Те слёзы, что не видел ты

Лишь спустя несколько месяцев после неприятного разговора о женитьбе Шерлок вновь встретился в Ватсоном — когда тот узнал от миссис Хадсон, что его лучший друг находится на грани смерти. — Не могу поверить, что ты зашел так далеко ради мести за клиента, Шерлок, — Джон покачал головой, глядя в окно. — К тому же это несправедливо! Я умираю с голоду. — Ох, заткни рот, Джон! Тебе хоть бы хны, когда меня укачивает, так что перестань жаловаться на голод, когда мне это нужно для работы! — выругался Шерлок, едва поддерживая своё тело на локтях, чтобы сохранить сидячее положение, пока он накладывает маскировочный грим. Если трёхдневное воздержание от пищи было не таким уж невыносимым, то от жажды горло саднило так, будто он только что проглотил горящий уголь. — Вот так вот, три дня не курил, а уже истерит и крысится, бедняжка Шерри, — хихикнул Джон, не обидевшийся на грубость. Тут не поспоришь. Несколько дней без табака — это, несомненно, самое худшее. — К тому же, заметь, я делаю это не для того, чтобы отомстить за клиента. Я хочу восстановить справедливость, отдав под суд настоящего убийцу. — Мёртвый никогда не вернется к жизни. Правосудие для него — именно что месть, не более. Шерлок закатил глаза. Сейчас было не время спорить с Джоном на философские темы вроде разницы между правосудием и местью. Он слышал, как хлопнула дверь: это миссис Хадсон, настоявшая на том, что ему срочно необходим врач — на что Шерлок, как и планировал, попросил привести Ватсона — выскочила на улицу. Теперь ему нужно было подготовиться к приходу друга, а времени у него было немного — зная Ватсона, можно было предположить, что его друг бросит все дела и мигом прибежит его спасать. — Как я выгляжу? — Закончив маскировку, Шерлок повернулся к Джону. — Достаточно убедительно для тяжелобольного? — Хм, дай подумать... Надо бы побольше пчелиного воска на нижней губе и в уголках... справа, и, может быть, чуть больше черноты под левым глазом, а справа ещё больше... Да, теперь идеально! А теперь приступай к делу... Уверен, никто не заметит подвоха, пока не пощупает твой пульс и не проверит температуру, — Джон игриво подмигнул. — Например, кто-то с медицинским опытом. — Я ему не позволю, — Шерлок урвал глоток воды, просто чтобы сохранить способность говорить; поднялся, оперевшиь на руки, и зашаркал к своей спальне. — Но разве тебе не хочется этого? — Это неважно, — Шерлок залез в кровать и натянул на себя одеяло, после чего вытянулся и обмяк, готовясь изображать умирающего. Джон стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за ним, не говоря больше ни слова. На мгновение чувство вины завладело сердцем Шерлока. В последние несколько месяцев он не был так добр к Джонатану, как ему хотелось бы. Он стал избегать его, и они меньше разговаривали. Он по-прежнему брал Джона с собой на прогулку, но вскоре понял, что его друга нет рядом и половины времени. Когда Шерлок тянулся к наркотикам, Джон всё ещё пытался остановить его, но со временем становился всё менее и менее настойчивым. Они отдалились друг от друга — и в то же время притяжение между ними стало сильно, как никогда ранее; это было, по крайней мере, хорошее отвлечение, почти добровольное страдание, заглушающее более сильную агонию. — Ах... ох! — Шерлок застонал и выгнулся, обхватив руками грудь и живот, лицо его исказила гримаса боли. Покорчившись некоторое время от "судорог", он начал пыхтеть и задыхаться, одна рука его свисла с края кровати. Репетиция, похоже, прошла успешно — Джон наконец нарушил молчание. — Шерлок, — Джон присел на кровать и заботливо положил свою руку на его, — даже если я знаю, что ты не болен, смотреть на тебя в таком состоянии всё равно... тревожно. — Отлично. Это именно то, что мне нужно, — уверенная улыбка вернулась на лицо Шерлока, когда он оторвался от актёрской игры. — Раз ты находишь это убедительным и даже тревожным, уверен — ни Ватсон, ни Кэлвертон Смит ничего не заподозрят. Джон ничего не ответил, только придвинулся ближе и наклонился к другу. Когда его правая рука прижалась к щеке Шерлока, тело последнего напряглось, но он не стал сопротивляться — лишь закрыл глаза, ощущая мягкость и тепло руки Джона на своём лице. — Неужели ты должен терпеть это всё, Шерри? Три дня морить себя голодом, чтобы выудить у убийцы признание? Готов поспорить, ты мог бы придумать для этого способ получше. Пока Джон говорил, ладонь его настойчиво гладила лицо и шею Шерлока. Тот взял её в свои руки, и пальцы Джона вскоре запутались чужих, словно щупальца осьминога, проскальзывающие в узкое пространство. Сердце Шерлока горячо колотилось. Он отвёл взгляд от тревожных глаз Джона, но отпускать его руку почему-то совсем не хотелось. После того случая был ещё один, когда он чуть не поцеловал Джона; как только эта идея пустила корни и проросла в его сознании, он потерял всякую надежду избавиться от неё, так что избегание стало единственным способом справиться с этим желанием. По мнению его рационального мозга борьба эта была совершенно нелепа: какой вред может принести дальнейшая близость с Джоном? Шерлоку стало бы легче, Джон, похоже, тоже этого ждал — хотя он никогда и не комментировал эти случаи, Шерлок доверял своему интуитивному пониманию, что Джон желает того же самого. Но это скользкий путь, ведущий в бездонную пропасть, сказал себе Шерлок. Под страхом потерять контроль над ситуацией он колебался, игнорируя результаты расчётов, которые выдавал его надежный рассудительный ум. Ему казалось, что в этом запутанном лабиринте эмоций и отношений всегда таятся какие-то сокрытые, но критически важные данные, поэтому его расчеты могли оказаться ошибочными. Однако он никак не мог понять, что же это за недостающие данные. Шерлок размышлял, чувствуя вторую руку Джона на своей груди, прямо над сердцем. — Или, лучше сказать, должен ли он страдать от этого? — наконец спросил Джон — мягко, но настойчиво. — Ты ведь знаешь, как сильно он заботится о тебе. Знаешь, как жестоко ты разобьёшь его сердце, если позволишь ему увидеть, как ты умираешь. Ты злоупотребляешь его заботой, чтобы осуществить свой план, или... это наказание за ту боль, что он причинил тебе? — Джон! — Шерлок, ощерившись, бросил загнанный взгляд на Джона, но больше не смог выдавить ни слова — лишь мысли беспокойно пронеслись в его голове; кроме как на самого себя, ему не на кого было злиться. Прежде чем Джон или Шерлок успели сказать что-либо ещё, они оба услышали торопливые шаги наверху. Джон быстро вскочил на ноги и отступил вглубь комнаты, а в следующее мгновение дверь спальни распахнулась. — О мой дорогой Холмс! Во имя Господа, расскажите мне, что с вами случилось! — Ватсон, задыхающийся, дрожащий, влетел в комнату; глаза его были широко открыты, на лбу выступили капельки пота. Направившись к Шерлоку, он наспех снял с плеча чемоданчик с медицинскими принадлежностями. Холмс, как бы ни рад был снова увидеть Ватсона, поспешил надеть маску строгости. — Оставайтесь на месте! — Резко крикнул он. — Ни шагу ближе! Я подхватил эту болезнь с Суматры во время расследования в порту… — Он сделал паузу на несколько секунд, хрипя и задыхаясь. — Она очень заразная — передаётся через прикосновение! Держитесь на расстоянии, иначе вы заразитесь в мгновение ока. — Как будто меня это волнует! — воскликнул Ватсон, решительно приближаясь к постели. — Она может передаться всему Лондону! — Шерлок сжался на противоположной стороне кровати. — Мне плевать на чёртов Лондон, Холмс! Всё, чего я хочу, — это спасти вас! Ватсон оказался непозволительно близко к кровати, поэтому Шерлоку оставалось только благодарить тот факт, что лампы в комнате были выключены, а все шторы опущены, так что из-за плохого освещения доктору было труднее разоблачить его. Тем не менее, он не мог позволить себе рисковать. Он наполовину зарылся лицом в подушку и выгнулся всем телом, схватившись руками за грудь и голову, будто бы испытывает ужаснейшую боль. — Аааа! Судорога! — Позвольте мне изучить симптомы! — Ватсон наклонился к краю кровати, протянув руку к Шерлоку. При взгляде на Ватсона глаза Холмса будто остекленели. О да, он вожделел прикосновений. Он мечтал, чтобы эта ладонь тронула его кожу. Он жаждал оказаться в его руках. Что, если он поймёт? Имеет ли это значение? Он никогда не сомневался, что Ватсон поможет ему с делом независимо от того, болен он или нет. Робко и нерешительно он приподнял руку, чтобы дотянуться до пальцев Ватсона. Однако в долю секунды произошло нечто немыслимое: в тусклом свете ламп он увидел, будто это Джонатан наклонился, чтобы дотронуться до него, как он и привык делать раньше; фигура Ватсона на мгновение слилась с его фигурой. Шерлок крупно вздрогнул — и иллюзия исчезла. Джонатан, как и прежде, стоял в углу комнаты. — Нет! — Шерлок резко отпрянул и натянул на себя одеяло, спрятавшись под ним целиком. — Я сказал! Шаг! Назад! — Я только хочу помочь, Холмс! — Хотите помочь — так делайте, что вам велят! — Но... вы же понимаете, вам нужна срочная медицинская помощь, — покорно пробормотал Ватсон, наконец сдавшись и отступив к двери. — Я никуда не уйду, пока вы не позволите мне осмотреть вас. Дыхание Шерлока всё ещё оставалось сбитым из-за увиденной иллюзии, хотя он не был уверен, что именно он видел и почему это его напугало; однако по какой-то совсем другой неизвестной ему причине из глубины его сердца поднялась бессмысленная нелепая ярость. — Неужто вы не можете просто бросить меня на произвол судьбы, Ватсон? "О, Шерри. Сколько злости! Чем он провинился, чтобы заслужить такое?" Шерлок прикусил нижнюю губу. Он бы солгал, если бы сказал кому-нибудь, в том числе и себе, что не пожалел об этих жестоких словах в следующий же миг после того, как они прозвучали. Тем не менее, произнесение их вслух почему-то принесло ему чувство облегчения, будто он целую вечность с нетерпением ждал возможности позволить им вырваться из своей груди. — Что вы такое говорите, Холмс! — Ватсон неверяще уставился на него. — О, Господи помилуй! Бедняга, вы ведь уже не в себе! Вы бредите! Я хочу... нет, я должен лечить вас прямо сейчас, хотите вы этого или нет. Нет, вы не можете излечить меня от моей болезни, Ватсон — вы сами же являетесь её источником. — Будь по-вашему, Ватсон. Если вы навязываете мне врача, то, по крайней мере, пусть это будет кто-то, кому я смогу довериться. — Значит, ко мне у вас доверия нет? — Будемте благоразумными, — сказал Шерлок с сарказмом — отнюдь не Ватсону, как могло показаться, но самому себе. — Как много вы знаете об этой необычной тропической болезни, и настолько ли вы уверены в себе, чтобы вылечить от неё? В конце концов, вы всего лишь врач общей практики с ограниченным опытом и посредственной квалификацией. Если вы действительно хотите, чтобы я жил, отыщите мне кого-нибудь другого. Мне жаль, что приходится говорить вам такие обидные вещи, но факты есть факты. Прежде чем Холмс успел договорить, он уже задыхался, а всё тело его покрылось потом. Он не мог сказать наверняка, были ли эти симптомы следствием актёрской игры или же какого-то неизвестного, но безусловно реального мучительного недуга. Положив руку на сердце, он нахмурился; тело его охватила лихорадочная дрожь. Ватсон молча стоял рядом, и Шерлок, поняв, что не осмеливается посмотреть ему в лицо, вместо этого перевёл взгляд на Джонатана. Тот же на Шерлока не смотрел. Его зеленоватые глаза были устремлены на Ватсона, когда он медленно, бочком, приблизился к замершему у двери бедному доктору. Шерлоку оставалось лишь смотреть, как Джон нежно кладёт руку на плечо Ватсона, словно пытаясь его утешить. Было ли это лишь обманом зрения из-за слабого света в комнате или нет, но Шерлок заметил, что в глазах Джона блеснули слёзы. Со стоном, почти переходящим во всхлип, Шерлок чуть подвинулся на кровати в их сторону. Конечно, Ватсон не мог видеть или чувствовать Джона. Тем не менее, напряжение внезапно исчезло с его лица — он даже робко улыбнулся и тихо вздохнул. — Пациент — что дитя малое. Я могу поверить речам мудрого человека только тогда, когда увижу его перед собой. Вы не в своём уме, Холмс, — ласково сказал Ватсон, словно обращаясь к ребенку. — Хорошо, если моя медицинская квалификация каким-то образом вызвала у вас недоверие, я найду вам лучшего врача в Лондоне — в идеале такого, который специализируется на тропических болезнях. Прежде чем Ватсон успел закончить свой скудный список имён лучших лондонских врачей, Шерлок прервал его. — Это не какая-то распространённая тропическая болезнь, Ватсон. Вот скажите на милость, много вы знаете о формозской чёрной язве? Или, может быть, о лихорадке провинции Тапанули? Ватсон задумался на некоторое время, затем покачал головой с разинутым ртом. — Никогда не слышали о них? Тогда вы только что продемонстрировали своё невежество в данном вопросе. Простите мне эти слова, Ватсон. Я знаю, что у вас лишь благие намерения, но как вы можете помочь мне, если сами совершенно ничего не знаете об этих болезнях? "Это уже слишком, Шерри. Остановись." Шерлок взглянул на Джона, сидящего в его ногах на краешке кровати. Он выглядел разозлённым — каким редко можно было застать его, обычно весёлого и жизнерадостного. Но эти резкие слова, казалось, вовсе не задели Ватсона. — Я обязан помочь вам, несмотря ни на что, — в голосе его сквозила лишь спокойная забота. — Я вспомнил, что в Лондон приезжает другой известный врач по имени… — Ватсон, мне ужасно не хочется того, о чём я вас сейчас попрошу, но другого выхода нет, — перебил Шерлок. — У меня есть знакомый — или, лучше сказать, враг, но на данный момент это не имеет значения, потому как он единственный человек в Лондоне, что может мне помочь. Мои дни... нет, мои часы сочтены. Мне необходимо, чтобы вы убедили его прийти мне на помощь, — делая вид, что ему трудно дышать, Шерлок прервал свою речь короткими резкими вздохами. — Это будет нелегко. Он непростой человек, высокомерный и обидчивый. У меня есть основания полагать, что он затаил на меня горькую обиду. — Но за что? Шерлок вкратце объяснил, что случилось с Виктором Сэвиджем, его покойным клиентом. Молодой человек умер от чрезвычайно редкой восточной болезни, а его дядя Кэлвертон Смит — человек, к которому Холмс теперь вынужден обратиться за помощью — единственный в Лондоне эксперт по данному типу заболеваний. И именно эта болезнь угрожает сейчас его, Шерлока, жизни. — Значит, вы подозревали его в убийстве племянника, совершённого с помощью знаний об этой болезни, но Смит узнал о ваших подозрениях? Шерлок тяжело кивнул. — Но у вас нет никаких доказательств — так забудьте об этом проклятом деле! Пока он может спасти вас, мне всё равно, убийца он или сам дьявол! — Что ж, он может быть и дьяволом, но сейчас у меня нет другого выбора. Просите его, умоляйте его! Моя жизнь в его руках — и в ваших, дорогой Ватсон. — Тогда чего же мы ждём? Дайте мне адрес, и я немедленно отправлюсь в путь! — Не так быстро, Ватсон. Есть ещё кое-что, что вам необходимо знать, прежде чем вы уйдете. Вы всегда следовали моим инструкциям чётко, до последней буквы. Надеюсь, что и на этот раз вы сможете сделать то же самое. — Как скажете, Холмс. Только не сдавайтесь, обещайте мне, что не сдадитесь! Вы не умрёте. Забота, нежность и любовь... всё, что он видел в глазах Ватсона, пробуждало в нём радость и благодарность, но ещё — неуверенность и недоумение. На его памяти никто не заботился о нём так, как Ватсон — может быть, лишь Джон, но то было другое. Или... может быть, даже Джон — нет. Даже я сам не смог бы заботиться о себе сильнее, Ватсон. Увы, до того, чего он желал, не хватало какого-то жалкого дюйма. Это была лишь дружеская, платоническая любовь; свою более сокровенную страсть Ватсон приберёг для кое-кого другого. И всё же Шерлок не мог не задаться вопросом: любил бы Ватсон так какого-нибудь иного своего друга, заботился бы о нём так же сильно, дарил бы такую большую любовь всякому, кого назвал другом? Может ли человек испытывать столь щедрые чувства ко всем окружающим его людям, или же Холмс в какой-то степени уникален для него, раз заслужил этот щедрый дар пылкой дружбы? — Я обещаю, Ватсон. И надеюсь... что вы не слишком рассердились из-за моих дерзких слов, — сказал Шерлок как можно более успокаивающим тоном. — Ох, бедный, ваше душевное состояние и вправду нестабильно! Как вы могли подумать, что я буду сердиться на вас, когда вижу, что вы беспомощно лежите на смертном одре? Не теряйте времени! Быстрее, говорите же мне, что делать! Всё шло в соответствии с планом. Шерлок поручил Ватсону посетить Смита в шесть часов и вернуться на Бейкер-стрит до его прихода, а также посвятил его в некоторые другие подробности. — Я не понимаю, Холмс. Звучит так, будто вы планируете провести расследование, — удивился Ватсон. — Это всего лишь мера предосторожности. Помните, я упоминал о некоторой неприязни между мной и Смитом? Охх… — Шерлок, отчаянно задыхаясь, склонился к краю кровати. — Вам худо? Шерлок тараторил и тараторил, будто ведомый бредом, а затем снова упал на спину, хныча и тяжело всхлипывая. Примостившись в углу комнаты, Ватсон стал ждать времени, когда можно будет отправиться за Смитом. Шерлок велел ему подождать снаружи в гостиной, но тот настоял на том, чтобы остаться и присмотреть за Шерлоком. Обнаружив, что мучения Шерлока становятся всё сильнее, он поднялся на ноги и приблизился к кровати. — Ост-т-тавайтесь н-на мест-те, — Шерлок стал заикаться. — Я не собираюсь прикасаться ни к вам, ни к постели. Просто взгляну, дабы убедиться, что вам не сделалось хуже, — попытался успокоить Ватсон. В течение последующего часа Шерлок лежал в своей постели, полусонный, периодически вздрагивая и извиваясь. Временами он бормотал нечто невразумительное и издавал невнятные сиплые звуки. Ватсон повторил путь от кресла к кровати, чтобы проверить больного. — Подождите... снаружи, Ватсон... Вам вредно так долго находиться в этой комнате... — Действительно, мучительно находиться здесь, наблюдая вас в таком состоянии. Но я не смею оставить вас одного, — Ватсон неуверенно протянул руку, словно пытаясь дотронуться до Шерлока, но воздержался. — Как хотелось бы мне сделать что-нибудь для вас… — Скоро всё разрешится... тем или иным образом, — Шерлок натужно улыбнулся. — Только одним лишь образом, и никаким иным! Ох... я понимаю, что это всего лишь ваши бредни, но всё равно для меня мучительно думать, что возможен другой исход, — Ватсон отчаянно схватился за голову. — Холмс, а что если я действительно потеряю вас! — Это лишь шутка! Я же... обещал, что не умру... дорогой Ватсон, — каждое слово Шерлок натужно выдавливал. Пусть это была всего лишь игра, но ощущение приближающейся рука об руку со смертью разлуки было столь реальным, что он и сам поверил ему, особенно когда увидел, как Ватсон трёт покрасневшие от слёз глаза. Шерлок отвернулся. Больше никаких разговоров, решил он, только бредовая тарабарщина будет ответом на все последующие вопросы. Однако довольно скоро он просто отказался отвечать, лишь слегка шевеля головой или пальцами. Всё для того, чтобы оградить Ватсона от ещё больших беспокойства и боли и не создавать впечатление, что его здоровье со временем стремительно ухудшается. В четверть шестого Ватсон очередной раз взглянул на часы. — Уже время! Нам нужен Смит — здесь и сейчас. Всё с вами будет хорошо, Холмс. Просто дождитесь меня. — Да... идите, Ватсон... спасите меня... Услышав, как Ватсон спускается по лестнице, Шерлок скатился с кровати и приподнял занавески, чтобы дать сигнал инспектору Мортону и его констеблям, ожидающим снаружи, приготовиться. — Вот это игра, Шерри! — Джон похлопал Шерлока по спине, когда тот повернулся обратно к кровати. — Да по тебе театр плачет. — Мне бы не хотелось профессионально заниматься подобным актёрством. Будем честны — это опаснее, чем работа детектива: в подобную роль мне бы пришлось вживаться, а это вредно для здоровья. — С каких это пор ты заботишься о своём здоровье? — поддел Джон. — Я вот за его здоровье больше бы беспокоился. Он всё это время выглядел таким бледным, таким нервным и подавленным. Какой же ты жестокий, Шерри. Ты ведь и сам понимаешь, что тебе необязательно было вести себя настолько жестоко, чтобы притворяться бредящим. — Может быть… может быть, я бредил по-настоящему. Может быть, я болен, Джон, — Шерлок положил руку на сердце. — Может быть, я болел долгие, долгие годы, сам того не ведая. Внезапно Джон обхватил Шерлока за плечи, и тому ничуть не хотелось избавиться от его рук. Они долго сидели бок о бок на кровати, пока Джон держал его в своих крепких объятиях. — Это ты образно, — наконец спросил Джон, — или ты всё ещё веришь... что я недуг и опухоль? — Нет, это другое... это никак не связано с тобой, Джон. Я больше не стану делать глупостей… вроде той, ты же знаешь. — Верно, ведь ты понимаешь, почему я здесь. Ты знаешь, кто я, — Джон положил подбородок на плечо Шерлока, и его губы оказались так близко к шее, что Шерлок кожей мог чувствовать жар его дыхания. — И ты не сделаешь этого, не сделаешь не потому что не хочешь, а потому что знаешь, что всё равно ничего не выйдет. — Тут ты верно подметил — ненавижу бесплодные усилия. — Но именно этим ты сейчас и занимаешься. Ты ведь знаешь, что отрицание и избегание своих чувств не принесут никакой пользы. Так зачем стараться? — Я не отрицаю! — горячая вспышка гнева охватила Шерлока; он резко вырвался из объятий Джона и схватил его за воротник. — Послушай, я не отрицаю своего чувства к нему, больше нет. Я уже сдался и признал: я хочу его видеть, я люблю его — люблю так, как никогда никого не любил — больше, чем самого себя. Но я не дурак, Джон. Он ясно даёт понять, что не любит меня так же, как я его; как, чёрт возьми, я могу… — А вот теперь ты подобрался к важному моменту, — спокойно преребил Джон. — Любил ли ты себя когда-нибудь? Шерлок ощутил, будто язык его стал твёрдым и тяжёлым как железо. — Держу пари, он любит тебя больше, чем ты себя, и оттого ты чувствуешь себя озадаченным, недостойным, даже виноватым; пытаешься либо держать дистанцию, либо вовсе оттолкнуть его. Ты отрицаешь не твою любовь к нему — ты отрицаешь его любовь к тебе. Конечно, он не может ответить тебе той любовью, которой ты хочешь, потому что он чувствует твою попытку отдалиться от него, твой страх, твоё ощущение собственной недостойности. Он этих чувств не понимает, он не знает, что с ними делать. Всё, что ему остаётся — просто отступить. — Значит, всё это моя вина. — Нет. Нет, Шерри. Дело не в этом. Никто тебя не винит. Ты просто не знаешь, как лучше, но всё же ты пытался… Я пытался. Шерлок отпустил воротник Джона и спустился к его рукам. Он крепко сжал их — так крепко, что Джон поморщился от боли. Но не отстранился. — Это не твоя вина, Шерри. Руки Шерлока стремительно скользнули под руки Джона, со всей силы обхватив его и вцепившись пальцами в его рубашку. Джон в ответ положил ладони на спину Шерлока и нежно погладил его. Больше никто из них не произнёс ни слова. Так и сидели они в недолгом ожидании — неподвижно, прижимая друг друга к груди — и слушали, как беззвучно течёт время.