухмылку, рвавшуюся наружу. Кажется, сегодня идеальный день для того, чтобы осуществить давно задуманное. *** Юля поднялась на третий этаж, оказываясь в редакции. Несмотря на семейный праздник, сегодня все равно рабочий день. Доставив Арину к Алле Александровне и Павлу Викторовичу, дав няне выходной, она приехала на работу, как обычно, к девяти часам утра. — Ну что, Юлька, поздравляю, — когда она подошла к своему столу, рядом возникла Соня. — Ещё один год твоей молодой девичьей жизни ушёл насмарку, так сказать, в топку замужней жизни. — Да ну тебя, Сонь, — под заливистый хохот блондинки, ответила Пчёлкина, ставя сумку и вешая пальто в общий шкаф для всех сотрудников. — Вместо того, чтобы шутить, лучше бы сама о своей личной жизни подумала. — Да нет, я бы погуляла ещё. Ты же знаешь, что после Холмогорова я мужчинам больше не доверяю. Брагина была девушкой симпатичной и всегда обращала на себя внимание мужчин. Отбоя от кавалеров, особенно после расставания с Космосом, у неё не было. Даже просто прогуливаясь по улице, либо же идя домой из магазина, влекла противоположный пол, заставляя тех останавливаться, и толкать речи о том, насколько же девушка красива. Даже несмотря на это, в отношениях она все равно не состояла. Сходить на свидание? Да, без проблем. Пообщаться на весьма откровенные темы? Тоже всегда за. Секс на одну ночь без каких-либо обязательств? Почему бы и не удовлетворить обычные человеческие потребности, если это действительно ни к чему не обязывает? Но не более того. К большему она пока что была просто не готова. Космос Холмогоров, наверное, навсегда, поселил в ней чувство того, что человек, от которого ты не можешь ожидать, предаст тебя в самый неожиданный момент. — Юль, твоя почта, — во время их с Брагиной диалога, рядом оказалась Марина — девушка примерно их возраста стала работать тут совсем недавно секретаршей Фролова. Получая внизу почту, она, после, разносила её по отделу, если имелось что-то для сотрудников. — Моя? — удивилась Пчёлкина. Она уже, наверное, лет десять не отправляла и не получала никаких писем. Да и кто вообще их пишет? Сейчас все давно перешли на стационарные, либо же вовсе на мобильные телефоны. — Фамилия твоя на конверте, больше Пчёлкиных тут, вроде как, нет, — улыбнувшись, Марина удалилась, далее выполнять свою работу. — Странно, — шатенка принялась разрывать плотную бумагу, обнаруживая внутри сложенный в несколько клочок бумаги. — Кто бы мог это прислать? — Тайный поклонник, наверное, — заговорщически улыбнулась Брагина, поиграв бровями, кивая в сторону Вадима. На протяжении всего этого времени она не упускала возможности подколоть подругу, ведь только дурак не понимал, что Сафонову Юля далеко небезразлична, хотя тот никаких телодвижений в её сторону не совершал, для него замужние девушки — табу. Покачав головой, Юля развернула бумагу. На белом листе ровным, явно женским почерком, было аккуратно выведено: «Твой муж тебе изменяет. Сегодня вечером можешь убедиться в этом сама. Улица Новочерёмушкинская, дом 18, квартира 36». Повертев письмо и конверт снова в руках и не найдя отправителя, девушка перечитала написанное вновь, хмуря брови. — Ну, чего там? — спросила блондинка, глядя, что на лице подруги проступило замешательство. — Да, ошиблись, наверное, — Пчёлкина попыталась выдавить подобие улыбки. Получилось, честно, паршиво. Было ощущение, будто она съела самый кислый в мире лимон. — Бред какой-то написан. Ни имен, ни фамилий, ничего. — Точно все в норме? — Юле Соня не поверила, поэтому и переспросила. Брагина со своей врожденной проницательностью сразу заметила, что шатенка врет и в письме явно что-то важное. — Да-да, в норме, — быстро проговорила Пчёлкина, убирая бумажку в карман брюк. — Не обращай внимания, давай работать лучше, Фролов завалил материалом, как всегда. Хочу все закончить и пораньше освободиться сегодня. На протяжении всего рабочего дня дурные мысли не покидали голову. Печатая на ноутбуке статьи, пальцы не попадали по нужным клавишам, из-за чего получалась какая-то несвязанная каша. Приходилось все переписывать несколько раз по новой. Казалось, что чернила на этом письме начали гореть сизым пламенем, прожигая ткань дорогих брюк и оставляя ожог на нежной коже бедра, разъедая мышечные ткани и доходя до кости. Несколько чашек крепкого кофе, который она обычно не пьет, казалось бы, могли отрезвить опьяневший от дурных мыслей разум, но они только усугубили положение: мозг стал функционировать ещё быстрее, от чего хотелось просто скрыться где-то, запрятаться в самый темный уголок планеты. *** Огоньки свечей отбрасывали тень от языков пламени на стены, освещая своим не слишком ярким, но броским, светом стол, накрытый на двоих персон. Основной свет в комнате не горел, лишь напольный торшер, стоявший возле окна, создавал дополнительное свечение. Юля, сидя на стуле, закинув ногу на ногу, то и дело бросала взгляд на настенные часы, постукивая ноготками по столу, накрытому белой скатертью. Стрелки часов показывали начало девятого вечера, а Пчёлкина дома до сих пор не было, хотя и обещал сегодня утром, что приедет домой пораньше. Ей отчего-то казалось, что часы, висевшие на стене, ей врут, поэтому неоднократно сравнивала время ещё и с наручными часиками. Увы, но те показывали то же самое. Анонимное письмо, которое она получила сегодня, лежало во внутреннем кармане сумочки. Юля не верила в правдивость написанного. Не верила, и верить не хотела. Однако что-то внутри все равно скребло, будто кошка точила свои острые когти о деревянную поверхность, оставляя высеченные полосы. Встав со своего места около окна, чуть отодвинув штору, Пчёлкина вглядывалась в темноту двора, освещаемого лишь уличным фонарем, надеясь, что вот-вот возле подъезда появится знакомая черная машина, из которой покажется Витя. Набрав нужный номер, ей казалось, что гудки тянутся слишком долго. После первого раза, когда мужчина на звонок не ответил, она набрала ещё раз. И перед тем, как вызов сбросился, гудки, наконец, стихли, и на том конце послышался знакомый голос. — Привет, — буднично, будто ничего не происходит, произнесла девушка. Пальцы свободной руки нервно перебирали золотую цепочку, подаренную когда-то давно Витей. — Привет, — так же спокойно ответил он. По ту сторону была гробовая тишина. — Ты на работе ещё, что ли? — Да, — послышался щелчок зажигалки, обозначающий, что Пчёла закурил. — Не знаю, когда освобожусь, дел много. Прости, маленькая. — Ты домой хоть приедешь сегодня? — Не знаю, — сизый дым тонкой струйкой покинул его легкие. — Не жди меня, наверное, сегодня. Ложись без меня, а отметим уже завтра. Обещаю, что все выходные буду полностью в твоем распоряжении. — Ладно, — выдохнула она, прикусив нижнюю губу. — Не буду отвлекать тогда. Пока? — Как только освобожусь, сразу домой, — улыбнулся он. — Пока. Вызов завершился. ***Наши пути расходятся — это нормально Нас разведет по сторонам, чтоб не столкнулись лбами Все забудется, поздно или рано Любовь такая штука — оставляет шрамы
Твой муж тебе изменяет. Юля нервно постукивала острыми ноготками по кожаному рулю, рассматривая через лобовое стекло незнакомый район. В Черёмушках она была лишь единожды, очень давно, поэтому ничего тут не знала. С трудом найдя адрес, она припарковалась за два дома от необходимого ей. Покинув теплый салон, девушка двинулась в нужную ей сторону, ощущая, как листва приятно хрустела под ногами. Несмотря на почти девятый час вечера, людей на улице было довольно много, чьи громкие голоса создавали, будто белый шум. Оказавшись возле указанного восемнадцатого дома, девушка от увиденного сбавила шаг, чуть приостановившись. Напротив подъезда стояла «Бэха» Пчёлкина. До последнего не хотелось верить в то, что автомобиль действительно его. Мало ли в Москве одинаковых машин? Но номера говорили об обратном. Машина точно принадлежит Вите. В подъезде она оказалась благодаря миловидной старушке, которая вышла выгуливать собаку. Завидев сквозь толщу очков девушку, она придержала дверь, с улыбкой поздоровавшись. Кивнув женщине в ответ, Юля стала медленно, будто опасаясь лесного хищника, готового в любой момент напасть на неё, подниматься по бетонным ступенькам. Твой муж тебе изменяет. Дверь с номером «36» находилась на втором этаже, по правую сторону от лифта. На лестничной площадке мигала потолочная лампочка, а пол был усеян сигаретными бычками. Тут явно давненько не убирались. Замерев напротив, Пчёлкина набрала побольше воздуха в легкие, сжимая в кармане пальто ключи от машины. Где-то на дне прощупывался ненавистный клочок бумаги, полученный сегодня днём. В глубине души теплилась надежда, что все происходящее — фальшь, ошибка, что написанное — не более чем чья-то выдумка. Нервно облизав губы, Юля хотела нажать на дверной звонок, но внутреннее чутье подсказывало, что дверь изнутри не заперта. Действительно, слегка нажав на ручку, тяжелая дверь легко отворилась и перед взором девушки предстала темная прихожая с мужскими ботинками прямо у входа. Тихонько прикрывая за собой дверь, после чего холодный подъездный воздух перестал облизывать неприкрытые одеждой участки кожи, она двинулась вглубь квартиры, стараясь не выдать себя шагами. В квартире было темно, только едва заметная полоска света просачивалась сквозь щель между полом за закрытой дверью одной из комнат. Было слышно какое-то шебуршание, видимо, одежды, и перешептывания. Твой муж тебе изменяет. Сердце отбивало сумасшедший ритм, стук отдавался в висках, от чего стала кружиться голова, а дыхание перехватило. Ей казалось, будто она находится на съемках какой-то мелодрамы, причем является главной героиней картины. И режиссер, по всей видимости, явно задумал трагичный финал истории. Твой муж тебе изменяет. Толкнув дверь, её озарил яркий свет люстры, из-за чего она слегка сощурила глаза. Это, однако, не помешало разглядеть картину, представшую перед ней. Пчёлкин, стоя к двери спиной, с оголенным торсом, застегивал ремень на брюках. По полу была разбросана другая одежда, в том числе и женская, а на небольшом столике стояла открытая бутылка белого сухого, с двумя бокалами, на одном из которых остался отпечаток красной помады. Витя, видимо, почувствовав, ещё чье-то присутствие в комнате, обернулся, ошарашенно замерев. Зрачки расширились, будто он принял не одну дозу дурманящего разум порошка. Мужчина стоял, не в силах пошевелиться. Конечности будто сковало невидимыми оковами, а ступни словно пригвоздили к полу. — Юля? — спустя несколько секунд молчания полушепотом спросил он. Шатенка прежде не видела его таким. Он напоминал загнанного в капкан зверя. Переведя взгляд чуть вправо, она заметила её. Ту самую девушку, которая работала в «Реставрации». Ту самую девушку, которая тогда ворвалась к ним в кабинет. Та самая, которая, по всей видимости, и являлась отправителем того письма. Шатенка облокотилась спиной об изголовье кровати, прикрывая одеялом нагую грудь. Хитро прищурившись, она с улыбкой победительницы облизнула губы. — Неожиданно, правда? — вновь возвращая свое внимание Пчёлкину, спросила Юля. — Надеюсь, ты хорошо провел время? На удивление голос её был спокойным. Холодным. — Юль, давай без этого, — мужчина на пару шагов подошел ближе, останавливаясь рядом. — Не нужно этих пошлостей. Вместо ответа послышалась звонкая пощечина. Кожу обожгло. Испытал ли он боль в тот момент? Да, однозначно. Но не физическую. Моральную. — Я к ним ещё не переходила, — процедила сквозь зубы Юля. Окинув ещё раз изумрудным взглядом Пчёлкина и Риту, она, развернувшись, покинула спальню, а после и пределы квартиры, сбегая вниз по ступенькам, к машине. — Юля! Подожди! — Витя хотел побежать следом, но голос со стороны заставил его остановиться. — Не думаю, что она тебя простит. Толку мало с того, что ты сейчас побежишь за ней. — Сука, — засунув руки в карманы, ответил Витя, глядя в упор на Ковалёву. — Какая есть, — улыбнувшись уголком губ, проговорила она. — Другой не стану. *** Оказавшись в квартире, Юля, скинув просто на пол пальто, прямо в обуви прошла вглубь, в гостиной садясь на диван. В кромешной темноте виднелся накрытый стол, в свете ночной луны поблескивали столовые приборы. Слёз не было. Мыслей не было. Больше не было ничего. Пчёлкин все разрушил. Что она почувствовала, увидев их вместе? Боль. Такую боль, вероятнее всего, не испытывают те, кого режут заживо. Сердце, выпорхнув из грудной клетки и не сумев пролететь даже пары метров, рухнуло вниз, разбиваясь на мелкую кровавую крошку. Любовь — это чувство, с привкусом крови на губах. Встав с дивана, бывшая Колесникова подошла к столу. Толкнув рукой одну из тарелок, которая должна была предназначаться Пчёлкину, та упала на пол, но не разбилась, лишь появилось несколько трещинок. Ещё одна полетела следом, только уже ударилась о твердый паркет со всей силы, разлетаясь на фарфоровые осколки. Туда же отправились столовые приборы и подсвечники со свечами. Вся боль и обида, сидевшая так глубоко, все никак не хотела уходить. И слёзы, которые, казалось бы, должны течь ручьем, почему-то не текли. Видимо, слезные железы пересохли. В спальне она, даже не глядя, кидала все вещи, свои и Арины, что только попадались под руки в чемодан. От того, что она хлопала дверцами шкафа слишком сильно, фотография со свадьбы, висевшая на стене в рамке, с грохотом упала вниз. По стеклу пошла трещина, прямо между их целующимися силуэтами. Бросив мимолетный взгляд на фото, Юля, сглотнув неприятный тугой ком, засевший в горле, покинула пределы квартиры, где она когда-то была так счастлива. *** Витя вернулся домой только на следующее утро. Сразу после того, как за супругой минувшим вечером захлопнулась дверь квартиры Ковалёвой, он, не став медлить, и сам покинул квартиру любовницы. Но на Садово-Самотёчную не поехал, нет. Приехал на Цветной, в офис, где пил всю ночь напролет. Бежать за Юлей, действительно, смысла не было никакого. Зная характер жены, каши они сейчас не сварят. Будут лишь кричать друг на друга, срывая до боли в связках голос. В квартире царила тишина. Не было слышно даже хода стрелки настенных часов. Зайдя в гостиную, Пчёлкин увидел всю ту разбитую посуду, которую оставила после себя Юля. Он, наверное, даже и не представляет, что то же самое творится сейчас и в её душе — полный хаос и разруха. Сердце в тревоге застучало быстрее, а на висках проступили капельки пота, когда он с ужасом обнаружил, что практически все вещи Юли и Арины отсутствуют. На туалетном столике жены остались лишь флакончики с дорогими духами, хаотично разбросанные заколки и шпильки. Глупо было надеяться на то, что после случившегося, девушка будет смиренно ждать его появления дома. На звонки она не отвечала, телефон и вовсе был отключен, противный голос без умолку повторял: «Абонент временно недоступен. Перезвоните позже». Пчёла стал перебирать немногочисленные варианты того, куда она могла уйти. Их было, по сути, всего лишь три: Филатовы, Брагина и пустующая уже приличное время квартира родителей. Филатовых он мысленно сразу вычеркнул из головы. К первым она не поедет лишь по одной простой причине: Валера, прознав про случившееся, тут же закатит грандиозный скандал. Да и если бы Фил уже был в курсе дела, то Витя сейчас ходил бы с разбитым носом и, вероятно, без зубов. Выходит, она либо же у Сони, либо поехала в квартиру родителей, где жила ещё до их отъезда в тогдашний Ленинград. Решив набрать номер подруги жены, не заботясь абсолютно о том, что та может ещё спать, время-то ведь было только восемь утра, мужчина прошел на кухню. Взгляд его зацепился за небольшой листок бумаги, рядом с которым, на самом краешке лежало два золотых колечка — обручальное и помолвочное. Отбросив телефон на стоящий рядом стул, Витя взял записку в руку, вчитываясь в слова, написанные аккуратным почерком жены. «Надеюсь, что теперь ты будешь по-настоящему счастлив! Твоя бывшая жена, Колесникова Юлия Сергеевна».