Хули-цзин

Не Минцзюэ лежит на холодной земле, чувствуя, как с каждым ударом сердца тепло покидает тело. Его взгляд как всегда излучает решимость и сейчас сосредоточен на ночном небе. Чифэн-Цзюнь уверен, совсем скоро появятся адепты ордена в поисках своего главы, но пока на чистом весеннем своде над головой виднеются лишь звезды. Все, что ему остается - изучать знакомые созвездия, размышляя, была ли у него когда-либо возможность любоваться их красотой. Нет. Он определенно никогда еще не тратил время так. Впустую. А ведь возможно, Не Минцзюэ не переживет эту ночь. Но пошевелиться он не в состоянии, потому приходится просто ждать помощи. К неудовольствию заклинателя его одежды мерзко липнут к коже, впитывая влагу с травы, мокрой от весенних дождей и собственной крови, что обильно сочится из зияющей на груди раны. Его слух напряжен до предела, в надежде услышать приближение подмоги, потому мягкие шаги поблизости не застают врасплох. Повернуть голову к источнику звука не выходит, видимо, кровопотеря дает о себе знать слабостью, но все же ему удается различить приближающуюся в темноте ночи фигуру молодого человека. Юноша останавливается в нескольких шагах, давая удобнее рассмотреть себя в лунном свете. Его темные волосы распущены и блестящим шелком струятся до самых бедер, гладкая фарфоровая кожа словно светится в лучах луны, черные брови придают лукавости карим глазам, а лицо настолько прекрасно, что взгляд отвести не возможно. И Чифэн-Цзюнь бы не отвел, если бы на земле, возле босых ног незнакомца не подрагивали бы девять персиково-рыжих пушистых хвостов с белыми кончиками, видневшихся из-под черного шелкового ханьфу, надетого прямо на голое тело. - Тц. Такой красивый, а умрешь таким молодым. - Сладкий голос звучит крайне расстроенно, но улыбка на полных губах цвета спелого персика говорит красноречивее притворных интонаций. - Какая потеря, разве нет? - Не Минцзюэ может лишь хрипло хмыкнуть в ответ. - Что же, даже не попросишь помочь? - Не ищу помощи у нечисти. - Тц-тц-тц. Из-за гордости или глупости? А может, почтенный стесняется попросить? И вообще, какая из меня нечисть? - Ли’са явно забавляет сложившаяся ситуация, по крайней мере Не Минцзюэ не видит другого объяснения тому, зачем еще ему понадобилось присаживаться на потемневшую от крови траву возле обездвиженного ранами заклинателя и гладить его лицо. - Ну же, смелее, попроси и я помогу. Не даром конечно. - Шепчут персиковые губы, едва не касаясь уха Чифэн-Цзюня. От горячего дыхания и близости чужого тела, такого изящного и явно гибкого, по коже распространяется приятное тепло. И как же сильно хочется попросить. Попросить прижаться еще ближе, согреть. И, да, вылечить, конечно, тоже. Но глава ордена Не не может позволить себе терять бдительность, особенно рядом с хули-цзин. Внутри все клокочет от ярости, при мысли, что этот наглый лисеныш торгуется его, Чифэн-Цзюня, жизнью. Коченеющие пальцы сами собой крепче сжимают рукоять Бася - движение, хоть и слабое, не остается незамеченным. - Даже не думай, силенок не хватит. - Воркует дрянная нечисть, укладывая руки прямо на окровавленную грудь заклинателя и удобно устраиваясь на них подбородком. - Эти тебя совсем измотали. Лис коротко кивает в сторону трех даолаогуйев, непонятно откуда взявшихся в землях Цинхэ и сейчас, стараниями Чифэн-Цзюня, валяющихся мертвыми неподалеку. Движения ли’са плавные, почти осторожные, но все же тревожат и без того невыносимо болезненное ранение. Вот только Не Минцзюэ совсем не замечает этого, не замечает и собственной крови на одеждах льнущего к нему хули-цзин, есть лишь тепло его тела и аромат кожи. Или волос. Чифэн-Цзюнь не уверен. Пахнет медом и проклятыми персиками, будь они неладны. Но лисенышу этот запах подходит. Хотя бы потому, что мысли главы Не так и липнут к его стройному телу, к тому, как же хочется коснуться его кожи губами, проверить, такая же ли она сладкая как пропитавший воздух аромат. Может, это и есть магия хули-цзин? Та самая, которой эта нежить соблазняет и сводит людей с ума. - Брысь от меня. - Собрав последние остатки разума, удается выдавить из себя Не Минцзюэ. - Тц. Как грубо! - Притворно возмущается лис и так очаровательно надувает губы, что будь у Чифэн-Цзюня хоть малейшая возможность шевелиться, он бы уже впился в них поцелуем. - Если бы я знал, что клан Не такой несговорчивый, приманил бы эту мерзость на территорию Ланьлин Цзинь. - Ты… Сделал что?! - Глава Не задыхается возмущением, а, может, кровью, медленно наполняющей легкие. - Вонючее лисье отродье! Молись, чтобы я умер. Выживу, своими руками голову тебе откручу. - Пфффф. Если бы я боялся великого Чифэн-Цзюня, то сейчас разговаривал бы с главой Цзинь. И поверь мне, с Цзинь Цзысюанем мы нашли бы общий язык. - Так какого гуя ты забыл здесь? - Если я скажу, что до Цинхэ было ближе, ты поверишь? - Судя по свирепому выражению Не Минцзюэ, он совсем не верит. - Ох. Вот дотошный. Ладно, слушай. Эти даолаогуйи облюбовали земли ордена Яо, а местные заклинатели отправились бы на круг перерождения раньше, чем поняли, что за напасть их косит. Вот я и подманил их в орден посильнее. Такой, чтоб справился. А я бы вам в этом помог. За услугу, конечно. Даже успел придумать, за какую. Но почтенный Чифэн-Цзюнь так восхитительно справился сам. - Лицо ли’са снова озаряет нежная улыбка. Теперь, когда он так близко, глава Не замечает милейшие ямочки на его щеках и понимает, что тонет в собственных непристойных желаниях и в вездесущем сладком персиковом аромате. - Хотя, моя помощь явно еще нужна. И как удачно, что я готов ее оказать… - Не знал, что нечисть бывает такой великодушной и справедливой. - Каждое слово дается Не Минцзюэ с трудом, он чувствует подвох, что-то не складывается в этом лисьем альтруизме, но вот что? Голова кружится, не давая сосредоточиться. Да где же эти проклятые адепты!? - Не рассказывай мне о справедливости. Я своими глазами видел справедливость хваленых заклинателей из великих орденов. - Холодный тон хули-цзин режет не хуже когтей даолаогуйев, отрезвляет, но через мгновение сладкая улыбка вновь расцветает на дурманящих губах. - Скажи, поменяйся мы местами, что бы ты сделал? Спас бы меня? - Лис самозабвенно водит пальцем по непокалеченной части груди Не Минцзюэ и смотрит прямо в глаза, заставляя главу Не задыхаться сильнее. - Бросил бы умирать или благородно добил, чтоб я не мучился? А, может, забрал бы с собой, выходил, вырезал лисью железу и использовал бы меня для двойного совершенствования? - Заткнись. - Собственное шипение кажется чересчур агрессивным даже самому Не Минцзюэ, но от предположений этого лисеныша остатки крови в теле закипают от злости. - Проваливай. Здесь тебе ничего не светит. Умереть на ночной охоте - доблестный конец для человека с искажением ци. Хули-цзин подскакивает как ошпаренный с израненной груди заклинателя. С озадаченным видом он лепечет что-то нечленораздельное и хватает Чифэн-Цзюня за холодное запястье, чтобы убедиться, что тот не врет. А он не врет. Семейное проклятие уже проснулось и довольно давно мучает главу Не. Вопреки всем усилиям становится только хуже, а держать все в тайне сложнее. Но пока удается контролировать неумолимо приближающееся безумие и скрывать недуг от посторонних. Благо, глава клана Цинхэ Не никогда не отличался кротостью характера и сейчас молва о его нраве как никогда играет на руку. И отчаянный вздох лиса - тому подтверждение. Он не знал и просчитался. - Я уж думал, ты сама непорочность, хм, а ты просто благородной смерти ищешь… Что ж, поговорим, когда тебе будет, что терять. Не веря своим глазам, Не Минцзюэ наблюдает, как лис достает из мешочка-цянкунь на собственном бедре сигнальный огонь клана Не. И откуда только взял! Подобное на рынке не купишь. Только невероятность происходящего и заставила Чифэн-Цзюня впиться взглядом в предмет в руках хули-цзин, а не в его оголившуюся стройную ножку. Отправив в небо сигнал, лисеныш выуживает небольшой пузырек из темного стекла и роняет на ладонь круглую пилюлю. - Рассасывай. - Властно велит лис и кладет лекарство в рот заклинателя. Приходится повозиться - даже будучи обездвиженным, Чифэн-Цзюнь не горит желанием принимать что либо из рук нечисти. - Успокойся уже и не вздумай выплюнуть. Это лекарство не даст тебе испустить дух раньше, чем тебя найдут. И не переживай, его готовил не я, а один на редкость благочестивый даоджан. Хуже точно не будет. Явно разочарованный результатом хули-цзин поднимается с земли. Только сейчас, лишившись тепла чужого тела, Не Минцзюэ осознает насколько ему холодно. Он слишком обессилен, чтобы направить собственную ци и согреться. Кровопотеря, мокрые одежды и ночной воздух делают ситуацию совсем плачевной. И согреть его некому. К своему удивлению Чифэн-Цзюнь отчаянно не хочет, чтобы лисеныш уходил: его тепло, его голос, его проклятый сладкий запах, кажется, жизненно необходимы заклинателю. Зачем вообще вдыхать воздух, если он не пропитан ароматом меда и персиков? Короткий смешок вырывает Не Минцзюэ из мыслей. - Запомни. Мое имя Мэн Яо. Я еще приду… Обещаю. Больше лис не говорит ничего. Под завороженным взглядом Чифэн-Цзюня, он плавно ведет покатыми плечами, сбрасывая с себя ханьфу. Шелк скользит по стройному телу, словно лаская молочно-белую кожу, и легкой волной припадает к длинным ногам. В свете звезд и луны хули-цзин сам будто светится, не давая Не Минцзюэ и шанса отвести свой взор. В голове заклинателя нет ни единой мысли, кажется, он и дышать-то забыл вовсе, во всем мире остался только этот проклятый лисеныш. Даже его предовольнейшая улыбка совсем не злит. Тем более, что из-за нее на лице ли’са вновь расцветают эти очаровательные ямочки. Все, что остается, - жадно наблюдать, как перекатываются упругие мышцы, когда он грациозно наклоняется, чтобы поднять свои одежды, как, убирая их в закрепленный на бедре мешочек-цянкунь, он, будто случайно, касается себя тонкими пальчиками. Ведь же специально соблазняет и околдовывает своей лисьей магией, чтобы Не Минцзюэ ждал его возвращения! И он ждет, жаждет. Чифэн-Цзюнь запоминает каждый изгиб этого прекрасного тела. И желает он, кажется, тоже каждый изгиб. А еще прикоснуться к этой идеальной гладкой коже, на которой выделяется лишь шрам над левой ключицей. Но мысли в голове главы Не как, впрочем, и его взгляд скользят мимо шрама, к персиковым губам и крепким стройным бедрам. Даже когда хули-цзин принимает свою лисью форму и скрывается между деревьев, махнув девятью хвостами напоследок, его обнаженный образ все так же стоит перед глазами заклинателя. Не Минцзюэ лежит на холодной земле, чувствуя, как от пилюли во рту тепло постепенно разливается по телу. Его невидящий взгляд поднят на ночное небо. Чифэн-Цзюнь уверен, совсем скоро появятся адепты ордена в поисках своего главы, но пока на чистом весеннем своде над головой виднеется лишь горящий сигнал клана Цинхэ Не, затмевая собой звезды. Все, что ему остается - с наслаждением вдыхать отголоски запаха меда и персиков, пока есть такая возможность.