Макаровские

1.              06:00. В очередной раз злосчастный будильник режет меня без ножа. Ударяю по нему со всей силы, и тот, мигом заткнувшись, отлетает куда-то в сторону. Утро понедельника, что может быть хуже? Нехотя, я все же встала с кровати и поплелась в ванную комнату, для выполнения утренней рутины. Отражение в зеркале совсем не радовало: худощавое тело, впалые щеки, челка торчащая во все стороны. Синева под глазами обрамляла зеленые зенки. «Глаза цвета абсента» — так их всегда называл отец.       Я перевела взгляд на расческу, что лежала возле раковины. Клубки коротких черных волос, все время выпадавших из-за недостатка витаминов, покоились сверху.        Закончив, я зашла обратно в комнату, чтобы переодеться. Выбор пал на голубые джинсы «варёнки» и черную водолазку. Волосы у меня подстрижены под каре, с довольно густой челкой, поэтому разнообразия в моих прическах никогда не было. Я зашла на кухню, где меня уже ждали и завтракали, бабушка с братом.       — Доброе утро, — поприветствовала семью я.       — Утро доброе, золотце, — улыбнувшись, ответила бабушка.       Она всегда меня так называла. А брат в ответ лишь сухо кивнул. Не подумайте, у нас замечательный отношения, мы очень любим и оберегаем друг друга, просто… Просто, как только на Диму легла такая огромная ответственность в виде защиты своих близких и крышевания района, он стал довольно холодным. Это все началось с того момента, как моих родителей застрелили рэкетиры. Мне было лет десять от силы, а брату тринадцать. С того момента с нами живет бабушка, Елена Николаевна. Золотая женщина! Добрее ее я человека в жизни не встречала! Но теперь я расскажу немного о своем брате. Сейчас Димке девятнадцать, он учится в местном политехе. Но учится это конечно громко сказано: он авторитет ОПГ, которая крышует наш район. Года два назад, он со своими братками случайно попал в нее, а со временем заимел уважение. Через год главарь умер от передоза, и единогласно на роль нового «босса» назначили моего брата. Затем, участников этой группировки, начали гордо называть «Макаровскими». Почему же так произошло? Родители всю свою жизнь вкладывали деньги в сберегательный банк, которые после их смерти, мы могли получить только тогда, когда Дима достигнет совершеннолетия. Но за пару месяцев, до его Дня Рождения, все вклады в сберегательном банке сгорели. Как сейчас помню: куча бедных семей, которые потеряли свои средства бились в очередях за компенсацией. Жуть. А мы так ее и не получили.       Нравилось ли мне то, чем занимался Дима? Нет. Такие безжалостные люди как он убили наших родителей. А Димка стал тем, кого боялся. Но несмотря на это, я никогда не возникала, ведь переубедить все равно не смогу. Да и это единственная прибыль, которая у нас была. Жить только на гуманитарную помощь, которую давали Елене Николаевне, было тяжко.       Еще мне не нравится то, что из-за деятельности брата, у нас большие проблемы. Сейчас все гладко-сладко, но в любой день могут убить любого из нас. Живем в страхе. Одним днем, так сказать.       Еще не нравится, что для брата я обуза. Каждый день ему приходится провожать меня до школы: дабы не зарезали где-то за углом. Это жутко раздражает и пугает одновременно. Я так скучаю по прошлой жизни… Жизни, когда мне не нужно было бояться за себя или своих родных. Жизни, когда мы с братом проводили вечера в месте: играли в денди, смотрели мультики с моих старых кассет, резались в карты. Всего этого больше никогда не будет. Теперь наш быт совсем другой…       Но лучше я расскажу о своей школьной жизни. Учусь я хорошо. Нет, я не вела двойную жизнь, мол, днем, в школе, я пай-девочка, а вечером сижу на «базе» своего брата. Я умная, но поспорить с учителями, одноклассниками и любыми другими людьми, я люблю.       В школе, да и за ее пределами, друзей у меня особо не было. Да, Макаровские меня уважали, но друзьями мы не были. А одноклассники тупо меня боялись. Все. Кроме трех парней: Антона Петрова, Бяши и Ромки Пятифана. Расскажу немного по подробней о каждом.       Антон был моим единственным другом и человеком, который меня не боялся. Очень умный и начитанный, о чем говорили не только его окуляры, но и грамотная речь. Да и выглядел он, пожалуй, как какой-нибудь ученый. Всегда опрятный, рубашка чистая и наглаженная, ботинки блестят не хуже лампочки. Правда иногда подводит Тошку погода: если ветер — блондинистые прядки торчат, как у ежа, если дождь — прилизанный, как цыплёнок. Этот манерный периодический изъян давал понять, что он свой, а не отправленный в нашу дыру, как в ссылку, принц.       Далее по списку Бяша: парень бурятской внешности, без двух передних зубов. Самый мелкий из наших пацанов и самый бесячий. Ходит всегда в одном и том же. Из засаленной синей, хрен пойми с кого, олимпийки постоянно достаёт сигареты и дразнится. Особенно на уроке. Он просто чертово олицетворение анекдотов про Вовочку. Все время попадает в настолько абсурдные ситуации, что даже представить их трудно.       И в заключение Рома… Тот самый припизднутый друг «Вовочки». Ничего особо плохого, также как и хорошего я сказать не могу, но дружба у нас с ним и его лучшим другом Бяшей, не заладилась. Чего не могу сказать о своем брате. Рома и Бяша были в хороших отношениях с моим братцем, и они даже входили в его банду. Радовало то, что мы хотя бы ссорились редко. В основном это обмен колкостями и взаимная неприязнь. Мы не были врагами, но и не были союзниками. Их, жизнь в которой у них есть какой-никакой авторитет среди Макаровских, их полностью устраивала. Мне же, было плевать на это, такой жизни я не хотела. Я стала заложником ситуации.                      Вернемся к реальности: завтракать я не стала, в горло совсем не лезло. Поэтому, как только брат закончил уплетать манку, я накинула разноцветную олимпийку «Адидас» и вышла из квартиры. Улица встретила нас морозными и ветряными объятиями. Сейчас был самый противный период осени: утром, ты идешь в школу в пяти куртках и все равно трясёшься от холода, а днем изнываешь от жары. Благо до школы мне идти от силы минут пять. Оба закурив, мы с братом двинулись к школе. Едкий запах дыма смешивался с ароматом духов, что подарил мне Димка на прошлый день рождение. Он не запрещал мне курить, не ругал за это, но и не одобрял. Потому что понимал, что это бесполезно. Любой здоровый человек если захочет что-либо сделать, он сделает это. Как бы его не отговаривали или оберегали от этого.       Я зашла в здание школы. Тело окутало тепло, а в нос врезался запах свежих булочек. Зайдя в класс, я села за свое место. Соседа по парте еще не было, к счастью. То еще мудло! Семен, а он же жирная и прыщавая свинья, на самом деле нихуя из себя не представляет. Только и умеет, что младших обижать. Трус. Даже его друзьям, Роме и Бяше было плевать на него. Общались они только в пределах школы.       Из раздумий меня вывел чей-то голос:       — Привет! Не выспалась? — это был Антон.       — Доброе утро. Я сейчас умру если не посплю еще часик, — заныла я. Парень сел рядом. Через какое-то время нашей беседы я заметила, что его рука была забинтована. И тут я сразу же оживилась.       — Что это? — грозно спросила я.       — Ничего, просто порезался, — неловко признался парень.       — Не ври. Говори, что это.       — Да не вру я! Правда порезался, — пытался оправдаться он.       — Антон Петров, не заставляйте меня повторятся. Скажи честно, шайка Пятифана опять тушили об тебя сигареты? — на удивление тихо спросила я.       Нехотя, блондин кивнул, коснувшись колючей челкой щеки. Я улыбнулась — щекотно; а груди бушевала злость, обида и несправедливость. Ну почему они такие жестокие? Почему им обязательно нужно как-то поиздеваться над Антоном, когда рядом нет меня. Я сорвалась с места. Тоша уже не пытался меня остановить. Такое было не в первый раз, теперь он знает, что я не отступлю.       Стоило мне только выйти в коридор, как там уже стоял Рома.       — Будь добр, напомни мне пожалуйста, вы с Бяшей глухие или тупые? — наехала я.       — Неужели опять пришла нагоняй устраивать за Антошку? — с ухмылкой поинтересовался Рома.       — Да, представь себе, я заступаюсь за своего друга. Если ты продолжишь так себя вести, то один уже твой друг перестанет заступаться за тебя. Если ты понимаешь о ком я! — хитро улыбнувшись угрожала я.       Мы оба понимали, что я имею в виду Димку. Да, я пользовалась статусом своего брата, но, а что мне еще оставалось? А вот Ромке кажется было совсем не до смеха, в отличии от меня.        Он схватил меня за руку, прямо вцепился, и повел в самый конец коридора, в место, где всегда было тихо и темно.       — Без своего братца ты никто. Ты просто никчемная плакса. Ты ничего из себя не представляешь, только и умеешь, что Димой своим угрожать. А если бы не он, то ты бы, бля буду, стала проституткой.       Продолжать этот спор не хотелось. Хотелось просто уйти.       — Я надеюсь ты меня услышал, — немного грустно сказала я и двинулась в сторону выхода из школы. Когда я выходила, по пути столкнулась с Бяшей. Как назло, именно в тот момент, когда слезы уже выступали из глаз. Он точно это заметил.       Хотелось плакать из-за несправедливости. Почему я живу именно в то время, когда женщина может жить обеспечено только в случае, если она удачно вышла замуж. А если ей не «повезло», она шла в публичный дом или на трассу. А я хочу добиться всего сама! Без богатого мужика или продажи своего тела. Хочу стать известным адвокатом… Несправедливость грызла изнутри. Время нищеты и предвзятого отношения к женщинам. Каждый зарабатывал деньги как мог: кто-то воровал, кто-то шёл по желтому билету, а другой перебивался с копейки на копейку, работая честно.       Я пошла в соседний от школы двор, села на излюбленные качели и закурила. Это всегда помогало справится со стрессом. Хотя, наверное, это просто самовнушение. На первый урок я так и не вернулась, просидев все время там. Думала о том, как Бяша слил Ромке то, что я заплакала. А в ответ, Пятифан, наверное, громко засмеялся. Засмеялся с того, какая я жалкая. И в правду. Расплакалась из-за того, что какое-то ничтожество попыталось меня оскорбить. Эти мысли придали мне какой-то уверенности что ли? Во дворе пятиэтажек послышался звонкий хлопок. Это я, свободной от сигареты рукой, дала себе пощечину. Это помогало прийти в себя. Докурив, я вытерла слезы и вернулась в школу, как раз ко второму уроку.       

***

      Отсидев все занятия, я быстро попрощалась с Антоном и выбежала на улицу. Там уже ждал Дима.       — Привет. Как дела в школе? Че нового? — завалил меня вопросами брат.       — Даже не спрашивай. Я уже не могу терпеть этих ублюдков, — выругалась я. Брат сразу понял о ком я, отчего тяжело вздохнул.       — Ну и что ты предлагаешь мне с ними сделать? Они же мои друзья.       — Антон тоже мой друг. Причем единственный! Знаешь, не очень приятно, когда твоего самого близкого друга бьют за углами и выжигают сигаретами члены на его руках. — злостно продолжила я.       — Его проблемы. Я что сделаю, если он не может постоять за себя. — холодно сказал брат. Меня переполняли эмоции. Ну как же так можно? Неужели он не понимает, как мне дорог Тоша?       — Прошу, поговори с ними. Хотя бы с Бяшей. Он мальчик вроде бы понимающий, если до него получится достучатся, то может и Пятифан допрёт, что так делать не стоит.       Дима задумался, но все же согласился. О сегодняшней ссоре с Ромой я ему говорить не стала. Во-первых, мы уже дошли к тому моменту до базы. Во-вторых, как бы я к ним не относилась, я не хотела, чтобы у них были проблемы. Или может я просто боялась, что меня будут считать стукачкой. Мы зашли в заброшенный хим. завод. Он и был базой Макаровских. Пацаны неплохо обустроились — внутри стоял телек, видак, полка с различными кассетами. А вокруг стояли диваны с ярко-синей велюровой обшивкой. Такие, наверное, дорого стоили. Но взгляд мой зацепился не за диваны, которые я видела каждый день, а за Ромку, что озлоблено смотрел на меня, сидя на велюровой слегка проеденной молью подушке.