* * *
Час спустя на поляне неподалеку от того места, где Гарри проводил свои тренировки — до того, как оно стало непригодным для использования из-за упавшего гигантского дерева, — стоял странный квартет. Эйб с отвращением покачал головой, когда Колин запрыгал вокруг, возбужденно тряся густой черной гривой. Коза, появившаяся без предупреждения, как только они вышли из пещеры, проигнорировала их всех и принялась с аппетитом поглощать дикий майоран. — Хорошо, парень. Начнем с того, что ты покажешь мне свое лучшее защитное заклинание. Гарри прикусил губу. Он знал несколько щитов, кроме того, всегда оставался Экспеллиармус, но... Он поднял палочку и подумал — почувствовал — изо всех сил, пытаясь отыскать счастливую мысль. "Рождество в "Кабаньей голове". Люди, которые никому не нужны, такие, как я, нашли свое место. Подарки от Хагрида и Эйба. Шахматная война Далкопа и Пела. Горячий шоколад, который кто-то заботливый приготовил для меня". — Экспекто Патронум! Из его палочки вырвался серебристо-белый туман и слился в сияющую форму… Не оленя. Гарри застыл на месте, когда массивная светящаяся птица сделала взмах крыльями, а затем легко пронеслась по поляне, приземлившись на ветку ближайшего дерева и бросив на Гарри вопросительный взгляд. — О, эм, привет, — потрясенно пролепетал Гарри. — Я просто... не волнуйся, здесь нет никаких дементоров или чего-то подобного. Птица медленно растворилась в воздухе. Аберфорт вскинул бровь. — У тебя чертовски хороший патронус. — Но это не мой патронус! — воскликнул Гарри. — У меня олень — это всегда был олень! — Ты что, ни черта не знаешь о заклинаниях, которые способен творить, парень? — не дожидаясь ответа, Эйб продолжил: — Ты подумал о счастливых воспоминаниях, чтобы сделать его, да? А на этот раз ты думал о тех же счастливых воспоминаниях, что и раньше? В них были те же люди, то же счастье? "Ох. Думаю... нет, не те. Другие люди, другое место, и счастье тоже было другим. Оно... оно не было связано с желанием чего-то, как это бывает, когда я думаю о маме и папе или Сириусе. Оно было скорее о том, что у меня уже есть". Аберфорт внимательно наблюдал за ним. — По твоему лицу видно, что это не так. Понимаешь, память не только питает патронус, она определяет его, то, как он выглядит. Если достаточно практиковаться, то можно создать кучу разных патронусов, в зависимости от того, сколько разных типов счастливых воспоминаний у тебя есть, — он задумчиво прислонился к дереву. — Уверен, что ты все еще можешь сделать своего оленя, просто нужно подумать о том, что сделает его настоящим для тебя. Я знаю, что мой брат может сотворить по крайней мере пять вариантов, хотя этот ублюдок всегда использует своего феникса, когда его видят другие. Пафосный гад. Гарри спрятал ухмылку. Слышать, как Эйб оскорбляет директора, всегда было забавно, и он испытал глубокое облегчение от того, что не потерял своего сохатого навсегда, несмотря на его весьма неблагоприятное мнение об отце-подростке. — Так кем, по-твоему, был этот новый патронус? Только и могу сказать, что это большая птица. Аберфорт пожал плечами и попросил Гарри повторить заклинание. "Что бы это ни было, оно огромное. Черт, да размах его крыльев почти такой же, как у Клювокрыла!" — Похоже, это альбатрос, такая большая птица, — произнес Эйб, когда птица медленно исчезла, — определенно один из гигантских видов... если подумать, может быть, странствующий альбатрос. В голове Гарри промелькнуло смутное воспоминание об обучении в магловской школе. — Альбатрос? Разве они не приносят несчастье или типа того? Аберфорт вздохнул. — Чему, черт возьми, они тебя учат, парень? Нет, на самом деле, большинство моряков считают альбатросов редким знаком большой удачи, если их не трогать и оставить в покое. Говорят, они полетят туда, куда им надо, через любой шторм, каким бы опасным он ни был. Иногда они следуют вместе с кораблем в дальний путь — большинство считает, что убивать их грешно, какой бы голодной ни была команда. — О. Ну тогда ладно, — неубедительно закончил Гарри, не заметив многозначительный взгляд Эйба. Эйб погонял Гарри по всем щитам, которые тот выучил, одобрительно кивая, но при этом называя несколько неизвестных заклинаний, которые Гарри должен был изучить и освоить. — Так! Давай поговорим об атакующих заклинаниях. Надеюсь, у тебя есть что-то более сильное, чем этот дурацкий Экспеллиармус, который, по твоим словам, ты использовал против ублюдка Темного Лорда. Покажи свое лучшее, и я не хочу ничего слышать о Редукто. Я и так знаю, что с ним ты справишься. Гарри внутренне усмехнулся. Он прекрасно знал, какое заклинание показать Эйбу.* * *
— Но... но... но это же гребаное заклинание нарезки хлеба! — ошарашенно воскликнул Эйб, глядя на только что упавшее дерево. — Ага. — Заклинание нарезания хлеба! — Да-да, — Гарри вообще-то не любил казаться самодовольным, но при случае у него это получалось блестяще. Аберфорт чуть не зарычал от разочарования. — Объясни. Гарри улыбнулся. — Я просто должен очень верить в то, что цель — хлеб, и это работает. Если я не верю, ничего не происходит. — Ты просто веришь, что это хлеб? И все?! Но... так не бывает, — Эйб вдруг растерялся. — Сомневаюсь, что это так работает, по крайней мере… — он на какое-то время замолчал, затем облизал губы, спросив: — Еще что-нибудь покажешь? — О да, — ухмылка Гарри стала еще шире, когда он достал потрепанный экземпляр "Руководства для юных домовиков" Твини Твига. — Хочешь посмотреть, что произойдет, если поверить, что дерево — это морковка, и применить к нему заклинание удаления кожуры? Ты когда-нибудь думал о том, что произойдет, если ты наложишь на кого-то чистящие чары, и при этом не будешь иметь в виду его рот, как это делают родители с детьми, которые используют ненормативную лексику, а подумаешь о его глазах или даже мозге? Или что произойдет, если произнести заклинание восполнения на желудок человека, чтобы наполнить его собственной кровью до такой степени, что она поднимется по пищеварительному тракту и задушит его? Эйб пристально смотрел на Гарри, который задумчиво продолжил: — Разница между всеми этими заклинаниями и обычными защитными проста. Есть щиты для таких вещей, как Экспеллиармус, Редукто и Ступефай, и, что более важно, люди реагируют щитами, когда слышат эти заклинания. Если волшебник услышит чары очистки моркови... Сомневаюсь, что он додумается бросить Протего. К тому же, неужели ты считаешь, что кто-то из богатых, чопорных, владеющих домовыми эльфами чистокровных в армии Волдеморта знает, что делает большинство этих заклинаний? Они будут в полной растерянности, если услышат их, — он торжествующе улыбнулся. — И что самое интересное? Ни одно из них не является незаконным или хотя бы темным. Это простые, невинные, бытовые заклинания. Аберфорт окинул Гарри странным взглядом. — Ты ведь не просто учился защищаться, да, парень? Ты... ты собираешься на войну. Гарри моргнул. — Э... может быть... Да, наверное, хотя мне все еще нужно придумать способ сражаться, не испортив будущее, — он вздохнул. — Все-таки, похоже, война придет за мной, как и за всеми остальными, независимо от того, готовлюсь я к ней или нет. Только глянь, что случилось на днях! Через четыре дня после окончания суда над Гарри Волдеморт устроил налеты на офисы по работе с магглорожденными в Кардиффе, Йорке и Белфасте. К счастью, их защитные чары выдержали, но множество магов и магглов, находящихся вне зданий, погибли. Судя по сообщениям в "Пророке", ДМП работал как бешеный, чтобы замять эту новость и убедить магглов, что нападения были делом рук недовольных ирландских революционеров. Гарри вздохнул и шаркнул пяткой по земле. — Послушай, Эйб, я знаю, что до сих пор мне везло в борьбе с Волдемортом и Пожирателями смерти. Я... я больше не хочу, чтобы мне просто везло. Аберфорт медленно кивнул и посмотрел на остатки дерева, на котором Гарри применил Панемсеко. — Чертовщина какая-то, парень, — он покачал головой и сплюнул. — Ты идешь на войну, вооруженный бытовыми чарами, — Эйб развернулся и стал неспешно пробираться обратно в сторону Хогсмида, качая головой и мрачно бормоча что-то о Поттерах, подростках и сумасшествии.* * *
Они добрались до паба во второй половине дня, вскоре после того, как хмурый Квисби вновь открыл его для посетителей. Как и следовало ожидать, в будний день в зале было почти безлюдно, только группа из четырех человек — включая Вигола Палтера — сидела за столом, пила чай и, судя по всему, играла в карты. Когда Аберфорт ушел по своим делам, Гарри взял на кухне сэндвич и устроился поесть за барной стойкой, улыбаясь при воспоминании о шокированной реакции Эйба на чары для нарезки хлеба. "Кажется, я произвел на него впечатление!" — О, посмотрите на эту улыбку! Да это же маленький милый Дьявол, перевернутый, тот, кто противится быть козлом отпущения и склоняться перед традициями, противостоит сохранению статуса-кво, но все же умеет радоваться! — прозвучал старческий женский голос. — Верно, но его ждет Пятерка Жезлов, — раздался смешок другой женщины. — Недолго он будет счастлив с таким богатством, м-м? Вигол что-то пробормотал, отчего остальные закивали и зашушукались. — О боже, — вздохнул первый голос, — посмотрите на это — Башня с перевернутой Шестеркой Мечей! Бедный маленький перевернутый Дьявол, как же тяжело бывает, когда приходится взрослеть… "О чем это они вообще?" Нахмурившись, Гарри повернулся и обнаружил, что на него смотрит группа, сидящая рядом с Виголом. Он уже несколько раз видел их в пабе — трех очень пожилых женщин, — но не обращал на них внимания. Беседовать со старушками было, на его взгляд, не самым лучшим занятием. — Э-э, простите, вы говорили обо мне? Сидевшая ближе всех женщина — именно она говорила второй — одарила Гарри слишком широкой, открытой улыбкой. Эта ведьма была старой — действительно старой, древней, — ее кожа выглядела белой и как будто бумажной, а волосы, стянутые в пучок и прикрытые кружевной салфеткой цвета фуксии, казались почти такого же цвета. На губах выделялся слишком густой слой помады сливового цвета, украсивший и некоторые зубы. Бордовое платье явно считалось модным еще в девятнадцатом веке — это была настоящая мантия с пышными рукавами и камеями. На ее фоне Дамблдор казался молодым. Но Гарри беспокоили ее глаза. Яркие, темно-фиолетовые глаза мерцали, глядя на него с обескураживающей ясностью. — Ах, молодой человек, вы нас раскусили! Приношу свои извинения за грубость, дорогой, — Гарри попытался вежливо заверить ее, что не обиделся, но она заговорила снова: — Не думаю, что мы знакомы, мой дорогой. Я — Мойра Пемфредо. Профессор Мойра Пемфредо, — она властно протянула руку, наклонив пальцы вниз, словно ожидая, что он ее поцелует. Гарри подошёл и пожал протянутую ладонь, чем немало позабавил одного из её спутников. Не успел он представиться, как она снова заговорила: — Я, как ты, конечно, знаешь, профессор Хогвартса. Гарри моргнул. — Приятно познакомиться, мэм. Что вы преподаете? Две другие женщины захихикали, а улыбка профессора Пемфредо слегка дрогнула. — Конечно же, Прорицания, дорогой мой, искусство видеть и знать. — О. Это... мило, — сказал Гарри. Профессор Пемфредо прищурилась. — Я имею в виду, что это звучит действительно здорово, — снова попытался Гарри. — "Наверное, она предшественница Трелони... Почему преподаватели Прорицания все такие... такие... такие, что каждое слово, которое они произносят, должно быть написано с большой буквы?" — Ну, я уже видел вас всех здесь раньше, играющих в карты и всё такое. Три женщины, похоже, страшно возмутились, но Вигол сверкнул беззубой ухмылкой. — Мальчик, мы явно не "играем в карты"! — воскликнула одна из женщин. — Мы открываем судьбы, прокладываем невидимые линии, по которым движется Вселенная, превращаемся в… — Они играют в азартные игры, — с издевательской усмешкой перебил Квисби. Женщины возмущенно засуетились, а Вигол рассмеялся. — Я… не понимаю. Квисби фыркнул и ответил раньше, чем кто-либо из женщин: — Вот так сюрприз, сквиб. В общем, они приходят пару раз в месяц, дают прогнозы и делают ставки на результат. На следующей встрече они смотрят, чей результат оказался лучшим, некоторое время спорят, как старые кошки, а потом делят выигрыш. И это не только карты Таро и чайные листья. О нет, они готовы спорить на что угодно. Вигол радостно протянул блокнот, тот самый, в котором он писал, когда они вместе смотрели телевизор. — Улцкорнци! Гарри сосредоточенно нахмурился, пытаясь разгадать этот ребус. — Подожди… ты сказал "Улица Коронации", Вигол? — тот кивнул. — Ты хочешь сказать, что вы ... делаете что?.. Гадаете на магловских сериалах? Квисби рассмеялся. — Да, я слышал, что старина Виг в прошлом году отвалил им больше сотни галеонов только за это маггловское дерьмо! "Волшебники иногда бывают такими странными". Профессор Пемфредо пренебрежительно поморщилась. — Что ж, нетрудно понять, почему вы не смогли сдать экзамен по Прорицаниям, не так ли, мистер Рэйкфайр? Во всяком случае, — она поднялась и медленно приблизилась к Гарри, обняв его за плечи, — у тебя, мой маленький перевёрнутый Дьявол, уже довольно интересный расклад! Почему бы тебе не подойти, чтобы мы могли узнать о тебе побольше? Вигл захихикал. — Значит, вы все провидцы? Гарри уже давно согласился с Гермионой, что Прорицание — очень мудреная дисциплина, но ему совершенно точно не хотелось, чтобы к нему проявляли интерес какие-то болтуны-прорицатели. "Если они смогут разглядеть хоть что-то, я точно труп". — Конечно! — жеманно воскликнула третья женщина, единственная, кто пока молчал. Она разглядывала его из-под черной кружевной траурной вуали викторианской эпохи, прекрасно подходящей к такой же мрачной черной одежде, в которую было закутано ее немощное тело. Пемфредо снисходительно улыбнулась ей, а затем опять посмотрела на Гарри, пробормотав: — Ну, все, кроме дорогой Кассиопеи... боюсь, она одна из многих заблуждающихся интервенток, хотя, впрочем, — она тихонько хихикнула, — деньги у нее водятся. — О, — "Так, больше я не хочу участвовать в этом разговоре". — Эм... здорово. Было приятно познакомиться с вами, но мне пора возвращаться на кухню! — Нет, не надо, — заявил, широко ухмыляясь, Квисби, этот предательский гаденыш. — Надо! Еще как надо. Эйб так сказал. В общем, думаю, мы еще увидимся, дамы. Приятно провести время... занимаясь всем этим. До встречи, Виг! — он почти бегом покинул зал, поднялся по черной лестнице и остановился только тогда, когда добрался до Желтой комнаты, надеясь на более приятный разговор с Арианой.* * *
Через час Гарри был с огромной радостью спасён Эйбом. Разговор с Арианой оказался не таким приятным, как он ожидал. Судя по всему, накануне вечером бедная девушка забрела на городской пейзаж, висевший в Красной комнате, и, к своему ужасу, застала Ярду Гобермауч, "развлекающую" клиента. В результате Гарри неожиданно оказался в неловком положении, когда ему пришлось объяснять юному шокированному портрету, что такое секс. Гарри был уверен, что получилось у него это плохо. Наверное, пройдет несколько недель, прежде чем Ариана перестанет краснеть и бросать изумленные взгляды на его брюки. Проводить аналогии явно не стоило. "Теперь я понимаю, почему у Эйба не было картин в гостевых комнатах. И если она хоть словом обмолвится о случившемся, я несколько месяцев не увижу солнечного света". Впрочем, его радость из-за появления Эйба сразу же исчезла. — За тобой пришли авроры, — только и сказал Аберфорт. "Дерьмо". Гарри, естественно, был готов к этому, но один день ожидания превратился в два, потом в три, потом в неделю. Он тихо надеялся, что Министерство просто забудет о его условно-досрочных встречах. Не повезло. При входе в зал он с некоторым облегчением обнаружил, что, по крайней мере, азартные провидцы, кроме Вигола, ушли. Его облегчение только возросло, когда один из двух авроров в красных мантиях, стоявших у двери, обернулся и одарил его знакомой дружеской улыбкой. — Алиса! — обрадовался он. — В смысле, аврор Фоули! Вы мо… я не ожидал. Улыбка Алисы стала еще шире. — Гарри, рада наконец-то видеть тебя не через решетку! Да, перед тобой официальный аврор, контролирующий процесс условно-досрочного освобождения! В этот момент ее громадный спутник обернулся. — Гойл?! — не удержался Гарри. — "Вот черт, я же не мог сказать это прозвище вслух. Пожалуйста, пусть это будет не так". Аврор "Гойл", которого Гарри хорошо помнил по суду, нахмурился. — Мистер Гарри, кажется, я вам не называл свое имя, — смущенно заметил он. Прошла целая секунда, прежде чем Гарри осознал, что именно услышал. "Серьезно? Он действительно Гойл? Я… я думал, что все они — Пожиратели Смерти или кто-то в этом роде, но на суде он показался мне... вполне порядочным". — Видимо, повезло, — только и смог сказать он, пытаясь улыбнуться. — Ну, в общем, мы с Гойлом займемся тобой. Честно говоря, как стажеру, мне вообще не положено быть здесь, но, хм, никто больше не хотел заниматься этим делом, поэтому разрешили мне. Я буду твоим главным связным. Гойл просто следит за тем, чтобы я не накосячила с бумагами, — Алиса бросила на него извиняющийся взгляд, как будто Гарри предпочел бы настоящего аврора. Сам Гарри мысленно фыркнул. — Прости, что так долго не приходила, но, наверное, ты знаешь о нападениях... У нас было очень много дел. А теперь еще и происшествие с профессором Хогвартса! Гарри заинтересованно замер. — О чем это ты? — Я думала, ты в курсе, — удивленно сказала Алиса. — На днях преподаватель Защиты от темных искусств Статим Морианс, пытаясь показать семикурсникам контрпроклятия, умудрился покончить с собой. Они уверены, что это был просто несчастный случай, но авроры на всякий случай проводят расследование — вдруг выяснится что-то более зловещее. Гойл многозначительно кашлянул. — Извините, что прерываю, но это не светский разговор. Фоули, позаботься о том, чтобы он понял здешние реалии. Я поговорю с его опекуном о службе волшебникам. Вернись в отдел через час, — с этими словами он махнул хмурому Аберфорту в сторону стола в задней комнате и начал доставать пергамент. Незаметно закатив глаза, Алиса взяла Гарри за руку. — Давай выйдем и прогуляемся. После окончания школы у меня совсем не было времени на деревню! Гарри довольно усмехнулся, когда они зашли за угол и двинулись по Хай-стрит, а Алиса начала увлеченно щебетать о своих приключениях в деревне в качестве студентки. Ее, казалось, совершенно не волновали взгляды, которые иногда бросали в ее сторону за то, что она так любезно вела себя со сквибом. После суда Гарри лишь однажды вышел в деревню, где его встретили еще более прохладно, чем он привык. При виде него ведьмы и волшебники переходили на другую сторону улицы или наблюдали за ним из окон с палочками наперевес, глядя на него яростным взглядом. С ним осмелилась заговорить лишь одна древняя старуха, которая все шипела "убийца волшебников", когда он проходил мимо нее. Впрочем, некоторые из них выглядели скорее задумчивыми, чем рассерженными. Например, когда он проходил мимо "Трех метел", Рози одарила его странной полуулыбкой. Алиса болтала без умолку, не обращая внимания ни на что вокруг. Они некоторое время рассматривали витрины "Сладкого королевства" и "Зонко", но от магазина приколов им пришлось почти сразу отойти. Там, рядом со входом, сидел старик в лохмотьях и что-то хрипло бормотал. И хоть Алиса и дала ему несколько кнатов и сикль, он в ответ продолжил злобно шипеть. — Это грустно, — заметила Алиса, когда они поспешили дальше. — Да, в Хогсмиде редко встретишь бездомных или нищих, — согласился Гарри, вспомнив, насколько он был разочарован в августе прошлого года, когда понял, что в деревне лазать по помойкам было почти бессмысленно. Алиса вздохнула. — С учетом того, как идет война, мы, скорее всего, увидим все больше людей, которым не повезло, особенно сквибов и магглорожденных. В какой-то момент они столкнулись с Селестой, идеально причесанной продавщицей из магазина "Глэдрэгс". При виде Алисы эта холодная и резкая девушка расплылась в улыбке и несколько минут увлеченно болтала с ней. Оказалось, что они были подругами в Хаффлпаффе. Когда Селеста наконец обратила внимание на Гарри, то окинула Алису странным взглядом. Но по сравнению с другими жителями деревни она была вполне вежлива. — Твоя одежда выглядит лучше, чем в прошлый раз, — резонно заметила она. Гарри рассмеялся. — Да, спасибо, что посоветовали мне то место. Девушка смутилась и, казалось, попыталась придумать, что еще сказать. — Ты... ты выглядишь по-другому — лучше — без очков. — Спасибо! — широко улыбнулся Гарри. — Ты носил очки? — вклинилась Алиса. Гарри помрачнел. — Да, они сломались во время... ну, из-за всего, что произошло. После того, как я вернулся домой, Эйб раздобыл одно потрясающее зелье, которое поддерживает мое зрение в идеальном состоянии. Мне нужно будет принимать его каждые пять лет или около того, и хоть на вкус оно напоминает мочу гоблинов, оно того стоит! "А еще я стал гораздо меньше походить на Джеймса Поттера, так что вероятность разоблачения сильно снизилась". И Алиса, и Селеста уставились на него во все глаза. — Но… но, Гарри, зелье Окули Корригенди очень дорогое! Неужели твой опекун действительно смог его достать? Ух ты! Гарри удивленно приподнял брови, но в животе у него вдруг стало тепло. — Ага, смог. Я и не знал, что оно дорогое… Ему пришлось сосредоточиться, чтобы не расплыться в глупой улыбке. В конце концов Селеста ушла, взяв с Алисы обещание непременно пересечься и чего-нибудь выпить. "Даже представить себе не могу, что девушка, вроде нее, придет отдохнуть в наш паб". Когда они подошли к чудовищно розовой витрине "Чайной мадам Паддифут", Алиса потянула его к двери. — Я уже целую вечность не была у Падди! Давай устроим здесь официальную пирушку. У них самое вкусное печенье в Хогсмиде! Гарри с явной неохотой последовал за ней. Он никогда не был внутри — ни сейчас, ни в будущем, — но чувствовал, что ни одно печенье не стоит того, чтобы подвергать себя такому количеству бантиков, херувимов и кружевных розовых оборок. К ним подошла очень плотная женщина лет тридцати с черными волосами, рассыпавшимися из пучка идеальными кольцами, и улыбнулась, сверкнув глазами. — Мисс Фоули, моя дорогая девочка, как я рада вас видеть! — "Она говорит так, будто ей шестьдесят, а не тридцать". — А кто ваш др... О, — как только она увидела Гарри, неловко стоящего позади Алисы, ее улыбка испарилась. Взглянув на Алису, она слишком деликатно прочистила горло. — Аврор Фоули, дорогая, хоть я и ценю ваше общество и рада вас видеть, но, боюсь, не могу позволить, чтобы моё заведение использовалось аврорами в, так сказать, официальных целях. Алиса немного растерялась, но затем улыбнулась. — О, не волнуйтесь, мадам Паддифут. Мы с Гарри здесь только для того, чтобы обсудить некоторые детали и насладиться лучшим в Британии чаем с печеньем! — Что ж, понятно, — мадам Паддифут нервно сжала в руках фартук, терзая хрупкое розовое кружево, которым он был отделан. — Боюсь, аврор Фоули, некоторым личностям здесь просто не рады, по какой бы причине и в какой бы компании они ни находились, — она криво усмехнулась. — Вы, конечно же, понимаете, моя дорогая. Ведь мне нужно поддерживать свою репутацию! Немногочисленные покупатели магазина — сплошь женщины, которым в среднем было не меньше семидесяти лет, — равнодушно наблюдали за происходящим. Возмущенное замешательство омрачило обычно открытое и дружелюбное лицо Алисы. — Я не... Вы хотите сказать, что не пустите сюда Гарри? Серьезно? Почему?.. — Аврор Фоули! — Паддифут, похоже, сама была шокирована резкостью своего голоса и тут же перешла на более сдержанный тон. — Дорогая, это всё-таки моё заведение. Пожалуйста, сами вы можете прийти в любое время, разумеется. — Да это же!.. — Алис... аврор Фоули, — перебил Гарри. — Пойдемте, — он пренебрежительно оглядел суматошный магазин. — Что-то воздух тут какой-то затхлый, — Гарри повернулся на пятках и вышел за дверь, не обращая внимания на то, следует ли за ним Алиса. Алиса не отставала. Её круглые щёки были такими же красными, как и мантия, а глаза сверкали. — Что это было, чёрт возьми?! — негодовала она, следуя за Гарри по малолюдной аллее к небольшому парку. — Она даже не впустила тебя! Когда они сели на скамейку, Гарри улыбнулся. — Ну, я — осужденный убийца, который встретился со своим офицером по условно-досрочному освобождению. Я опасен. Вспомнив их первый разговор, Алиса нахмурилась. — Что же, наверное, это правда, — Алиса несколько минут поджимала губы, пока Гарри наблюдал за птицами. — Кажется, она тебя знает. Ты там бывал раньше? — Нет, это был мой первый раз. Хотя, наверно, большая часть деревни знала обо мне еще до дела Макнейра. Я стараюсь избегать большинства мест, но иногда Эйб отправляет меня с поручениями туда, куда меня пускают. Алиса изумленно уставилась на него. — Подожди, ты имеешь в виду, что есть и другие места, которые не продадут тебе товар только потому, что у тебя нет магии? Его невеселый смех, кажется, испугал ее. — Ну, да, Алиса. В большинстве мест именно так. Твоя подруга — Селеста — не разрешила мне ничего купить в "Глэдрэгс", когда я только появился здесь, хотя у меня было много золота. Она не очень-то переживала по этому поводу, сказала, что такова политика компании, и даже направила меня в "Барахолку". Другие люди даже не пытались быть вежливыми. Тот сапожник, Кордуэйн, кажется, достал свою палочку и стал угрожать сразу же, как только я вошел в его лавку. Некоторые вполне нормальные — например, Розмерта, — но большинство... так себе. И все это было до Макнейра. Когда Алиса наконец-то посмотрела на него, в ее глазах стояли слезы. — Алиса? Разве ты этого не знала? Он уже начал переживать, что Алиса до крови прокусит губу, как она вдруг ответила: — Да… нет… не знаю. Когда я была маленькой, я знала, что если стану сквибом, то больше не буду нужна своей семье, но, наверное, я даже не задумывалась о том, каково это — действительно жить сквибом. Я думала... Я думала, что люди, не знаю… лучше. Она опустила взгляд на свои сапоги и обратила внимание на имя их создателя, вышитое золотом на боку. — Я купила их себе в подарок на выпускной несколько лет назад. У Кордуэйна. Он был очень добр ко мне. А Селеста, наверное, самая хаффлпаффская хаффлпаффка из всех, кого я знаю, — Алиса вздохнула и, кажется, еще сильнее ссутулилась. — Просто... мне не нравится видеть, что люди, которых я считала хорошими, такими не являются. В голове крутится мысль, как бы они относились ко мне, сложись все немного иначе... И я злюсь на себя за то, что никогда не замечала, как относятся к таким, как ты. Гарри хотел сказать, что в своей прежней жизни он тоже никогда не задумывался о том, как обращаются со сквибами. "Это не делает меня плохим человеком, — подумал он. — Плохо, когда ты замечаешь, но не обращаешь на это внимания или соглашаешься с этим". Он улыбнулся. — Послушай, Алиса, нет причин корить себя. Ты одна из самых приятных людей, которых я когда-либо встречал. Я... я очень рад, что ты была там со мной. Благодаря тебе все прошло лучше, намного лучше, чем могло бы быть. И то, что ты так злишься из-за меня... Что ж, это замечательно. Это показывает, какой ты человек, — он замолчал на мгновение, задумавшись. — Что касается остальных, ну, я знаю, что нельзя изменить людей, пока они сами не решат измениться. Селеста, наверное, на самом деле хороший человек. Но она не идеальна. Она ведь даже не злая. Она просто... не понимает некоторых вещей. Может, то, что мы с тобой стали друзьями, поможет ей измениться. В любом случае, на теплый прием в деревне я уже не рассчитываю. Он вдруг выпучил глаза и скорчил нелепо-смешную гримасу. — Я же ненормальный убийца, в конце концов! Алиса негромко рассмеялась, сразу догадавшись, что он имел в виду то "прозвище", которое на него повесили до суда. Когда его освободили, Далкоп и Данг с большим удовольствием цитировали некоторые из наиболее язвительных статей "Пророка". "Негатив в прессе нашел меня даже за три года до моего рождения", — с горечью подумал Гарри. Пел и Эйб совершенно не удивились, когда об итогах суда было сказано лишь парой предложений в одной из статей, в которой имя Эйба даже не упоминалось. По всей видимости, и Министерство, и сторонники Тёмного Лорда сочли этот процесс пиаром и предпочли сосредоточиться на более продуктивных направлениях. — Раз уж мы об этом заговорили, пора заняться скучными делами, — Алиса вынула из кармана уменьшенную стопку пергамента и вернула ей изначальный размер. — Я должна зачитать тебе всякую ерунду о том, какие волшебники замечательные, сквибы — ничтожные подонки, и что тебе повезло, что мы позволили тебе остаться частью нашего замечательного волшебного мира. Поставь свои инициалы внизу последней страницы, подтвердив, что ты прочитал или услышал содержание этого документа и понял его, и на этом все! Гарри застонал и уставился на первую страницу длинного, испещренного каракулями текста, начав читать. Ох уж этот юридический язык. Алиса удивленно распахнула рот. — Подожди! Ты же не собираешься все читать? Да это же займет целую вечность! Он был очень длинным и нудным. Но Кубок огня… — Алиса, я обязательно прочту все до конца. Будет глупо, если я этого не сделаю. Ты предлагаешь мне подписать контракт, не зная его условий! Я ни за что не позволю себе случайно заключить какой-то магический контракт с Министерством — не после всего, что произошло! — Но... но, Гарри, я клянусь, что там нет ничего такого. Это просто полная чепуха, которую ты подписываешь в подтверждение того, что прочитала и понял! — затараторила Алиса. Гарри вздохнул. — Верю, что ты думаешь именно так, но полагаться на Министерство я не стану. Устраивайся поудобнее. В ответ Алиса раздраженно пробормотала что-то о предстоящем свидании и дурацких длинных документах. Читать весь этот текст было так же мучительно, как Гарри и предполагал, еще и Алиса продолжала смотреть на него щенячьими глазами, надеясь, что он бросит это занятие. Пункт за пунктом был полон таких слов, как "до этого" и "вышеупомянутый", и все они, по сути, вбивали ему в голову, что сквибы ничего не стоят. К тому времени, когда он закончил, он был уверен, что не сможет поставить свою подпись. — Вот ты где! — раздался в парке мужской голос. Алиса сразу же оживилась и, широко улыбнувшись, повернулась к незнакомцу. — Фрэнк! Что ты здесь делаешь? К ним шагнул высокий широкоплечий молодой человек с темными волосами. Он был в мантии аврора. Его серьёзное лицо просветлело, когда он посмотрел на Алису. — Гойл сказал, что ты вернешься к пяти, но сейчас уже шесть, а мы должны были встретиться… — Вот черт, я и не думала, что прошло так много времени! Просто кто-то решил прочитать весь документ, который я ему дала, прежде чем подписать его! — она сверкнула глазами в сторону Гарри. — Гарри, это мой парень Фрэнк. Фрэнк, это Гарри, ребенок, о котором я тебе рассказывала. Фрэнк пристально посмотрел на Гарри, прежде чем протянул руку. — Без обид, но для тебя — аврор Лонгботтом. — Лонгботтом? — пробормотал Гарри. Он в замешательстве пожал мужчине руку. — "Аврор Лонгботтом?! Как Невилл? Невилл Лонгботтом?" — сходство было налицо, хотя этот человек выглядел гораздо более уверенным и решительным, чем его бывший товарищ по школе. Вдруг в его голове раздался голос Игоря Каркарова: "...Этот человек принимал участие в пытках с помощью проклятия Круциатус аврора Фрэнка Лонгботтома и его жены!" Его жены. Фрэнк… и Алиса Лонгботтом. "Боже". Приветливое круглое лицо Алисы. Ее заразительная улыбка. Он знал эту улыбку, только привык видеть ее гораздо реже и более застенчивую. "Боже. Они — родители Невилла. Алиса — его мама. И... и они не пережили войну". Воздух в лёгких стал каким-то неправильным, и Гарри захотелось закричать, завыть. Ему очень, очень нравилась аврор Алиса. Фрэнк сверлил его странным взглядом. Не время отвлекаться. — Да, — медленно произнес Фрэнк. — Лонгботтом. Ты знаешь это имя? Гарри заставил себя улыбнуться. — Вообще-то да, — "Дыши, черт возьми". — Давным-давно я, кажется, мельком встречался с вашей матерью. Ну, такая большая шляпа с грифом на самом верху, да? В ответ недоверчивое выражение лица Фрэнка расплылось в улыбке. — О, эта шляпа. Да, это была Августа Лонгботтом. — Ну, раз уж мы все выяснили, — сказала Алиса немного раздраженно, — Гарри, будь добр, поставь подпись на этой чертовой штуке, чтобы я могла пойти на свидание. Пожалуйста. Гарри потупился. — Слушай, Алиса, мне очень жаль, но я не могу. Тут такое количество... Например, здесь написано, что "человек, подписавший это, считает, что все ведьмы и волшебники лучше, чем он сам". В смысле, да ладно. Я бы соврал, если бы сказал, что считаю какого-нибудь парня, например, Квисби Рэйкфайра, по своей сути лучше меня! А что будет, если я прочту все это, но ничему не поверю? Накажет ли меня магия или что-то в этом роде? Я что, по условиям контракта обязан верить в эту чушь? — он учащенно дышал. "Лучше сосредоточься на контракте, а не на Алисе". Алиса закрыла лицо руками, а Фрэнк ухмыльнулся. — Нет, Гарри! — запротестовала Алиса. — Клянусь, это просто условная чушь. Здесь нет никакой магии! К тому же, если ты ставишь подпись, это не считается контрактом или чем-то еще. Это действительно всего лишь бюрократическая куча дерьма, которую ты больше никогда не увидишь и о которой тебе никогда не придется думать после того, как ты ее подпишешь. Я клянусь. Фрэнк согласно кивнул. "Я верю ей… Но не до такой степени". — Нет, прости... давай вернемся в паб. Я покажу это Эйбу. Если он скажет, что все в порядке, я сразу же все подпишу. Фрэнк с Алисой застонали, но с готовностью последовали за ним. — Значит, Квисби Рэйкфайр? — спросил Фрэнк. — Считаешь этого волшебника ниже себя? Когда Гарри беспомощно пожал плечами и кивнул, Фрэнк расхохотался. — Ну, я бы сказал, что это вполне справедливо. Хвала судьбе, что я родился на несколько недель раньше, иначе мы бы оказались на одном курсе, и мне пришлось бы жить с ним в одной комнате в общежитии. — Подождите… — "Разве отец Невилла не был гриффиндорцем?" — Вы учились с ним на одном факультете? — недоверчиво спросил Гарри. — Да, оба гриффиндорцы, — когда Гарри впал в ступор от того, что Квисби Рэйкфайр был львом, Фрэнк пожал плечами. — У каждого свой путь. Я всегда считал, что, каким бы ни был Квисби Рэйкфайр, он бесспорно умел быть громким и наглым. Он до сих пор твердит о Розмерте и своем законном будущем наследстве? Гарри засмеялся, по-прежнему пытаясь подавить в себе ужас от осознания личности Алисы, и оставшуюся часть пути они рассказывали забавные истории о самом нелюбимом бармене. В пабе они окружили Эйба, и когда тот подтвердил, что не о чем беспокоиться, Гарри тут же поставил на последнем пергаменте букву "Г". К большому облегчению своего надзирателя. — Увидимся в следующем месяце, Гарри! Постарайся до этого момента вести себя хорошо! — прощебетала Алиса, выходя из "Кабаньей головы" вместе со своим парнем. Когда за ней закрылась дверь, Гарри услышал, как Фрэнк сказал ей на ухо: "Я понял, что ты имела в виду". Гарри смотрел, как они уходят, а его сердце было готово разорваться. Он надеялся, что у них будет прекрасное свидание, прекрасная ночь вместе. Потому что они казались милой молодой парой. Потому что через четыре года их замучают до невменяемости. В его желудке разлилась желчь, и он едва успел добежать до туалета, расположенного рядом с кухней. Его жестоко рвало до тех пор, пока не начало казаться, что в организме не осталось ничего, что можно было бы из себя вытолкнуть. Гарри опустился на пол, уставившись в пустоту невидящим взглядом. В какой-то момент появился Эйб со стаканом чистой прохладной воды, которая на вкус казалась кислой. — Они... они мне очень нравятся. Особенно Алиса. Она... хорошая. Таких людей очень мало. Аберфорт молча кивнул. Гарри вдруг почувствовал, что по его лицу текут слезы. "Когда я начал плакать?" Он сидел и тихонько всхлипывал, казалось, целую вечность. Эйб не спешил уходить, но и не делал никаких движений в его сторону. Слова вырвались сами собой: — Они — оба — не дожили до конца войны! Их сын — мой друг. Я… я знаю, что с ними случится! Я знаю, когда это произойдет, и одного из тех ублюдков, которые это сделают! И они ушли отсюда сегодня вечером, не зная, что жить им осталось меньше, чем им лет! И я… я… я… — он захлебывался рыданиями, не в силах говорить. — Я не могу дышать, я не могу дышать. Почувствовав на своем плече твердую руку Эйба, Гарри поднял голову и заглянул в бледно-голубые глаза. — И я не знаю, как их спасти! Я могу спасти их, да, я думаю, что могу, но если я это сделаю, не изменит ли это, ну, ситуацию так, что я не буду тем человеком, которым я был в будущем, и тогда я никогда не вернусь и никогда не окажусь здесь, чтобы спасти их? Я просто, я просто не настолько умный, чтобы знать, что делать! Гарри всхлипнул в наступившей тишине. — Я тоже, парень, — тихо сказал Эйб. — Хотел бы я знать ответ, но не знаю. Видимо, нам придется выкручиваться. В конце концов, мы всего лишь люди. Внутри Гарри внезапно вспыхнула злая, набирающая силу ярость. — Тогда. Я. Не. Хочу. Быть. Человеком, — прорычал он и сжался в комок, когда внутри него снова загрохотала злоба. В этот момент Аберфорт провел ладонью по щеке Гарри. Неожиданная близость этого жеста заставила взбунтовавшийся желудок Гарри на мгновение замолчать. — Я знаю, парень. Временами мне тоже не хочется быть человеком. Но я человек. И ты тоже, — он вдруг опустил руку и встал. Его лицо помрачнело. — А если говорить о том, чтобы что-то сделать, спасти всех — ты ведь, кажется, именно к этому и стремишься, — то не задумывался ли ты, что, в конце концов, чертовски глупо считать, что спасение этого гребаного мира зависит от пятнадцатилетнего сопляка? Неужели ты о себе настолько высокого мнения, что даже не допускал мысли, что у тебя вообще нет шанса его спасти? Это худший вид нарциссизма, вот что это такое. Ты же ребенок! Это не твоя сраная работа! Гарри уставился на него широко раскрытыми шокированными глазами. От внезапного гнева Эйба он почувствовал странное спокойствие, и в голове у него прояснилось. Он облизнул губы. — Может быть. Возможно. Да, наверное, это не моя работа — спасать всех, или спасать мир, или даже спасать Алису, или мою маму, или кого бы то ни было. Ладно, хорошо. Но… — "Но что?" — Но жить с этим придется мне. И я не смогу так, если не попытаюсь хоть что-то предпринять. — Избавь меня от своих нравоучений! Я держу паб, не высовываюсь и живу себе спокойно. Я позволяю людям спасать себя. Ты этого еще не понял, но всегда будет другая война, другая угроза, другой день, когда какому-нибудь бедному, благородному, тупому ублюдку придется спасать мир, или несчастных, или еще кого-нибудь. Ничего не меняется. Лучше к этому привыкнуть, — огрызнулся Эйб. — Лжец. Пронзительное слово с шипением пронеслось по комнате. Эйб налетел на Гарри со скоростью атакующей змеи. — Что за херню ты сказал? Гарри смотрел на него пристальным взглядом, пока в его теле расползалось холодное оцепенение. — Я назвал тебя лжецом. Ты не сидишь в стороне от этой войны, я знаю. Я знаю, что ты шпионишь для своего брата гораздо больше, чем рассказывал мне. И я знаю, что, возможно, ты думаешь, что сдался, но это чушь. Потому что ты спас меня. По крайней мере, дважды. Один раз в Запретном лесу, когда привел меня сюда, а потом еще раз у Макнейра. Наверное, в первый раз ты спас меня, потому что ты порядочный человек, а порядочные люди спасают других людей, когда могут. Так они поступают. Ты спас меня во второй раз, потому что тебе не наплевать на меня, а люди стараются спасать тех, кто им дорог, — он яростно тряхнул головой. — И не смей даже пытаться утверждать, что если бы это ты отправился в прошлое, то не убивался бы, думая, как спасти Ариану. Аберфорт отшатнулся, как будто Гарри ударил его. Холодное, жгучее разочарование пронзило Гарри, заставив его почувствовать себя полным сил и решимости. Он встал и повернулся лицом к Аберфорту. — Не смей стоять здесь и изображать из себя худшего из лицемеров, пытаясь заставить меня потерять веру в мир, хотя ты этого не сделал, как бы тебе ни хотелось, — Гарри сжал руки в кулаки и насмешливо произнес: — Я попытаюсь спасти маму, папу, Алису и, возможно, этот глупый, идиотский мир, потому что мне не наплевать на них, и потому что я порядочный человек, и потому что я думаю, что могу сделать что-то стоящее! Эйб смотрел на Гарри так, словно видел его впервые. — Итак, Аберфорт Дамблдор, ты либо поможешь мне разобраться, поможешь мне со всем, чего бы я ни сделал, пожалуйста, либо... либо просто заткнись нахрен и занимайся своими делами. Как ты говоришь, у тебя это хорошо получается. Они долго стояли в грязном, плохо освещенном туалете и смотрели друг на друга. Наконец Эйб вздохнул и пробормотал, что обсудит с ним расписание занятий и "обслуживания волшебников" утром. Гарри беззвучно кивнул и опустился на пол после того, как Аберфорт ушел, закрыв за собой дверь. Прохладный фарфор успокаивал, в помещении было тихо. Гарри сидел и думал об Алисе, о матери и отце, об Эйбе. "Он знает, что я прав. Он хороший человек. Он мечтает потерять надежду, но я знаю, что это не так. Он одумается. Он придет в себя".