Исцели меня

             Чан знает, что существует некое подобие ревности от мемберов в его сторону, но всё равно слабо верит в это, стараясь каждому уделять достаточно внимания и прислушиваться ко всем идеям, по возможности, обсуждать их вместе с группой в полном составе.       Он всегда ценил честность и прямолинейность Минхо, но когда это затрагивало Хёнджина, то Крис не всегда знал, как реагировать, считая, что ему не следует знать больше положенного, даже если он их лидер, их связующее звено. Но Лино всё равно всегда идёт за советом именно к нему, заставляя принимать свои проблемы близко к сердцу.       — Ты слишком печёшься о нём, — сложив руки на груди, предъявляет Минхо, застав друга одного в студии. — Хватит винить себя из-за того, что уже давно осталось в прошлом. Он должен повзрослеть.       Чувствуя себя оскорблённым этим заявлением, Крису хочется в ответ обвинить друга в том, что, возможно, это Минхо недостаточно заботился о Хёнджине, и поэтому теперь ищет крайних среди всех, кроме себя. Но Чан не станет. Он просто не выдержит очередной разговор о том, кто виноват, что Хёнджину стало плевать на Минхо и его любовь.       — Ты всегда обращаешь внимание не на то, что нужно. Если я вижу, что у Хёнджина есть желание создавать музыку, то я просто обязан ему помочь. Обязан помочь каждому из вас, кто ещё хочет развиваться дальше.       Усмехнувшись, Минхо опускает взгляд в пол.       Их лидер снова невольно ставит музыку превыше танцев, которыми Лино буквально живёт, обесценивая его дело в сравнении со своим, словно они никак не связаны.       — Я имел в виду…       — А когда это было? — перебивает Минхо, всё понимая по-своему. — Когда именно вы записали ice.cream в Нью-Йорке?       Желая перевести тему, Чан только всё усложняет, уже морально приготовившись выслушивать то же, что и после съёмок red lights.       — Это сейчас так важно? — Лино недовольно кривит уголок рта, злясь на непробиваемость Чана. — Что между вами происходит в последнее время? Уже все замечают, как вы влияете друг на друга и глупо скрывать очевидное. Пойми, я… мы все переживаем за вас.       Он всегда всячески избегал темы их отношений, но Минхо никогда не спрашивал удобно ли ему говорить об этом, а просто эгоистично делился, не в силах держать в себе то, что медленно поглощает его без остатка.       — Я не хотел, чтобы это доставляло неудобств остальным.       Теперь Лино выглядит больше уязвимым, чем недовольным. Крис уже много раз наблюдал эту мгновенную смену настроения парня, всегда теряясь перед тем, как вести себя с таким Минхо.       — Это было неизбежно, мы ведь живём и работаем все вместе. Но вы слишком отдалились, предпочитая держать всё втайне.       — Так легче, если необходимо скрываться от всего мира.       — Кому легче, Минхо? Возможно, будь вы самими собой хотя бы внутри группы, то всё сложилось бы иначе.       Хёнджин с самого начала был против огласки среди ребят, уверенный, что это может всё испортить. Но он забыл предупредить, что в будущем намерен проебать всё самостоятельно, даже не успев вмешать кого-то ещё.       — Разве ты не жалеешь о том, что я рассказал тебе? Думаешь другие были бы в восторге от этой новости? Сомневаюсь.       — Они были бы рады уже тому, что их перестали считать идиотами и водить за нос!       Крис закрывает глаза и выдыхает, жалея, что поднял голос, но иногда по-другому до Минхо просто не достучаться.       — Я не мог принять решение за двоих, — Лино не реагирует, задумчиво хмуря брови и, по всей видимости, пребывая в собственных мыслях.       Чану всё ещё неприятно слышать о чрезмерной заботе в то время, как он переживает о комфорте каждого из мемберов, не останавливаясь на ком-то конкретном. Он хочет верить именно в это.       Даже будучи настолько близким к Хёнджину, Минхо до сих пор не видит всего, что тот из себя представляет, словно намерено что-то упуская, ослеплённый своими чувствами, если те ещё вообще остались.       — Хёнджин уже давно повзрослел, но ты почему-то упрямо отказываешься это признавать, всё ещё считая его наивным мальчишкой.       — Потому что он такой и есть, Чан. Хочешь сказать, что видишь больше, чем я?       Голос Минхо привычно быстро становится раздраженным, когда Крис заговаривает о Хёнджине.       — Его страх перед тем, что ты ему предлагаешь, не делает его недоверчивым, а наоборот ответственным за то, что вы оба испытываете друг к другу. Нужно время, чтобы он мог уверенней выражать свои чувства. Это же Хёнджин.       Чан мягко улыбается парню, с грустью думая о том, что сказал, ведь их прошлых тёплых отношений наверняка уже было не вернуть.       На скулах Минхо проступают желваки от того, как сильно он стискивает зубы, невыносимо долго буравя Чана своим пронзительным взглядом, видимо, раздумывая над тем, шутит тот или нет, а после подходит и садится рядом на диван, теперь смотря перед собой.       Крис даже не заметил, каким напряжённым был всё это время, пока Минхо выглядел так, словно сейчас подойдёт и врежет ему по лицу. Он разжимает кулаки, ощущая себя расслабленней, когда тот вновь заговаривает своим тихим спокойным голосом, к которому Чан питает особые чувства.       — Думаешь, мне не страшно? Меня пиздец как пугает то, что со мной Хёнджин не такой, как с остальными. Он будто… отравляет меня изнутри и я позволяю ему, я добровольно…       Минхо запинается, чувствуя, как горло словно берут в тиски, отнимая последний кислород. Он опускает голову и быстро моргает. Ему так сложно говорить об этом, выставляя уязвимую сторону себя на показ, даже когда это Чан, который никогда не осудит без причины.       Крис не до конца понимает, что тот имеет в виду. У Хёнджина мягкий характер, его легко задеть даже незнакомцам, которые понятия не имеют, что перед ними за человек, и насколько тот на самом деле доверчив. Минхо — другое дело, и Чану сложно представить, что, помимо отвергнутых чувств, так задевает его всё это время. Поведение Хёнджина можно списать на обычную защитную реакцию, которая могла сработать ещё в самом начале из-за чрезмерной прямолинейности Лино, а теперь тот просто не знает, как это остановить.       — Я вижу, как ему сложно, и готов всё прекратить, чтобы попробовать вернуть хотя бы нашу дружбу, но он просто не позволяет мне, понимаешь?       Большие тёмные глаза Лино блестят от слёз и тот трёт их руками, от чего кожа краснеет. Чан молчит, позволяя тому выговориться.       — Я не хотел портить ему жизнь. Не хотел, чтобы он так менялся. Это было слишком рано для него, слишком… я правда не знал.       Крис просто обнимает Минхо, чувствуя, как сердце разрывается только от одного его вида.       — Ты просто влюбился, и не мог ничего знать. Объяснение не идёт в комплекте с теми чувствами, которые ты начинаешь испытывать.       Он бы никогда не подумал, что после шоу на выживание, через столько лет, ещё раз увидит Минхо в таком состоянии. Минхо, который никогда не обнимает в ответ, а только наигранно злится от любого рода телячьих нежностей от своего лидера. Даже смешно, что тот считает отношение к Хёнджину особенным, когда сам Крис всегда думал, что больше всех выделяет именно его.       Лино обладает таким уровнем природного обаяния, которое никого не оставляет равнодушным, как бы ты не сопротивлялся. От парня всегда было сложно отвести взгляд, как и безумно сложно перестать искать его внимания. Чан даже не пытался себя останавливать, по своему выражая восхищение этим человеком, радуясь, что тот является частью его жизни.       Ему было непросто принять их связь с Хёнджином. Те смешанные чувства, которые вызвала у Чана эта новость, испугали его. Только не эти двое — первое, о чём он подумал тогда.       Хёнджин был тайным слабым местом Криса, и Минхо от части был прав о том, что забота их лидера может переходить границы, если это касается именно этого мембера.       То, что пережил Хван, и то, как он мужественно справился со всем, что преподнесла ему жизнь в столь юном возрасте, определенно вызывало уважение у Чана, но теперь парня хотелось защитить ещё сильней от всех потенциальных факторов, которые могут ему физически навредить или вновь ранить его нежное сердце.       Сложно признать, но перед Минхо он бессилен. Крис понимает это с каждым таким разговором, а так же то, что совсем не Хёнджина стоит обвинять в их расставании, после которого парни всё ещё продолжают издеваться над собой, тревожа свежие раны своей близостью, не приносящей никому из них удовлетворения.       За влюблённым Минхо правда было приятно наблюдать, когда такой скрытный человек, как он, настолько кем-то увлечён — это вдохновляло, и не могло не радовать Чана, в то время, как Хёнджина это, по всей видимости, только угнетало. Очевидно, что тот, кто до этого наблюдал любовную связь и сексуальные отношения только с экрана, в реальности чувствовал себя запутавшимся и неуверенным.       Минхо отстраняется и делает шаг назад, рвано выдыхая, осознавая что произошло и чувствуя стыд за свою слабость. Улыбка Чана всё ещё грустная и понимающая.       Им вертят как хотят, даже не интересуясь о его собственных желаниях. Он впервые в жизни чувствует себя таким жалким, позволяя Хёнджину слишком многое, каждый раз, словно отдавая ему часть самого себя, медленно разрушаясь по кусочкам, но никогда не находит сил отказать.       Крис не знает, что ещё должен сказать. Что ему можно ещё добавить, чтобы стало легче. Поэтому когда лицо Лино оказывается слишком близко, он не сразу понимает, что происходит, занятый собственными мыслями. Минхо безжалостно заглядывает в глаза прежде чем поцеловать, и Чан мгновенно реагирует, упираясь ладонью в грудь парня, останавливая и отстраняясь, но тот надавливает на плечи и валит его на диван, нависая сверху.       Это словно один из оживших его снов, где Лино полностью лишает его контроля над ситуацией. И это так опьяняющее приятно ощущать на себе сейчас.       — Плохая идея, — выдыхает Крис, замечая, как Минхо склоняет голову вбок, внимательно рассматривая его. Чан старается выглядеть уверенным в своих словах, чтобы не осталось никаких сомнений, прекрасно понимая, что позволил бы. Всё, что Минхо захочет от него получить, он бы с лёгкостью получил. Но раньше. Сейчас перед глазами только счастливое лицо Хёнджина, когда тот слушает финальную версию своей песни, которую он посвятил Лино, а признаваться в этом хотя бы ему самому наотрез отказался.       — Ты снова переживаешь за него.       — Всегда буду. За всех вас.       Минхо только недовольно цокает языком, не в силах в который раз это выслушивать.       — Если бы это был Хёнджин, ты бы тоже оттолкнул его?       Неожиданный вопрос Минхо вводит в ступор. Тот снова неправильно его понимает, но Крис всё равно задумывается, а точнее вспоминает один момент, и Лино замечает это. Он прекрасно знает про Чеджу.       — Ты стал бы противиться, если бы сейчас он захотел поцеловать тебя? — Лино сминает большим пальцем приоткрытые губы своего друга, оттягивая нижнюю, наслаждаясь этой кратковременной вседозволенностью. — А если бы захотел большего?       Чан понимает, что Минхо ревнует Хёнджина, а не его, и от этого становится ещё неприятней от происходящего. Тот уже не выглядит поникшим, как мгновение до этого. Теперь перед ним другой Лино — талантливый хореограф, который ставит танцы и ругает ребят на практиках. Который заявился сюда со своими очередными предъявами, а теперь провоцирует его на откровенность.       После окончания съёмок на Чеджу, когда их наконец-то оставили отдохнуть без камер, Хван пришёл к Крису в комнату и вёл себя достаточно нагло, самоуверенно полагая, что ему не откажут. Чан сдержался так же, как и сейчас, даже после проникновенного взгляда Хёнджина, который действует безоговорочно, буквально лишая его воли. У Минхо тоже имеется подобный — когда они оба чего-то хотят с той же силой, с которой и противятся этому.       Хёнджин так и не получил тогда поцелуй, который хотел, застав его врасплох своими действиями. Не получил утешения, в котором нуждался. Чан был смущён и чувствовал лишь неловкость, когда тот положил ладонь на его ширинку и оказался непозволительно близко, так просто предлагая сладкое предательство, но с горькими последствиями для них обоих. Он не взял ничего из того, что Хван ему предложил и даже не успел поинтересоваться какого хрена вообще происходит.       — Сложно сдерживать себя рядом с ним, правда? — убрав руку, Минхо встречается взглядом с карими глазами старшего. — Я видел, как ты иногда смотришь на него.       В объятиях Криса для Хёнджина всегда так много тепла и заботы, из-за чего довольно непросто рассмотреть нечто большее. На сцене они все искренны и открыты, каждый раз чувствуя это подобие освобождения хотя бы на короткий миг, чтобы потом вспоминать и желать вновь вернуться.       С тех пор, как Чан узнал про них, то начал смотреть на Хёнджина иначе. С осознанием того, что их мальчик уже совсем вырос. Текст его песен уже давно приобретал новый смысл, более глубокий и чувственный. Растерянный, юношеский взгляд появлялся всё реже в жизни, и всё чаще только на камеру. Потому что Хван прекрасно знал, как выглядеть, чтобы стэй нравилось. Сколько стоило добавить к своему образу невинности в один день, и сколько сексуальности в другой. Хёнджин всё прекрасно понимал, поэтому Крис был осторожен. Он не хотел вести себя, как Чанбин, изматывающий себя тренировками, чтобы только не думать о том, что упустил свой шанс. Хёнджин никогда не достанется ему, но если бы тот пришёл к Со в таком же состоянии, как на Чеджу, то Чанбин бы не стал сдерживаться, увлечённый навязчивой идеей узнать какой из парня любовник.       — Я бы никогда не посмел.       — Но ты думал об этом.       Чан достаточно морально и физически силён, чтобы оттолкнуть Хёнджина, но противиться мыслям, которые после этого стали истязать уставший разум — было выше его сил.       Какого это быть с Хёнджином? Касаться его там, где никто и никогда. Заставлять его тело дрожать от подступающего оргазма.       Быть причиной его удовольствия.       Он чувствовал себя грязным от собственных мыслей, и каждый раз силой воли останавливал себя, чтобы те ни в коем случае не перешли от предположений к бесстыдным фантазиям перед сном.       Минхо всё замечает и чувствует, но только не тогда, когда это касается их отношений с самим Чаном, который смотрит на него так же, как и на Хёнджина. Тот вызывает похожие мысли, но немного в другом направлении. И Крису не стыдно представлять, как Лино ставит его перед собой на колени и одобрительно смотрит сверху вниз, поглаживая под челюстью, как одного из своих котов.       Что может быть хуже, чем втайне сходить с ума по своему другу? Только если их двое, и они понятия не имеют о безумных желаниях Чана, состоя в отношениях друг с другом.       Он бы никогда не посмел прикоснуться хоть к кому-то из них больше положенного без камер и свидетелей. Когда это нельзя свести в шутку и контента для влога.       Минхо поднимается с дивана, позволяя Крису выпрямиться, и снова садится рядом.       — У меня нет права даже думать хоть о ком то из вас в таком ключе.       — Но ты ведь обычный человек. Зачем ставить себя в эти никому ненужные рамки моральных принципов? Кажется, во времена трейни, ты не был так благороден.       Чан начинает жалеть о том, что посвятил его в некоторые моменты своего прошлого так же, как и Чанбина с Джисоном, которые никогда бы не стали использовать эту информацию против него. Но у Минхо были другие мысли на этот счёт.       — Вы — моя семья, Минхо. Это уже совсем другое.       Чан произносит его имя только когда говорит максимально серьёзно, но любопытство и желание продолжить всё ещё руководят Лино, не давая остановиться и уйти.       — Тебя не станут меньше уважать, если ты хоть где-то дашь слабину, — продолжает убеждать он.       Всё, что волнует Чана — это последствия, и то как они повлияют на их группу. Он чувствует себя запутавшимся, когда начинает внимать чужим словам и сразу же искать оправдания тому, чего хотел бы на самом деле.       Усмехнувшись, Минхо перекидывает ногу через бёдра Криса, садясь сверху и плавно поддаваясь вперёд, заставляя того шумно выдохнуть через нос, почти обречённо, чувствуя, как тепло чужого тела обжигает даже сквозь одежду.       Лино — порывистый и непреклонный. Сперва делает, а затем думает. Неудивительно, что он теперь жалеет, переступив эту черту с Хёнджином, который доверчиво поддался ему, словно мог устоять перед этим обаянием и напором, ранее ни разу не искушённый подобными демонами, живущими на дне чужих глаз.       — Я могу дать тебе то, что ты хочешь, — шёпотом продолжает Лино, скользнув ладонями по вздымающейся от частого дыхания груди друга. — И Хёнджин ничего не узнает.       Одна только мысль о чём-то запретном с Крисом, которого Хван считает таким недоступным, заставляет всё внутри трепетать. Тот, кто всегда непроизвольно сам тянется к нему — не должен оттолкнуть, когда отвечают взаимностью, верно?       — А может и узнает, — скучающе вздыхает Минхо и хмыкает, словно это какой-то пустяк.       Хёнджину бы никогда не удалось пробраться под эту незримую броню из высокой нравственности и ответственности Криса. Но он может, потому что знает лучше куда следует надавить, что бы та треснула и надломилась. Потому что их лидер внутри живой и чувствующий так много всего одновременно.       Чан убирает от себя чужие руки и смотрит в потемневшие глаза парня. На его приоткрытые губы и покрасневшие щёки, а затем на незапертую дверь в студию.       — Ты просто хочешь сделать больно Хёнджину.       Минхо забывает учесть тот факт, что его влюблённость никуда не делась. И Чану об этом известно, и он, как всегда, прав. Лино чувствует себя плохим человеком, когда в очередной раз думает об этом. Но он правда хочет. Очень хочет поцеловать Криса на глазах у Хёнджина, которому больше не достаётся ничего от его прежней нежности. Показать, что не только он может заставить его сходить с ума от желания. Не он один жаждет почувствовать хоть что-то от этой переоценённой близости. Как это бывает иначе, и что ощущает сам Хёнджин, когда просит его в очередной раз воспользоваться своим телом? Что ему дают эти вечные манипуляции и измывания над ним?       Ужасные мысли всё чаще терзают разум, но Лино так желает вызвать хотя бы ревность или злость. Увидеть эти эмоции на любимом лице, словно это всё изменит в лучшую сторону.       Сделать больно Хёнджину.       — Что если так?       Крис морщится от его слов, в правдивость которых он просто отказывается верить. Что же такого сделал ему их Хёнджин, из-за чего Минхо таит в себе столько обиды? Он уже молчит о том, что тот хочет просто использовать своего друга.       Мягко столкнув с себя парня рядом на диван, Чан поднимается и, проведя ладонями по лицу, скрепляет пальцы в замок на затылке и устало выдыхает, впервые за долгое время чувствуя такую безысходность.       — Правда в том, что я хочу вас обоих.       Минхо замирает на месте, поражённый услышанным. Смысл слов доходит моментально, и он чувствует некое подобие облегчения.       Так даже лучше.       — Доволен? Ты вынудил меня признаться.       Чан уверен, что ещё пожалеет, но он больше не мог держать это в себе. Только не тогда, когда парни поочередно решили извести его, проверяя на прочность. У него слишком много работы, что бы ещё искать в себе силы противостоять им. Он ужасно устал, но кого это вообще волнует?       — Я поговорю с ним.       — Что?       — Скажу Хёнджину.       — Нет, нет, не стоит этого делать.       Чану кажется, что это всё окончательно разрушит, включая и так шаткие взаимоотношения этих двоих. Хёнджин не поймёт, испугается, разозлится, но согласия не даст.       — Заодно убедишься в моих словах. Он не такой, каким ты его знаешь.       Хёнджин чувствует себя растерянным, но старается не подавать виду, глядя на Минхо, сложившего руки на груди.       — У меня ничего не было с Чаном, — повторяет он то, что говорил в отеле Чикаго, пытаясь понять причину чужих слов.       — Как скажешь, — усмехнувшись, пожимает плечами Лино, рассматривая парня, покрасневшего от его предложения.       Хван понимает всё по своему. Перед глазами отрывками мелькает то, чем Минхо предлагаем заняться им втроём. Крис бы никогда не согласился. Он отчётливо дал понять, что не хочет его. Не хочет лезть в их отношения, а тем более в их постель. Что вообще происходит?       — Ты решил поделиться мной с кем-то другим? — слова непроизвольно слетают с губ Хёнджина, всё ещё пребывающего в шоке.       Минхо морщится от этой формулировки, замечая, как Хван откладывает телефон, который до этого держал в руках и смотрит перед собой. Он так выразился, словно считает себя его вещью, или будто между ними всё ещё что-то есть кроме секса.       — Я хочу узнать, что с тобой не так.       Усмехнувшись, Хёнджин поднимает на парня взгляд, замечая его серьёзное выражение лица.       — А что со мной, Минхо?       — Ты знаешь, о чём я, — Лино хмурит брови от того, каким заметно неуверенным становится Хёнджин от его слов. — Может, если это будет кто-то другой, ты не станешь так загоняться и жевать сопли сразу после того, как кончишь.       Лино сжимает губы в одну линию, наблюдая, как взгляд тёмных глаз вновь режет холодом. Он прекрасно понимает, что намерено давит парню на больное, но теперь не может сдерживать себя, чтобы не делать этого.       — Что мне... Чан, он...       — Хочет тебя, представляешь? Я чувствовал насколько сильно, — Минхо ухмыляется, наблюдая, как Хёнджин старается делать вид, что сказанное никак не задевает его.       — Ты лжёшь.       — Я не могу обманывать того, кого люблю. — Минхо садится рядом с Хваном на его постель, и кладёт руку на плечо, от чего тот ведёт им, желая избежать прикосновения.       Он не станет снова спрашивать о том, что произошло между парнями. После Чеджу, Хёнджин был уверен, что Чана не интересует секс, а значит что-то, связанное именно с этим. Минхо не хочет знать о том, как после очередной ссоры, Хван, не получив желаемое, пошёл искать утешения у кого-то другого, ведь это же случилось вчера и с ним. Когда он пришёл к лидеру, и после того, как в очередной раз излил ему свою душу, мысли развернулись в другом направлении. Это разрывающее всё внутри чувство, которое вызывает Крис, вынуждая становиться откровенным перед ним и перед самим собой. Своими словами и улыбкой, вытягивает всё самое худшее, впитывая и пропуская через себя, как чёртова губка.       — Твоя любовь и есть сплошной обман, — Хёнджин горько усмехается, всё ещё надеясь на то, что предложение секса втроём всего лишь дурная шутка. Они не в тех отношениях, чтобы пускать кого-то ещё в это моральное насилие, в котором сами увязли.       — Убеждай себя в этом и дальше, — Минхо поднимается с постели. — Сделаем это сегодня вечером, когда Сон и Бин уйдут на тренировку.       Хёнджин сдерживается от того, чтобы обнять себя за плечи, чувствуя подступающую дрожь во всём теле.       — Они сейчас дома?       Ему становится дурно от того, что кто-то мог слышать их разговор.       — Да, а Чан в офисе. Ты бы хоть иногда из комнаты выходил.       Минхо устало выдыхает, замечая состояние парня, и останавливается у самой двери. Невольно окидывает взглядом рисунки, висящие на стене, а после смотрит на их автора. В груди что-то неприятно ноет, как всегда, когда он видит покрасневшие от так и невыступивших слёз глаза Хёнджина. Но сейчас тот вновь смотрит перед собой, опустошённо и погрузившись в собственные мысли. Минхо видит, как он непроизвольно сжимает пальцы в кулаки, от чего на руках проступают вены.       — Хочу попробовать кое-что другое с тобой в этот раз.       То, о чём Минхо думает уже несколько месяцев подряд, не зная, как предложить это тому, кто и разговаривать лишний раз с ним отказывается.       — Но ты всё равно подготовься, как обычно, — Хёнджин поднимает на него взгляд, от чего Минхо хочет остаться. Подойти и обнять его, поговорить, как раньше. Почувствовать, как Хван обнимает в ответ, смущённо улыбается и зарывается своим длинными пальцами в его волосы.       — Не помню, чтобы я соглашался.       Выдуманная картинка перед глазами исчезает так же быстро, как и появилась, возвращая Минхо в реальность.       — Это моё желание, Хёнджин. Хотя бы раз поставь его превыше своего. Может узнаешь, что я чувствовал, каждый грёбаный раз исполняя твоё.