***
— Спроси себя, Скорпион: чего ты надеешься здесь добиться? Скорпион не ответил. Он посмотрел на Куан Чи, уже зная, что любые слова, исходящие из уст колдуна, были ядом. Его враг сохранял спокойствие, его глаза были как у шахматиста, обдумывающего свой следующий ход, но Скорпион почувствовал страх. Монстр, которого он создал, пора уничтожить. — Разве мы только что не видели здесь твоих жену и сына? — спросил Куан Чи. — Кажется, они миролюбивы. Разве это не утоляет твою жажду мести? Он по-прежнему ничего не сказал. Что было сказать? Незаконнорожденный колдун знал свои преступления и не мог стыдиться их. Во всяком случае, он, казалось, всегда наслаждался мучениями своих жертв. В любом случае, Скорпион никогда не любил громких речей. Куан Чи усмехнулся. — Но это все, не так ли? Что такое страшный Скорпион без его жажды мести? Кем бы ты был, если бы у тебя не было великого врага, на которого можно было бы охотиться? Возможно, ты не захочешь это признать, но я тебе нужен. Тишина. — Я сделал тебя таким, какой ты есть, Скорпион. Каким был бы твой мир без меня? Даже если тебе удастся в конце концов убить меня, что тогда… Призрак бросился на него с кунаем в руке. Лезвие пронзило броню Куан Чи и вонзилось в его левое плечо. Он взревел от боли, и Скорпион последовал за ним с размашистым ударом в живот, от которого тот споткнулся о стену. С горящими глазами Куан Чи вырвал кунай и бросил его на пол. — Так и быть, — прошипел он. — В конце концов, мне придется избавиться от тебя собственными руками. Двое врагов ринулись как бараны. Они врезались друг в друга, и каждый начал наносить удары по лицу. Несмотря на все коварство и интриги Куан Чи, когда это было необходимо, он был так же способен на грубую силу, как и любой другой. Но ярость Скорпиона дала ему преимущество, и первый же обмен заставил колдуна пошатнуться. Он ответил хитростью, показав в руке зеленый череп, который он раздавил прямо перед лицом Скорпиона. Осколки и вспышка света, которые он вызвал, достаточно отвлекли его, чтобы поймать сильным апперкотом, отбросив его по воздуху к противоположной стене. Скорпион отразил нападение и сорвал с себя желтый жилет ниндзя и куртку, которые были пропитаны кровью. На его обнаженной груди были видны многочисленные раны, нанесенные Харуми во время их битвы. Знакомая ярость нарастала внутри, но его разум был ясным и сосредоточенным на предстоящей задаче. Он ударил Куан Чи в стену, уклоняясь от брошенного огненного шара-черепа, и обрушивал удар за ударом на его лицо. Это было давно. Никакой урон от Харуми или Нуб Сайбота не мог его замедлить. Каждый удар был освобождением. В конце концов, через измененные временные рамки и изменившуюся реальность, Куан Чи стал его концом. Куан Чи пытался защищаться, но его усилия были тщетны. Несколько раз ударив коленом ему в голову, Скорпион швырнул колдуна через плечо и швырнул его на пол. Его враг тащился за собой. — Милосердие… — простонал он, подняв руки. — Оставь меня в покое… пожалуйста… Он кашлянул кровью и встал на колени. — Ты отомстил, Скорпион! Ты меня уже однажды убил! Чего еще ты хочешь от бедного старика? Он не видел смысла объяснять, почему это был другой Ханзо Хасаши. Сама мысль о том, что Куан Чи будет ожидать жалости после всего, что он сделал, вызывала у него отвращение. Он взял колдуна за шею и поднял кулак. — Теперь месть позади, — сказал он. — Это больше, чем я. Твоё зло не может продолжаться. — Высокомерный, как всегда, ниндзя. Голос раздался сзади. Скорпион повернулся и увидел, что Куан Чи стоит там с холодным аналитическим лицом. Когда он оглянулся, то увидел, что держит только голый скелет, и слишком поздно понял, что попался на уловку колдуна. Он попытался телепортироваться, забыв, что внутри пирамиды это не работает. Он почувствовал, как пальцы Куан Чи прижались к его спине, и волна ужасной силы пронзила его. Боль была невообразимой, словно бритвенные лезвия пронзили его внутренности. Кровь брызнула из ран, нанесенных ему Харуми, и Скорпион взревел в агонии, рухнув на пол. — Я еще не закончил, — прошипел Куан Чи, схватив его за шею. Он ударил коленом Скорпиона по голове и отбросил его на другой конец комнаты. Ошеломленный и лежащий на спине, Скорпион не смог увернуться от последовавшего телепорта. Вес Куан Чи врезался ему в живот, как будто он упал с потолка. Колдун акцентировал свое нападение еще несколькими ударами по ребрам. — Это очаровательно, правда, — сказал он. — Что ты обманул себя, полагая, что твоя мелкая месть — благородное дело. Стоя над призраком, Куан Чи сцепил руки и собирался ударить кулаками по лицу. Скорпиону удалось избежать нападения, но у него осталось немного. Он едва поднялся на ноги и пошатнулся, но Куан Чи схватил его за плечо и нанес удары по почке. В отчаянии он попытался отразить удар локтем. Но его противник с легкостью блокировал его и демонстрировал в руке еще один мистический череп. Улыбаясь, он разбил его о голову Скорпиона, оставив того на ногах. Он завершил свою атаку огненным шаром черепа, который оставил ниндзя на спине на полу. — Как будто ты первый или единственный дурак, которого я израсходовал и выбросил? Ты действительно верил, что будешь тем, кто приведет меня к «правосудию»? Я в три раза старше тебя, мальчик! Ты для меня не более жалящий скорпион, чем назойливая муха. Он топнул ногой по груди. — У тебя должно было хватить здравого смысла остаться внизу, когда я закончил с тобой. Но ты должен был взять все на свой счет и преследовать каждый мой шаг. Я был готов забыть тебя, как забыл многих других. И теперь, когда тебе удалось вывести меня из себя, я позабочусь о том, чтобы осквернить любое жалкое оправдание жизни, которое ты придумал для себя. — Твой обновленный клан Ширай Рю? Они умрут. Твоя жена, куда бы она ни пошла? Она будет страдать. Твой сын? Я найду его тоже. Ты думал, что я причинил тебе зло раньше? — Он ухмыльнулся. — Ты не представляешь, каким я могу быть страшным. Скорпион попытался заговорить. Чтобы найти какое-то неповиновение. Но хотя его воля была сильна, битвы спиной к спине с Молохом, Нуб Сайботом, Харуми и Куан Чи довели его физическую силу до предела. — Мужайся, Ханзо. Если твоё бессмысленное стремление к мести — это все, что у тебя есть, я с радостью предоставлю тебе больше причин для существования. В это время … Он протянул руку, и в его руке появился меч со вспышкой зеленого света. Он поднял его, намереваясь срезать голову Скорпиона со своих плеч. Собрав последние силы, Скорпион запустил скованный кунай вверх. Как он и ожидал, оно не попало в Куан Чи, но копье вонзилось в потолок и выдержало удар. Воспользовавшись отвлечением колдуна, он вскочил на ноги, обернул цепь вокруг шеи Куан Чи и натянул ее. — Я уже говорил тебе, — сказал он. — Время мести прошло. У меня есть веская причина жить сейчас. — Думаешь, ты превзошел меня в этом? — Куан Чи сплюнул, вцепившись в цепь. — Я освобожусь от этого через несколько минут… — Я знаю, — ответил он. — Просто ты мне все еще был нужен. Глаза Куан Чи расширились, когда он понял, что происходит. Все еще крепко сжимая цепь, Скорпион сорвал с себя капюшон и маску, обнажив спрятанный под ними череп. Колдуну удалось издать последний рев, прежде чем он выпустил адский огонь прямо ему в лицо. Тело Куан Чи дернулось и содрогнулось, когда плоть на его голове сгорела, пока не остался только обугленный черный череп. Когда последний вопль колдуна стих, Скорпион выпустил цепь и позволил останкам рассыпаться на пол. Затем он сжег остальную часть его тела, пока от Куан Чи не осталось ничего, кроме обугленных костей и пепла.***
Китана встретилась глазами с Милиной и даже не дышала. Она увидела сай в руках своей «сестры», но ничего не сказала. Она не смела надеяться, что та поможет ей, но и не боялась предательства. Спустя века и разные сроки их история так или иначе достигла своего апогея. — Начинай, Милина, — сказал Кан. — Это твой шанс наконец доказать, что ты лучше нее. Избавь меня от нее раз и навсегда. Взгляд Милины переместился с Китаны на их отчима и снова на Китану. Насколько кто-либо из них помнил, ублажать его было более чем достаточно, чтобы она охотно выполняла его приказы, независимо от того, как часто он оказывался недостойным такой преданности. И много раз Китана надеялась, что наконец поймет это. Она напряглась, чувствуя себя странно спокойной. Только за последний месяц она повидала грандиозные высоты и катастрофические глубины. Она видела, как ее родители предали ее и искупили свою вину. Могла ли ее «сестра» чем-нибудь удивить ее сейчас, так или иначе? — Делай, что хочешь, Милина, — сказала Китана. — Это всегда был твой выбор. Я готова. Глаза Милины сузились, и она скрестила сай на груди. Глядя на нее, она сказала: — Я уже говорила тебе, что между нами ничего не изменилось. Она подняла сай, чтобы бросить. Китана затаила дыхание, не чувствуя страха, и ждала, что будет дальше. Милина зарычала и швырнула два сая так сильно, как только могла… …в грудь Шао Кана. — Но между нами все переменилось, «папочка!» Кан взвыл от ярости, когда два лезвия вонзились чуть выше его левого ребра и ниже правой ключицы. Затем оружие исчезло во вспышке пурпурно-розового света и снова появилось в руках Милины, оставив после себя кровоточащие раны. Китана повернулась к нему лицом. Она бросила взгляд на сестру и кивнула, прежде чем принять боевую стойку. Милина тоже кивнула, прежде чем сделать то же самое. Китана почти не верила в происходящее. Она задавалась вопросом, верит ли Милина в это. Возбуждение, которое она испытала, потрясло ее — наконец, она встала плечом к плечу со своей сестрой против Шао Кана. Впереди он держал свой боевой молот и смотрел на своих дочерей с презрением и покорностью. — Да будет так, — сказал он. — Дети мои… давайте начнем. Он бросился на них с ревом, и сестры ответили тем же. Методичные оборонительные атаки Китаны позволили Милине быстро и свирепо находить цели. Агрессия и постоянное движение Милины дали Китане возможность отрезать Кана своими веерами. Они координировались, не задумываясь, двигались синхронно, не осознавая этого, и дополняли друг друга. Впервые Китана и Милина сражались как одно целое. Кану потребовалось все, чтобы не отставать. Он взмахнул своим боевым молотом, пытаясь раздавить любую из них или, по крайней мере, удержать их на расстоянии. Но всякий раз, когда ему удавалось оттолкнуть Милину, Китана наносила удар ногой или куском веера. Если он и уклонился от Китаны, то только для того, чтобы попасть под сай Милины или апперкот. Шквал атак выбил молот из его рук. Прежде чем он смог восстановить его, он ударил коленом обеих сестер по лицу, и в то же время Император Внешнего Мира упал на пол. Когда кровь капала из его сломанного носа, он в ярости посмотрел на них. — Этого не может быть! Я создал вас обеих! Кто вы, по-вашему, такие?! — Мы переросли тебя, — ответила Китана. — Мы, — повторил он. — Это твой выбор, Милина? Ты гордишься собой? Принять то, что ты всегда будешь существовать в ее тени? — Ты был тем, кто поставил меня в ее тень, — сказала она. — Я хотел, чтобы ты вышла из нее, — сказал он, вставая на ноги. — Быть лучше. Дочерью, которой я хотел, чтобы ты была. Глаза Милины дернулись. Китана почувствовала в ней противоречивые эмоции, но ничего не сказала. Вместо этого она молча призвала свою сестру не обращать внимания на ложь Кана, надеясь, что если между ними есть связь, она примет ее поддержку. — Ты выбрал свою дочь, — сказала Милина. — Помнишь? Но теперь она мертва. Его лицо потемнело. Вены пульсировали на шее и виске. Его ярость была такой мощной, такой властной, что в коридоре даже похолодело. За все годы, что она знала его, Китана не помнила, чтобы когда-нибудь видела его таким злым. Без предупреждения он издал ужасный рык, словно дикий зверь, и бросился на них. Он схватил Китану за шею правой рукой, а Милину — за ее шею левой. Он атаковал с такой энергией и яростью, что они обе были застигнуты врасплох и прижаты к стене. Китана рефлекторно ударила его, но нанесла лишь легкую рану в грудь. Милина точно так же ударила его по руке, но он не выказал никаких признаков того, что чувствует это. Его хватка была похожа на металлические тиски. С тем же успехом его руки могли быть сделаны из камня. — Вы смеете?! — взревел он. — Вы смеете бросать мне вызов?! Я устал от вас обеих! Вы, неблагодарные, испорченные шлюхи, меня не погубите! Я ВЕЧНЫЙ! Он обезумел от ярости. Его глаза вылезли из орбит, а зубы стиснули слюну, стекавшую по подбородку. Его хватка усилилась, и он поднял их с пола, намереваясь сломать им обеим шеи прямо здесь, не заботясь о себе. Милина отчаянно вонзила свой сай в его руку по локоть. Несмотря на повреждение, он не ослабил хватку, и Китана увидела, что она слабеет. С пульсирующей головой и размытым зрением, она начала рубить веером руку, надеясь, что их совместные усилия сработают. Боль наконец отразилась на лице Кана, когда мясо и мускулы его руки были отрезаны. Сила Китаны покинула ее, но она увидела, как Милина наконец вырвалась из его хватки. Вопя, ее сестра вонзила оба своих сая в его живот и выдернула их так сильно, как только могла. Он скривился и швырнул Китану через коридор. Затем он схватил голову Милины здоровой рукой и ударил ее о стену, а затем отшвырнул в сторону, как тряпичную куклу. Наступил момент затишья, так как все трое бойцов были доведены до изнеможения. Китана села, чувствуя боль и ощущение, будто мир вращается. Дышать было больно, и вкус крови наполнил ее рот. Неподалеку от нее Милине, казалось, не стало лучше, и она изо всех сил пыталась подняться на ноги. Кан, хотя и продолжал стоять, споткнулся, и изо рта у него вырвало кровью. Он вытащил один из сай из живота. Он вышел медленно, и боль была видна на его лице. Пот пропитал все его тело, и его дыхание звучало так же изможденно, как и ее. Его больная рука безвольно висела на боку, разодранная до костей. Когда он начал вытаскивать второй сай, Китана собрала всю оставшуюся силу и врезалась в него атакой Квадратной Волны. Он отскочил от ближайшей стены и, пошатываясь, очутился в центре коридора. — Пади, черт тебя побери! — закричала она хриплым голосом. — Пади! Он посмотрел на нее с вызовом. — …никогда… ты никогда не победишь… Милина ударила его по затылку своим телепортирующим ударом. Он пошатнулся к Китане, которая, держа веер обеими руками, ударила его апперкотом, распотрошив его от пупка до ключицы. Его кровь брызнула на потолок, и еще больше вытекло изо рта. Он пошатнулся на ногах, затем наткнулся на ближайшую стену и рухнул на пол. Его глаза были широко раскрыты в кажущемся замешательстве, как будто он не мог понять, что происходит или как он пришел к этому. Китана и Милина стояли над ним и смотрели друг на друга. Ни одна из них не говорила, но они разделяли чувство недоверия. Они сделали это. В конце концов, их отчим умирал. Они бы освободились от него раз и навсегда. И они сделали это вместе. — …это еще не конец, — выдавил он. — …ты всегда будешь… никем, Милина. А ты… Китана… ты никогда не обретешь покоя. Ни одна из вас никогда не… Она полоснула его лицо своим веером, оторвав ему челюсть. Его глаза расширились, так как он был вынужден издавать только болезненные булькающие звуки. — Нет, — сказала она. — Ты больше не сможешь говорить. Ты не получишь последнего слова. Кончено. Ты умрешь сейчас, Шао Кан, и на этот раз останешься мертвым. Ты отправляешься в Преисподнюю, где тебе и место, и я хочу, чтобы ты запомнил этот момент. Каждый день тебя там будут мучить и пытать, до конца твоего жалкого существования я хочу, чтобы ты помнил, кто тебя туда поместил! Ты помни, что бы ты ни сделал, что бы ты ни забрал, я все еще стою! Что она отвергла тебя! МЫ ПОБЕДИЛИ ТЕБЯ! В его глазах была смесь гнева и шока. Он сгорбился еще больше и потянулся к Милине, даже тогда думая, что она придет ему на помощь. Она опустилась на колени и посмотрела ему в глаза. — Мне больше нечего тебе доказывать, — сказала она, прежде чем вонзить свой сай ему в сердце. Она отошла и смотрела, как он бьется в конвульсиях и булькает. Выпучив глаза, он посмотрел на свою руку, и она медленно стала серой. Был слышен треск, когда его тело превратилось в камень. Он напрягался и задыхался, но ничего не мог сделать, пока его жизнь утекала, оставляя лишь разбитую каменную оболочку. Через несколько мгновений от него осталась только дряхлая статуя с застывшим от ужаса лицом. В конце концов, смерть Шао Кана наступила не в результате мощной вспышки света или громового взрыва. Камень, которым он стал, просто раскололся, как фарфоровая тарелка. Пыль со вздохом рассеялась, оставив его дочерей безмолвно воспринимать его смерть. И облегчение.***
Шан Цунг уставился на Сарину. Она сохранила свою человеческую форму после смерти, как он и обещал, и появилась в мире. Ее глаза были закрыты, и на ее лице не было ни следа страха или боли. На самом деле, ее рот, казалось, чуть ли не изогнулся в легкой улыбке. С первого взгляда можно было подумать, что она просто спит. Он пытался понять, почему ее смерть беспокоила его. Он представлял, как кто-то другой отдает свою жизнь так же, как она, и ничуть не заботится о ней. Возможно, даже смеясь над ними. Если бы это был Лю Кан, он бы наверняка насмехался над мальчиком, прежде чем забрать его душу. И все же жертва Сарины заставила его чувствовать себя опустошенным. Скорпион появился на вершине, наконец вырвавшись из пирамиды. Он выглядел готовым к битве, хотя, учитывая состояние, в котором он находился, Цунг не был уверен, насколько сильно призрак сможет помочь. Его одежда ниндзя была в лохмотьях, а тело было изрешечено порезами по всему телу. Несмотря на желание, он выглядел готовым рухнуть. — Шанг Цунг? — спросил он, увидев его. Он замолчал, увидев Сарину. — Что ты наделал? — Я ничего не сделал. — Что случилось с Сариной? — спросил он, в его голосе звучал гнев. — Ответь мне! — Она спасла тебя, — ответил он. — Она спасла всех нас. Онага активировал Камидогу. Я не знаю, что именно он сделал, но он говорил о высвобождении кошмаров и худших страхов каждого. Не только здесь, но и во всех мирах. — Я пришел, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, — продолжил он. — Но его сила была слишком велика. А потом Сарина… она сама использовала камидогу, чтобы дать нам шанс. Он посмотрел на Скорпиона и увидел в его глазах озарение. Он не мог догадаться, с чем ниндзя столкнулся внутри пирамиды, но, судя по выражению его лица, это соответствовало его рассказу. — Напряжение было для нее слишком большим, как я и предупреждал. Она ушла. Скорпион встал на колени рядом с ней. Гнев в его глазах исчез и сменился трауром и сожалением. Вечный романтик, подумал Цунг. Но как бы он ни испытывал искушение усмехнуться и отклонить торжественное представление ниндзя, он не мог отрицать, что кончина Сарины беспокоила его больше, чем он мог себе представить. — Онага, — сказал Скорпион. — Где он сейчас? Прежде чем он успел ответить, Китана и Милина тоже вышли из пирамиды. Как и Скорпион, они обе, похоже, познали свою долю трудностей. Принцесса огляделась, заметив тела Хавика и Эрмака, и задала очевидные вопросы: — Что здесь произошло? Где Онага? — Сарина задержала его, — ответил он. — Он ранен, но не ушел. В зависимости от того, насколько повреждены его крылья, я ожидаю, что он вернется в любой момент. Словно в ответ эхом разнесся вдалеке рев Онаги. Он действительно был там и возвращался, и, судя по звуку, был, мягко говоря, очень недоволен. Глядя на своих очевидных союзников, Цунг понял, что никто из них не в идеальной форме, чтобы сражаться с Королем Драконов, даже если он был ранен усилиями Сарины. Он повернулся к алтарю и обдумал их варианты. Независимо от того, насколько ослабленным может быть Король Драконов, Амулет Шиннока был ключом. Пока они уберут его, они, по крайней мере, лишат его возможности использовать Камидогу. Онага, без сомнения, направит свою энергию на то, чтобы вернуть его, но разве это заботит Цунга? Амулет был целью. Остальное будет проблемой Рейдена и его чемпионов. Мы родились пустыми. Итак, мы жаждем. Мы голодны. И мы так стараемся найти что-то, чтобы заполнить это. Тогда до него донесся голос Сарины. Его участие в этом было выполнено, но мысли Шанг Цунга блуждали. Что тогда? Он просто вернется к накоплению силы, как всегда? Продолжать вести бесконечную войну против Рейдена и его бойцов? Снова и снова карабкаться вверх в надежде править всем, как он это сделал с Песочными часами Кроники? Может быть, даже научиться владеть Камидогу? По какой-то причине одно только представление об этом утомляло его. Он посмотрел на Скорпиона — вечно ищущий мести, которая всегда казалась недостижимой. Китана… сколько раз она была так близка к тому, о чем мечтала, только чтобы увидеть, как ее лишают? Милина… навсегда цепляясь за свою веру, если бы она могла превзойти свою сестру, все было бы хорошо. Обычно он высмеивал их за то, что они так отчаянно боролись за безнадежное дело, но сколько раз он был так близок к достижению того, чего хотел, только чтобы его разрушили? Сколько еще раз он должен попытаться? Он прожил более тысячи лет, и чего он на самом деле добился за это время? Века под пятой Шао Кана. Союз с Куан Чи, закончившийся поражением. Даже когда победа, наконец, была в пределах досягаемости, и Песочные часы Кроники были в его руках, он снова потерпел поражение от руки Лю Кана… выжив только благодаря счастливому повороту судьбы. … ты можешь наряжаться в свои причудливые одежды, строить массивные дворцы, и жить на своем частном острове со всеми его богатствами, и ты можешь пожирать душу за душой вечно, но ничто из этого не заполнит того холодного пустого места, где должна быть собственная душа. Сарина была всего лишь скромным демоном, и все же — как бы ему не было противно это признавать — она видела в нем правду. Возможно, единственное существо, которое когда-либо делало это. Когда-то, давным-давно, он стремился стать Чемпионом Земного Царства в Mortal Kombat, хотя его причины были эгоистичными, а методы жестокими. Боги прогнали и прокляли его, и на века он пронес горечь этого отвержения, посвятив свою жизнь тому, чтобы не только доказать их неправоту, но и отплатить им за это. Он докажет свою состоятельность. Но когда пришло время, Сарина оказалась более достойным чемпионом, чем любой из дураков, которых Рейден отправлял на смерть на протяжении веков. Может, и у него еще есть время? — Скорпион, — сказал он. — Портал все еще открыт. Бери Сарину и уходи. Остальные колебались и смотрели на него. Он не обратил на них внимания и потянулся к Амулету. Зеленая энергия сформировалась из его руки и обернулась вокруг нее. После некоторого сопротивления Амулет освободился от алтаря, и шесть частей Камидогу потускнели, когда их пульсирующий гул стих. Затем он передал его Китане. — Возьми это с собой, — сказал он. — Спрячь, уничтожь… Мне все равно. Просто убери его отсюда. Она посмотрела на него, а затем на него широко раскрытыми и растерянными глазами. — Это уловка? — Нет, — сказал он. — Хотя я польщен, что ты считаешь, что я достаточно способен выковать фальшивый амулет, заключить сделку с Онагой и сделать все, что, по твоему мнению, я делаю в такой короткий срок. Но здесь нет обмана, принцесса. Вот Амулет, и вам лучше идти своим путем. — А ты? — спросила Милена. Он посмотрел вдаль и почувствовал Короля Драконов. Он был близко, и его ярость была велика. Даже если они заберут оттуда Амулет, он не успокоится, пока не получит его обратно. А если бы он это сделал, то наверняка использовал бы Камидогу, чтобы совершить невообразимую месть царствам. — Оставь Онагу мне. Хотя он стоял к ним спиной, он знал, что все они смотрят на него с недоверием. Китана, несомненно, была убеждена, что это ложь. Честно говоря, он не мог их винить. Даже он признал бы, что никогда не видел себя таким. — Это не похоже на тебя, Шанг Цунг. — Я согласен, — ответил он. — Вам лучше уйти, пока я не передумал. — Ты же не думаешь, что мы в это поверим, не так ли? — спросила Китана. — Ты, из всех людей, будешь стоять один, чтобы встретиться с Королем Драконов? И мы должны просто уйти и оставить тебя в покое? — Не стесняйтесь остаться, если хотите, принцесса, — сказал он. — Я думаю, что пришло время встретиться со своей судьбой. Пожалуйста, смотрите. Неподалеку снова раздался рев Короля Драконов. Это был леденящий кровь звук, полный ярости и ненависти, за которым последовал грохот, когда пирамида затряслась. Он снова добрался до платформы и громоподобными шагами возвращался наверх. — Идите. Цунг сложил ладони вместе и сосредоточился. Позади него Китана неохотно покинула апекс. Милина мгновение колебалась, словно хотела что-то сказать, но присоединилась к сестре. Скорпион взял Сарину на руки и сделал несколько шагов, прежде чем остановился. Он снова посмотрел на колдуна, но ничего не сказал. — Последняя просьба, Скорпион, — сказал Цунг. — Когда вернешься, скажи… расскажи всем. Расскажите им, что здесь произошло. Но особенно, скажи Райдену и Лю Кану. Скажи им… Он подумал об этом, прежде чем оглянуться через плечо и ухмыльнуться. — Пожалуйста. Призрак покинул его, и шаги Короля Драконов стали громче. Вокруг него образовалась зеленая энергия, когда он обуздал души внутри. Он призывал каждого и чувствовал их силу внутри. Сотни от Эрмака, Рептилии, еще тысячи… легионы душ, занявших его долгую жизнь в разных временных линиях. Он светился зеленым пламенем, когда души завывали — некоторые пробудились после столетий сна. Они кружились вокруг него, желая вырваться наружу. Сжав ладони вместе и закрыв глаза, он сконцентрировался на их сдерживании. Ему просто нужно было подождать еще несколько мгновений. Онага появился на другом конце апекса. Его крылья были оборваны, что, вероятно, объясняет, почему он так долго не летал. Его отсутствующая рука не кровоточила — рана выглядела прижженной, как будто ее сожгли, а не разорвали. Действительно, половина тела Короля Драконов была покрыта шрамами и дымилась. Части его толстой шкуры сгорели, обнажив мягкую плоть. Дыхание его было тяжелым, а глаз — только один, потому что другой был обожжен — выпучен от ярости. Он прохромал вперед и заметил, что Амулета нет. — НЕТ РАЗНИЦЫ, — прорычал он. — ВЫ ПРОСТО ЗАДЕРЖАЛИ МЕНЯ. КОГДА Я ЗАКОНЧУ С ВАМИ, Я ВЕРНУ АМУЛЕТ. И ТОГДА… ТОГДА МИРЫ УЗНАЮТ МОЙ ГНЕВ. Казалось, он не обращал внимания на огненно-зеленую энергию, кружащуюся вокруг Цунга. Даже в своем раненом состоянии он был уверен в своей силе и полагал, что колдун ничего не может сделать, чтобы остановить его. Возможно, он был прав, если Цунг планировал сражаться с ним обычными средствами. Но у него была другая идея. — И ДЕМОНА-ШЛЮХУ, — продолжила Онага. — СЕЙЧАС ОБРАЩУ НА НЕЕ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ. Я ПОСМОТРЮ, ЧТО ОНА НАРУШАЕТСЯ ВСЕМИ СПОСОБАМИ, КОТОРЫХ ОНА БОИТСЯ. КОГДА ОНА УМРЕТ, Я ВОСКРЕШУ ЕЁ, ЧТОБЫ ОНА МОГЛА СТРАДАТЬ И УМИРАТЬ СНОВА И СНОВА И СНОВА. Цунг ухмыльнулся, увидев, что, несмотря на все разговоры Короля Драконов, он действительно ничем не отличался от Шао Кана или Куан Чи. Или даже самого себя. Каким-то образом это заставило его почувствовать себя лучше в отношении того, что он планировал сделать. Может быть, ему давно пора дистанцироваться от тех, с кем он давно общался? Сделают ли Кан или Куан Чи когда-нибудь то, что он собирался сделать? Никогда. Он чувствовал гордость и веселье, зная это. В конце концов, для своего последнего акта Шанг Цунг… из всех людей… совершит благородный поступок всего один раз. — СЕЙЧАС ЗАКОНЧИТ… ЧТО? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ» А кто знает? Может, я все-таки выживу? Явный ужас отразился на лице Онаги, когда он понял, что происходит. Цунг издал громкий рев и выпустил на волю каждую душу, которую он украл, сразу. Вершина пирамиды была поглощена ослепляющим зеленым светом, когда тысячи душ вырвались из него подобно водовороту. Онага закричал, когда души вонзились в него. Даже его драконья шкура не могла сопротивляться, когда его тело было разорвано. Он попытался кричать в знак отрицания — отказа от того, что это должно стать его кончиной, — но его голос был задушен кровью, хлещущей изо рта. Его крылья оторвались, туловище оторвалось от ног, а грудь взорвалась. Цунг продолжал кричать, когда его души изливались. Они поглотили вершину и даже разорвали куски Камидогу. Пульсирующая энергия резко возросла, и внезапно вся пирамида была охвачена мощной вспышкой света, почти как вспышка сверхновой. Все, что осталось от тела Короля Драконов, превратилось в пепел. Когда свет погас, в пустоте Нексуса не осталось ничего, кроме пыли и утихающих воплей давно умерших душ, наконец получивших свободу.