Я мажу жопу вазелином

События произошли в забытом богом Трахоёбинсе, там была академия говна и мочи, называвшаяся Хопусо Пико Академи. Там было две масти волки невъебарные и петухи бездарные, а наши 2 героя были словно Ромео и Джульетта, только не они нихуя. Хаджоме Хуйната учился в резервном отделении, серые, скучные дни и желание съебать в окно, так ещё и платить надо было за эту парашу 4131331413233414151441314133141431313132214441 гривен, но один из дней изменил его жизнь раз и навсегда.

***

Ничего не предвещало новой жизни, день начинался так обычно, что ебать мой хуй я б сванговал, что мир Хуйнаточки вдруг внезапно перевернётся с ног на хуй. Хаджимус проснулся из-за звона злоебучего будильника, который так его настопиздил, что тот был готов распилить его болгаркой, а после измельчить в блендере. Хаджим не выспался, потому что до 5 утра смотрел порно на компе прадеда, но встать всё-таки пришлось, потому что надо спешить учиться, не смотря на всю убыточность этого государственного заведения, Хаджиме нравилось там учиться (фетешист ебучий), он встал с кровати и пошёл принимать душ и чистить зубы, после процедур он поссал, подошёл к зеркалу и сказал сам себе: Ебать, какой же я красавчик После чего пошёл лакомиться просроченной овсянкой, потому что денег студентам никто не платит ещё с 1939 года. После завтрака Хаджимем собрался и потопал к маршрутке, которая возила к шараге. День выдался ахуетительный. 1 зачёт, 2 семинара и много-много лекций, но Хаджиме похуй, ведь рефы за него написала Чиаки, а остальное он скатал и всё оставшееся время рисовал голых негров. Хаджиме: Скучнооо… Время тянулось как вагина мамки Хинаты, под конец дня, уставший и заёбаный Хаджиме попёхал домой и увидел, одиноко брядущего барыгу, который въелся ему в глаза. Он был из касты абсолютов, его звали Чёрный Амонгасик и он был Абсолютным Импостером. Он был таким обаятельным, высоким негренно-чёрным, прям как Хаджиме и любил. «Он… будто снизошёл с моих фантазий… Что если. Я прослежу за ним до дома.?» Подумал Хаджиме, после чего, пытаясь не палиться, стал следовать за Амонгасиком.