Всего одна ночь

Ночь. Кадди сидит на полу в коридоре и тихо плачет. В руках у неё положительный тест. В голове Кадди сплошная каша. Все мысли привели её к эмоциональному срыву. Что же будет дальше?.. Как поступить?.. . Вдруг Лиза закричала. — ХВАТИТ! В этот момент в дверь постучали. Это повторялось ещё и ещё. Кажется, ничто не останавливало незваного гостя к женщине, женщине его мечты. — Кадди, открой. Нам нужно поговорить. — раздался знакомый, хриплый голос. Услышав голос неизведанного, Лиза вскочила. Вы наверное спросите «Почему неизведанный?», а я вам отвечу. Даже Бог не может заранее понять чем кончится встреча, их встреча. Смыв слёзы и спрятав тест, Кадди направилась в сторону двери. — Хаус, перестань. — захлюпавшим и уставшим голосом сказала Лиза. Кадди не спешит открыть дверь и прислонившись головой к косяку ждёт реакцию «неизведанного». Стуки прекратились. Хаус прислонился к мокрой после дождя двери. Его тяжёлое дыхание можно было услышать и за дверью. — Лиза, пожалуйста… — Уходи. Кадди сидя прислонилась к двери. А Хаус рассказывал про их самые прекрасные свидания. — А помнишь, как… — Хаус, хватит! Пожалуйста. — прервав диагноста, сказала Кадди. Вдруг, Лиза снова начала рыдать. В этот раз, Грегори всё слышал. Его сердце разрывалось на миллионы кусочков. — Лиза, пожалуйста, не надо — очень тихим голосом, сказал диагност — молю тебя. — Когда ты плачешь, моё сердце разрывается на кусочки… — Кадди, прошу тебя, прости меня — нежным голосом сказал Хаус — я не могу без тебя. Казалось что не существует слов, которые могли бы описать его боль после её ухода. — Хаус, уходи. — Лиза, прошу тебя. Кадди понимала Хауса. Его боль, страдания, всё! Она всё понимала… Однажды он сказал «Один день — одна комната». Тогда, она не понимала смысл этих слов. — Кадди, пожалуйста… Грег начал представлять её образ: её нежное и прекрасное личико, её осиную талию, которую он обхватывал каждый раз, когда представлялась возможность, её манящие губы, которые он ласково целовал, её выразительно-серые глаза, почему именно глаза он представлял краше, чем остальное? Потому, что, каждый раз, смотря в эти стеклянно-серые глаза, Хаус находил в них утешение, радость, понимание. — Хаус, прошу, уходи. Лиза боялась, боялась, что не сможет удержаться и всё же откроет дверь, эту чёртову дверь, которая отделяла любимых друг от друга. — Кадди, открой. Хаус молил Бога, чтобы тот вернул ему Лизу, его Лизу, его друга, начальника и любимого. Он впервые просил Бога о чём либо, ведь все мы знаем, что он атеист. — Лиза, не молчи… Лиза! Наконец, дверь распахнулась перед ним. Кадди боялась, она чувствовала, что это ничего не изменит, что он будет ей врать, опять начнёт глотать таблетки, но тем не менее девушка вновь открыла дверь, не ему, а жизни, которую он принёс ей обратно. — Лиза… — Молчи. Не медля ни секунды, диагност протянулся к ней, к своей любимой, без которой не представляет жизни ни себе, ни ей. Их губы соприкасаются. Хаус прижимает её к стене, попутно снимая с неё блузку. Кадди не сопротивляется. Она покорно прижимается к своему любовнику, господину, защитнику. Хаус кладёт Лизу на стол, попутно снимая с себя футболку. Она вновь забывает о проблемах отдаётся неизвестной для неё игре. Он ласкает её тело. Она хочет большего, но в игре главная не она. Она стонет, молит о пощаде, но он умело играет на струнах её тела и души. Грег помогает ей снять с себя брюки и кружевное бельё. А после, он врывается в её жизнь, словно ураган и больше никогда не покидает её.