почему Миша стал неравнодушен к рубашкам

Окончив институт с отличием, отслужив один год в армии и проработав офисным работником, консультантом в секс-шопе, личным фитнес-тренером, Миша никак не думал, что остановится на криминальном роде деятельности. В офисе с самыми дешёвыми потолками и люминесцентными вечно мигающими лампами ему просто было до безобразия скучно, но деньги крутились приличные, так что, проработав там полтора года и накопив на скромный автомобиль отечественного производителя, Московский уволился. И нужно сказать очень вовремя, через пару месяцев в подвале фирмы нашли теплицу с марихуаной, всех управляющих посадили, а обычных работников начали нещадно гонять по судам. Товарищи полицейские хотели и с ним поближе познакомиться, но Миша им не дал причин для проведения хотя бы ещё одной беседы. В магазин интимной продукции Миша пошёл ради историй насколько неловких и смешных, что его знакомые будут пересказывать их своим знакомым. Там же он понял, что неравнодушен как к женщинам, так и к мужчинам, и тот факт, что ему уже было давно за двадцать его не пугал. Лучше поздно, чем никогда. В спортивном зале же он искал связей, за своей фигурой следили люди самых разных профессий и возрастов. Так Московский познакомился с Константином Ураловым, правой рукой своего нынешнего босса. Александра Петровича Романова. Русская мафия не переезжала после девяностых в США, Италию или Китай. Она осталась в родном доме, просто затаилась на полу в красном углу, и, пока все смотрели на висящие наверху иконы, они могли спокойно работать. Утвердили Московского на должность личного шофёра только после случая с его похищением и пытками. Как потом оказалось устроенными самим Александром Петровичем. Даже проработав на побегушках год, Миша не знал, как выглядит всеми уважаемый глава. А выглядел Романов слишком молодо, возможно, имел по этому поводу комплекс, так как при замечательном зрении (насколько было известно Московскому) он носил очки без диоптрий, которые добавляли его образу возраст, хоть и не сильно. Носил классические костюмы с жилеткой, плащом, карманными серебряными часами и перчатками вточь цвета плаща. Это был его некий обряд посвящения, сигнал об окончании испытательного срока и проверка на верность всего с двумя исходами: ты не выдаёшь ни капли информации, хочешь поскорее умереть, просыпаешься под едва слышное пиканье медицинских машин и учишься ходить заново; ты выдаешь, что знаешь, и тогда пытки становятся ещё более жестокими, ты хочешь поскорее умереть, но тебя не будут так просто отпускать на тот свет. И при втором исходе, находясь по другую сторону стола с инструментами, ты будешь так же надеяться, чтоб это поскорее закончилось. Потому что крики и мольбы вызывают не удовольствие, а раздражение. В случае лично Московского — раздражение от возможного опоздания к дому сестры Александра — Софии. Сегодня у них должен быть семейный поход в театр. Зачем тогда глава включил его в команду «менеджеров по персоналу»? — У тебя отлично выходит. Покажешь пример новеньким. Миша уже пять лет как работает на Александра, четыре года как его личный шофёр и телохранитель, три года как влюблён в его, и только один как они занимаются сексом. Можно ли назвать то, что между ними происходит, отношениями? — Миша, я доверяю тебе больше, чем собственной матери. Ты хочешь ещё какое-то признание от меня получить? Вспомнив, какими холодными могут быть глаза Романова, Миша убрал раскалённую кочергу от сожжённой, ужасно пахнущей плоти. Если эта вонь не вымоется из его волос к сегодняшнему вечеру, то Саша откажется от совместной ночи. — Почему? Я же рассказал вам всё, что знаю, — хриплым голосом прошептал мужчина, привязанный к стулу. — В этом-то и проблема, мужик, — буднично бросил Михаил, вытирая ладони от копоти чистым полотенцем, и взглянул на настенные часы. — Дальше сами. И лучше перчатки наденьте. Две девушки чуть вздрогнули, но кивнули уверено. Их незатейливому приятелю осталось совсем недолго, у них не должно возникнуть никаких проблем. *** Сады на Литейном сменяли за окном друг друга. Александр Петрович выглядел умиротворённым и довольным. Так всегда было после балета и приятной компании родных. Миша украдкой заглядывался на такое красивое, полное покоя лицо через зеркало заднего вида. Интеллигент, сидящий на заднем сидении, больше походил на пианиста или очень востребованного художника, но Миша знает какие мозоли прячут тонкие перчатки. Когда они зашли в квартиру, Романов пропустил Мишу вперёд, обнял его с сзади и, уткнувшись носом в волосы, сделал глубокий вдох. — Сходи в душ, — немного разочарованно сказал Александр и прошёл в свою спальню, предварительно повесив плащ. Наедине почти все замашки главного по отношению к подопечному пропадали. Они становились почти равными. И это почти полностью устраивало Мишу. Вытерев голову и тело, Московский кинул задумчивый взгляд на белоснежные халаты на вешалках, фыркнул и решил пойти голым, стесняться ему нечего. Он вошёл в спальню и запечатлел открывшуюся взгляду картину в памяти. Саша настежь открыл французские окна, ведущие на просторный балкон с плетёной дорогой мебелью, и покачивал в руке снифтер, подставив под морось лицо. На стеклянном столе рядом стояла открытая бутылка Hennessy, любимые карманные часы ручной работы и очки, а на кресле рядом лежали небрежно скинутые пиджак и жилетка, их владелец явно испытывал сильное нетерпение. Щёлкнула собачка двери, глава с предвкушающей улыбкой развернулся и довольно хмыкнул. Глазами указал на кровать и сделал последний глоток, пока Миша послушно ложился на дорогие турецкие простыни. Саша поставил бокал рядом с бутылкой, убрал за ухо непослушную кудрявую прядь тёмных волос. Попавшая на голову вода выбивала волосы Романова из идеальной укладки. На улице начался ливень, от чего на полу стали образовываться маленькие лужи. — Может я закрою окно? — приподнявшись на локтях, предложил Миша. Снаружи послышались крики прохожих. — Дуть будет, да и услышит нас кто. — Я не собираюсь быть таким громким, — ответил Саша и начал снимать с себя брюки. Миша хотел было встать и помочь, но глава мотнул головой и сказал с хищным прищуром. — Сегодня ты только смотришь. Миша почувствовал, как с головки его члена потекла капля предэякулята. Он крепко сжал руки и воззвал ко всему своему терпению, когда Саша снял своё бельё, решив оставить подтяжки для носков вместе с ними же (по двум цветам Миша узнал бренд Gucci) и распахнутую чуть помявшуюся за день рубашку. Быстро отыскав лубрикант и презерватив во втором ящике комода, Саша кинул их рядом с подушками и грациозно забрался на бёдра Миши. От резко выросшего давления в паховой зоне Московский громко прерывисто выдохнул, и этот выдох потонул в губах набросившегося азартно улыбающегося главы. Шторы лепетали от весеннего потока ветра, гремели своими тяжёлыми жабо, под окнами проезжала скорая, капли дождя разбивались об дубовый паркет и наполняли комнату влажностью и свежестью. Мише на всё это было плевать, он потонул в глубоком поцелуе и с жаждой чужого тепла обхватил чувствительную шею Саши, от которой веяло таким приятным одеколоном. Московский прикусил подбородок и начал мокро касаться губами нежных участков кожи над кадыком, бёдрами почувствовал приятную дрожь любимого. — Ну, тише, ты меня так съешь, — отстранившись и потянувшись за смазкой, сказал Романов. А Миша уверен, что даже в самом дорогом ресторане Санкт-Петербурга не было такого блюда, что хоть на четверть будет так же прекрасно на вкус как его юный глава. В порыве редкой непокорности мужчина сильно укусил Сашу за надплечье, от чего тот вскрикнул и выдавил на пальцы слишком много смазки. Что-то зашипев, он завёл руку за спину, чтоб начать себя растягивать. Александр Петрович мог ворчать сколько угодно о постоянно просыпавшейся буйности своего партнёра в постели, но Миша видел, как в тот момент подогнулись чужие пальчики на ногах. Саша приподнялся выше, медленно введя палец. Порыв ветра сбросил с его плеч рубашку, теперь она держалась только на локтях и выдержке Московского. От входившей рывками прохлады соски вокруг нежных светлых ареол затвердели, и, хоть Романов настоял, что сегодня сделает всё сам, удержать себя сейчас Миша не мог. Пока правая рука держала и пощипывала Сашу за ягодицу, левая ногтями прошлась, царапая кожу, от ключицы до сильной груди. Саша, почувствовав, как Московский сжал и потянул его за сосок, удержал вскрик и лишь властно посмотрел свысока. Сам Московский не мог молча смотреть на отзывчивое тело Романова, в которое проникли два Мишиных пальца. Пот стекал в пушистые кудри, тёк по спине и груди, и в итоге впитывался либо висевшей рубашкой, либо ненасытными губами мужчины, с которых слетали тихие стоны. Своими мокрыми от обилия смазки яичками Саша тёрся о его уже начавший болеть стояк. Решив, что готов, Романов аккуратно вышел из себя, прикусив до крови нижнюю губу. — Что? Когда задеваешь простату, молчать не так просто? — Миша вставил по самые костяшки, и, увидев возмущённый взгляд начавшего снимать с себя рубашку босса, резко толкнул пальцы в глубину истекающей прозрачным лубрикантом щели. Саша взвизгнул, прогнувшись в пояснице, и ударил по шальной руке партнёра. — Всё, хватит с тебя. Подними руки! — строго приказал Романов. Этот талант так быстро брать ситуацию под свой контроль заставил кожу Миши покрыться мурашками. Саша скрутил рубашку, началом рукава закрыл Московскому рот и привязал его руки остатками ткани к изголовью кровати с причудливым узором. В таком положении руки быстро затекают, но Миша чувствовал, что много времени, чтобы кончить, ему не понадобится, особенно когда во рту ещё ощущались крепкие нотки коньяка, а рубашка заставляла его вдыхать запах Сашеньки. Потянувшись за фольгированной упаковкой презерватива, Саша играючи прикусил завиток уха и прошептал: — Так нас точно никто не услышит, можешь кричать сколько хочешь. Член Миши дёрнулся, а голова, кажется, готова была пойти кругом. Испачканные пальцы добавили к естественной смазке искусственную, невесомо разглаживая её сначала по головке, а потом по всей длине. Московский, не сдерживаясь, постанывал и с упоением смотрел на голодный взгляд Сашеньки. Утром он, скорее всего, проснётся от жаркого плена рта главы вокруг своего члена, так как сейчас на оральные утехи у них обоих не хватит терпенья. Натягивая презерватив, дырочка Саши сжалась, издав пошлое хлюпанье. Щёки Романова покраснели, и он отвернул голову к окну, аккуратно заставляя Мишу проникать в себя. Стон с рыкающими отзвуками вырвался из горла и, пройдя через уже намокшую от слюны ткань, превратился в протяжное мычание. Капли пота оросили покрытую светлыми кудрявыми волосами грудь Московского. Саша опустился до конца и сильно сжал коленями жилистый торс, мягкой хлопковой тканью на пяточках пригладил чужие ляжки, у раскрасневшихся краёв своего входа собрал излишки смазки и провёл рукой по собственному члену. Ему хватило всего пары лёгких толчков под таким горячим взглядом, постоянно его уберегающем, вида золотистых растрёпанных волос, раскрасневшегося лица и дёрнувшихся связанных рук, чтобы кончить со звонким: «Мишенька!». Наверное, эти руки хотели сильно обхватить его сзади и помочь или погладить по щеке с лёгким румянцем смущения, но препятствие мешало осуществлению всех желаний. Дав себе время отойти, Саша начал в быстром темпе насаживать себя на член Московского, иногда покручивая бёдрами и счастливо скалясь. Миша заворожённо смотрел на прикрытые серые омуты, величавую осанку и абсолютно нетронутое кем-либо тело, если не считать сегодняшний укус. Такой ангельской чистотой владел отнюдь не святой. И от этого контраста глаза мужчины закатились, а тело задрожало от оргазма. Романов освободил его руки и рот, вытер свою сперму с их тел рубашкой и отправил завязанный использованный презерватив метким броском в урну, что стояла рядом с комодом специально для этого. Он уже замахнулся, чтоб отправить вслед безнадёжно испорченную рубашку, как Миша сказал: — Она слишком большая, давай я схожу на кухню выброшу. — Давай скорее, не хочу без тебя засыпать, — удобно улёгшись, проворчал юный глава. — Конечно, — Московский мягко его поцеловал и прошёл в ванную комнату, где решил спрятать рубашку среди своей брошенной одежды. Никому же хуже не будет, если он заберёт её себе. Умыв лицо, Миша осмотрел своё украшенное множеством шрамов тело в зеркале. Большинство оставил сам Александр Петрович, например, ножевое в левом боку или химический ожёг на кисти правой руки. Спасибо, что во время его вступления в ряды мафии, никаких раскалённых железяк как сейчас не было. Самое страшное ранение — пулевое в левом плече — досталось, когда он прикрыл собой Сашу. Увидел на периферии зрения направленный ствол и интуитивно подставился. Наверное, тогда началось «особое доверие» со стороны Романова. Тогда он и стал иногда давать задания, подразумевающее в конце убийство, как с сегодняшним несостоявшимся новеньким, и, видимо, не уловив запах чужой смерти, глава чуть разочаровался. Или всё гораздо проще, и одного мытья головы не хватило, чтобы выбить противных запах. Но Миша не собирался в этой жизни убивать кого-то. У него испорченное тело, у Саши — душа, и он всеми силами будет стараться делать так, чтобы ничего не изменилось.