***
Наконец последний урок в этом семестре подошёл к концу. Уже завтра начинаются каникулы, студенты разъедутся по домам, чтобы отпраздновать Рождество в кругу семьи и друзей. Весь замок был украшен соответственно: повсюду висела яркая мишура, вдоль коридоров блуждали разноцветные огни, слабо подрагивающие при очередном сквозняке или шустро проходящих мимо студентов; веточки омелы висели в самых неожиданных местах, поджидая каждую парочку для исполнения прекрасной традиции — поцелуя под омелой в знак любви, романтики и удачи. Едва не столкнувшись с такой парочкой в узком коридоре на третьем этаже, Лорд очень умело проскользнул мимо, оставшись незамеченным — впрочем, те двое были настолько увлечены друг другом, что не обратили бы внимание и на мантикору. Кажется, ещё он заметил мелькнувший зелёный и алый цвет галстуков. Мальчик уверенно шагал в кабинет ЗОТИ, умудряясь передвигаться почти бесшумно. Сказать по правде, он рассчитывал на более долгий разговор, но всё оказалось куда большим разочарованием. — А, м-мистер П-поттер! В-вы пришли… — чуть удивлённо произнёс Квиррелл, и снова подозрительно оглянулся по сторонам. — С-сейчас, п-погодите, — и, не давая возможности мальчику пройти в кабинет, он захлопнул дверь прямо у него перед носом. Только порыв ветра колыхнул чёрные волосы слизеринца. Лорд моргнул. Что-то было… не так. Дверь снова открылась. Квиррелл перед ним стал ещё бледнее, чем пару мгновений назад. Лорд незаметно разглядывал мужчину, подметив подрагивающие руки и то, как они все эти секунды то и дело тянулись к тюрбану на голове, но тот будто себя одёргивал. — Профессор… Квиррелл? — позвал его мальчик, тем самым выводя мужчину из странного состояния — тот невидящим взглядом уставился куда-то поверх его головы. — А, д-да-да, держите, м-м-мистер П-Поттер, — он протянул ему книгу в тёмной обложке подрагивающей рукой, но когда слизеринец уже было взял её, то вдруг одёрнул обратно. — М-мистер П-Поттер, В-вы же п-понимаете… — Прекрасно, профессор, — ровно ответил Поттер, вдруг став ещё более внимательным к мужчине. Тот стал заметно нервничать… Квиррелл снова неуверенно протянул книгу, и мальчик очень ловко забрал её, моментально спрятав в сумку. — Всего лишь книга, а столько конфиденциальности… — тихо сказал Поттер, а затем посмотрел ровно в глаза Квирреллу. Он готов поклясться, что увидел мелькнувшие красные искры. — Спасибо, профессор. Когда Вам её вернуть? — Н-ничего, м-м-мистер Поттер, м-можете её взять на с-сколько В-вам угодно, — заверил мужчина, а затем, пожелав хорошего вечера, снова скрылся в кабинете. — Обязательно… — в никуда сказал Лорд, облизнув вдруг пересохшие губы. Как же здесь провоняло тёмной магией. Шрам пульсировал, но он не обращал на это внимание.***
Гипнотизируя книгу в своих руках, под незамысловатым названием «Наследие чистой крови: Потомки древних волшебников», Лорд плавно опустил её на стол. В глубокой тишине доносился редкий скрип половиц, и едва заметный шорох старых книжных переплётов. — Забавно… — раздался его тихий голос, который звучал, по меньшей мере, странно от одиннадцатилетнего мальчика в купе с не очень детским тоном. Впрочем, никому до этого не было дела — один-единственный силуэт, расплываясь и дёргаясь, упал на высокий стеллаж с книгами. В какой-то момент он жутко искривился; тень от подставки с шестью свечами стала походить на зловещий оскал, но всё быстро исчезло со вздохом первокурсника, расплываясь где-то в полумраке невысказанности. Сколько бы ни искал Лорд в книге интересующую фамилию, он её так и не нашёл. Но вместо этого заметил интересную закономерность. Или, скорее, обмен: если же он ни разу не слышал про фамилию Поттер, то тут ни слова о семье Вальдбургов — одной из самых древних семей волшебников. И именно на это стоит обратить внимание. Несколько долгих мгновений слизеринец смотрел на вспыхивающие яркие огни, которые отражались в его глазах, приобретая мрачные зеленоватые оттенки, но затем его взгляд соскользнул на стопку старых газет, лежавших на краю стола. Тонкий слой пыли говорил о том, что долгое время их никто не трогал. В верхнем углу красовалась дата:31-октября 1981 года.
Его одолевали смешанные чувства, пока он рассматривал статьи о неких Пожирателях Смерти. «Преданные настолько, что, не боясь собственной кары, готовы попасть за решётку во имя своего господина», а также «настоящие безумцы, убийцы, преданы убеждению о чистоте крови» — как прокомментировал репортёр Н. Шакпи. Некоторые из них были отправлены в Азкабан до конца жизни, остальных же оправдали. Империо? Хах… Кто же этот могущественный волшебник, который смог держать действие чар на стольких людях одновременно? Какая глупость… Но всё же Министерство до основания пропитано коррупцией. Неудивительно, что в это поверили. Стоит только найти нужных людей и приличную сумму… Но это были лишь мимолётные мысли. Остальное место всецело занимало понимание того, что эти Пожиратели Смерти, эти люди, его люди, судя по содержанию, теперь служили Волан-де-Морту. Это… раздражало. И кто же это? Беллатриса, которая угодила в Азкабан, Люциус, выскользнувший от очередного «ложного» обвинения, Долохов… И как последний то угодил в Магическую тюрьму? Хм-м… Интересно, может ли быть, что этот… Волан-де-Морт провернул то же самое, что и он в своё время? Если это так, то почему в Азкабане оказались совсем другие люди? Особенно странно было наличие там семейства Лестренджев, которые и так вполне сумасшедшие. Пребывание на огрызке земли в море окончательно бы свело с ума волшебников. Лорд начинал чувствовать головную боль и последующую за ней гору усталости. В пору своего нынешнего тела, он очень быстро уставал. А если ещё и учитывать болезненную худобу и все признаки недоедания… Держался он только на своей природной упёртости и желании довести всё до конца. В последнее время у него всё больше пищи для размышлений. И ещё кое-что… Разглядывая свою новоприобретённую палочку из остролиста, Лорд не мог не задумать о том, что в ночь 31-октября он сам в действительности не умер. Значит ли это, что и Волан-де-Морт сейчас жив? Задумчивость отразилась на юном лице слизеринца, пока свечи перед ним начали трепыхаться, словно пытаясь отчаянно сбежать; капля воска медленно стекла по серебряному канделябру, а затем с тихим всплеском упала на деревянный стол. Мальчик невольно перевёл взгляд на быстро затвердевающий нефтагил. Древко палочки в руке приятно нагрелось, заставив нахмуриться. Если он всё правильно понял, то получается, что сейчас его прошлая палочка принадлежала здешнему Тёмному Лорду. Будет ли она его слушаться, если окажется у него? Лёгкий морозный ветер просочился сквозь небольшую створку, обдав неприятным холодком, и заставив вспомнить о том, что за окном далеко не лето. Лорд сидел в отдалённой части библиотеки — в последнее время, облюбованное им место, куда он приходил, чтобы почитать и подумать без надоедливых подростков. Иногда эти сладенькие улыбочки прилично надоедают. Репутация Мальчика-который-выжил. Но всё же… стоит поддержать образ доброго первокурсника. Конечно, до тех пор, пока не найдётся тот, кто вздумает злоупотреблять его помощью. Ведь так гораздо проще объяснить, что он может с лёгкостью сменить милость на гнев, верно? Верно. Он вздохнул. В каком-то роде он уже успел привыкнуть. Давно же, на самом деле, он не ощущал все эти школьные проблемы… Лет пятьдесят точно. Лёгкое движение кисти — и невербальные чары легко слетели с конца палочки. Остролистовая палочка слушалась его безупречно. В воздухе перед ним стали появляться полупрозрачные цифры, подёрнутые лёгкой сероватой дымкой. Оставалось несколько минут до начала комендантского часа. И будто вторя этому немногочисленные летающие свечи погасли. Где-то в начале библиотеки раздался протяжный скрип дверей. — И кто же ты такой? — не обратив на это ровным счётом никакого внимания, задумчиво протянул Лорд, смотря, как цифры меняются, складываясь в буквы, а те в имя.Волан-де-Морт.
Очень смахивает на манер Грин-де-Вальда. — Уже позднее время, молодой человек, — вдруг раздался приглушённый мужской голос. Мальчик повернул голову в ту сторону, откуда услышал человеческий голос. Но, очевидно, здесь никого, кроме него, нет — только слабый отголосок магии колебался где-то за очередным стеллажом. Взмахнув палочкой, Лорд легко поднял канделябр в воздух, заставив его плыть чуть выше головы, а затем соскочил со стула, завернув за угол. Между двумя стеллажами на стене виднелись прямоугольные очертания. Судя по всему, это был чей-то портрет, занавешенный плотной чёрной тканью. С тихим шелестом полотно упало на пол, подняв небольшое облако пыли. Лорд поморщился. Почему эльфы здесь не убирают? Это был портрет мужчины не больше тридцати лет с глубокими карими глазами. Длинные чёрные волосы струились вдоль тёмной гладкой мантии. На чёрной шёлковой рубашке красовались серебряные воротники в виде узорчатых треугольников. Блеснуло и красивое кольцо с красным камнем, отливая насыщенным багровым оттенком. В глаза Лорда тут же бросилось отсутствие гравировки имени на раме картины и приличный слой пыли на ней. — Кто Вы? — с любопытством спросил мальчик, склонив голову набок. Что портрет мог забыть в этой части библиотеки? Так ещё такой… пыльный. Портрет молчал некоторое время, рассматривая маленького слизеринца перед собой с какой-то задумчивостью. — Я предпочёл бы остаться в тени, — наконец сказал мужчина, а затем добавил: «прошу прощения за это, молодой человек». — Ничего… я понимаю Вас, сэр, — медленно начал мальчик. — Гарри Поттер. — Портрет на это кивнул. — Почему Вы здесь? Разве портреты не вешают в коридорах? Мужчина ещё некоторое время молчал. Выглядел он при этом каким-то меланхоличным. — Когда-то я встретил здесь человека, который задал мне тот же вопрос, что и Вы, мистер Поттер, — вместо ответа сказал он. — Он был немногим старшим Вас, но уже был очень талантливым и амбициозным молодым человеком… Лорд кивнул, но совершенно не понял, зачем ему эта информация. Он бы предпочёл просто услышать ответ на свой вопрос. — И что же Вы ему ответили, сэр? — Что это не имеет значения, — покачал головой мужчина. — Кому есть дело до неизвестного портрета? Это был не мой выбор, — горечь так и вертелась на языке и во всём существе некогда жившего волшебника. Брови мальчика немного приподнялись. До чего же интересное изобретение — портреты. Человек будто продолжает жить, но при этом остаётся всего лишь его воспоминанием… Вечность. Лорд скользнул взглядом по лицу нарисованного мужчины; слабый желтоватый свет падал на мягкие черты лица и дорогие одежды — каждый драгоценный камушек блестел, но тёмные глаза по-прежнему оставались пустые. Верно говорят: глаза — отражение души. Портреты же лишены такой роскоши. — Как же звали того мальчика? Портрет горько усмехнулся. — Боюсь, я не могу Вам сказать, мистер Поттер. Ступайте, уже слишком поздний час. Нехотя, но Лорд развернулся, понимая, что ничего из портрета не узнает. От чего-то ему казалось знакомым лицо этого мага, но вот только он всё не мог вспомнить, где же его видел. Собрав книги в сумку, Лорд потушил свечи, погрузив всё в полную темноту.***
Высокие своды и стены Большого зала украшали огромные гирлянды из разноцветных огней, от которых исходили слабые искры. С тёмного потолка падали мелкие снежинки, которые тут же таяли из-за свечей, горящих в огромных венках из ветвей ели — помимо неё, в них были вплетены и другие растения, такие как лунная трава, которая светится в темноте, и, почему-то, горькая полынь. Мягкий рассеянный свет падал на длинные столы, расставленные вдоль зала. Двенадцать огромных ёлок были украшены множеством яркой мишуры и самыми разнообразными украшениями. Рождество в Хогвартсе было поистине волшебным событием — только здесь была эта атмосфера настоящего праздника. Каждый год учителя старались придумать что-то новое. В этом году, например, были фирменные летающие сундучки с крылышками, перевязанные тонкой серебристой лентой, от профессора Макгонагалл, которые отрыгивали разноцветные конфетти прямо на головы не выспавшихся учеников. Флитвик, к счастью, не стал слишком экспериментировать, помня, как в прошлом учебном году музыкальные инструменты, которые он хотел зачаровать, взбесились, начав играть что-то за гранью человеческого понимания, когда кто-то из студентов случайно опрокинул на них горячее какао. Кажется, тогда он вложил в них слишком много своеволия… Впрочем, в этот раз обошлось без казусов: играла тихая, приятная мелодия, разносясь по всему залу, как лёгкий ветерок. Немногочисленные студенты, сидевшие за столами, прощались со своими друзьями. Ворчливые голоса старост, которые пытались собрать детей в кучу и никого не потерять, меняли своё местоположение с удивительной частотой. Столько суеты… Лорд лениво отмахнулся от очередного трансфигурированного сундучка, который отчаянно пытался забраться ему в волосы… Выглядел он каким-то уставшим, пусть и без очевидных внешних признаков. Сегодня ему едва ли удалось нормально поспать — всю ночь он ворочался в кровати, будучи в тисках собственных мыслей. Очень назойливых, к слову. Кем бы ни был Лорд, будь то самим Мерлином или же одиннадцатилетним ребёнком, человек есть человек. Усугублял его состояние и проклятый шрам. Пару раз было острое желание отрезать его вместе с кожей, но пострадало только одеяло — правда, пошёл всего лишь слабый дымок. Люмьер, который всё то время спал рядом с ним и имел возможность наблюдать за метаниями мальчика, очень шустро удрал оттуда, едва запахло жареным (буквально). А он в то время недоумевал: что с ним такое? Откуда столько злости? Даже в пылу того бреда Бузинной палочкой Лорд никогда не терял контроль над эмоциями. Иногда, конечно, был несколько экспрессивным, но это не одно и то же. И вряд ли здесь дело в гормонах несозревшего тела… И именно из-за этих вспышек необъяснимого гнева Лорду стоило быть осторожным. Это может вылиться в куда большие проблемы, чем подпаленное одеяло. На столе перед мальчиком лежала открытая страница из «Пророка». Движущиеся картинки озарялись ярко-серыми вспышками заклинаний, которые сменялись обрушившимися и полуобгоревшими зданиями. Это отчаянно мешало сосредоточиться. Эмоции… Пожалуй, не самое разумное изобретение. Глупые… глупые поступки совершают люди, под воздействием этих чертят. Горячий чай обжёг горло. Это было странно приятно. Ему следует разобраться с этой природой шрама. Он не сомневался — дело именно в нём. Сбоку, совсем рядом, прошелестела ткань мантии, а затем на скамейку рядом кто-то приземлился. — Энтони, — констатировал Поттер, даже не взглянув на старшекурсника. — Тебе что-то нужно? Парень хмыкнул. — Нет. Просто проходил мимо, — он пожал плечами. — Что замышляешь на этот раз? — спросил он, заглянув в газету «Пророка», который читал первокурсник. — Мне стоит ждать очередных неприятностей? — А тебе они нужны? — странно улыбнулся первокурсник. — Ничего такого, просто собираюсь долить себе ещё чая, — сказал он, а затем и в самом деле долил себе ещё горячего напитка. Старшекурсник молча проследил за его действиями. То, как аккуратно и даже изыскано тот разлил чай, вызвало непроизвольный смешок. Поттер его очевидно проигнорировал. — А я всё думал о захвате Министерства, — весело сказал староста. — Признаться, несколько разочарован. — Ещё успею… — неоднозначно сказал мальчик, развеселив парня ещё больше. — Разве тебе не нужно прямо сейчас сопровождать учеников до Хогвартс-Экспресса? — Нужно, — медленно протянул тот, а затем быстро добавил: «Но Фарли сама неплохо справляется». — Едешь на каникулы? — снова спросил мальчик, чуть нахмурившись. Всё это время он смотрел исключительно на старый выпуск газеты. «Беспорядки на улицах Лондона. Конец или только начало?» — было написано на одной из страниц. В углу желтоватого пергамента красовалась дата Первой Магической войны. Энвис это заметил, но комментировать не стал. — Да. А ты, как я понимаю… Лорд мотнул головой, наконец, оторвавшись от газеты, и уставился на парня. — Что происходило до начала Первой Магической войны? Энтони замер. Но всего на секунду, чтобы это можно было заметить. — Зачем тебе это? — серьёзно спросил он. Поттер на секунду отвёл глаза. «В нерешительности» — мелькнуло в голове, но быстро испарилось, едва парень снова взглянул в зелёные глаза первокурсника, на дне которых затаилось что-то… опасное и до жути ледяное. «Ну не может быть у первокурсника такого взгляда…» — снова подумал он. Но, тем не менее, его голос звучал всё также мягко, с любопытством: — Кто-то другой пытался… занять пост Министра Магии? — задал он совершенно неожиданный вопрос, при этом полностью игнорируя его собственный. Про себя Энвис отметил, что мальчик слишком легко ускользает от его вопросов. — Не знаю… вряд ли, — нахмурился он. — В те времена было слишком много… проблем. Никто не хотел брать на себя эту ответственность. Мальчик кивнул, снова вернувшись глазами к газете. — Он выступал открыто? — ровно спросил Поттер, прекрасно понимая, что его поймут. — Да, — немного помедлив с ответом, всё же сказал Энвис, гадая, чем же ещё Мальчик-который-выжил сможет его удивить. — «Значит, — подумал Лорд, — отличия всё же есть». Но вот так вот искать их через лупу случайности — это всё равно, что рыть землю носом. К ним уже направлялись Нотт с Забини, но едва заметив, что возле Поттера сидел староста, замерли в нерешительности, переглянувшись неоднозначными взглядами. — Ну, ладно. Мне нужно идти, а то целую дорогу буду выслушивать от Фарли её недовольства, — понимающе усмехнулся Энвис, поднявшись со скамьи. — Счастливого Рождества, Гарри. И вы двое, — обратился он уже к замершим мальчишкам, — поторопитесь. Я лично прослежу, чтобы вы не заблудились где-нибудь в сугробе, — и, насмешливо потрепав по волосам возмущённого этим действием Теодора, он направился к выходу из Большого зала, где завязал разговор с каким-то старшекурсником из Когтеврана. — И что это было? — недовольно проворчал Нотт, перекидывая ноги через скамью прямо напротив Лорда. Рядом с ним плюхнулся Блейз, схватив большое шоколадное печенье со стола — на нём было и много других сладостей, начиная от тыквенных пирожков, заканчивая лакричными конфетами, которые при любой возможности стараются укусить любого, кто до них дотронется. — Чары и трансфигурация, какие чудеса они могут творить, не так ли? — сказал Поттер, показательно удерживая один из тех летающих сундучков с крылышками двумя пальцами. Совершенно внезапно он словил себя на мысли, что говорил в лучшей манере Дамблдора. Сундучок с треском развалился на маленькие кусочки, когда мальчик сдавил его чуть сильнее. Теодор вздрогнул, бросив на него странный взгляд. Блейза же заинтересовал выпуск «Пророка», который находился у Поттера. — «Нужно избавиться от этих очков», — мрачно подумал Лорд, внешне оставаясь совершенно невозмутимым. Как само собой разумеющееся, он легко вынул мелкую щепку из пальца, которая осталась от сундучка. Первокурсники предпочли не комментировать это. — Это же старые выпуски, да? — спросил итальянец, кивнув в сторону «Пророка». Поттер ничего не ответил, подсунув газету поближе к слизеринцу. — И что в них может быть интересного? — хмыкнул Теодор, облокотившись на руку. — Журналы по квиддичу и то интереснее читать… Но мы не поэтому сюда пришли. Поттер, ты видел Малфоя сегодня утром? — выжидающе спросил он, но увидел, что взгляд однокурсника был направлен куда-то выше его головы. Он медленно обернулся. — Может, мне стоит напомнить, что, помимо детских забав, существуют ещё и более серьёзные вещи, мистер Нотт? — криво усмехнувшись, хмыкнул профессор Зельеварения. Блейз перестал жевать печенье. — Э-э… нет, профессор Снейп, — виновато потупился Теодор. По-прежнему сидящий в расслабленной позе Лорд невозмутимо отпил из кружки; стёкла проклятых очков снова запотели, поглотив чарующий цвет глаз в пелену серой дымки. Он принялся разглядывать зельевара, мрачной тучей нависший над ребятами. Их глаза встретились. И едва это случилось, Лорд почувствовал странное лёгкое чувство, будто кто-то пёрышком пытался погладить его по голове. Хм. Недолго думая, Лорд мгновенно выставил защиту, не поведя и бровью. Как результат, он увидел расширившиеся в шоке и полном неверии тёмные глаза мужчины. — Здравствуйте, профессор, — невинно улыбнулся Поттер. Снейп молчал, пораженно замерев на месте. Наконец, недобро прищурившись, он просто ушёл. — Чего это он? — выдохнул Теодор, у которого от души отлегло. Всё-таки их декан страшный человек... Он проводил быстро удаляющуюся фигуру мужчины, пока тот широким шагом не вышел из зала. — Синдром чрезвычайной важности, Теодор, — ухмыльнулся Поттер. Кажется, Северус начал его в чём-то подозревать, раз решил попробовать прочитать его мысли. К счастью, магия разума всё ещё была при нём. Конечно, он мог бы с лёгкостью изменить воспоминания, показать только то, что нужно, избавив его от ненужных подозрений. Позволить заглянуть в свой разум…. Нотт переглянулся с Блейзом — это уже стало какой-то привычкой. У Поттера совсем отсутствует инстинкт самосохранения. …но Лорд любил играть с огнём. Северусу всё равно никто не поверит, мол, первокурсник наложил на ученика тёмномагическое проклятие, так ещё и опытный окклюмент! Хотелось смеяться. Долго, со вкусом. Ведь за какие-то считанные повороты судьбы он вмиг очутился в совершенно ином положении. Он — Мальчик-который-выжил! Он! Бывший Тёмный Лорд! Но он позволил себе всего лишь маленькую улыбку. Довольно зловещую, как бы сказали сидящие рядом с ним Нотт и Забини, но они уже привыкли к этому странному поведению однокурсника. — Так… о чём это я, — Теодор почесал голову. — Так ты видел Малфоя? — Что с ним? — не слишком заинтересовано спросил Поттер. — Точно не знаю… — протянул слизеринец, а потом усмехнулся. — Но он выглядел не лучшим образом. Подорвался с утра пораньше и ушёл куда-то. Спешил. — Вот как? Это должно меня удивить? — Да нет же! Слушай дальше, — Теодор заговорчески наклонился, чтобы никто, кроме них, не услышал. Выглядело это не в пример подозрительно. — Я когда из совятни шёл… — Когда это ты успел? Я думал, раньше девяти ты не встаёшь… — Забини, не заставляй меня наложить на тебя Силенцио… — Ты не умеешь… Теодор раздражённо дернул щекой. — Если коротко, то я увидел, как Малфой выходил из кабинета профессора Снейпа, когда возвращался из совятни в гостиную. — И что? — А то, Забини. Ты помнишь, какие слухи ходили? Сомневаюсь, что каждый второй побывал в кабинете самого профессора Снейпа. — Я не верю слухам. Теодор вконец отвернулся от однокурсника, уставившись на Лорда. — Ходили слухи, что профессор Снейп — крёстный отец Малфоя! — его глаза странно светились каким-то торжеством. — И если это правда… — То тебе стоит молчать, — вставил Блейз. — По-моему, это не наше дело. Ты же знаешь, что крёстными не становятся кто попало. — Да ладно тебе, Забини. Это неплохой повод… — Помолчать, — категорически вздохнул Блейз. — Не стоит ввязываться в это. Тем более если это связано с профессором Снейпом. Теодор немного поёрзал от упоминания их декана. Невольно представил, что станет с ним, в случае, если мужчина поймет то, что он знает. — Ты скучный, итальяшка, — всё же отмахнулся Теодор, с ожиданием уставившись в задумчивое лицо Поттера. Лорд же задумался. Странно… Он не помнил, чтобы Северус был крёстным отцом Драко. Да и с Люциусом мужчина не слишком то и общался. И всё же… крёстный? Если это действительно так, то это совершенно нелепо… Северус обычный зельевар, полукровка, не имеющий достаточного состояния и статуса, чтобы состоять в таких доверительных отношениях с семьей Малфоев и стать крёстным отцом для будущего наследника. Это может пошатнуть авторитет чистокровной семьи. — Это весьма… полезно. Спасибо, Теодор, — будучи полностью в своих мыслях, тем не менее, ответил он. Теодор даже замер от такого заявления, не ожидая, что Поттер действительно это оценит. — Всегда пожалуйста, — всё же самодовольно сказал он. Блейз окинул их обоих неодобрительным взглядом. Учеников в Большом зале тем временем становилось всё меньше. — Вы опоздаете на поезд, — неоднозначно произнёс Поттер. Теодор почти подскочил на месте, и вдруг встретился взглядом со старостой Энвисом, который весьма выразительно выгнул бровь. Тот стоял у самых дверей, откинувшись на твёрдую стену, скрестив руки на груди, и, не возникало сомнения, что дожидался он именно их, но, почему-то, сам не подходил. Мальчик отвёл взгляд. — Моя мать скоро уезжает в Италию, так что я вернусь уже через неделю, — чуть нахмурившись, сказал Блейз, поднимаясь с лавки. Нотт повторил его действия. Лорд бросил на слизеринцев мимолётный взгляд. — Тогда ещё увидимся. — Ага… — первокурсники проковыляли к выходу из Большого зала, где получили по весьма красноречивым подзатыльникам и нагоняем от старосты. Зал почти опустел — всего несколько учеников с разных факультетов остались на Рождество в Хогвартсе. Лорд же был единственным среди них слизеринцем. Но он не находил в этом минусов, так как гостиная на ближайшую неделю была полностью в его распоряжении. И у него появился стимул, наконец, исправить немного зрение.***
Рождественское утро не заставило себя долго ждать. Проснулся Лорд от того, что он на рефлексе потянулся почесать нос. Оказалось, что прямо на его подушке очень нагло раскинулся Люмьер, хвост которого был прям у него перед лицом. — Котам место на полу, — сонно проворчал он, нахмурившись от расплывчатого изображения. Каждый день, как в тумане. Комната встретила его необычайной тишиной и спокойствием. И так как в подземельях не было окон (не учитывая, конечно, одного в гостиной, которое вело на дно Чёрного озера), то помещение находилось в полумраке — горело всего лишь несколько тусклых ламп на стенах жухлым оранжевым цветом. Впрочем, ему нравилось. В этом определённо что-то было. Поднимаясь с кровати, Лорд едва не споткнулся о неожиданную преграду на полу. Без очков это было всего лишь множество разноцветных пятен. Кажется, пришло время начать пытаться исправить зрение, потому что это начало надоедать. Натянув очки, он поплёлся в ванну. Умывшись, он несколько секунд смотрел в своё отражение, в котором на него смотрел не слишком довольный зеленоглазый мальчишка. Он склонил голову. Если бы не болезненная худоба, то он бы даже задумался о том, насколько они с Гарри Поттером были схожи. Хмыкнув, и, пригладив волосы, он вернулся в общую спальню, с приподнятой бровью уставившись на гору подарков возле его кровати. Люмьер сладко потянулся, удобнее устроившись на целиком освободившуюся подушку. Через секунду раздалось его довольное урчание. Лорд задался вопросом, когда же он успел насобирать столько поклонников. Но всё оказалось куда понятнее, когда в большинстве из них оказались незамысловатые сладости от младшекурсников Слизерина и даже нескольких когтевранцев (он частенько помогал некоторым из них на сдвоенных уроках). Один был от Гермионы Грейнджер, которая прислала ему коробку шоколадных лягушек; сверху лежала маленькая записка, в которой она благодарила его за спасение от тролля. Мальчик фыркнул. Не то, чтобы он намеренно это сделал. Открыв очередную коробку, перед этим снова проверив на проклятия по понятной причине своей паранойи, он с некоторым интересом увидел имя адресата. «От Драко Малфоя» — блестела изящная серебристая надпись на бирке. Внутри лежала книга в роскошной обложке — золотые ветви дерева тянулись вниз по тёмно-зелёному корешку, оплетая каждую букву маленькими завитками. «Генеалогия волшебных семей: Фамильные древа с конца XVI». Это было сокровище. Лорд только подивился, почему вдруг мальчишка решил сделать ему такой подарок. Да ещё так точно, ведь эта книга была именно тем, что он искал. Х-м-м. Возможно, стоит немного поторопить события. Драко определённо того заслуживает. Отложив книгу, мальчик открыл следующую коробку; Люмьер, сладко растянувшийся на кровати, заинтересованно приоткрыл один глаз. И недурно: внутри оказались кошачьи лакомства и ещё некоторые побрякушки. Помимо этого, внутри лежал набор разноцветных чернил и красивое изумрудное перо с гравировкой. На дне лежала записка со словами: «долго думал, что тебе подарить, но остановился на этом наборе P.S. Надеюсь, Люмьеру понравится!», в углу красовались две буквы «Э». Нотт-младший подарил ему небольшой дневник в кожаной обложке, в котором, как он сам отметил, было бесконечное количество листов.«Я заметил, что ты постоянно что-то пишешь».
— «Какой наблюдательный», — усмехнулся Лорд, оценив качество кожи и плотность листов. От Блейза ему пришёл набор «Магических Трав и Зелий», но приписка «двойное дно» явно говорило о многом. На дне неприметной коробочки и в самом деле нашлись другие, более редкие и дорогие ингредиенты. Спустя ещё какое-то количество коробочек со сладостями, Лорд взял на удивление лёгкий свёрток. Он перевернул клочок пергамента, на котором было написано:«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть её его сыну. Используй её с умом. Желаю тебе счастливого Рождества».
Не успев толком подумать над содержанием записки, Лорд уже прикоснулся к гладкой холодной ткани. Странное покалывание рябью прошлось по ладони. И чем дольше он смотрел на мантию в своих руках, тем выше поднимались его брови.***
Холод. Вечный холод, сковывающий что-то отдалённо напоминающее сердце, заставляя его биться всё медленнее и медленнее. Каждый вдох и выдох кажется более трудным, чем ещё какое-то мгновение назад. Но, как говорит одна очень верная мудрость, если тебе холодно, то ты всё ещё жив. И разве ещё что-то имеет значение? Здесь не было звуков, не было света, не существует движения… Только безграничная тьма, окутывающая со всех сторон. Протяни руку — и её не увидишь, даже не почувствуешь. Казалось, в этом месте был только он и холод. И было от этого как-то… не по себе. Несвойственная тоска в этой пустоте была чем-то из ряда вон. Но откуда она появилась? Даже это не совсем ясно. Он успел многое обдумать, когда его мысли не спутывались огромным клубком и не меняли хаотично направление. В целом здесь только это и можно делать — думать, думать и ещё раз думать. Осмысливать. Конечно, только в те моменты, когда его не настигало былое безумие и не охватывали в прочные тиски старые воспоминания. Крах. Поражение. Проигрыш самому себе. Но что это, если не цена бессмертия? Годы в пустоте, в колючей проволоке собственного «я»… Мимолётные кадры, обрывки чужих мыслей — всё, что он видел и слышал в последнее время. Всё это набатом стучало в голове. Иногда он даже сомневался, не его ли это собственное подсознание решило сыграть с ним в злую шутку. — М-милорд, Вы слышите меня? — донеслось сразу отовсюду. Громкий, до жути раздражающий голос. Он бы поморщился, если бы мог. Ах, да. Квиррелл… Его верный помощник, слуга, раб, ничтожество. Его снова окатило ледяным холодом. Да… Квиррелл жалкий. Он не раз слышал его мысли: сомневающиеся, чертовски наполнены страхом и ужасом, когда он пытался убедить самого себя, что делает всё правильно. Что он не смел сомневаться в Лорде Волан-де-Морте, в его силе. Но это было не так. Снова запульсировала глухая ярость. Она была почти материальная. Больше всего он ненавидел, когда в нём сомневаются. Но давал ли он повод для этого? Может быть… —…Дамблдор…Философский камень…милорд…ученики… — снова раздалось во тьме. Разум тут же зацепился за такой далёкий, но такой желанный Философский камень… Пожалуй, он был его единственной надеждой. С его помощью он смог бы в считанные месяцы вернуть хотя бы часть своей силы, вернуть тело. Не гарантированно, что здоровое и целое… но тело. Особенно его. И, возможно, хотя бы частично избавиться от этой пелены глухой ярости. Но иногда происходило то, что он никак не мог объяснить. На какие-то мгновения разум становился ясен как день. Он видел. Видел глазами Квиррелла. И почему-то всегда перед ним стоял какой-то мальчишка… Он не сразу заметил молниевидный шрам, который был скрыт под чёрными волосами слизеринца. Это был Поттер. Вот он стоит перед ним… Квирреллом в тёмном коридоре, немного настороженный, но предельно вежливый. Затем Квиррелл задал совершенно глупый вопрос. «С учёбой? В самом деле? Он бы ещё про погоду спросил» — он бы подивился, насколько чисты были его мысли, если бы не был поглощён разглядыванием Поттера перед собой, на которого всё это время таращился Квиррелл. Но всё быстро закончилось, стоило только Квирреллу отойти от мальчишки. Сначала он не обратил на это внимание, но вскоре понял, что всё было не так просто. Во второй раз он снова увидел перед собой Поттера, который стоял… сидел перед ним, поправляя сползшие набок прямоугольные очки. Слизеринец поднялся, предложив помощь, но Квиррелл, который всё ещё находился под впечатлением после встречи с цербером, мог только бессвязно лепетать и беспомощно таращиться в зелёные глаза напротив. Тёмный Лорд не мог не заметить странный огонёк интереса в глазах первокурсника. И вряд ли так смотрят на бедного профессора. Квиррелл позорно уходит прочь, не замечая пристального взгляда сзади. Следующая картина была куда интереснее: сражённый первокурсником тролль лежит на полу, под ним растекается вонючая зелёная жидкость. Он подметил, что Поттер выглядит слишком спокойным для того, кто только что столкнулся с горным троллем. Стоявший рядом Северус принялся допытывать мальчишку, однако услышал лишь скомканную речь. Почти не возникало сомнений, что Поттер всего лишь испуганный ребёнок, но стоило только Квирреллу снова встретиться с ним взглядом, то эта иллюзия невинности исчезла. Ведь в глазах слизеринца было ничто иное, как интерес и, — он был уверен, потому что сам очень хорошо знал это чувство, — поутихший азарт. Это никак не вязалось со всей этой ситуацией. Как минимум, это было странно. И он был заинтригован и совершенно позабыл о том, что должен был быть зол на того, кто, пусть и случайно, но его убил. Поттер снова умудрился подогреть его интерес, когда обратился к Квирреллу, — и знал же к кому! — за помощью. Всего лишь интересуется тёмными магами… Это могло быть совпадением, если бы не все предыдущие составляющие. Картина складывается очень интересная, он бы сказал. Тем не менее мальчишка снова стоит перед ним. Разнервничавшийся Квиррелл, боясь, что его на каждом углу схватит Дамблдор, едва не трясется, передавая Поттеру книгу, которая моментально была спрятана им в сумку. Но затем они снова сталкиваются взглядами. На секунду — или даже меньше? — в зелёных зрачках вспыхивает удивление, сменяющееся каким-то… пониманием? Нет… он не мог понять. Дверь с грохотом закрывается, окуная его в ставшую самым ненавистным местом — тьму. Зыбкий холод снова забирается в само существо Лорда Волан-де-Морта.