***
После разговора с Намджуном прошло три дня. Хосок сидел в своей машине, припарковавшись напротив дома, где жил Юнги, и уже больше часа прожигал взглядом входную дверь в подъезд. Громко выдохнув, он опустил голову на руль. Боже, он все эти дни безвылазно выслеживал своего друга, но тот будто сквозь землю провалился. Чувствуя себя конченным сталкером, Хосок наконец-то решился выйти из машины. Мышцы во всём теле затекли уже давно и в кончиках пальцев ощущалось неприятное покалывание. Он все эти дни торжественно себе клялся в том, что вот, сейчас, ещё чуть-чуть и осмелится подняться в квартиру к Юнги, поговорит с ним. Но всё заканчивалось тем, что он делал круг вокруг дома и возвращался в салон машины. Коря себя за проявление слабости, Хосок выкурил целую пачку сигарет, хотя раньше не баловался подобными вещами, случаи можно было пересчитать по пальцам. Намджун писал ему каждый день и спрашивал, как прошёл разговор, а Хосок позорно игнорировал его, избегал, потому что не хотел услышать от детектива подкола, пусть и в шуточной форме. Он и сам прекрасно знал, что выглядел нелепо, а уж факт того, что он поселился в собственной машине, вообще убивал. Немного размявшись, Хосок направился прямиком ко входу в парадную. Он не разрешал себе передумать и повернуть назад. Нет. Не в этот раз. В конце концов, они были взрослыми мужчинами и могли просто поговорить. Как показалось Хосоку, Юнги дал понять ещё в больнице, что не настроен общаться. Вероятно, ему нужно было время, особенно если учитывать их внезапный поцелуй, но игнорирование собственного друга не было поступком века. Хосок хотел верить в то, что у Юнги это временное явление, что он сейчас поднимется к нему и всё станет как раньше. Он представлял себе, что Юнги откроет дверь, пропустит его во внутрь и выложит всё как на духу, но каково было разочарование Хосока, когда ему не открыли после протяжного звонка ни через минуту, ни через две, ни через пять. Не на шутку забеспокоившись, он выхватил собственную связку ключей и отпер дверь. Квартира, как и в прошлый раз, после прилёта из Америки, встретила его пустотой. Разувшись и пройдя в квартиру, осмотревшись, Хосок сразу же понял, что её хозяина не было в ней довольно давно. Об отсутствии Юнги в квартире говорила пыль, которая скопилась в углах комнат и покрыла тонким слоем все поверхности. Два цветка, что стояли в гостиной возле телевизора, приуныли и опустили свои большие листья. Это было совсем не похоже на его друга. Юнги порой слишком щепетильно относился к окружающей чистоте, а уж тем более к своим двум обитателям флоры. Чисто на автомате набрав воды и полив бедные растения, Хосок отправился в ванную. Дверка от навесного зеркала была открыта. Заглянув во внутрь, Хоби отметил, что все банки с лекарствами были на месте, он надеялся на это. Юнги не мог сорваться после лечения в больнице, Пак говорил, что несмотря на то, что он сидел целыми днями в одиночестве, его состояние было в норме. Сжав руки в кулаки, Хосок побродил ещё несколько долгих минут по квартире. Он стоял уже в дверях, обувался, когда дверной замок щёлкнул и дверь открылась. Замерев на месте, он выпрямился по стойке смирно, ощущая на себе пристальный взгляд, который был направлен в его затылок. Юнги стоял на пороге, прижимая к себе бумажный пакет, доверху набитый продуктами. Войдя в свою квартиру, он никак не ожидал увидеть в ней Хосока. Намеренное избегание, игнорирование звонков и сообщений были его планом. Планом по отдалению от человека, который всякий раз разжигал в нём огонь, заставлял чувствовать себя уязвимым, крошечным. После случая в больнице Юнги считал, что оплошал. Он позволил расслабиться в объятиях друга, рискнул углубить поцелуй, поддавшись секундному желанию. Так как дёрнулся после этого Хосок, он запомнил и почувствовал, что перешёл дозволенную черту. После своей несдержанности он буквально боялся находиться рядом с Хосоком из-за того, что его желание быть рядом, его чувства наконец просто выплеснутся, и он больше не будет себя контролировать. Избегать этого казалось правильным решением. А сейчас Хосок, медленно повернувшись, смотрел на него. Глаза напротив блестели, и виной тому ярость, плескавшаяся в их глубине, или отражающийся свет — Юнги не хотел знать. Он слишком устал. Завалив себя работой сразу же после выписки из больницы, он забыл о своём доме, жил прямо в студии и это всё только ради того, чтобы выкинуть из головы свои воспоминания о случившемся с Чонгуком, а потом — и с Хо. Он не планировал надолго задерживаться и сейчас, лишь только угомонить свою совесть и убраться, а потом сразу же с головой в работу. Но появление в его квартире Хосока заставило сердце пропустить удар, а руки — предательски затрястись. Юнги натянул на лицо непроницаемую маску. Смерил друга пытливым взглядом и крепче обхватив пакет, сбросил свои кроссовки, обошёл его, так и не дождавшись ответа на свой немой вопрос. — Юнги, — позвал Хосок, когда тот был на полпути к кухне. — Я хо… — Тебе лучше уйти, — перебил его Юнги и резко развернулся, собрав внутри всю обиду, что копилась в нём на протяжении всех тех долгих лет, что они были знакомы, и приправил её болью. — Я не собираюсь ничего объяснять. Забудь, я был не в себе! — О чём это ты? — опешил Хосок и замер, так и не дойдя до друга, а у Юнги сердце в пятки. — А то ты не понимаешь, — вопреки своему волнению, осклабился Юнги. Он считал, что лучшая защита для него сейчас — это нападение. Тем более в его планы входило вытурить побыстрее Хосока из своей квартиры, жизни, пусть сердце требовало другого. — Только не надо обвинять меня во всём, ты сам вино… — Юнги, заткнись! Пожалуйста, — прервал его Хосок. Кажется, до него начинало доходить, о чём говорил его друг, который как и всегда всю вину решил взять на себя. — Давай поговорим, хорошо? — уже устало добавил Хосок, а Юнги, напротив, не ожидавший, что на него повысят голос, лишь кивнул и отошёл от прохода, всё так же обнимая свой увесистый бумажный пакет. Сдержавшись от того, чтобы не закатить глаза, Хосок перехватил ношу Юнги и, отметив, что она была реально тяжёлой, пошёл в сторону кухни, уверенный в том, что Юнги следовал за ним. Поставив пакет на кухонный стол, Хосок повернулся к застывшему позади другу. Юнги выглядел уставшим и весьма потрёпанным. Несмотря на то, что его волосы были прекрасно уложены, на одежде не было ни единой складочки, было заметно, что он вымотан и хотел скорее всего принять душ, а не устраивать разговоры по душам. Понимание того, как он скучал по Юнги, накрыло его внезапно. Он и не знал, что был готов завыть в голос от тоски, которая съедала его все те дни разлуки. Бросив попытки начать разговор, Хосок двумя быстрыми большими шагами пересёк расстояние, которое разделяло их, и сгрёб Юнги в свои объятия. — Сейчас банально прозвучит, но я скучал, — зарывшись носом в тёмную макушку, прошептал Хосок. От Юнги пахло цитрусовыми, от этого навевало уютом и каким-то теплом, несмотря на то, что друг был напряжён. — И правда, очень банально, — усмехнулся в его объятиях Юнги, слегка отодвинувшись и смело заглянув в глаза. — Хо, нам не… — Юнги, просто завались, — может быть, это показалось и грубым, но Хосок знал, что иначе нельзя. — Я не хочу слышать от тебя проклятий и посылов далеко и надолго. Мне надоело, что ты обрастаешь бронёй всякий раз, когда мы становимся чуть ближе. И да, я знаю. Я всё знаю! По мере того, как говорил Хосок, глаза напротив расширялись. В один момент он подумал, что ещё чуть-чуть, и их придётся ловить и всовывать обратно. Юнги открывал и закрывал рот, как рыба, которую выбросило из родной стихии на берег. Его пальцы больно вцепились в предплечья Хосока. Если бы это был кто-то другой, то уже получил по зубам, но это был Юнги, Хосок обещал себе, что выдержит всё и уйдёт лишь тогда, когда будет уверен, что другу он будет больше не нужен. Но то, как подрагивали пальцы его друга, как он отводил взгляд и уже смотрел из-под опущенных ресниц, прикусывая нижнюю губу, как на его щеках появлялся лёгкий румянец, говорило о том, что Хосок всё делал правильно. Так люди не злятся, так не злится Юнги. Если ему было жизненно необходимо, он бы заставил Хосока уйти, обложив перед этим девятиэтажным матом. Или сделал бы больно парой слов. Но он стоял и дрожал, пока Хосок говорил всё, что накопилось у них двоих за всё то время, что они ходили вокруг да около. — …Сколько ещё должно пройти времени, чтобы ты признался? — совсем тихо закончил Хосок. — Хо, я не… — Просто скажи мне правду и, если ты захочешь, я уйду, — плохо скрывая дрожь в голосе, перебил вновь его Хосок. — Что ты хочешь услышать? — спросил Юнги, словно перед ним сейчас не раскрывали сердца, не оголяли душу, не признавались в чувствах. — Так, значит… — усмехнулся Хосок. Сцепив сильные руки на тонкой талии друга, Хосок притянул его к себе вплотную. Не почувствовав никакого сопротивления, он наклонил голову вбок и, больше не позволяя произнести ни слова, коснулся приоткрытых губ. Поцелуй получился скомканным, рваным. В нём не было нежности, он был наполнен болью, усталостью, слишком долгим ожиданием. Юнги словно перестал дышать. В надежде, что скорее умрёт от гипоксии, когда лёгкие сожмутся в агонии и тело откажет, а он сам потеряет сознание, но добровольно не отпустит человека напротив. Голова и взаправду начала кружиться, ноги онемели, и это не из-за нарушения кровообращения, хотя сердце в груди выдавало настоящий кульбит, неравномерно перекачивая кровь. Юнги чувствовал себя неумелой школьницей, и издал совершенно непристойный писк, когда сильные руки Хосока подхватили его за округлые бёдра и он усадил Юнги на край столешницы, всё так же продолжая впиваться, терзая губы. По-хорошему им следовало бы поговорить, но отчаяние и взаимное желание стать ближе отключали все стоп-краны, срывали тормоза и рушили тщательно возведённые баррикады между ними. Юнги цеплялся за плечи, сильные руки друга, как за спасательный круг, в надежде, что он вытянет его из тёмной пучины, в которую он угодил много лет назад, покорно отдав Хосоку собственное сердце, продав душу без возможности выкупа, безвозмездно. Всё, что происходило с ними, казалось чистым безумием. Хосок сильнее притягивал к себе Юнги, не желая отрываться, не обращая внимания на резкость движений и удары зубами от неосторожных движений. Тело требовало внимания, сердце тепла, а мозг кричал о том, что требовалось остановиться, отпустить, заглянуть в родные глаза и узнать, что действительно хотел его друг. Но иррациональный страх затуманивал разум, заставлял сжать уже не сопротивляющееся тело напротив сильнее в своих объятиях, утащить в постель и не отпускать оттуда никогда. — Эй. Хо, — тихо позвал Юнги, коснувшись щеки холодными дорожащими пальцами, а Хосок только сейчас понял, что оторвался от приоткрытых бледных губ напротив и тупо смотрел в пустоту. На мгновение показалось, что Юнги взял себя в руки и смотрел очень внимательно, осторожно поглаживая пальцами кожу на лице. — Я не смогу быть для тебя опорой… — Юнги, не… — Дай мне договорить! — повысил голос Юнги, но потом совершенно спокойно добавил: — пожалуйста, — а Хосок лишь кивнул, заметив во взгляде то самое пламя, которое давно погасло, с тех пор, как они стали взрослыми. — Я не смогу быть для тебя опорой, которой смогла быть любая представительница женского пола. Я не способен подарить семью и тем более нарожать детей, — Юнги усмехнулся, но в улыбке не было веселья, а холод пальцев исчез с разгоряченной кожи, сжавшись в кулаки. — Чёрт, как давно я готовился к подобному разговору, но, кажется, всё забыл, — сжался Юнги, опуская взгляд, но Хосок не позволил, обхватил пальцами за подбородок, заставляя поднять голову, встретиться с пытливым взглядом. — Ты так смотришь, ждёшь, да? Но я всё ещё не понимаю, зачем тебе всё это. — Может, потому что я так давно люблю тебя? — от собственных признаний стало так легко, а реакция Юнги лишь поддерживала то тепло, что сейчас растекалось внутри, гонимое прямым потоком по венам. — Но… — Нет, Юнги, никаких но. Я сделал выбор давно, просто не было подходящего момента, чтобы признаться, — поджал губы Хосок. Их разговор и правда был похож на сопливый бред, но это было необходимо им обоим. Двум мужчинам, что боялись признаться друг другу в собственных чувствах. Тем, кто уничтожал друг друга всякий раз, теряясь в собственных ощущениях, трусливо пряча голову в песок. Юнги, у которого закончились аргументы ещё после признания, сидел на краю столешницы, тихо, размеренно дышал и вслушивался в тихий монолог друга. Он чувствовал, как по щекам и шее растекался жар, готовый поглотить его полностью. Лучше бы Хосок не говорил, а продолжал вжимать его в холодную столешницу и целовал так, как только он умел. Да, Юнги мог поклясться себе, что губы друга были особенными. От них не хотелось отрываться, желание прижиматься и с упоением терзать их накрывало с головой, и Юнги совершенно не заметил, в какой момент Хосок вновь прижался настолько близко, что они дышали одним кислородом, поочерёдно вдыхая и выдыхая его. — Перестань вытирать пыль своей прекрасной задницей. Юнги смутился от шёпота Хосока и подвинулся ближе к краю столешницы. — Ты прав, надо будет заняться уборкой в ближайшее время… Ты сказал «прекрасной»? — Мы уже давно очень близки. Думаешь, я не обращал на тебя внимания? То есть, да, мы всегда были друзьями, но я не мог не замечать, какой у меня красивый друг, — Хосок улыбался и заглядывал в глаза Юнги. — Знаешь, было сложновато делать вид, что ты не интересуешь меня как… как партнёр. Обняв Хосока, Юнги уткнулся лицом в его плечо. Он был возбуждён, но ещё, впервые за долгое время, чувствовал спокойствие и уверенность. Будто его друг был зонтом, защищающим от всего плохого. Глупо было бы, признайся Юнги сейчас, как его раздражал Хосок в моменты, когда подходил слишком близко, касался его, а Юнги не мог сделать этого в ответ. Он боялся сделать что-то не то и был осторожен, скрывая своё смущение за шквалом ругательств, сарказма или безразличия. И сейчас, когда его друг, говорил ему подобные вещи чувства норовились выплеснуться наружу. Два желания, что охватили Юнги боролись, но гнев затаился подкоркой, тогда когда чувство нежности, дурацкого смущения побеждали. Юнги на мгновение замер, а потом всё же сумел собрать себя по частям и позволил своему телу расслабиться. В конце концов, если Хосок осмелился рассказать ему о своих чувствах, то с чего ему продолжать играть и притворяться льдышкой. — А уборкой мы займёмся, наверное, завтра. Я закончу с делами пораньше и перевезу вещи, — услышав это, Юнги поднял голову и уставился на Хосока. Тот продолжал говорить, а Юнги неосознанно улыбался. — Наконец я смогу удостовериться, что ты отдыхаешь достаточно, и без этих твоих отговорок по телефону! — Хэй, да ты и сам как белка в колесе! — Юнги не думал уступать, и плевать, что Хосок только что, не посоветовавшись с ним и его желаниями, уже фактически переехал к нему. Он поймал лицо Хосока в свои ладони. — Вот же, я вижу следы усталости, — и правда, они оба выглядели неважно. Тёмные тени под глазами, бледный цвет лица. Оба много нервничали последнее время и почти не отдыхали. — Пойдём, — Юнги соскочил со столешницы и потащил Хосока за собой к ванной комнате. Там он отпустил его руку и принялся что-то искать в шкафчике у зеркала. Хосок заглядывал через его плечо. Наконец на свет была выужена коробочка со съехавшей подарочной ленточкой. Юнги перевернул её на бок и выгреб содержимое на столик возле раковины. Хосок придержал рукой пару пузырьков, норовивших встретиться с полом. — Это ещё что? — он перебирал склянки и коробочки, читая мелкий шрифт. — Подарок. Не помню, по какому поводу, кто-то из заказчиков презентовал. Знаешь, все эти милые статуэточки, наборы свечей, сувениры. Я как-то особо не интересовался этими штуками и оставлял где-нибудь в кабинете или на ресепшене, а этот домой захватил, на тот момент это звучало полезно. Средства для ванн, успокаивающие травы, минералы, бла-бла-бла. Предлагаю использовать это всё прямо сейчас, — Юнги выжидающе смотрел на Хосока, а тот смеялся, вчитываясь в надписи и переводя взгляд на душевую кабинку. Они давно не делали чего-то вместе. Для Юнги недавние события казались такими затянутыми, словно он был втянут в неприятную ситуацию много лет. Сейчас же, когда они разбирались в пузырьках с эфирными маслами и в банках с солью, все словно вернулись на свое место. Это успокаивало. Хотя, может, это была соль с лавандой и какие-то эфирные масла, которую они щедро сыпанули на пол душевой и обдавали горячей водой, наполняя ванную комнату тяжёлыми клубами пара. А может, общее желание, которое ни один из них не пытался даже скрыть. — Да, для этого стоило бы купить ванну, — Юнги смотрел, как чуть подкрашенная вода уходит в слив. — Знаешь, чтобы развалиться в ней после тяжёлого дня и водрузить на голову шапку из пены. Хосок протянул руку, выключил душ, намочив рукав рубашки, и уселся на отделанный кафелем порог кабинки. — Боже, Юнги, ты уже думаешь об отдыхе, как нормальный человек? Это успех, — он засмеялся, получив лёгкий шлепок по спине, и поднялся на ноги, хватая Юнги за край водолазки и притягивая к себе. — Помочь тебе раздеться? Юнги даже немного смутился и покраснел, но уступать не стал, и в ответ ухватился за шлёвки на брюках Хо, подтягивая его к себе. Его рука скользнула за пояс брюк, выправляя край строгой рубашки. Хосок хмыкнул и опустил взгляд на пальцы, скользнувшие по его животу. Сам же он пару раз дёрнул водолазку Юнги, вытягивая её из джинсов и задирая выше, стаскивая через голову и веселясь от взъерошенного вида друга. Тот же был, наоборот, сосредоточен, расстёгивая пуговицы на рубашке Хосока снизу вверх. Когда Юнги закончил с пуговицами, Хосок отбросил рубашку на пол, отодвигая образующуюся кучу одежды подальше с дороги. По пути он щёлкнул выключателем, меняя яркий верхний свет на более спокойный у зеркала, и снова пустил в меру горячую воду в душе. Когда он снова обернулся к Юнги, тот был всё так же растрепан, бледный и с красными щеками. Приблизившись, Хосок прижал его к стене и медленно поцеловал. Тот охотно отвечал, а его руки оглаживали плечи Хосока, чуть сжимая. — Хосок, давай, раздевайся до конца, а то потом счета за воду придут непомерные, — Юнги шутил. Если Хосок захочет заниматься сексом исключительно в душе, он с готовностью это оплатит. Хосок хохотнул и махнул рукой себе за спину. — Да я даже свет экономлю, видишь? А ещё я могу отказаться от завтрака, но тогда мне придётся есть тебя… Юнги картинно закатил глаза, но всё равно рассмеялся. Это их соревнование в плохих шутках его окончательно расслабило и раззадорило, и он уже спешно стягивал с себя джинсы с бельём. Когда это улетело в общую кучу одежды, Хосок перехватил его ладонь и прижал к своему паху. Он всё ещё был в брюках, и сквозь ткань ощущалась твёрдость члена. Юнги двинул рукой вверх, поглаживая, но Хо снова взял его ладонь и направил под кромку брюк и резинку белья, прижимаясь и обдавая горячим дыханием ухо. Рука Юнги оказалась зажата между их телами, а дыхание Хосока дрожало от тесноты и ладони на члене. Юнги медленно двигал рукой, размазывая предэякулят, а Хосок целовал его шею, покусывая и проводя языком. Его руки блуждали по обнажённому телу Юнги, исследуя, поглаживая и сжимая бедра и ягодицы. — Чёрт, Юнги, я так хочу кончить, — Хосок зашипел, когда Юнги сжал пальцами головку. Юнги хитро прищурился, прекратив движения рукой. — Хочешь? Ну, даже не знаю, могу ли я позволить тебе… Хосок вздрогнул от снисходительного тона друга, а его член дёрнулся. Кажется, он прочувствовал желание Юнги устроить маленькую игру. — Да, да, хочу. Хочу, чтобы ты дал мне это. Я так долго ждал… Я ведь заслужил? — Хосок поднял голову, заглядывая в глаза Юнги, и тот, хоть пытался строить строгое лицо, улыбнулся ему и потянулся за поцелуем, получив который, снова провёл рукой по члену друга, давая тому разрядку. Хосок шумно выдыхал в плечо Юнги, когда его медленно отстранили и прислонили к стене. — Чёрт, я думал, у меня рука отвалится — такие тесные у тебя брюки. Хохотнув на бубнёж и прикрыв глаза, Хосок принялся стаскивать с себя остатки одежды, неловко удерживаясь на ватных ногах. — Ну, знаешь, их конструкция не предусматривает наличие в них ещё и руки… Юнги зашёл в запотевшую кабинку, и Хосок залип на какое-то время, прислонившись щекой к прохладному кафелю и рассматривая силуэт. Зачесав рукой волосы, он зашёл к Юнги, прикрыв за собой дверь кабинки. Тот же самозабвенно намыливал тело гелем для душа. Спиной почувствовав Хосока, он протянул назад пузырёк. Вылив на ладонь приличное количество геля, Хосок раздумывал пару секунд, а потом обвил Юнги руками. — Хэй! — Юнги пытался увернуться от его рук, но не усердствовал, дабы не поскользнуться. — Что ты удумал? Хосок удержал Юнги на месте, а потом, размазав гель по рукам, провёл ими по его телу. Юнги ойкнул, но не стал сопротивляться, а выжидал, что будет дальше. Хосок начал с плеч, мягко массируя и медленно спускаясь вниз. Когда он провёл по груди, Юнги напрягся и шумно выдохнул. Одна рука Хосока скользнула к его бедру, а вторая осталась сверху, двигаясь от груди к плечам и обратно. Намыливать уже намыленного Юнги? Смешно. Но сам Юнги охотно принимал эту задумку Хосока. Это было приятно. Голова Юнги расслабленно наклонилась назад, он сам слегка облокотился на стоящего сзади Хосока. Тот же, в свою очередь, старательно делал вид, что помогал Юнги принимать душ, сам же наслаждался мягкостью кожи и упругостью мышц, тем, как его руки скользили по телу друга. Он сжимал предплечья, впивался пальцами в округлые ягодицы, смотрел, как пена стекала по блестящим от воды бедрам, а на груди оставались тонкие полосы от капелек пота. Юнги тихо постанывал. Он поднял руку ко рту, когда рука Хосока прошлась особенно близко к паху, прикусил палец и так и держал его зубами. Хосок не жалел ни геля для душа, ни найденного на полках какого-то масла для тела. На Юнги уже смешалась масса запахов, но он так здорово смотрелся в струях пены и блеске масел, что Хосок не мог остановиться. — Придурок, я выставлю тебе счёт за всё это, — голос Юнги был хриплым и был не угрожающим, а… просящим? Хосок улыбнулся сам себе. — Ты, кажется, хотел сказать что-то другое. Может, попросить о чём-нибудь? — он наконец дотронулся до твёрдого члена Юнги. Хосок и сам был сильно возбуждён, ещё с порога душевой, несмотря на то, что кончил несколько минут назад. Юнги прикрыл рот ладонью, чтобы не стонать, и толкался в ладонь Хосока. Но тот не дал ему разрядки, а повернул к себе лицом и поцеловал, удерживая за руки. — Нет, остынь немного, я хочу, чтобы мы продолжили вместе. Просто немного постой и ничего без меня не делай, хорошо? Получив утвердительный кивок, Хосок вышел из кабинки и из ванной комнаты, но спустя меньше минуты вернулся с чем-то в руках. Лицо Юнги покраснело ещё сильнее, и он выглядывал из кабинки с негодующим видом. — Ты что, знаешь, где я храню презервативы? — И смазку тоже, — Хосок посмеялся над надувшимся в возмущении Юнги. — Я всё про тебя знаю. А ты всё знаешь про меня. Прихватив пару полотенец с держателя и сгрузив всю добычу возле кабинки, Хосок нырнул обратно к Юнги и прижал его к себе. — Мне кажется, сейчас самое время поделиться тем, какие позы нравятся каждому из нас, — получив шутливый толчок в грудь, Хосок поймал Юнги за руку и зажал уже возле полупрозрачной стены кабинки. — Может, ты хотел бы попробовать что-нибудь? Юнги смотрел на Хосока, склонив голову вбок, серьёзно рассматривая его лицо. — Да, я хотел кое-что попробовать. Всё это время я хотел попробовать секс с тобой, — он не хотел думать, вспоминать бывших, что, как и с кем ему нравилось. Теперь был только Хосок. А больше он вроде ничего и не желал. Хосок серьёзно отнёсся к его ответу и не стал переводить это в шутку. Он ценил такую искренность от Юнги. — Если ты… Не знаю… На этой ноте я уже хочу позвать тебя пить какао, закутавшись в плед, и смотреть старые фильмы. — Ты шутишь? Надумал слинять, оставив меня неудовлетворённым? — Юнги прижался к Хосоку, жадно впиваясь в его губы. — Сделай мне хорошо. Юнги мягко нажимал на плечи Хо, подталкивая его вниз. Тот поддался, кинув мягкое полотенце на дно душевой и встав на него на колени. Теперь он смотрел снизу вверх на смущённое лицо Юнги, на струи воды на его теле. После их игр с душем масло отталкивало воду и она собиралась в крупные капли. Юнги выглядел красиво. Волшебно. Хосок мягко поцеловал его живот под пупком, затем ещё ниже, спускаясь к паху. Член Юнги подёргивался от горячего дыхания на нём. — Ну же, я тоже долго ждал. Хосок коснулся губами члена, а потом пару раз широко мазнул языком по длине. Юнги одобрительно вздохнул и погладил его по голове, вплетая пальцы в волосы и слегка сжимая. Хосок вобрал член в рот и дотронулся до его руки, давая понять: он хотел, чтобы она осталась там; он хотел, чтобы его направляли. Юнги осторожно толкнулся в горячий рот, медленно вынул член и толкнулся снова. Хосок поднял глаза на него, и Юнги пришлось пережать член у основания, чтобы не кончить. — Чёрт, это сложно. Я так близко… — Давай медленно. Я сам, — Хосок провёл языком по головке, рукой погладив бедро Юнги. Он оставил пару поцелуев на животе, у основания члена и снова осторожно коснулся головки. Юнги размеренно дышал, запрокинув голову, а Хосок, подвинув к себе сокровища из прикроватной тумбочки Юнги, разогревал в руках большое количество смазки. Оторвавшись от члена, он посмотрел на Юнги. — Эй, — Хосок привлёк внимание, он хотел, чтобы Юнги видел, что он собирался делать. — Ты готов? Я могу начать с этим? Юнги томно кивнул, отлепился от стены, на которую облокачивался, и развернулся к ней лицом, слегка наклоняясь, упираясь грудью в кафель и приподнимая бёдра. Хосок, глядя на это, шумно вдохнул. Он провёл рукой по ноге Юнги сверху вниз, слегка массируя, затем снова вверх, чуть сжимая бедро и перемещая руку на ягодицы. Юнги встал на носочки, ещё чуть приподнимая задницу за скользящей вверх ладонью. Хосок встал, поглаживая Юнги по спине. Нанеся немного нагретой смазки на палец, он приставил его к дырочке Юнги и начал массировать круговыми движениями, чуть надавливая. Юнги напрягся, а его дыхание сбилось. Он повернул голову к Хосоку и поймал его за шею, привлекая к себе за поцелуем. Воспользовавшись тем, что Юнги отвлёкся, Хо медленно протолкнул палец, за что получил слабый укус. После нескольких движений и новой порции смазки внутри Юнги оказался и второй палец. Он также ответил на это укусом, но, судя по всему, к пальцам внутри быстро привыкал. Теперь Хосок был прижат к стене. Юнги облокачивался на него, упираясь в грудь и чуть расставив ноги, их члены соприкасались, а ладонь Хосока лежала между половинок прекрасной задницы его друга, размеренно трахая его двумя пальцами. Иногда Юнги сам пытался насаживаться, пальцы выскальзывали и Хосок, легко шлепнув Юнги по заднице и добавив смазки, аккуратно вставлял их и возобновлял движение. — Ах, я… я устал, правда, — Юнги было сложно держаться на ногах, да и Хосок тоже устал подпирать собой стену. — Хорошо. Как ты хочешь? Закончим здесь или… — Да, здесь. Боже, я не собираюсь терять опыт секса в ванной, раз уж начали, — Юнги тяжело дышал и, подняв охапку полотенец с пола, смотрел, куда бы их пристроить. — О, собираешься сделать это во всех комнатах? Может, нам стоит подыскать жильё побольше? Юнги рассмеялся и снова бросил полотенца на пол. Хосок привлёк его к себе, чтобы поцеловать, а потом легко подтолкнул в сторону столешницы с раковиной, над которой висело зеркало. Юнги, кажется, понял его план и провёл руками по прохладному мрамору. Подцепив с пола полотенце, он сложил его и устроил перед собой на столешнице. Хосок это время стоял позади него и рассматривал отражение через плечо. Юнги замер, когда почувствовал руки на ягодицах. — Давай, малыш, наклонись, — у Хосока в руках снова была смазка. Он грел её в одной руке, а второй размазывал немного по своему члену. Когда Юнги наклонился, устроившись грудью на мягком полотенце, два пальца снова оказались в его попке, медленно толкаясь и растягивая. Юнги же пользовался возможностью рассмотреть возбужденного Хосока в отражении, тихо постанывая то ли от вида, то ли от движения внутри. Хосок наклонился к Юнги, чуть повернув того к себе за плечо, чтобы поцеловать, а потом уткнулся в его загривок. Юнги почувствовал как пальцы исчезли, а в анус медленно толкается обильно смазанная головка члена. — Медленнее. — Ох, да, малыш. Говори, если будет больно, — Хосок наклонился и оставил пару поцелуев между лопаток. Юнги фыркнул на снова прозвучавшее «малыш», но был рад, что Хосок оказался заботливой мамочкой даже в такие моменты. Особенно в такие моменты. Член медленно заполнял его, то выходя, то проталкиваясь ещё немного вперёд, а Юнги, отвлекаясь от неприятных (и иногда приятных) ощущений, отмечал, как Хосок следил за его лицом через зеркало. Беспокоился. — Боже, Хосок… — Что? Что-то не так? — Хо насторожился, и Юнги это показалось забавным. — Нет, всё хорошо. Просто ты так переживаешь. Всё нормально, правда. Смелее, — Юнги приподнялся на руках, стараясь выпрямиться и прижаться спиной к груди Хосока. Тот, в свою очередь, обхватил Юнги поперёк живота, крепче прижимая к себе внизу и не давая члену выскользнуть. Юнги улыбнулся в отражении краешком губ. — Чего ждёшь? Хосок толкался. Аккуратно, но сильно. Юнги в зеркале выглядел вызывающе: он закусывал губу и ласкал себя одной рукой, второй опираясь на столешницу. Красовался. Хосоку вообще нравилась эта уверенность в Юнги, его строгость. Это даже заводило. — Подожди… — Хосок остановился и пытался отдышаться, а Юнги недовольно стрельнул в него глазами. — Ты слишком горячий. Я серьёзно, не делай такое лицо, я говорю как есть. Закатив глаза, Юнги двинул бёдрами, глубже насаживаясь на член. — Я хочу, чтобы ты кончил, — Юнги почти прошипел это, и Хосок уставился на него в отражении. — Хочу, чтобы ты кончил со мной, от моего присутствия, не важно. Не сопротивляйся. Потом мы сделаем это ещё раз и ещё… — Ах, чёрт… Хосок не мог оторвать глаз от зеркала. Опираясь на столешницу, Юнги двигался и сверлил его недобрым взглядом, стараясь выглядеть строго, но иногда закусывая губы и прикрывая глаза. Словно придя в себя, Хо обнял Юнги, прижимая спиной к своей груди, и потянулся к нему за поцелуем, обхватив рукой подбородок. Хосок был близко. — Я могу не сдерживаться, правда? — он просил. — Да, чёрт, давай, ты можешь. Хо провёл рукой по спине Юнги и надавил, опуская того обратно, вжимая грудью в столешницу. Тот с готовностью приподнял бёдра ещё выше, двигаясь навстречу фрикциям. Хосок не убрал руку, оставив её на загривке Юнги, слегка нажимая и массируя, второй же он ласкал его член, скользя по большому количеству предэякулята. Юнги постанывал, уже не пряча звуки в ладонь, его ноги дрожали от напряжения и от толчков, которые становились мощнее, а по ванной комнате раздавались шлепки. Движение хосоковой руки на члене становились всё быстрее, и Юнги терялся. Он чувствовал только всё быстрее входящий член, задевающий простату, а потом ударяющую в стенки струю спермы. Юнги сжал бёдра и попытался сползти с члена Хосока, но ему не дали этого сделать, крепко прижав к себе. Сильная рука переместилась на талию, а вторая сделала ещё пару поступательных движений на его члене, и Юнги кончил. — Тихо, не убегай, — Хосок опустился вместе с Юнги на пол, на брошенные полотенца, и прижал его к себе. Они были в полном беспорядке. Хосок всё ещё пытался отдышаться и вцелом сидел тихо, обнимая Юнги. — Так значит, тебе нравится, когда я злюсь? — Юнги хитро щурился, а Хосок думал, что как-то быстро он пришёл в себя. — Нёт, о чём ты, я не… То, что мы вместе, не означает, что я сразу всё тебе выложу! Мы и так слишком много друг о друге знаем, пусть хоть это будет каким-то секретом. Ну, хотя бы пока. Юнги рассмеялся на это, опустил голову на плечо Хосока и закрыл глаза. — Знаешь, я думаю, что нам надо ввести выходные, которые нельзя нарушать ни при каких условиях.***
Два месяца спустя.
— Мне иногда кажется, что я зря пустил тебя к себе, — Юнги закатил глаза, в который раз уже пересекая их с Хо общую спальню в поисках флэшки. — Не я виноват, что ты вчера пришёл с работы весь такой уставший и разбитый, да ещё и бросился на меня, не сняв даже верхней одежды, — посмеивался Хосок, наблюдая за тем, как метался Юнги. Казалось, что ещё чуть-чуть, и у того повалит дым из ушей. — Ты идиот! — не злобно вскрикнул Юнги, поворачиваясь к своему парню. — На ней наши фотки с отдыха, и если тебе так плевать на них, то и мне тоже, — махнул рукой Юнги, с удовольствием отмечая, как лицо напротив вытянулось и как Хосок вскочил с кровати, начиная ползать по полу в поисках заветной флэшки. — Что же ты сразу не сказал, — возмутился Хо. — Хотел сюрприз сделать, — скрестив руки на груди и облокотившись об дверной косяк, начинал злорадствовать Юнги, а сам внутренне ликовал, потому что только что заметил искомую вещицу у дальней ножки кровати, но не торопился поделиться этим с метающимся Хосоком. Он хотел незаметно забрать её, что Хо как можно дольше метался в поисках. После их первой ночи, проведённой вместе, Хосок, как и обещал, переехал к Юнги. Сразу же, как снег на голову, притащил все свои пожитки к нему и заявил, что больше никуда не уедет. А Юнги был счастлив, но тогда, тяжело вздохнув, сделал вид, что так и быть, пусть живёт. И правда, всё изменилось. У них не было цветочно-конфетного периода. Не было этих милых посиделок в кафе и походов в дорогие рестораны. Хосок настаивал, а Юнги не шёл у того на поводу. Они слишком хорошо друг друга знали, слишком были давно знакомы, что создавалось впечатление, будто они всегда были вместе и сейчас жили, как давно женатая пара. Друзья подшучивали над ними, само собой по-доброму, а они лишь смеялись в ответ. Ведь и правда, кому нужны эти сладости, ненужные цветы, которые завянут через несколько дней, ненужная трата средств, которые выкидывали в дорогих заведениях. Они были счастливы, что наконец открылись и теперь уже никогда не устанут друг от друга: от тепла, что дарили; улыбок, искреннего смеха и долгих бесед. Им ещё многое следовало бы уладить, многое решить, но теперь у них было на это время и они обязательно проживут эту жизнь рука об руку. — Почему ты смеёшься, будто… — Хосок замер, поймав хитрый взгляд Юнги, и проследил за ним. — Ах, вот оно как! — Хосок понял, что над ним явно издевались, когда Юнги бросился к флэшке, но Хо оказался быстрее. — Мин Юнги, я тебя точно скоро поколочу, — нависнув сверху, прижимая своего парня к полу у кровати, угрожал Хосок. На его лице сияла улыбка и он никак не мог сосредоточиться на том, чтобы придать своему лицу более строгий вид. — Попробуй, — засмеялся Юнги, рассматривая любимое лицо напротив. Он прекрасно знал, как Хосок ждал эти фото. Ещё на их совместном отдыхе он выпрашивал у фотографа, которого они наняли для памятной съёмки, снимки, но Юнги заявил, что хотел бы, как человек подобной профессии увидеть окончательный результат, а потому Хо следовало набраться терпения и подождать. — Ты сам напросился, — усмехнулся в ответ тот, резко наклоняясь и впиваясь в приоткрытые любимые губы. Фото — это память, моменты, которые мы могли бы забыть, но запечатлённая картинка на них услужливо напоминает нам о прошлом: и пусть оно будет только светлым.