***
Она довольно заулыбалась и аккуратно провела своими тонкими пальцами по губам,словно поправляя помаду, которая уже давно была смазана и стёрта после кучи выпитых коктейлей, купленных какими-то людьми, чьи лица девушка и не пыталась запомнить. Ее подруга уплыла куда-то в толпу, громко и весело подпевая незамысловатой песне, которая стала хитом этого лета. Девушка в очередной раз засмеялась, нет, даже захохотала в ответ на очередную глупую шутку своего собеседника, который так и норовил пробраться своей рукой девушке под юбку. А та и вовсе была не против и лишь для виду, недовольно морща носик, смотрела на мужчину из подлобья своими темными карими глазами, которые напоминали коньяк, выпитый пару бокалами ранее. Он быстро поцеловал блондинку в лоб и вышел на балкон, попутно прихватив с подоконника чужие сигареты. Раздался щелчок зажигалки, и в темноте мелькнул маленький огонёк. Сигарета была до ужаса ядреная. По босым ногам пробежался теплый ветерок. Он сел на корточки и уставился куда-то в темноту. Сзади скрипнула балконная дверь и через пару мгновений рядом присела девушка, положив голову на плечо парня. Карие глаза блондинки пробежали по его силуэту и зацепились за пачку сигарет, из которых она ловко достала одну и закурила. Сколько они сидели в тишине? Он не знал. Да и это было не важно. Сейчас всё было неважно. Алкоголь постепенно выветривался из организма, и глаза начинали слипаться от усталости. Где-то внизу, у подъезда, раздался грохот и парень подорвался. Он затушил остатки сигареты в пепельницу и быстро вернулся в комнату, чтобы одеться и вызвать такси. Не сказав своей подруге ни слова он покинул квартиру, а после и загаженный подъезд. Таксист, как и его спутник, молчал всю дорогу. А по радио на весь салон играла какая-то новая, хитовая песня, которую она любила включать по утрам и плясать по всей квартире. И скоро, с рассветом, она, пьяная и веселая вернётся в их однушку, пропитанную запахом сырости и дешёвого кофе. А он, вернувшийся часом ранее, будет делать вид, что крепко спит и совсем не замечает ее позднего прихода от подруги. Которая и вовсе не подруга, а мужчина, с отвратительным чувством юмора и неумелыми сальными комплиментами, которого она нашла на сайте знакомств. И конечно же он знает об этом мужчине. Но он сделает вид, что крепко спит и также крепко ее любит. А она сделает вид, что совсем не чувствует запах дешёвых ядреных мятных сигарет и совсем не видит блондинистые волосы, мелькающие тут и там на его олимпийках. И она просто вернется домой под утро, опьянённая совсем не любовью. Потому что так было легче. Им было по двадцать. За окном пылало лето. Жаркое, страстное лето, пропитанное обманом и алкоголем.***
Он со всей силой и злобой бросил грязную тарелку на пол,от чего та вдребезги разбилась. А она ни на на секунду не умолкла, совсем не придавая значения осколкам, прилетевшим ей под ноги. Она кричала и кричала, переходя чуть ли ни на визг, и уже не было понятно, что она пыталась донести. Ее лицо было красное, а растрёпанные волосы прилипли к взмокшим щекам. А он стоял напротив и кричал на нее в ответ. Его голос был уже совсем охрипшим. Он то сжимал то разжимал кулаки, а вены на руках выпирали так, будто вот-вот лопнут. Он уже и сам не понимал, что кричал он, а что кричала она. Они и не пытались друг друга понять. Из всех щелей лились гнев и обида, накопленная за всё это время. На плите сбегал суп, укутывая все вокруг в запах гари. За стеной сверлил сосед, который уже месяц пытался то-ли привинтить сотню полок, то-ли просверлить в стене огромную дырень, чтобы через нее наблюдать за вечными ссорами своих новых соседей. Сегодня она застала его с какой-то новой девицей в постели. В их постели. На их вечно скрипящей кровати. В их маленькой, уставленной старой мебелью, спальне. В их сырой, с потрёпанными бледно-розовыми обоями, квартире. А он и не пытался оправдаться. Он лишь напомнил ей о всех тех мужчинах, с которыми она развлекалась в барах и обедала в кафе. Том маленьком, жалком кафе, в котором она работала уже не первый год. Их ссора, похожая на пожар от давно неисправной розетки, могла разрастаться всё сильнее и сильнее, но была нарушена громким хлопком. Они резко умолкли, давая волю дуэту кипящего супа и дрели соседа. Девушка провела пальцами по щеке, которая наливалась красным уже не из-за эмоций. А он с ужасом глянул на свою ладонь и сразу же прижал девушку к себе. И уже не было так легко как раньше. Им было по двадцать два года каждому. По улицам большого города беспощадной лавой растекалась осень. Дождливая, наполненная болью осень.***
Она с громким стуком поставила кружку с недопитым холодным кофе на стеклянный стол и села напротив парня, со скукой листавшего новостную ленту. Девушка опустила подбородок на сложенные в замок руки и уставилась куда-то в лоб своего молодого человека. На кухне стояла абсолютная тишина. Лишь где-то в глубине квартиры противно тикали старые настенные часы. Девушка поёжилась и посильнее укуталась в свой тонкий бледно-розовый халатик, который и вовсе не спасал худенькое тельце от холода, а лишь добавлял виду маленькой девушки жалости и хрупкости. - Я купил квартиру в Воронеже. - Он наконец поднял глаза на нее. На ее бледном лице висела маска безразличия, а тусклые карие глаза, напоминающие грязь, перемешанную со снегом не излучали никакого интереса. Словно она пропустила его слова мимо ушей. - Билеты взял на вечерний рейс, ключи оставлю у соседки с 23 квартиры. - Он сказал это чуть громче и встал из-за стола. Парень, шлепая босыми пятками по холодному затертому линолеуму, вышел с кухни, оставляя девушку наедине с самой собой. Она устало вздохнула и положила голову на стол, прикрывая глаза. За окном уже третий день завывал ледяной ветер. Хотелось выть вместе с ним. Но она лишь распустит старые бигуди, наденет джинсы и тоненькую кофточку, укутается в пушистый шарф и серое пальтишко и направится в кафе, жалкое маленькое кафе, в которое никогда не зайдет ни один человек, который решил выпить горячий кофе по дороге на нелюбимую работу. А потом она вернётся домой, в однушку, на ремонт в которой никогда не хватит денег и времени. Точнее нет. Не совсем. Сначала она зайдет к старушке из 23 квартиры, которая с теплотой и сочувствием приобнимет ее и отдаст ключи, к которым прицеплен какой-то странный причудливый брелок. И никогда не было так пусто. Им по двадцать три года каждому. А за окном, пробираясь в каждую незащищенную душу, бушует холодная, бездушная зима. Наполненная одиночеством и самой убийственной тоской.