Histoire D'amour

Они вместе и не вместе. Эйден слишком боится пересечь невидимую границу, которую вокруг себя возвёл Хакон. Физически между ними всё по-прежнему: секс всё также хорош, как и в первый раз. Но Эйден знает, что Хакон ощущает себя уязвимым и держит эмоциональную дистанцию, возвращаясь туда, где ему не причиняли боль — к Хуану. А тот только рад принять с распростёртыми объятиями. И Эйден его не винит — то, каким он увидел Хакона спустя три месяца, — только его вина, и как изменить всё, он даже не представляет. По крайней мере, все возможные шаги он предпринял. Захочет ли однажды Хакон выйти из безопасной зоны — вопрос открытый. Эйден бы очень этого хотел. Быть может, поэтому они не съехались обратно и он гораздо внимательнее старается относиться к Хакону и его личному пространству и времени. Даст ли это результат — кто знает. Эйден учится самоконтролю, но мысль о том, что к прежнему они никогда не вернутся, не отпускает его. Так ему и надо, верно? Он даже не может злиться на отца, занятого работой и новыми отношениями. Всё это он пытается осмыслить, сидя у себя в комнате, вслушиваясь в шум города, и не может найти решение. Остаётся лишь двигаться вперёд, даже если по ощущениям он оказывается всё дальше и дальше от прежней близости с Хаконом. Он мог бы как обычно вваливаться к нему домой, хозяйничать на кухне — но это уже проверенный метод, не приведший ни к чему хорошему. Какие-то шаги навстречу тоже должны быть, видеть, что Хакон не против продолжать, что всё происходящее имеет смысл. Но… открытые отношения чёрным флагом висят над ними. И Эйден никогда не откажется от своих слов — если это то, что Хакону нужно, а это так: по нему видно, как он расслаблен и счастлив под опекой Хуана и Ноэль. Они даже регулярно ходят на свидания — пятницы и воскресенья — их дни, но после них следуют вечера и ночи у Хуана, и Эйдену кажется, что Хакон утекает сквозь пальцы как вода. Последний шаг между ними за Хаконом. И пока он его не сделает, в ту или иную сторону, Эйден бессилен. Юноша набирает телефон, чтобы обсудить кое-что, что уже некоторое время требует разговора. — Слушаю. Эйден мысленно добавляет «малыш», вздыхая. — Ты свободен сегодня вечером? — Хм, я как раз ухожу, Фрэнк просил помочь в ресторане, пока Киллиан в отъезде. — Ладно, тогда в другой раз. — Ок, — не успевает договорить Хакон, потому что Эйден бросает трубку. Что ж, это была глупая надежда. Эйден и сам понимает, что это было тупой идеей. Или стоило заранее позвонить — но он так опасался отказа, что не мог заставить себя и набрать номер смог только в вечер накануне. Собранный рюкзак уже стоит у двери, два дня как упакованный по списку. Юноша перебирается на кровать и ложится калачиком, глядя на собранный рюкзак. Он давно грезил об этой поездке, о такой возможности можно только мечтать, другого такого шанса не будет, да ещё и за счёт университета. С этими мыслями Эйден засыпает. Утром подрывается от звонка будильника. С кухни уже вкусно чем-то пахнет, поэтому прихватив рюкзак Эйден идёт туда. Вальц старший что-то кашеварит в фартуке с надписью «Папкины шутки самые бородатые», раскладывая по контейнерам. — Пап. Доброе утро. — Эйден, сынок, ты готов к поездке? Жаль, я не смогу посмотреть, как ты практикуешься. Требуй, чтоб делали видео и фото. — Я дома каждый день готовлю для вас с Мией, пап, — возражает Эйден, отхлебывая кофе из кружки. — Это совершенно другой уровень, сын. Вот, тебе в дорогу. Не кулинарный шедевр, но тебе всегда нравилось. Эйден послушно собирает контейнеры в термосумку, уже догадываясь, что внутри. — Спасибо, па. Я буду писать, как будет свободное время. И слать фото. — Смотри мне. Я буду скучать, шкет. Винсент крепко обнимает сына и подаёт ему дорожный термос. — Какао, как ты любишь. Ты заправил машину заранее или заедешь по пути? — По пути заеду. Ладно, мне пора. — На связи, Эйден. Юноша закидывает сумки на заднее сиденье и тяжело плюхается за руль. Заставляет себя не смотреть на заветные окна — там не будет света, Хакон спит в это время.

***

Два дня спустя. В доме подозрительно тихо и пусто — Хакон начал постепенно привыкать, что никто не вламывается и не требует. Даже начал ценить новообретенное пространство, прекрасно понимая, что это часть усилий Эйдена в попытке показать серьёзность своих намерений. Он всё ещё не может заставить себя вернуться к прежней работе — боится, что его затянет как раньше и он просто не заметит, как всё летит в тартарары снова. Они так и не вошли в прежнюю колею — Хакон просто не может действовать как ни в чем не бывало, а Эйден держит установленные границы столь рьяно, что это можно было бы спутать с равнодушием. Но когда они вместе, сто процентов его внимания на Хаконе, и ему это нравится. Вот так просто быть центром внимания. И иметь возможность заниматься своими делами в остальное время, без претензий и требований. Ровно как он сам и установил, но ведь именно от таких отношений он ушёл и не хотел возвращаться. Поэтому с Хуаном они лишь очень близкие, но всё же друзья. «Но так ведь лучше?» - коварно нашептывает внутренний голосок. Никаких тревог из-за повторения ошибок, если пацану что-то не нравится или не хватает, он волен получить это где ему угодно. И всё. Хакон пытается успокоить себя этой мыслью. Фрэнк снова нуждается в его помощи — Киллиан в отъезде, в шести часах езды проводит мастер-классы и делится секретами кулинарного искусства со студентами. Работа по ресторану непыльная и не связана с готовкой, слава Богу — Хакон следит за техникой и заказами, ассистируя трём официантам и менеджеру, работающему с кейтерингом, пока Фрэнк со вторым шеф-поваром на кухне. Посетителей в середине недели столько, что Хакону приходится не раз и не два выходить в зал с подносами, пока наконец не приезжает Лоан. Становится чуть проще, и они даже успевают обменяться сплетнями между заказами. — Па давно хотел съездить. В ресторан давно нужен второй соус-шеф, а где ещё найти свежий талант, как не на практике. Самые амбициозные и претенциозные, мать их. Я бы съездила тоже, посмотрела, за Эйдена поболела, но Фрэнк сам тут не справится. Хакон замирает на месте, с контейнерами в руках. — В смысле? — Двухнедельный мастер-класс шефов, Киллиан один из учредителей. — Это я знаю, он всегда заочно участвовал. Эйден. Он тоже там? Лоан нарочито медленно откладывает поднос и поворачивается к нему. — Ты не знал. — Ну да. Я. Мы не обсуждали ничего… долгосрочного, — неловко оправдывается Хакон, внутренне подбираясь. Лоан колеблется, заглядывает в телефон и затем явно придя к какому-то решению хватает поднос. — Насрать. Бог свидетель, я и так слишком вмешивалась в этот ебаный бардак, который вы пытаетесь называть отношениями. Хакон удивлённо открывает рот, но Лоан его перебивает. — Если тебя всё устраивает, значит тебе и не надо знать. И это всё, что я скажу. До самого закрытия все попытки заговорить пресекаются, и Хакону стоило бы радоваться, но он чётко понимает — проеб таких масштабов, что даже Лоан умывает руки… После того как ресторан пустеет, а кухня блестит как новая, Хакон заглядывает в офис Фрэнка. Быть может, взгляд со стороны даст какую-то определённость. Сам он никогда не мог разрулиться — четыре брака и просранные напрочь отношения только подтверждают это. — Фрэнк, не занят? — Минутку, отправлю заказ на продукты, иначе Киллиан примчит и собственноручно придушит меня, если ресторан встанет из-за отсутствия ингредиентов. Садись, в холодильнике есть остатки ужина, если ты голоден. — Нет, я перехватил порцию-другую тех бесподобных филе. Хакон терпеливо усаживается в кресло, окидывая взглядом офис. Фотографии на стенах, за ними практически не видно обоев, столько их накопилось за двадцать лет жизни ресторана. На некоторых даже он сам, удивительно, что Лоан не провела зачистку и здесь. — Чем обязан, Хакон? Ты давно не приходил просто так. С тех пор как вы с Лоан… Разбежались, мягко говоря, ты перестал заходить. Хотя мы были друзьями до того, как вы с Лоан поженились. — Я слышу упрёк в твоём голосе, и ты прав. Я… боялся. Боюсь осуждения. Мало что поменялось за год. — Из-за Лоан? Или Эйдена? Знаешь, у тебя вполне определённый типаж, Хакон. Осуждать тебя за это как журить льва за то, что он хищник. Нет, друг мой. Я о нашей дружбе. Мне жаль, если я дал тебе повод сомневаться в том, что мы всё ещё друзья. — Я… Спасибо. Ты, пожалуй, единственный, кто продолжает сохранять здравомыслие на протяжении стольких лет. Мне есть чему у тебя поучиться. Помнишь выражение — если жизнь даёт тебе лимоны — сделай из них лимонад или наливай текилу и готовь соль. Идеально описывает, почему всё идёт по пизде шестнадцать лет подряд. — Хакон, что случилось? Мужчины долго переглядываются, пока Хакон подыскивает слова. Фрэнк первым нарушает тишину. — Задолго до появления Лоан, Киллиан и я, мы всегда были странной парой. Я хотел служить людям, а Кил — он просто хотел готовить. Мы никогда не ругались из-за этого. Я просто ездил в туры, а Кил занимался едой, брал учеников — каждый делал то, в чем был силен. Мне даже начало казаться, что это — наше будущее. Я в командировках, а Кил дома. И я ездил бы до сих пор… Но. Нога. Когда меня комиссовали, я думал, что моя жизнь окончена и кому я буду такой нужен? Точно не такому успешному и занятому как Киллиан. Черт, да мы не всегда даже виделись между моими турами. Я всё думал, что… потом. Успею. Времени полно. А потом я оказался на больничной койке, и единственной мыслью было, почему я, блядь, не подох в этом взрыве и как всё было бы проще. Когда я сказал это Киллиану, он неделю не приходил в госпиталь. И… Я думал, это всё. А потом он просто был рядом. Каждый ебаный день, мне хотелось его прогнать, встряхнуть и напомнить, что я теперь вот это, гребаная колченогая развалина на военной пенсии и без малейшего плана, как быть дальше. Знаешь, что он сделал? Он оставил буклеты, с курсами для ветеранов. И всё. А дальше было дело за мной, Хакон. Двигаться дальше с ним или отпустить. — Вот так просто? — Хакон ловит ощущение déjà vu, но не может найти первоисточник. — Просто? Когда это жить и поддерживать отношения было просто? А появление Лоан? Я тебе рассказывал, какой скандал был? — Это я помню, Киллиан рассказывал эту историю на свадьбе, когда вылакал три бутылки апероля. Хакон сдерживает смешок, предаваясь воспоминаниям. — Хорошее было время. Хотя и сейчас не хуже. Как там Эйден в штрафбате? Киллиан небось всю душу вымотал своим занудством, — Фрэнк осекается, что для него редкость. — Ты не знаешь? Ты поэтому пришёл ко мне? — Поэтому и потому что ты единственный из моих друзей, кто не метит ко мне в постель. Я… Понимаешь, вся эта ситуация оставила плохое послевкусие, и мне кажется, я достаточно усвоил урок, чтобы не заходить в ту же реку снова и снова. Я ведь был готов на всё ради и для него. И вдруг этого оказалось мало. — Дружище, есть два вида готовности на всё. Ты либо делаешь для человека всё что от тебя хотят. Либо делаешь для человека всё что хочешь и можешь ты. И это два абсолютно разных вида отношений, не так ли? Хакон задумчиво кивает в ответ, переваривая сказанное. — Задайся вопросом, чего бы ты хотел сделать для Эйдена? Совпадает ли это с тем, что требует он, и будет ли достаточно, если ты это сделаешь? — Ты задаешь сложные вопросы, Фрэнк. Он тут же закатывает глаза, потому что выражение на лице Фрэнка бьёт в точку. — Вот как сможешь ответить на этот вопрос, тогда, быть может, и отношения наладишь. Пацану… Ему не так много нужно от тебя, ты просто зачем-то преувеличиваешь. Дьявол в деталях, Хакон. Дьявол в деталях. — Спасибо. Наверное… — Если на этом всё, могу предложить кушетку на ночь. Хакон согласно кивает и следует за Фрэнком по лестнице — два верхних этажа над рестораном жилые, переоборудованные из старого офисного здания в уютный лофт на троих. После отъезда Лоан её комнату переоборудовали в бильярдную и поставили в углу мягкую кушетку, на которую Хакон и укладывается, пожелав доброй ночи Фрэнку. Ещё час он упрямо пялится в телефон, перечитывая сообщения и обдумывая слова Лоан и Фрэнка.