«Что ты со мной творишь? Собственное тело и мысли подчиняются лишь одному тебе, даже на расстоянии. Я от и до принадлежу тебе, Чон Чонгук.»
Тэхён резко подрывается на месте, снова берёт свой телефон, находит Чонгука в списке контактов и звонит. Томительные гудки раздражают, а стопы нервно дёргаются в ожидании. Звонок автоматически сбрасывается, когда ответа так и не следует. Но Тэхён набирает снова, злясь с каждой секундой сильнее: ему нужен Чонгук. Когда и во второй раз дозвониться не удаётся, он обречённо бросает телефон подальше и уходит умываться. Холодная вода пробуждает разум, заставляя вспомнить прошедший вечер. Тэхён чувствует себя просто прекрасно, будто разобрал скопившийся за много лет бардак на чердаке своего дома. Усталость от нагрузки, конечно, есть, но осознание того, что теперь дома порядок и чистота, перебивает весь негатив. Теперь можно купить новую мебель, заполняя освободившееся пространство; теперь можно позвать Чонгука в свой дом, позволив ему обосноваться и принести с собой тепло. Если он этого захочет. Невозможность дозвониться до младшего заставляет волноваться: вдруг чем-то обидел, вдруг был слишком настойчив, вдруг он не заинтересован в подобного рода общении. Чонгук ведь может быть натуралом, просто очень тактильным и дружелюбным. Об этом Тэхён даже и не думал, будучи уверенным в том, что то, что происходит между ними, это в первую очередь о сердцах и душах, а не о гендере. Почистив зубы и умыв лицо, Тэхён возвращается в комнату и вспоминает, что нужно позвонить Намджуну. Наверное, он хочет узнать об «итогах» встречи с Ушиком. — Доброе утро, Джун, — брюнет заходит на кухню с телефоном в одной руке, а другой включает электрический чайник. Он достаёт из шкафчика пакетик чёрного чая, кладёт его в белую чашку и присаживается за стол. — Привет, Тэхён-и, — голос дружелюбный и ласковый, как и всегда. Он делает паузу, а Тэхён вслушивается в задний фон: ветер, радио и сигналящие машины — Намджун едет за рулем, а это большая редкость. — Как всё прошло вчера? — появляются нотки тревоги. Намджун знает, какое место в сердце брата занимает вся эта ситуация с Ушиком, поэтому не представляет, чем встреча могла обернуться, вот и волнуется. — Всё нормально. Мы поговорили, он объяснился, и я вроде бы стал злиться на него меньше. По крайней мере, сейчас мне так кажется, а что будет потом, я не знаю, — щелчок чайника, говорящий о том, что вода вскипела. Тэхён ставит звонок на громкую связь и кладёт телефон на стол. Он заваривает себе чёрный чай, добавляя несколько ложек сахара. — Намджун, ты когда-нибудь разговаривал с Ушиком с моего телефона? — Я с ним в принципе никогда не разговаривал, а к твоему телефону иногда вообще боюсь притронуться, почему ты спрашиваешь? — раздаётся лёгкий смешок, но в вопросе слышится озадаченность. Тэхён делает глоток горячего чая, издавая глухие прихлюпывания и прикусывая хоттоком. — Он сказал, что звонил мне весной, но трубку взял кто-то другой, пока я был в душе. Кроме тебя и Юнги, я не знаю, на кого и подумать. — Может быть, это был отец? — неуверенность в голосе выдаёт абсурдность предположения: про низкий и грубый голос отца едва ли можно сказать «парень». Намджун отвлекается на дорогу и кому-то сигналит, заставляя Тэхёна съёжиться от громкого звука. — Нет, не думаю, что это мог быть отец. Позже позвоню Юнги и узнаю у него. — Хорошо, Тэхён-и, мне пора. Я рад, что ты разобрался со всем. Обсудим это ещё при встрече, хорошо? До связи. — Да, хорошо. Пока, Джун, — звонок завершается. Брюнет проверяет наличие новых сообщений на телефоне, а затем устало вздыхает. Одна проблема решилась, вторая появилась. Чонгук его игнорирует. Тэхён откладывает еду, трёт переносицу, раздумывая о дальнейших действиях: ждать ответа от Чонгука невыносимо сложно, в голову закрадываются паранойя и тревога: что, если он больше не желает общаться? Что, если Тэхён снова наступает на те же самые грабли? Однажды он уже пытался добиться парня, а потом несколько лет разгребал проблемы. Вдруг в этот раз будет такой же исход?«Всё будет в порядке. Ведь он, так же, как и я, был счастлив в наш совместный вечер. Он спокойно реагировал на мои прикосновения, не отталкивал. Я должен встретиться с ним и поговорить. Он не будет сбегать от меня. Чонгук — не Ушик.»
Прошлое остаётся в прошлом. Нельзя вешать на людей ярлыки. Нельзя судить по одной единственной ситуации, нельзя из-за одного схожего поступка сравнивать его с человеком из своего прошлого. Нельзя додумывать за других людей и приписывать им собственные мысли. Единственное верное решение — поговорить лично, с глазу на глаз. И, раз Чонгук не отвечает на сообщения и звонки, Тэхён приедет к нему сам. Купит продукты, подождёт около дома после работы, приготовит вкусный ужин. Звучит, как идеальный план. Поэтому он сначала проводит чуть ли не целый час в интернете, ища рецепт вкусного блюда, после чего решает принять душ и переодеться. Сначала он берёт чёрную толстовку, но сминает её в руках и задумывается на мгновение: это ведь свидание? Нужно одеться иначе. Просто, свободно, но не повседневно, как Чонгук привык видеть. Руки тянутся в самую глубь шкафа в поисках нужной вещи, пока остальные летят в разные стороны, на пол, на кровать, обратно в шкаф. Спустя полминуты удаётся найти бежевую рубашку свободного кроя. Тэхён радуется находке и уносит её с собой в середину комнаты, бросает на диван и уходит к другому шкафу за утюгом. Со спортивной одеждой всегда было проще, толстовки и свитшоты особо не мнутся (по крайней мере так виделось Тэхёну), поэтому утюг 95% своей «жизни» пылится на полке, ожидая своего звёздного часа, как сейчас. Прежде, чем приступить к глажке, брюнет хватает телефон и включает Гарри Стайлза, которого любил ещё со времён One Direction. Ему нравилась группа за их лирику, добрые сердца, весёлые видео, которые смотрел ночи напролёт и, конечно, за симпатичные мордашки.You’re so golden
I’m out of my head
Тэхён расстилает рубашку на заранее протёртый рукой стол, подключает утюг к розетке и начинает разглаживать все помятости и неровности. Он подпевает и пританцовывает на месте, двигаясь в такт музыке.And I know that you’re scared
Because hearts get broken
Он поднимает рубашку вверх над головой, разглядывая итоги своей работы. Довольная улыбка на лице в знак одобрения. Он выключает утюг, снимает с себя пижамную футболку и, подойдя к зеркалу, примеряет бежевую рубашку. Длинными пальцами застёгивает пуговицы, поправляет воротник и приглаживает нагрудный карман. Парень возвращается к шкафу, достаёт чёрные брюки, надевает их следом и снова возвращается к зеркалу, оценивая получившийся образ. Осталось дело за малым — причесать волосы, что он и делает, дотянувшись рукой до тумбочки в ванной комнате и взяв расчёску. Тэхён выключает музыку, обувается в белые конверсы, берёт ключи от машины и, закрыв за собой дверь, спускается вниз. На улице довольно-таки тёплая погода, и вместе с тем фактом, что на улице Ким сегодня быть не планирует, решил, что верхняя одежда ему не понадобится. Город встречает солнечным светом и пением птиц, поднимающим настроение ещё сильнее. Тэхён садится в машину, по традиции опускает козырек и проверяет семейную фотографию, которая хранится здесь, как оберег, и улыбается ей. Несмотря на то, что родители погибли в автокатастрофе, Тэхён не стал бояться машин, наоборот, вспоминая совместные поездки с отцом, сильнее привязался к этому виду транспорта. Он не был суеверен, потому и не придавал значение таким вещам. Парень подключает телефон к проигрывателю, включает всё того же Стайлза и под любимую музыку заводит мотор, направляясь в ближайший супермаркет. План на день такой: купить продукты, встретить Чонгука у дома (правда, неизвестно, во сколько он вернётся, но это не проблема: Тэхён готов ждать столько, сколько потребуется) и приготовить для него ужин. Он закупается в магазине и направляется в тот район, где жил Чонгук. Он запомнил адрес с прошлого раза, поэтому добраться до него не составило труда. Тэхён подъезжает и паркуется недалеко от жилого комплекса, въезд в который разрешён только жителям дома. Поэтому ничего не остаётся, кроме как ждать и не пропустить проходящего мимо Чонгука. Тэхён смотрит на ютубе видео «смешные моменты с животными», чтобы не слишком сильно увлекаться, как могло бы быть, включи он дораму. Каждую минуту он отрывает глаза от телефона и разглядывает улицу, чтобы случайно не проглядеть волнистую макушку. Когда просмотр видео надоедает, Тэхён считает проходящих мимо людей, деля их по половому признаку, возрастному и по принципу цвета одежды. Он слушает музыку, прислонившись лицом к стеклу, а затем решает позвонить Юнги. — Юнги-я, привет! — Тэхён чувствует себя немного виноватым за то, что оставил друзей в разгар вечеринки, особенно, учитывая состояние шатена в тот вечер. Хотя Юнги и не был из обидчивых, страх получить грубый или холодный ответ всё равно присутствовал. — Привет, Тэхён-а, — голос уставший, но мягкий и звучит по-доброму. Значит, всё в порядке, Тэхён мысленно выдыхает. На фоне слышно, как шумит плита и включенная вода. Наверное, он сейчас дома. — Прости, что я пропал тогда, я… — начинает он растерянно, но не успевает договорить, когда его перебивают: — Да, ты поехал гулять, всё нормально. Ты же предупредил нас, это главное, — уверяет Юнги. — Как всё прошло? С Чонгуком? — Отлично, но… он перестал отвечать на мои сообщения, — Тэхён снова бросает взгляд на тротуар, по которому надеется увидеть идущего Чонгука. — Поэтому я сижу в своей машине около его дома уже несколько часов, чтобы встретиться и поговорить. — А ты романтик, — Юнги начинает смеяться, а Тэхён молча улыбается, радуясь, что, как Намджун и говорил, никому действительно нет дела до того, встречается Тэхён с парнем или девушкой. Оказалось, что многие проблемы существуют лишь в собственной голове. — Надеюсь, вы сможете решить все проблемы. Я бы очень этого хотел. — А вы с Хосоком решили проблему? — Нет никаких «нас с Хосоком», — резко и холодно отвечает Юнги, после чего повисает неловкая пауза. Юнги, судя по звукам, встаёт и куда-то выходит. Видимо, не хочет продолжать разговор при домашних. Тэхён покорно ждёт. — Но он предложил мне сегодня вечером сходить в клуб, в котором проходят хип-хоп мероприятия, — уже заметно теплее отвечает Юнги, что не уходит от внимания Тэхёна. — Я пока не дал согласие. — Признай это, — Тэхён улыбается, но старается не выдавать этого и звучать серьёзно. — Признать что? — искреннее непонимание. В трубке слышен сильный ветер и шуршащая по земле подошва. — Признай, что я был прав: он не плохой парень, — Мин замолкает, но Тэхён готов поспорить, что он сдерживает улыбку или даже смех. Спустя выдержанную паузу, он отвечает спокойным и уверенным голосом: — Я этого пока не знаю. — Тогда ты точно должен согласиться сходить с ним в клуб, чтобы потом признать, что я был прав. — Или не прав, — подмечает старший. — Сходи и узнаешь, кто из нас был прав, — он снова смеётся. — Ты ведь не упустишь возможности поставить меня на место, — Тэхён бросает Юнги «вызов» в надежде, что тот согласится. Ему бы хотелось, чтобы между ним и Хосоком не было вражды или неприязни, потому что Тэхён стремится к тому, чтобы завоевать сердце Чонгука, и будет довольно сложно общаться компаниями, когда двое в ней друг друга не выносят. Но в таком случае самому Тэхёну придётся как-то примириться с проблемой в виде Чимина, при воспоминании о котором улыбка мгновенно сходит с лица. — Я подумаю, Тэхён. Подумаю, — он искренне обещает, что и правда подумает, но говорит это скорее себе, чем Тэхёну. Потому что с Хосоком ничего не ясно. Да, Юнги ненавидел его всё это время, задолго до личной встречи, заочно, телепатически, как угодно. Но сейчас что-то будто изменилось, завеса приоткрывается. — Мне пора возвращаться к работе. Надеюсь, мы увидимся в ближайшее время. — Я тоже. Пока, Юнги-я, — звонок сбрасывается, возвращая одного друга к работе, а второго — к наблюдению за местностью.***
Спустя пять часов ожидания, когда Тэхён замечает Чонгука, возвращающегося домой в чёрных брюках-карго, клетчатой тёмной рубашке и рюкзаком на одном плече, то сразу же выпрыгивает из машины. Взяв пакет с продуктами, он закрывает машину на ключ и встречает подходящего. Чон его не замечает, смотрит себе под ноги хмурым и уставшим взглядом. Он уже подходит к дороге, перейдя которую окажется у охраняемого жилого комплекса, в котором он жил. Он уже достаёт из рюкзака ключ, когда слышит, как его зовут по имени. — Чонгук, — архитектор оборачивается на знакомый голос и, встретившись глазами с Тэхёном, слегка вздрагивает от удивления, но его лицо лишь на долю секунды расслабляется, а затем снова становится серьёзным и слегка раздражённым. — Что ты здесь делаешь? — голос звучит ни доброжелательно, ни злобно. Скорее, безразлично, что делает Тэхёну больно, потому что даже злость — эмоция, с ней можно что-то сделать, перенаправить в другое русло этот сгусток энергии. Но когда человек безразличен — это почти конец. Взгляд Чона падает на пакет в руках Кима, отчего младший мысленно немного путается в своих предположениях, совсем не понимая причину его визита. — Ты не отвечал на мои сообщения и звонки, поэтому я решил приехать сам, — Тэхён стоит, облокотившись на свою машину, и с наглым видом, без стыда и смущения, с головы до ног разглядывает Чонгука, который стоит под фонарным столбом, поэтому, освещаемый светом, хорошо виден, в то время как Тэхён стоит в тени. — Я взял продукты, чтобы приготовить нам ужин, — он одной рукой поднимает тяжёлый пакет вверх, дополняя свой рассказ наглядностью. — Если ты не против. — А если бы я не вернулся сегодня? Может, я бы уехал гулять на всю ночь с друзьями? — Чон продолжает стоять неподвижно, лишь эмоции меняются, что видно по его лицу и слышно по голосу — сначала раздражение, потом безразличие. Сейчас же он разговаривает немного дерзко. Тэхён замечает изменения в голосе и в отношении к себе в целом, поэтому, оторвав спину от машины, делает шаг вперёд и, вглядываясь в дорогие сердцу глаза, что сейчас отчего-то жгут холодом, отвечает спокойно и нежно: — Тогда я сидел бы около твоего дома до завтра, до послезавтра, до послепослезавтра. Ждал бы тебя, пока ты не вернёшься, — Чонгук еле заметно приоткрывает губы, по чуть-чуть хватая воздух, которого в лёгких становится катастрофически мало. Он оглядывает Тэхёна, его светлую рубашку, которую так редко можно увидеть вместо спортивной одежды, и сдаётся, молча переходя дорогу к жилому комплексу и жестом приглашая старшего идти следом. Парни в тишине переходят дорогу, подходят к одному из высоких зданий, молчаливо стоявшему посреди ночного Сеула. В прошлый раз Тэхён был здесь совсем поздно ночью, да и не заходил за пределы охраняемых ворот, как сейчас. Сегодня же вокруг ходит много людей — возвращаются с работы или учёбы. Рядом стоит фонтан, шум воды из которого приятно заполняет тихое пространство каменных джунглей. От фонтана расходится множество тропинок, ведущих в разные локации: детские площадки, маленькие ручьи, зона барбекю, поле для футбола и много всего другого, спрятанного в большом количестве зелени. Тэхён отмечает, что это определённо один из самых элитных районов Сеула. Откуда у Чонгука на это деньги, учитывая, что он неоднократно говорил, что нуждается в них? Когда они заходят в подъезд, Чонгук прикладывает пропуск, проводя Тэхёна через турникет, и следом заходит сам. Он здоровается с консьержем, которого, как ни странно, как это бывает обычно, не удивляет присутствие незнакомца. Он молча улыбается и кивает им обоим. Пока парни стоят в ожидании лифта, Чон смотрит прямо перед собой, даже не взглянув на Тэхёна. Когда лифт приезжает, они заходят в него, Чонгук нажимает кнопку четырнадцатого этажа, и тишина нарушается звуком рекламы из экрана на панели с кнопками. Чонгук не обращает никакого внимания на появившейся в продаже омолаживающий крем, о котором рассказывает девушка на экране, лишь безразлично смотрит перед собой, в пустоту. Старший тоже не решается нарушить молчание в лифте, предпочитая дождаться момента, когда они зайдут в квартиру. Приехав на нужный этаж, Чонгук достаёт ключ, открывает дверь и пропускает гостя вперёд. Оба разуваются, Чон безразлично бросает ключи на полку, убирает две пары обуви в специальную тумбу, вешает куртку, надевает мягкие тапочки, не забыв и про старшего, и уходит вперёд. Тэхён следом за ним идёт по длинному коридору, и спустя несколько секунд его глаза распахиваются от удивления: светлые тона, просторная гостиная, соединённая с кухней, огромный плазменный телевизор (больше, чем у самого Тэхёна). В комнате много зелени — комнатные растения, за которыми Тэхён никогда не смог бы следить и ухаживать, а Чонгук, судя по их цветущему и красивому виду, находит в своём плотном графике «учёба - работа» время и на них, и цветы в вазе на обоих столах. — Здесь очень красиво, — Тэхён оглядывается по сторонам, подмечая всё больше деталей: игровая приставка, рядом с которой лежал геймпад, обклеенный разноцветными стикерами, как и у самого Тэхёна; вкусный цветочный аромат, которым просто пропитана вся квартира. Тэхён хотел бы, чтобы в его доме пахло так же приятно. Пока старший осматривает квартиру, Чонгук плюхается на кремового цвета диван, поджимая под себя ноги и всё также серьёзно смотрит на старшего, наблюдая за его действиями и реакциями. На чоновом лице на секунду появляются прежние нежность и доброта, а затем снова строгий вид. — Моя мама — архитектор-дизайнер, она спроектировала этот интерьер, — нарушает затянувшуюся тишину Чонгук и отвечает на комплимент. — Как и интерьер многих других квартир в этом доме. А отец — главный архитектор, спроектировавший весь жилой комплекс, — воспоминания о родителях одна из самых неприятных тем для Чонгука, поэтому, только произнеся слова о них в одной безразличной тональности, он встаёт с дивана и уверенным шагом подходит к кухонному шкафчику, тянется на носочках вверх, заставляя Тэхёна умилиться этой картине, и достаёт с самой верхней полки бутылку белого вина. Он открывает её и разливает в два бокала. Он настолько обессилен и морально измотан, что сил задать один единственный вопрос: «Будешь вино?» тяжелее, чем просто вылить содержимое в раковину при отрицательном ответе. — Судя по твоей квартире, твои родители не самые бедные люди в Сеуле. Тогда почему у тебя финансовые сложности? — Тэхён сначала задает вопрос, который сам сорвался с его языка, и лишь потом думает о том, как нетактично это прозвучало. Чонгук молча пододвигает к подошедшему к нему бокал вина, на который Тэхён соглашается, несмотря на то, что после выпитого алкоголя он не сможет сесть за руль и уехать домой. Такой перспективе он только рад, потому что безумно соскучился за сутки разлуки с Чонгуком. Поэтому надеется, что хозяин квартиры предложит остаться. Хотя бы в другой комнате, на полу или на балконе. Да где угодно, лишь бы не расставаться. Это определённо манипуляция в чистом виде, но Тэхён закрывает на это глаза, веря, что это всё во благо. — Они может быть и не бедные, но как это связано со мной? — он иронично вскидывает бровь, а голос его брызжет ядом, что совсем не свойственно этому доброму и светлому парню. — Вы не общаетесь? — Тэхён вглядывается в глаза напротив, что снова прячутся за очередным глотком алкоголя. Он то и дело видит перед собой дно бокала, а не самого Чонгука, как бы ему того хотелось. — Нет, не общаемся, — Чон, поставив локти на обеденный стол, подкладывает ладони себе под подбородок, укладываясь поудобнее. Он наблюдает за тем, как Тэхён, не найдя, что ответить Чонгуку, начинает выкладывать продукты — куриные крылышки, репчатый лук, бутылка вина, при виде которой два взгляда встречаются, парни секунду молчат, но потом начинают улыбаться, Тэхён — открыто, а Чонгук, стараясь скрыть улыбку за серьёзным выражением лица, картофель, чеснок, разные приправы и соевый соус. — У меня есть и чеснок, и соус, и приправы. Курицы и картофеля было бы достаточно, — старший никак не реагирует на замечание, подходит к раковине, моет руки и, увидев висящий рядом фартук, надевает на себя. При виде такого хозяйственного и домашнего Тэхёна в глазах Чонгука начинают таять льды — теперь он смотрит на него с мягкостью и интересом. Тэхён промывает куриные крылышки и выкладывает их на бумажные полотенца, высушивая каждое из них. Затем берёт миску, интуитивно доставая её с левой верхней полки (бинго, не пришлось рыться по всей кухне), смешивает в ней соевый соус, измельчённый чеснок, горький перец и сахар и откладывает в сторону. Он поднимает свой взгляд на Чонгука, который внимательно следит за каждым его действием, и замечает, что прежних раздражительности и злости в его глазах больше нет. Он, как ребёнок за просмотром интересного мультфильма, наблюдает с заворожёнными глазами. — Чонгук-и, отойди подальше, — Чон удивляется от такого обращения и от просьбы в целом, но с места не двигается. Его зрение расфокусируется, будто он погружается в свой собственный мир и мысли. — Я буду резать лук, не хочу, чтобы ты плакал, — объясняет свои слова, крутя небольшой луковицей перед собой. Чонгук «отвисает», мычит что-то себе под нос и уходит к телевизору, пока Тэхён провожает его взглядом и начинает резать луковицу и подготавливать картофель к варке. Младший включает «The Neighbourhood», приглушает в гостиной свет, оставляя его только на кухне, и уходит в свою комнату. Запах лука и острой приправы перебивает прежде стоявший в квартире сладкий запах. Тэхён перемешивает курицу с луком, выкладывает на сковороду, которая начинает шипеть, перебивая тихую музыку, заливает водой и оставляет на плите. В этот момент возвращается Чонгук, одетый уже по-домашнему: спортивные свободные штаны тёмного цвета и светлая футболка с логотипом «West 8». Он подхватывает свой бокал, оставленный в гостиной, и возвращается к повару сегодняшнего вечера, присаживаясь на стул, и подтягивая под себя одну ногу. — Почему ты не отвечал мне весь день? — Тэхён делает первый глоток вина, оперевшись локтями на стол и ближе подаваясь лицом к Чону. — У тебя были какие-то важные дела, не хотел отвлекать, — Чонгук произносит эту фразу с заметным раздражением. Кажется, он совсем малость расстроен из-за встречи Тэхёна с Ушиком. И Тэхён даже не задумывается о том, откуда он мог узнать о ней. — Они были вчера, не сегодня. Малыш, ты никогда не отвлекаешь, где бы я не находился и чем бы не занимался, — младший в ответ на это ничего не говорит, лишь с ухмылкой вскидывает одну бровь то ли из-за неожиданного «малыш», то ли из-за заявления в целом, и отводит взгляд. — Мне кажется, между нами есть какая-то недосказанность, а я просил тебя говорить всё, как есть, — хмурится Тэхён, но ему не суждено услышать ответ, как и увидеть реакцию Чонгука, потому что в этот момент из-за спины доносится шипящий звук — вода выливается из сковородки, пачкая всю поверхность электрической плиты. Тэхён ругается себе под нос, подрывается с места и начинает вытирать воду тряпкой. — Тэхён, плита ещё горячая, сейчас бесполезно это делать, — Чонгук подходит сзади, забирает из рук тряпку и убавляет огонь. Тэхён не позволяет ему отойти далеко, зажимая у столешницы и заключая между своих рук, как в плен. Они оказываются друг от друга на расстоянии, исчисляемом в сантиметрах. Чонгук отводит взгляд в сторону, пытаясь найти обходные пути, но сдаётся, понимая, что никто его не собирается отпускать. Он, с видом проигравшего, смотрит на Кима, что ни на секунды свой взгляд от пытающегося выбраться не оторвал, и, сдаваясь, прислоняется спиной к столу. Тэхён взглядом ведёт по волосам, в которые хочется запустить пальцы и запутаться, по горящим глазам, что смотрят прямо на него, в самую душу и сердце, словно видят насквозь, как никто и никогда не видел. — Пора перемешать, — Чонгук не выдерживает и отворачивается к плите. — Затем нужно в течение пяти минут варить с открытой крышкой, — Чонгук произносит это спокойно и нежно, но немного устало. Кажется, он знает рецепт каждого в мире блюда, и Тэхён даже немного расстраивается, что удивить и впечатлить не удалось. Младший высвобождается, убирая руку старшего, и Тэхён больше не держит его, позволяя вернуться обратно на своё место. В течение следующих нескольких минут Тэхён молча завершает свою готовку, пока Чонгук, попивая вино, наблюдает за ним. Старший раскладывает блюдо по тарелкам и, посыпая приготовленный дакбоккымтан зелёным луком, подаёт ужин на стол. — Приятного аппетита, Чонгук-и, — в его словах вся нежность, забота и любовь этого мира. Всё, что он может дать, собирая частички этих чувств в каждом уголке своей разбитой души. — Приятного аппетита, Тэ, — в ответ взгляд, наполненный той же самой любовью, которую, казалось, Чонгук в себе похоронил. Они ужинают практически молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами о вкусе еды и многозначительными переглядываниями. После ужина они вместе загружают тарелки в посудомоечную машину, протирают остывшую плиту и убирают всё со стола. И это выглядит так правильно и естественно, будто они живут вместе всю жизнь, а знакомы и того больше — целую вечность. Чонгук приглашает Тэхёна в гостиную, куда они направляются со вновь наполненными бокалами вина. Они присаживаются на мягкий и светлый палас, разворачиваясь друг к другу лицом. — Ты разобрался с тем, с чем было нужно? — Да. И сразу же поехал к тебе, — голос Тэхёна такой же приглушенный, как и свет в комнате. Он тихий, но кроме него, Чонгук, кажется, не слышит ничего: ни звук посудомоечной машины, ни музыку, что играет в гостиной. — Зачем? — Я хотел тебя увидеть, — тело предательски тянется к младшему даже сейчас, особенно сейчас, когда он находится от него на расстоянии вытянутой руки. Тэхён хочет быть ближе. — Почему? — но чоновы вопросы острые, откровенные, останавливающие от приближения. Он, прежде чем подпустить к себе, хочет знать всю правду от и до. — Я скучал, — вот она правда. В словах, в твёрдом голосе, в пылающих не от выпитого вина глазах. — Ты меня совсем не знаешь, — Чонгук продолжает держать дистанцию, хотя его голос предательски дрожит. Он сидит на своём месте ровно, не двинувшись ни на миллиметр, в отличии от Тэхёна, что ёрзает на месте и крутит в руке бокал, чтобы хоть как-то отвлечься от нарастающего волнения. Прямо сейчас Чонгук может выставить его за дверь, потому что, судя по интонации его голоса и сути высказываний, он явно не настроен на общение, как раньше. — Я видел сны о тебе. И, мне кажется, мы были знакомы в прошлой жизни. Ты любишь Дазая Осаму из аниме «Великий из бродячих псов», ты предпочитаешь любой другой кухне корейскую и любишь, — Тэхён ставит бокал на стол и уходит на кухню, доставая заранее убранное в морозильник мороженое и две маленькие ложки, и приносит в гостиную, — мороженое со вкусом солёной карамели, — он ставит лоток с десертом между ними. Чонгук от услышанного с болью прикрывает глаза — это всё чистая правда, а по его щекам стекают слёзы. Старший забирает из чоновой руки бокал и вместе с мороженым ставит подальше, ничего сейчас не должно мешать ему в том, что он собирается сделать, ничего не должно стоять у него на пути к разбитому сердцу, которое он по частичкам готов собирать заново. Он на коленях подползает к Чонгуку, заглядывает в его лицо, самое красивое во Вселенной, и пальцами нежно стирает слёзы сначала с одной щеки, затем с другой. Горячими губами он аккуратно прикасается к каждой из них, оставляя влажные следы. Он хотел бы не видеть на сияющем лице грусти и уж тем более слёз, но готов хоть каждый день, каждый час, каждую секунду своими поцелуями по крупицам собирать солёную воду. Чон медленно раскрывает глаза, желая убедиться, что это реальность, а не сон, что это действительно происходит — Тэхён сидит перед ним на коленях и сам тянется к нему. Чонгук вглядывается в глаза, что напротив: так близко, совсем рядом, принадлежащие только ему, Чонгуку, а не кому-либо ещё. Не горят, но сияют, в нежности утопая. Они — как возвращение домой после долгой прогулки, когда ты был в длительном пути, занят множеством полезных и не очень дел, но ни на мгновение не выпускал его из своих мыслей, а теперь, наконец, уставший и обессиленный, возвращаешься к нему. — Ты ревнуешь, — Тэхён берёт в свои руки его мягкую и тёплую ладонь, ласково поглаживая каждый её сантиметр. Он давно догадался, что каким-то образом до Чонгука дошли слухи о том, где он, Тэхён, был. И, судя по тому, что сердце Чонгука уже было разбито в их первую встречу, то ему, наверное, с особым трудом далось принятие той мысли, что после их первого настоящего свидания, Тэхён убежал на встречу с другим. Тэхён всё это понял ещё с первых минут, когда почувствовал холод, которого прежде между ними не было, когда солнце, обычно прятавшееся в длинных и пышных ресницах, больше не согревало теплом, а опаляло пламенем. — Но мне нужно было разобраться с прошлым, — и вся эта нужда не для собственного покоя, на который Тэхён наплевал уже очень давно, привыкший жить во лжи самому себе, привыкший к маске, что уже не просто срослась с лицом, а стала им самим, а для Чонгука, из-за Чонгука, чтобы ему не пришлось мучиться и разбираться с тэхёновыми проблемами, когда своих ему и так явно хватает; чтобы Тэхён смог самостоятельно их решать, а Чонгук всегда мог на него положиться. Такая мысль вела старшего. — А теперь я здесь, рядом. Я никуда не денусь, если ты позволишь мне, — он переплетает их пальцы и подносит чонгукову руку к своим губам, оставляя на ней горячие поцелуи. Каждое прикосновение губами, как мольба. Один поцелуй в костяшку указательного пальца — «позволь мне быть рядом», два поцелуя в косточку среднего пальца — «позволь мне и дальше целовать твои щеки», десятки поцелуев по всей ладони — «позволь забрать всю твою боль». Чонгук мягко хлопает мокрыми ресницами, смотрит на Тэхёна и готов снова расплакаться от услышанного. Своим щенячьим взглядом забирается под тэхёнову одежду, дальше и глубже проникая, в самое сердце, в самую душу. Он привстаёт на колени и тянется ближе, и, нарушая все имеющиеся границы, неожиданно для него и себя самого, накрывает тэхёновы губы своими. Он касается их слегка, совсем невесомо и осторожно. Ему очень страшно от этой близости, которую и себе и Чимину обещал больше не допускать. Но как он мог сейчас сдержаться? Тэхён распадается на части, когда его целуют первым. Он не ожидал, что не будет тем, кто первым сломается, но, напротив, может быть, в Чонгуке больше стойкости и силы, раз он сумел нарушить затянувшуюся тишину и шум, стоящий в головах обоих от громких желаний? Тэхён растворяется в этом тягучем и влажном поцелуе. Сначала ему кажется, что он не в силах даже пошевелиться, и они оба застынут вот так до скончания времён. Но затем он мягко опускает свою руку на чонову поясницу, прижимая податливое тело к своему, и отвечает на поцелуй, сначала легко и мягко, слегка касаясь, потом настойчивей и уверенней. Он аккуратно проводит языком по пухлым губам: таким родным, долгожданным и очень сладким. Тонкая нить, связывающая остатки разума с реальностью, обрывается вместе с тем, как Чонгук издаёт лёгкий стон. Тэхёну от этого срывает крышу. Последние нотки здравого смысла и желания сделать всё нежно (потому что Чонгук и есть сама нежность) исчезают, утопая в мелодии хриплого стона. Кажется, что Тэхён вечность существовал, скитаясь по жарким пустыням, ледяным горам и густым опасным джунглям, чтобы, наконец, спустя бесконечность встретиться в этой уютной квартире, в гостиной с приглушённым светом и лёгкой музыкой на фоне, с Чонгуком. Когда вся твоя жизнь — ожидание одного единственного человека, ты перед ним становишься бессильным, будучи не в состоянии контролировать ни свои мысли, ни чувства, ни, тем более, действия. Он, не разрывая поцелуй, подхватывает Чонгука за бёдра, до ярких созвездий в прикрытых глазах сжимая их в своих ладонях, чувствуя сквозь тонкую ткань каждую выпуклость горящего тела и встаёт во весь рост с ним на руках. Чонгук от каждого прикосновения всё сильнее сгорает внутри, обвивая тэхёнову шею руками, прижимаясь, как можно ближе. Ему хочется залезть к нему под кожу, стать частью него самого, но Тэхён бы сказал, что он, Чонгук, уже давно там, течёт по венам, растёт фиолетовыми цветами на каждом сантиметре его внутренностей, в самом сердце. Чонгук пальцами пробирается под ткань свободной рубашки, ногтями впиваясь в крепкую спину, пока ноги сами несут Тэхёна, по наитию или волшебному озарению, в нужную комнату. Он открывает дверь, на секунду для этого отрываясь от бедёр Чонгука, и тут же возвращает руку на законное место и, не включая свет, заходит внутрь, прижимая Чонгука к холодной стене. После больницы Тэхён ослаб, одышка появляется слишком быстро, а устаёт он чаще, чем прежде — организм до сих пор до конца не восстановился. Но эта ноша в лице Чона кажется ему самой лёгкой в мире, несмотря на то, что Чонгук весил не меньше его самого. Тэхён отрывается от чоновых губ и встречается с его глазами — горящими огоньками, яркими созвездиями. В них больше нет слёз, лишь молчаливое застывшее чувство сильной привязанности и благодарности за то, что, наконец, оказался рядом. Тэхён разрывается на части между чарующими глазами и притягивающими к себе губами, которые от нетерпения начинают подрагивать. Чонгук, кажется, и сам весь дрожит. От удовольствия, желания и нетерпения. Он не думал, что сегодня, после долгого рабочего дня, утешением и наградой ему станут тэхёновы губы и прикосновения. Ким мокрыми следами спускается к нежной шее, не оставляя без поцелуя ни один её сантиметр, уделяя внимание и даря любовь каждой частичке. Чон закатывает глаза, расплываясь в блаженстве от блуждающего языка и давно вставшего собственного члена. Хриплые, сексуальные, умоляющие стоны продолжают срываться с языка, разжигая пожар, который накрывает их обоих с головой. Тэхён пальцами вплетается в волосы на затылке, жадно прижимая лицо младшего к себе, целуя его лоб, веки, щеки, нос и вновь возвращаясь к губам. Он к ним и к их обладателю будет возвращаться всегда. Сквозь бурю и снегопад, сквозь стихийные бедствия и эпидемии. Если будет война, и попадёт в плен — сбежит и по головам вернётся к нему. Если потеряет память и лишится ума — эти губы станут его путеводной звездой. Он всегда найдёт способ вернуться к Чонгуку. Чонгук разводит сомкнутые за тэхёновой спиной ноги и по стеночке стекает вниз, приземляясь стопами на пол, что вновь начинает уходить из-под ног, заставляя теряться в пространстве. Он, не размыкая поцелуй, уводит Тэхёна за собой к кровати. Одной рукой он срывает мягкий белый плед и бросает его на пол, и, цепляясь дрожащими пальцами за края кимовской рубашки, тянет Тэхена к себе. Младший спиной ложится на кровать, а Тэхён, стоя на коленях над ним, лежащим на белых простынях, наблюдает: за его бегающими от нетерпения глазами, за хлопающими длинными ресницами, за розовыми мокрыми губами. Чон в нетерпении поднимается к нему, оказываясь лицом на уровне его живота, и начинает аккуратными движениями расстегивать пуговицы рубашки. Спустя мгновение этот элемент одежды спадает с широких плеч, оголяя грудь. Чонгук приподнимает свои руки вверх, позволяя раздеть и себя, и белая футболка тоже летит на пол, а тэхёнову взору открывается карамельная грудь, освещаемая проникающим в комнату светом луны. Они застывают на месте, давая себе время, чтобы рассмотреть тела друг друга. В этой тишине слышна только музыка, еле доносящаяся из гостиной, и стук двух сердец. Тэхён ведёт глазами по изящной талии Чонгука, теряясь в её изгибах; по смуглой коже, что покрыта мурашками. Подушечками пальцев Чонгук ведёт от одного тэхёнового плеча к другому, оставляя под ними огненные линии, прожигающие до костей. Их так давно никто не касался, что тело Тэхёна тоже покрывается мурашками, а сам он больше не может просто стоять и смотреть. Он на одних коленях подходит ближе, нежно обхватывает младшего за спину и прижимает к себе, накрывая новой волной поцелуев и без того возбуждённое тело. Он аккуратно укладывает его на подушку и нависает сверху, облокачиваясь на свои локти, жадно целуя втягивающийся от нежных прикосновений живот, языком обводя вставшие соски, снова заставляя учащённо дышать. По телу пробегает очередная порция мурашек, когда губы спускаются ниже по шелковой коже, приближаясь к паху. — Тэ… — Чонгук шепчет еле слышно. Его голос меркнет на фоне громкого стука собственного сердца. Тэхён не реагирует, не останавливается, потому что не может. Он лишь спускается ниже, туда, где ткань трусов натягивается до боли. До боли не только для Чонгука, но и самого Тэхёна. — Тэ, остановись, пожалуйста, — голос дрожит, хрипит, срывается. Он старается что-то сказать, но сил повысить тон не хватает. Или же нет желания эти усилия прикладывать, ведь Чонгук совсем не хочет, чтобы его Тэ останавливался. Одно из двух. Или сразу два варианта. Но продолжения хочется так неистово, что приходится пересилить себя и всё-таки сказать то, что собирался. Чонгук руками обхватывает Тэхёна за щёки и нежно оттягивает от области паха, ближе к своему лицу. — Ты ведь понимаешь, что мне нужно сходить в ванну? — Тэхён прерывается, сглатывая скопившуюся слюну и выпуская из пальцев тонкую ткань трусов, которую вот-вот был готов сорвать. Сексуального опыта с парнями у него никогда не было, и хоть он из фильмов и знал, как делаются все дела, но сейчас, под натиском натянутых как струна чувств и возбуждения, совсем об этом забыл. Чонгук привстаёт, тянется губами к тэхёновым и накрывает нежным поцелуем, давая тем самым обещание, что он снова вернётся, снова подпустит к себе, снова позволит ему всё, что тот захочет. Потому что Чонгук сам хочет, очень давно и очень сильно. Тэхён, на последнем издыхании набравшись сил, отпускает свой мир в ванную комнату, провожает желанным взглядом и остаётся в полумраке в одиночестве. Время тянется бесконечно долго, потому что каждая секунда для него сейчас, как год без Чонгука, поэтому Тэхён решает отвлечься. Он встаёт с кровати, включает свет и обводит уютную комнату глазами. Ему очень хочется узнать, как и чем живёт Чон Чонгук. В большой и светлой комнате у окна стоит двуспальная кровать с белыми простынями и множеством мягких игрушек, в основном — герои аниме, из которых Тэхён узнаёт только Кураму из Наруто. Тэхён аниме не смотрит, но Наруто — классика. На деревянном белом столе лежит куча учебников по архитектуре, комиксы, какие-то чертежи, и в рамке стоит одна единственная фотография. Тэхён подходит ближе, берёт фото и внимательно всматривается: на ней Чонгук сидит со сладкой ватой в руках на одном из аттракционов в парке. Кажется, что опьянённый разум сам придумывает несуществующие картины. Чонгук ведь никогда не был в парке аттракционов. Какой смысл ему был врать на этот счёт? Тэхён ближе к себе подносит рамку и щурит глаза, рассматривает более детально, надеясь зацепиться за что-то, что сможет прояснить ситуацию. Но, так ничего и не найдя, проходит дальше, с фотографией в руках и смятении в душе, к небольшой книжной полке у стены. Он свободными пальцами проводит по корешкам — «История архитектуры», «Объёмный рисунок и перспектива», «Великий из бродячих псов» в, кажется, двадцати томах, «Сон в нефритовом павильоне» неизвестного автора. Последнюю книгу Тэхён решает вытащить и посмотреть, потому что прекрасно помнит, как проходил её в университете в прошлом семестре. Но он не успевает открыть и страницу, как из книги выпадает полароид. Брюнет поднимает его с пола, и сердце начинает биться сильнее. На фотографии он, Тэхён, сидящий за рулем своей машины, с довольной улыбкой и мокрыми волосами. За окном солнечный день и пейзажи просёлочной дороги. Тэхён не помнит ни этот момент, ни эту фотографию, и не понимает, как она вообще могла оказаться у Чонгука. Злость в миг овладевает разумом, заставляя рисовать в голове самые неприятные предположения. Ровно в этот момент из ванны возвращается Чон, заставая старшего с поличным: с двумя злосчастными фотографиями в руках, разрушившими всё, к чему Тэхён так долго шёл. — Откуда у тебя моя фотография? — строго цедит сквозь зубы, не решаясь поднять глаза на Чонгука. Их знакомство — не случайная встреча, обернувшаяся для обоих привязанностью и влюблённостью, не совпадение, не подарок судьбы, а самое настоящее сталкерство. Тэхён в этом убежден. Чонгук продолжает молчать. Он застывает на месте, не чувствуя своего тела и забывая, как говорить и даже дышать. — Я повторяю свой вопрос. Откуда у тебя моя фотография? — Тэхён поднимает глаза на лицо предателя, рассматривая его уже без нежности, а лишь с отвращением и презрением. Чонгук смотрит в пол, цепляясь за него, как за единственную опору, удерживающую его на месте. Он не знает, что сказать. Так и не услышав никаких объяснений, Ким убеждается в своих предположениях на все сто процентов, ведь если бы правда была самой обычной, то Чонгук сразу бы всё рассказал: «Тэхён, я нашёл эту фотографию случайно, наверное, она выпала из одной из твоих книг, а в парке аттракционов я действительно не был, просто проходил мимо и сделал фотографию». Прокручивая эти версии в голове, Тэхён понимает, что никаких разумных объяснений и не может быть. Тут всё ясно и понятно. Без шансов на разрешение ситуации и возврату к тому, на чём остановились. Тэхён начинает истерически смеяться, размахивая одной из фотографий в воздухе. — Ты и про парк аттракционов мне соврал, — он со всей силы тычет пальцем в стеклянную рамку, которая, кажется, готова разбиться под напором гнева. — Ты был в парке. Как раз-таки в том самом, в который я тебя возил в прошлый раз. Знаешь, ты потрясающий актёр! Так правдоподобно изображал удивление и радость. Я только одного не понимаю, зачем? — в ответ тишина. Архитектор вглядывается в своё счастливое лицо на фотографии. Воспоминания того дня оживают в памяти, а на глазах наворачиваются слёзы. Он не может сказать правду, он может лишь стоять столбом и плакать от злого языка. Но он не обижается на Тэхёна, он прав, Чонгук — лгун. — Зачем, Чонгук? — Тэхён кричит так громко, что младший вздрагивает. Не от шума, а от того, что не ожидал, что человек, стоящий напротив, способен на крик. После всего, что между ними было. Паранойя пробирается до тэхёновых костей, вгрызаясь своими зубами, причиняя боль и оставляя раны. — Скажи мне правду. Хотя бы один грёбанный раз. Если ты на это, конечно, способен, — он ждёт ответа, всё ещё надеется на объяснения. На всё, что угодно, лишь бы не быть снова оставленным, обманутым и преданным. Они оба молчат несколько секунд, но каждому из них кажется, что проходит целая вечность. Вечность царапающая кожу; вечность, выедающая глаза и внутренности; вечность, оглушающая и лишающая голоса. — Не приближайся ко мне больше ни на шаг, — разочарованно и с ненавистью произносит Тэхён. — Иначе я тебя, блять, убью, — он бросает фотографию на кровать, хватает свою рубашку и с громким хлопком двери покидает комнату. Чонгук обессиленно падает на колени, начиная рыдать навзрыд от боли и мысли, что снова потерял Тэхёна. Сквозь мутную пелену перед глазами он заплетающимся шагом, спотыкаясь несколько раз, идёт обратно в окутанную тьмой гостиную. Кажется, что мгновение назад, эта темнота была умиротворяющей, нежной и приятной. Сейчас же — злой, пугающей, прячущей в себе адских демонов, и Чонгук готов отдаться им на растерзание, лишь бы заглушить боль, текущую по венам вместо крови. Сквозь слёзы он в панике ищет мобильный телефон, и, когда находит его на диване, дрожащими пальцами находит нужный контакт, печатая одно сообщение. 23:14. jungkook: пожалуйста, не садись за руль