Найди меня, как только проснёшься.

Лондон окутала холодная тоска и вечные дожди. Хоть этот город и был всегда сырым и серым, на 2 месяц осени проливные дожди здесь лили почти каждый день. За окном все тротуары и лужайки, и даже дороги, покрылись опавшими желтыми листьями. Клиффорд мирно лежал на диване, только изредка поглядывая на окно, когда мимо проезжающие машины задевали лужи. Казалось, даже в его сердце проникла эта аура - холодной и ветреной осени. С тех пор прошла неделя, и я всячески пытался не думать о том, что увидел тогда в морге и в своей комнате. Более того, я даже не рассказал никому о том, что обнаружил на фотографиях своей покойной подруги. С того раза, как я напился в хлам, мы практически не разговаривали с отцом, пока одним вечером в среду он не позвал меня сыграть в бейсбол на заднем дворе. У нас состоялся разговор отца и сына, и хоть он не подавал виду, разговаривая со мной об оценках, о моем состояние, я понял - он знает о моем поступке. Возможно, он застукал нас с Найлом тогда, когда мы явились на порог дома, а возможно, сам Найл ему сказал. Но суть была в том, что он не затрагивал этот вечер или пытался делать вид, будто не знает.  Он сказал мне тогда: - Я беспокоюсь за тебя, Луи. Тебе следует обратиться к специалисту. И тогда я действительно задумался о том, что возможно моё эмоциональное состояние нестабильно, учитывая то, что мне снятся сны. Сны, которые я не могу объяснить даже самому себе, не говоря уже о других людях. И сейчас сидя на диване в гостиной нашего дома, я думал стоит ли идти мне к университетскому психологу или нет. Я рассказал отцу о своем эмоциональном состоянии после его тех слов, и как бы я не старался убедить маму и его в том, что сейчас все хорошо, они настояли на походе к психологу. Хотя бы к университетскому. Когда чайник закипел, а голубая подсветка исчезла со стекла. Я налил себе кофе и положил две ложки сахара. С приходом осени, такой холодной осени, я всегда проводил этот незамысловатый ритуал, каждое утро перед учёбой. И сейчас он нужен был мне как никогда раньше. От очередного кошмара я проснулся раньше будильника и мог спокойно сделать то, что успокоило бы меня и наполнило силами. Я люблю осень и всегда любил, но холода забирали у меня много энергии. Возможно, это было из-за отсутствия достаточного количества солнца и витамина D, а может быть это было из-за того, что я сейчас чувствовал. И поднимаясь по лестнице мне показалось, что мои родители самые счастливые люди, ведь они спали спокойно в своей комнате и лишь изредка из за двери доносился еле слышный храп моего отца. Я надел тёплую толстовку и носки, которые мама связала мне в прошлом году. Взяв свой телефон и кружку, я полез через окно на крышу. С крыши открывался прекрасный вид на задний двор и на остальные дома. И иногда встречая закат можно было увидеть, как солнце заходило за горизонт, окрашивая крыши домов персиковым оттенком. Такие закаты с этой крыши принадлежали лишь мне и Клиффорду и это всегда было чем-то нашим. Но сейчас из-за громадных облаков и туч, что накрывали Лондон, это зрелище практически отсутствовало. Я чуть вздрогнул когда утренний ветер задел моё лицо и шею, сев поудобнее и прижав колени к груди, я сделал первые глотки кофе. Мой взгляд сразу нашёл почтальона, который каждое утро разносил письма, квитанции и тому подобную макулатуру в одно и то же время. Каждый раз, я отмечал про себя то, что сейчас всё необходимое приходит на электронную почту. И возможно никто этими бумагами уже не пользуется. Однако, почтальон всегда был радостным, в такую рань расхаживая по улицам с огромной сумкой и всевозможными бумагами. И, наверное, в этом была своя прелесть. *** Целых 10 минут я стою у двери и смотрю на зелёную вывеску «Свободно», чуть ниже, уже на самой двери маленькая золотая иконка «Психолог». Не знаю, что меня держит. Занятия закончились час назад, и в главном здании почти никого не осталось, но я всё равно сомневаюсь в своём решении. Нервно теребя рукава куртки. На самом деле, это было самое лучшее - повесить такой обозначитель. Ведь не всем студентам хочется стучать, здороваться и чувствовать себя неловко, обращаясь с какими-то проблемами. И это значительно облегчает задачу, ведь можно спокойно зайти и просто начать говорить о том, что тебя беспокоит. Конечно же, сам я никогда не обращался к психологу и лишь со слов студентов слышал, что это было дело рук студсовета. Сглотнув я всё же вхожу, медленно закрывая за собой дверь, ещё думая о том, чтобы уйти. Но глубоко вздохнув, я закрываю глаза, убеждая себя в том, что в этом ничего такого. Всё обращаются к психологу. Я прохожу к дивану и сажусь на него, который стоит в центре кабинета. Он прогибается подо мной, и я отмечаю про себя, что это тоже сделано для того, чтобы обратившийся чувствовал себя максимально комфортно. Ни разу не взглянув в сторону стола, я здороваюсь: - Здравствуйте, Миссис Смит... Мне хватает одного короткого взгляда, брошенного в сторону стола, чтобы понять, это не Миссия Смит, а Стайлс. Что он тут делает? Почему я везде натыкаюсь на него? Может он действительно меня преследует? Чёртов маньяк. Я снова беру свой рюкзак и поднимаюсь, чтобы уйти под его заинтересованный взгляд и когда я оказываюсь рядом с дверью, он меня останавливает своим: - Томлинсон, подожди.  Почему ты уходишь? - Я наверное ошибся кабинетом. - самая абсурдная ложь слетает с моих губ. И я молюсь, чтобы он не заметил моего дебильного выражения лица. Ведь меня начинает накрывать волнение и стыд, а мысли о той злополучной ночи, из рассказа Найла, всплывают в подсознании. - Это не похоже. Я, конечно же, не собираюсь тебя держать, если ты ещё не готов. Но уверенно могу сказать, что ты не ошибся кабинетом, ты ведь пришёл к Миссис Смит... - его голос звучит глубоко и мягко, и я готов поспорить, что он сейчас улыбается. Я поворачиваюсь к нему и уже смотрю в его глаза, хоть это у меня и выходит паршиво: - Но почему Вы здесь, а не... - ... заменяю Миссис Смит, ты хотел сказать? - он не даёт мне договорить и поднимается с кресла, подходит к окну и засовывает руки в карманы брюк, своего ещё одного дорогого костюма. Его взгляд уплывает куда-то в пейзаж университетского парка и я безумно рад, что он решил смотреть на него, а не на меня. - Она немного приболела, мне пришлось заменить её. Луи, тебе не стоит стесняться и нервничать. Присаживайся... И мне больше ничего не остаётся, кроме как прислушаться к его словам. Я снова сажусь на мягкий диван и смотрю на свои кроссовки. - Ты хочешь мне что-то рассказать, Луи? - спрашивает он после минуты молчания, всё так же абстрактно всматриваясь в окно, будто он находится сейчас не здесь и будто его совершенно не интересует студент, который пришел к нему за помощью. - Я... Я не знаю, я не думал, что здесь будете Вы. Он поворачивается ко мне и широкая улыбка расплывается на его лице, я бы даже сказал, что это улыбка чеширского кота. По крайней мере, мне так кажется. И я не могу утверждать о том, что она как-то отталкивает, скорее располагает к себе. - Тебе нужно выпить чай. - всё ещё улыбаясь он идёт в противоположный угол кабинета, куда-то за диван и я скольжу за ним взглядом. - Чай? - Да, чай. Ромашковый. Это заявление застаёт меня врасплох, вряд ли психологи предлагают чай своим пациентам. И я уже хочу отказаться, но вижу как он подходит к кулеру, решаю промолчать. Он возвращается ко мне и протягивает кружку голубого цвета и мои руки дрожат когда я забираю её из его рук. Наши пальцы слегка соприкасаются и почему-то в голове появляются мысли о его волосах. Но я сразу перевожу своё внимание на чай. Пар поднимается, вместе с ним и душистый запах. Перед моими глазами крохотные бутоны раскрываются на поверхности кипятка. - Чай расслабит и успокоит. Я всегда пью ромашковый чай, когда нервничаю. - он садится напротив меня в кресло и закидывает ногу на ногу, переплетая свои пальцы. Дальше следует длительное молчание, он смотрит на меня, а я изредка бросаю взгляды на него, делая глотки горячего один за другим. Не сказать что чай вкусный, в начале он даже кажется горьким, но чем больше я пробую его на вкус, тем сильнее он раскрывает и переходит в приятное послевкусие. Примерно на половине кружки я чувствую как этот жест с чаем или возможно сама ромашка из которой он сделан, успокаивает меня. Всё моё тело, от растекающегося тепла, проваливается в диван. Стайлс прочищает горло и произносит: - И так...? Его хриплый голос пронзает тишину, но на меня он действует точно так же, как и чай. - Всё началось со смерти моей подруги детства... - слова даются сложно, но я продолжаю, выстраивая предложения в логическую цепочку. - Это... Это очень сильно повлияло на меня и началось всё с её смерти. Возможно, ещё раньше со снов. Даже с кошмаров, но я пока не готов говорить об этом... Я замолкаю и Стайлс смотрит на меня понимающе, поглаживая правой рукой свой подбородок. - Я считаю, что виноват в её смерти... - от этих слов мне становится ещё больнее, а слова начинают застревать где-то в горле комом. Я не понимаю почему, но слезы накатываются на глаза, а я не намерен плакать перед кем-либо. Особенно перед своим преподавателем. И будто поняв это, он произносит ещё тише прежнего, с нотками напряжения: - Не сдерживай эмоции. (...) Почему ты считаешь себя виновным в её смерти? Я быстро кидаю на него взгляд, и по моей щеке так же быстро скатывается слеза. И смахиваю её рукой. Прикладываю все силы чтобы не расплакаться прямо здесь. - В тот день я отдыхал с друзьями, а на следующий я узнал о её смерти. Я не знаю как, но я должен был понимать что с ней что-то не то... Она ведь.. она ведь была счастлива. Она была такой весёлой и красивой, такой доброй. Она не могла быть... (Мой голос ломается, и я сильно сглатываю, чтобы он не дрожал) ... не была самоубийцей. Она не была способна на это, более того она всегда помогала людям справиться с какими либо трудностями. Я ставлю кружку на чайный столик и обхватываю лицо руками упираясь ими в колени. Слёзы начинают медленно стекать под моими ладонями, но я их быстро вытираю. Когда я поднимаю глаза на Мистера Стайлса, то вижу, как его напряжённый и задумчивый взгляд направлен куда-то в стену напротив, ему действительно плевать. Из него паршивый психолог. Скорее всего он сейчас думает о том, какой же я жалкий. Мой правый глаз начинает дёргаться и я понимаю, что не хочу здесь находиться больше ни секунды. Я резко встаю, даже для самого себя и беру рюкзак. Сокращаю расстояния от дивана до двери в четыре шага. - Луи...! Стой, Луи, сеанс ещё не окончен... Но я не слушаю его, оказавшись уже за дверью. Возможно я сильно импульсивный, и сейчас мне тяжело совладать со своими эмоциями. Его чёртов чай нихрена не помогает и как только я мог на это повестись. Я слышу шаги позади и ускоряю шаг, как чувствую сильную хватку у себя на руке. Когда меня с силой поворачивают, я грубо выплевываю, не боясь последствий: - Что Вам от меня нужно?! Взгляд Стайлса тоже напряжен, и от непонимание причины этого напряжения, я начинаю закипать ещё сильнее. Может он устал выслушивать сопли студентов. Я чёртов идиот доверился, и даже не психологу. А своему преподавателю по психологии. Он просто хладнокровный, бесчувственный человек! - Томлинсон! Пожалуйста, успокойся... Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но нельзя вот так брать и уходить посреди сеан... - Да плевал я ваши сеансы! Хотите ещё посмотреть на меня и подумать о том, у себя в голове, какой я жалкий? - Что за бред?! Я тяжело дышу. Его глаза темнеют и только сейчас я понимаю, что он тоже зол. Я ошарашенно смотрю в его глаза, на его лбу вздулась вена, как и на шее. И только сейчас, всё ещё чувствуя сильную хватку на руке, я понимаю что он её держит до сих пор. Он тоже откликается на это и быстро отдёргивает руку. Я ещё раз бросаю на него предупреждающий взгляд и ухожу. Пошёл он к чёрту со своими сеансами.