Букет чайных роз

      — Ну, ты понял, что от тебя люди хотят? А, Артурчик? — с неким ехидством протянул Белов, глядя на покрывшегося испариной Лапшина.       Последний еле заметно кивнул, продолжая сжимать зубами сигарету, свободной рукой из внутреннего кармана бордового пиджака доставая небольшой клетчатый платок, вытирая пот со лба.       Сейчас он понимал, что это явно не просто так. В этой жизни ничего просто так, блять, не бывает. Пчёлкин этот, будь он не ладен, не зря привёл своих дружков сюда, перед этим напев сладкие баллады о том, что в этих стенах явно водятся реальные бабки, гораздо серьёзнее тех, что они сейчас имеют со всех своих точек вместе взятых.       И сейчас, после «важного совещания», длившегося вот уже на протяжении почти двух с половиной часов, Лапшин, повернув голову влево, увидел на новом кожаном диване важно восседающего Пчёлкина, размеренно курившего и пившего его дорогой коллекционный коньяк.       — Да, Саш, я тебя понимаю, — затягиваясь сигаретой, прошептал Артур. — Но и ты меня тоже пойми, я работаю не один, у меня целый штат сотрудников…       Речь перебил громкий звук металла — Филатов зарядил тесаком по железному рыцарскому шлему покоившемуся в кабинете, который Пчёлкин, уже хорошо подобранный коньяком, решил возгрузить себе на голову.       — Э, опричники! Тихо! — Белов хлопнул в ладоши, призывая друзей к тишине, видя, что Лапшин уже практически согласен на все их условия. Филатов поднял руки в примирительном жесте, чокаясь с Витей очередным бокалом коньяка.       — Люди к тебе по делу пришли, а ты ведёшь себя как чёрт последний. Зря, Артурчик, зря, — Саша поднялся с кресла, на котором привычно восседал Лапшин и медленно присел рядом с нервно курящим очередную сигарету Артуром. — Пойми, это — не накат, а просто реакция на твоё поведение.       — Мне сегодня в банк нужно было, я из-за вас кредит просрал, — обречённо отметил Лапшин.       — Да брось ты, кредитом больше, кредитом меньше, — Белов мимолётно обернулся на сидящего сзади Пчёлу. — Ты слушай лучше что мы говорим. Ты же крупные дела ведёшь, наверняка ведь без заморочек не обходится. Давай я тебе пришлю своего юриста. Международник, классный мужик. Посмотрит твои контракты, может подскажет чего толкового.       — Ну, если толковый, то почему бы и нет? — с неким ехидством ответил Артур.       — По рукам тогда? — Белов и Лапшин скрепили договорённость рукопожатием. — Я тоже кое-куда опоздал. — Саша с досадой слегка качнул головой, глядя на наручные часы. — Ладно, опричники, собирайтесь. Хватит на сегодня.       И пока трое друзей в душе ликовали своей победе, Артур дал себе установку так быстро ни за что не сдаваться. Кем вообще возомнил себя этот Пчёлкин? Лапшин всегда считал, что каждый в этой жизни должен быть на своём отведённом месте. Где кто родился, там и пригодился.       Родители Артура были уважаемыми в городе людьми — деловые люди, в начале восьмидесятых с нуля построившие свой бизнес и неоднократно сталкивавшиеся с такими людьми, как Белов и Пчёлкин. Вот и Лапшин считал, что явно не должен уступать своим родителям в достижениях.       Родители Вити же, всю жизнь отдали заводу — пошли работать туда сразу после окончания школы, где и познакомились. Ни Павел Викторович, ни Алла Александровна не имели возможности пойти учится после школы — в послевоенные годы в стране была разруха, дети еле как восьмилетку школы заканчивали, а высшее образование тогда могли себе позволить лишь дети каких-нибудь партийных лидеров.       Поженившись в далёком пятьдесят пятом году, детей у Пчёлкиных не было долгих четырнадцать лет. И когда уже надежды не было и вовсе, Всевышний смиловался, подарив семейству осенью 69-го, золотоволосого мальчишку с голубыми глазками.       Новоиспеченные родители души не чаяли в сыне. Мать, после родовых осложнений долго сидела в декрете с маленьким Витенькой, отец же в это время продолжал горбатиться на все том же заводе за гроши. По мере того, как Витя взрослел, понимал, что после школы, как его родители, на завод не пойдёт точно. Но и в институт он тоже не собирался. Первые «лёгкие» деньги заработанные в десятом классе вместе с Космосом фарцовкой, вскружили тогда семнадцатилетнему парню кудрявую голову. И после этого он дал себе обещание, что никогда в его будущей семье не будет таких финансовых трудностей, какие были у его родителей. И он сделает для этого все возможное.       Лапшин терпеть не мог таких, как Пчёлкин. Считал, что тот лишь пытается выбиться из грязи в князи. Считал Витю обычным простолюдином, который хочет занять важное положение в обществе. Такие, как Пчёла, по мнению Артура, именно на заводе и должны работать, а не финансами фирмы руководить.       Почему вообще Витю чёрт дёрнул ляпнуть Белому про Артурчика? Причин, на самом деле, было несколько. В первую очередь, хотелось спесь его сбить. Слишком уж высоко Лапшин нос задирал ещё с детства, поэтому и стоило осадить его излишнюю самоуверенность.       Но основной причиной, было пожалуй, его увивание за Юлей. Он и без того, как уж крутился возле неё в институте, а когда Витя год отсиживался на Урале, так вообще страх потерял, подумал, что Пчёлкин не узнает ни о чём. А он узнал. Хотя ничего по сути и не было. Колесникова, когда Лапшин стал «активно действовать» после отъезда Пчёлы, сразу отсекла все его попытки настырных ухаживаний.       В нем бушевала ревность. И хотя снаружи он это никак не демонстрировал, внутри все органы делали сальто, когда Колесниковой стоило лишний раз обмолвиться о том, что Артур в очередной раз в институте хотел цветы ей подарить. Первый раз чуть не сорвался ехать ему морду бить, но девушка его вовремя остановила, нежно поцеловав и заверив в очередной раз, что ей нужен только Пчёлкин.       А вот Лапшину, Колесникова, действительно, нравилась очень сильно. Увидев её в институте первый раз, когда она была ещё первокурсницей, у него словно голову сорвало. Он неоднократно ночью просыпался в поту, потому как снились ему совсем не детские сны с участием девушки. И пока он ночами мечтал о том, чтобы она хотя бы внимание свое на него обратила, Юля в эти моменты стонала под другим, шепча слова о любви.       Чего уж скрывать, Витя был собственником тем ещё. И любой Юлин взгляд на другого мужчину мог вывести его из себя по щелчку пальца. Хотя Колесникова никогда ни на одного мужчину заинтересованно не смотрела.       Чего не скажешь о Пчёлкине. Его самым главным грехом на всю жизнь останется любовь к женщинам. И не смотря на то, что он уже длительное время в отношениях, лишний раз все же никогда не упустит взглядом проводить какую-нибудь красотку, соблазнительно вилявшую бёдрами. Пока Юли нет рядом, разумеется, в её присутствии он такого не позволял.       Съёмная двушка на Цветном, где обитали Юля с Витей, находилась не далеко от офиса, всего в паре кварталов. Поэтому последний, усадив друзей в машину, домой решил прогуляться пешком.       Начало апреля в этом году выдалось довольно прохладным. Вечерний ветер растрепал и без того кучерявые торчащие в разные стороны волосы и развивал полы мужского плаща. Подкурив сигарету, Пчёлкин не спеша побрёл вдоль однотипных панелек.       Уже почти подойдя к своему дому, мужчина заметил старушку, которую он видел почти каждый день, когда вечером проезжал мимо неё на машине с работы. Женщина действительно через день выносил на торец соседнего дома собственноручно вырощенные дачные цветы, уже оформленные в полноценный букет перевязанный ленточкой.       — По чём цветочки, бабуль? — подойдя к женщине, спросил Пчёла.       Перед ним в двух синих ведрах наполненных водой стояли несколько небольших, но симпатичных букетов. Розы, ромашки, нарциссы и прочие прелести флоры.       — Цена у всех одинаковая, — бабуля поднялась с невысокой деревянной табуретки. — Ты, сынок, для невесты выбираешь?       — Для невесты, да.       Его вниманием завладел пышный букет чайных белых роз. Юлиных любимых.       — Давайте мне вот эти, — кивком указывая на нужный букет, полез во внутренний карман плаща за кожаным бумажником.       — В этом будет каждая розочка по два рубля, — промакивая стебли полотенцем и потуже перетягивая ленту, женщина передала букет мужчине. — Всего пятьдесят рублей.       — Тут без сдачи, — протягивая стольник, Пчёлкин забрал цветы. В то время не каждый мог себе позволить купить кому-либо живые цветы даже на подарок, да ещё и без всякой жадности «оставить на чай».       — Спасибо, сынок, спасибо, — женщина с благодарностью кивнула Вите. Цветы её покупали редко, а сдачу и вовсе никогда никто не оставлял, наоборот, считали мелочь до последней копейки. Такой щедрый клиент попался ей впервые. Повезло же его невесте.       — Всего доброго.       Лифт в подъезде не работал, поэтому на девятый этаж подниматься пришлось пешком. После недолгой, но бодрящей вечерней прогулки, выпитый в офисе коньяк почти весь выветрился из организма, оставляя лишь резкий запах алкоголя изо рта, который Пчёла пытался перебить мятной жвачкой.       В квартире царил полумрак, прихожую освещал лишь еле заметный из гостиной свет от торшера. Тихо, чтобы не создавать лишнего шороха, Пчёлкин снял верхнюю одежду и обувь, прошёл в комнату. На диване мирно посапывала Юля, укрытая пледом. Видимо, заснула, пока ждала его.       Действительно, раньше придя домой из института девушка решила приготовить ужин, а именно запечь рыбу в духовке. Хотелось провести этот вечер только вдвоём, ведь из-за Витиной работы получается это крайне редко.       Когда еда была готова, ненужная посуда вымыта и стол засерверован на двоих, Колесникова удобно устроилась с книгой на диване, ожидая прихода мужчины, не заметив, как задремала. Книга выпала из рук на пол, а девушка лишь посильнее закуталась в плед, пытаясь согреться от назойливого весеннего ветра, настырно пробирающегося в квартиру сквозь приоткрытое окно.       Аккуратно присев рядом, Витя провел подушечками пальцев по её щеке. Такая она была милая и беззащитная, когда спала. Просыпаясь утром раньше неё, он мог бы часами смотреть как она по-детски зарывается носиком в одеяло, хмуря брови при этом.       Почувствовав на своей щеке тёплую ладонь и мягкость мужских губ на своих, Юля медленно распахнула глаза. Родные голубые глаза смотрели прямо в её, а рука продолжала покоится на щеке.       — Ты рано сегодня, — щекой прижимаясь крепче к его руке, тихо сказала девушка. — Думала, ты позже будешь.       — Закончил быстрее дела и сразу домой, — из-за спины показался букет. — Это тебе.       Пчёлкин довольно часто дарил ей цветы. Просто так, без повода. И каждый раз она была рада словно ребёнок такому проявлению внимания.       — Спасибо, — носом вдыхая приятный аромат исходивший от цветов прошептала девушка, наклоняясь вперёд и целуя парня в губы. — А что за повод?       — А он нужен? Просто так.

***

      Пчёла пообещал, что это субботнее утро они проведут вместе. И целый день тоже. Сегодня ему никуда не нужно, Белый ещё вчера вечером сказал, что сегодня все отдыхают, да и ему самому хотелось с Олей провести чуть больше времени.       Время близилось к двенадцати, а Юля с Витей из постели ещё не выбирались даже позавтракать. Бурный постельный марафон начавшийся ещё вчерашним вечером, продлился почти всю ночь, лишь под утро пара выдохлась, решив сделать перерыв на сон, хотя бы на пару часиков.       В десять утра девушку разбудил нежный поцелуй в обнажённое плечо, плавно переходящий на шею. Не открывая глаза, она на ощупь обхватила руками мужскую шею, притягивая ближе к себе, встречаясь губами.       Кровать скрипела от быстрых движений, а шлепки двух тел друг об друга отскакивали от стен. Её громкие стоны и его хриплое шипение ей на ушко разносились по всей спальне, утопая в лучах утреннего солнца так приятно ласкавшего обнаженную кожу.       Пчёлкин держал её руки над головой, крепко переплетая пальцы, вбиваясь в её тело. Юля же выгибала спину под ним, низом живота соприкасаясь с его, кусая губы. У него башню срывало, когда он видел её под собой крепко зажмуривающую глаза, и еле слышно просящую, чтобы он двигался быстрее.       Казалось, что от возбуждения нахлынувшего с головой, заложило уши. Иначе как можно объяснить то, что никто из них не слышал надоедливую трель мобильника Пчёлы вот уже как десять минут?       Чувствуя, что тугой узел скоро развяжется, Юля закинула ноги на его бёдра, притягивая ближе, высвободив наконец руки из его крепкой хватки, зарываясь ими в пшеничные волосы, ероша их.       Витя, в свою очередь, крепко обхватил руками её талию, слегка приподнимая с кровати, продолжая в быстром темпе вторгаться в её тело. Мокрыми поцелуями проходясь по шее, остановился на груди, зубами слегка оттягивая сосок, после сразу зализывая языком. Он ведь знал, как она любит.       Ещё пара резких толчков, и он, чуть навалившись сверху, зажмурился, кончая. Юля была не в силах вымолвить и слова. За сегодняшнюю ночь и утро она была насколько вымотана его пылкостью, как, пожалуй, никогда.       Ложась рядом и приводя сбитое дыхание в норму, Пчёлкин уже хотел привычно, как и всегда после секса, потянуться к пачке сигарет. Но очередная трель мобилы прервала его порывы.       — Да? — отвечая на звонок, Пчёла все же закурил.       По голосу, доносящемуся из телефона, девушка поняла, что звонит Валера. По его интонации было понятно, что он явно чем-то обеспокоен, и по последующему Витиному ответу она поняла, что сегодняшний день провести вместе полноценно все же не выйдет.       — А без меня никак?       — Никак. Через час в больничке встречаемся, — послышался в трубке голос Филатова, а затем звонок завершился.       — Ну куда ты опять уходишь? — глядя, как Пчёлкин в попыхах натягивает брюки, с досадой спросила Колесникова. — Ты же обещал, что дома сегодня будешь.       — Непредвиденные обстоятельства, малыш, — застегивая пуговицы рубашки, Пчёла присел рядом с ней на кровать. — Когда я вернусь, мы продолжим, хорошо? — хитро улыбаясь, он хотел проворными руками оттянуть одеяло, прикрывающее её обнаженную грудь, но получил по рукам.       Он не стал говорить ей, что Фил позвонил только потому, что их юриста, которого они отправили к Лапшину сегодня утром, нашли в каком-то сквере с проломленной башкой. Начала бы нервничать, ещё напросилась бы с ним поехать, что было крайне нежелательно.       — Иди уже, — улыбаясь, сказала девушка, кивая в сторону двери.       — Люблю тебя, — целуя её в губы, Витя последовал к выходу.       Услышав звук захлопнувшейся двери, Юля откинулась обратно на подушку, громко вздыхая, про себя подумав, что чтобы провести им время вдвоём, абсолютно без посторонних, придётся, как минимум, на необитаемый остров улетать, чтобы там их никто достать не мог.       Хотя, что им и там покоя не дадут, она знала точно.