Хрустальное сердце

— Вкусно. Ты бы стал прекрасной домохозяйкой. — Да иди ты. Кто бы что ни говорил, а готовить Виктор умел. Очень даже вкусно. — Поздно уже. Я посмотрю телевизор часок-другой, а ты иди ложись спать. И так не высыпаешься. Юрий недовольно фыркнул. — Опять свои романтические драмы будешь смотреть… — Ой, хватит возмущаться. Я же не тебя заставляю их смотреть. Доев суп, Юра направился в ванную комнату. В какой-то момент ему стало всё равно на то количество воды, что он тратит на долгие размышления под душем. В этот раз он решил набрать ванну. Горячая вода приятно дымилась, окутывая тело в теплое одеяло. Юра взглянул на свое тело, усыпанное белыми полосами. Не настолько сильно чтобы макияж не смог их скрыть, но достаточно чтобы обращать на себя внимание оставшись наедине с собой. Правда, Юра к ним привык. Не то чтобы он ими гордился, совсем нет. Но теперь они редко вызывали у подростка чувство неприязни к себе. Как же на улице холодно. — На улице и в душе… — вслух, но тихо произнес подросток. Он не боялся что Виктор его подслушает, ведь тот был слишком занят телевизором. *** На улице давно стемнело, и Виктор с наслаждением сидел у телевизора, закутавшись в плед. На душе у него было спокойно, ни грусти, ни радости… просто спокойствие. Он очень любил растягивать моменты в которых чувствовал себя именно так. Мир переставал суетиться, а время — ускользать. Все как будто замирало. Великолепное ощущение. Совсем неожиданно он почувствовал, как диван прогибается под весом другого человека. — Ты ведь вроде пошел спать, — без какого-либо намека на злость констатировал Виктор. — То, что ты меня послал спать не значит, что я так и сделал. Даже учитывая металлические нотки в речи ребенка, Виктор знал что он не нарочно. Просто привычка. — Но ты ведь совсем не любишь… Предложение старший закончить не успел. Юра положил голову ему на плечо, и прижался как можно ближе. Такого Виктор точно не ожидал. — Кто-то у нас сегодня сентиментальный? — не скрывая радости в голосе, решил подколоть Виктор. Юра только буркнул в ответ. Однако протестовать не стал, а просто решил сменить позу, разместившись на коленях у Виктора. Телевизор уже никто не слушал. Он просто играл на фоне, заполняя тишину. Виктор начал гладить уставшего подростка по голове, зарываясь в его мягкие волосы. Потом стал постепенно спускаться вниз. Осторожно проводил пальцами по шее, пока они не скользнули под майку, поднимаясь к ключицам. Подушечки коснулись нежной кожи груди, заставляя Юру задержать дыхание. — Ух-ты, какой у нас тактильный голод… — все тем же сладким голосом заявил Виктор. — Ты что, в психологи подался? — глухо ответил Юра. — Еще скажи что я не прав. Юрий хотел возразить, но рука Виктора скользнула ниже, к животу. Мышцы подростка непроизвольно напряглись, лелея физический контакт которого ему так не хватало. Юра повернулся лицом ко взрослому, стараясь не опьянеть от ощущений. Как же это было странно, малейшее прикосновение вызывало в нем бурю эмоций. Таких приятных, нужных. Ему было всё равно, что Виктор смотрит на него в упор и понимает, насколько ему этого не хватало. Читает каждую эмоцию на его лице. Отмечает то, насколько ему грустно. Не важно, он просто хотел чтобы мягкие касания никогда не кончались. Ему просто нужно было тепло другого человека, только и всего. Виктор осторожно продолжил гладить торс Юры, второй рукой возвращаясь к шее. — Ты уже месяц со мной живешь, мог бы раньше прийти. — Я не знал как. — всё тем же приглушенным голосом ответил Юра. — Всё время ты всё усложняешь. — Ну прости, что боюсь так сильно тебя любить. Виктор на секунду остановился, но вскоре продолжил гладить подростка, чувствуя, как его мышцы вновь напрягаются. — С чего бы тебе этого бояться? Этим вечером Юрий был черезчур разговорчив. Он впервые в жизни предпочел говорить правду и не увиливать. — Я не знаю, Вить. Я не умею строить никакие отношения с людьми. Ты первый кто вообще обратил внимание на мое существование, но это не значит что я тебе нужен в твоей жизни. Тебе меня жалко, я это вижу. Вначале меня это жутко раздражало. Я не хотел, чтобы ты видел меня слабым. Подумал, ты не захочешь иметь дело с кем-то настолько сломанным, как я. Но сейчас мне всё равно. Я готов хоть на коленях стоять чтобы ты не уходил. Всё что угодно сделаю, только бы продолжать чувствовать тепло. Все что угодно. У Виктора даже мурашки по спине прошли. У него было много фанатов, поклонников да и вообще внимания в целом. Но о близости не могло быть и речи. Он привык что люди его восхваляют, но Юра… Это было совсем другое. — Ты видишь во мне идеал просто потому, что я могу дать тебе то, чего тебе так отчаянно не хватает. Но поверь, я просто взрослая версия тебя, а то тепло в котором ты нуждаешься — совсем простая вещь, которую мне совсем не сложно тебе дать. Но кое-что все-таки пойми, — он осторожно поднял голову подростка, чтобы тот смотрел на него. — Я тоже тебя сильно люблю. И неважно насколько ты сломанный. Я смогу тебя починить. И поверь, я очень хочу это сделать, просто показывай мне свои поломки почаще. Не надо слушаться каждого моего слова как под страхом смерти. Взаимодействуй со мной так, как умеешь, и поверь, все наладится. Юра, вероятно, никогда не сможет понять, как он это делает, успокаивает его душу словами. Он встает с колен Виктора и, обвив его руками, утыкается лицом в шею. — Мне очень, очень холодно. И да, у меня, мать его, зверский тактильный голод. Просто обними меня, пожалуйста. Большего Виктору и не надо. Он смотрит на часы что висят на стене, отмечая время. — Поздно уже, давай в кровать? Юрий не протестует. Глаза и правда слипаются, в последнее время он очень много спит. Подросток идет в комнату, плюхаясь на кровать. Взрослый убирает в зале, а потом присоединяется, со спины обвив руками маленькое тело Юры, продолжив поглаживать его грудь. В комнате тихо и темно, не настолько, чтобы не видеть друг друга, но достаточно, чтобы внешний мир не мешал своим блеском. — Соревнования отменили… — как бы невзначай говорит Виктор. Юра нереально быстро делает поворот на 180 градусов, уставившись на тренера. — В смысле? Когда? Почему? — Неделю назад. Я не стал тебе говорить, ты был… не в духе. А отменили из-за каких-то проблем в комитете. Я не вдавался в подробности. Юрий задумался. С одной стороны было неплохо, он не был готов выступать. Но домой ему возвращаться тоже не хотелось. — Я говорил с твоим дедушкой, он не против того чтобы ты пожил еще немного у меня. — Правда? — Правда. Юра с облегчением вздохнул, вновь поворачиваясь к Виктору спиной. Он снова почувствовал теплые прикосновения, которые прошлись, в этот раз, по бедрам, задевая старые шрамы. На секунду он почувствовал будто ему перекрыли воздух, тысячи мурашек по спине. Виктор заметил, но Юра заговорил прежде, чем он успел что-либо сказать. — Они пройдут? — Что? — Они когда-нибудь пройдут? Виктор вздохнул, осторожно взяв запястье подростка. — Эти — да, — он вновь прошёлся по шрамам на бедрах. — А эти — нет. Юра поежился. Его не сильно удовлетворял этот ответ. — У меня тоже они есть. В этом нет ничего уродливого. — Я просто… просто… не знаю. Не важно. В этот раз Виктор не стал на него давить. Юра вновь повернулся, утыкаясь Виктору в грудь. А старший сильнее прижал его к себе. — Спи. И как по команде, Юра уснул. В теплых и нежных объятьях.