Самопожертвование следовало бы запретить законом — оно развращает тех, кому приносят жертву. Они всегда сбиваются с пути.
— Оскар Уайльд
2 мая, 2000 г. Перебирая негнущимися в коленях ногами, молодой мужчина цеплялся за локоть старой школьной подруги. Со стороны его движения выглядели угловатыми, а сам он будто специально тянул время. При всем желании морально он не был готов оказаться здесь, среди мертвых. Кладбище Литтл-Хэнглтон. Безымянные могилы встретили двух друзей тишиной, могильным холодом, пронизывающим до самых костей. Вдалеке слышался слабый вой дворовых собак, разгуливающих по окрестностям небольшого городка. Над головами волшебников сгущались чернильные тучи, поглощая остатки солнечного света. По прогнозу Ежедневного пророка в ближайший час ожидался ливень. После войны многое изменилось в магической Британии. Например, репортёры Ежедневного пророка без устали строчили колонки о светских приемах, проводящихся ради благотворительности и сплочения разобщенного общества. Политики призывали магов позабыть о ненависти, дабы новое поколение жило и процветало. Война сломала многих, прочих забрала смерть. Вот и сейчас, ступая по рыхлой, утоптанной десятками ботинок почве, Драко узнавал имена своих сокурсников, высеченных на надгробном камне. Со дня войны прошло много месяцев, но перед глазами Малфоя по сей день мелькали изувеченные тела, стоило ему закрыть глаза. Он чувствовал запах запекшейся крови, выжженных до пепла костей. Слышал рвущие душу крики матерей, оплакивающих детей. Видел ребят, в один день ставших сиротами. Каждую ночь с того злополучного дня Малфой просыпался от кошмаров. Драко находился запертым в клетке своего подсознания, раз за разом переживая всё снова и снова. Ни одно зелье ему не помогло, к сожалению, организм привыкал быстро. Несколько Пожирателей вызвали адское пламя, не сумев взять его под контроль. Они сгорели заживо, с собой забрав студентов с младших курсов. Волшебники с первого по четвертый курс прятались в башне Когтеврана, покуда ее не поглотило пламя. Гибель невинных детей подкосила сражавшихся профессоров и студентов. Они растерялись всего на минуту, а Пожиратели смерти, не раздумывая воспользовались их смятением. Лорд Волан-де-Морт, ныне Повелитель всей магической Европы, уничтожил Гарри Поттера. Того самого мальчика, коему пророчили великое будущее. Того самого, в которого верили и за которым шли в бой. Драко отчетливо помнил, как плоть мальчика-который-выжил обуглилась, превращаясь в кучку пепла под ногами Лорда Волан-де-Морта. В тот самый момент потухла последняя надежда на спасение. Большая часть орденцев пала в бою, а вскоре их ряды пополнили Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Двое друзей до последнего сражались с Долоховым, пока заклинание Беллатрикс Лестрейндж не угодило в солнечное сплетение рыжего паренька. Рон захлебывался собственной кровью, мучительно медленно умирая на руках Гермионы. Как истинная гриффиндорка, Грейнджер не сдавалась, сражаясь изо всех сил. Кроме всепоглощающей скорби у нее ничего не осталось. Под дикий хохот Беллатрикс, явно насмехающейся над тщетными попытками неопытной студентки, Гермиона атаковала Пожирательницу смерти боевыми заклинаниями. Разумеется, ведомая слепой ненавистью, Грейнджер не сумела одолеть ярую сторонницу Темного Лорда. Где Белла, а где она. Антонин Долохов со спины метнул в Грейнджер парочку заклинаний, одно из которых свело ее с ума. После этого Беллатрикс вдоволь наигралась, заполучив в свои руки подружку Гарри Поттера. Как и друзья, Гермиона умерла в мучениях, не имея ни одной минуты на передышку. Беллатрикс Лестрейндж, урожденная Блэк, замучила ее до смерти, покуда та ей не наскучила. По приказу Повелителя останки трёх мятежников уничтожили. У золотой троицы не было могил, имён, не осталось и памяти. Всевозможные данные, принадлежавшие Гарри Поттеру, Рону Уизли и Гермионе Грейнджер, незамедлительно ликвидировали. Джинни Уизли единственная, кто всё еще оставался в живых, если ее существование могло считаться жизнью. Должно быть, ей повезло больше остальных по той причине, что она приглянулась Амикусу Кэрроу, когда тот работал в Хогвартсе. Стоя в первых рядах, Джинни видела смерть своей семьи, друзей и тех студентов, с которыми училась долгие годы, живя под одной крышей. Огонь в ее глазах погас. Пожирателям повезло больше остальных. Люциус Малфой удостоился великой чести, став правой рукой Повелителя всей магической Европы. Он служил своему Лорду с особой преданностью. После смерти жены, произошедшей по вине Аластора Грюма, Люциус вскипел ненавистью к магглам и магам. Он не щадил никого, даже единственного сына, своего наследника. Спустя год Волан-де-Морту пришлось отправить Малфоя-старшего в Румынию, где он с присущей ему жестокостью взялся наводить правопорядки. Клеймо убийцы доселе крепилось за Драко Малфоем. В решающей битве слизеринец сражался на стороне Лорда Волан-де-Морта. А на деле, он всего-то пытался спасти своих друзей, коих держали в подвале Хогвартса, предварительно отняв волшебные палочки. Слизеринцы оказались в ловушке. Стены замка содрогались под гнетом сотни заклинаний. Возможно, о слизеринцах попросту позабыли. Десятки студентов погибли, когда каменные плиты обрушились с потолка. — Я не могу! Пэнси, я не могу, я… — тонкие губы Малфоя сложились в гармошку, лихорадочно задрожав. — У меня не получится, я не смогу. Теплые ладони мисс Паркинсон легли на плечи друга, чуть ощутимо сжав. Ее бледное, как молоко, лицо приобрело грубые черты лица, утратив девичью беспечность. Она повзрослела, очерствела к миру, лишь изредка находя в своем сердце крупицу доброты для одного оставшегося в ее жизни человека. Драко сломлен, Пэнси зачахла. Идеальный дуэт. — Посмотри на меня, — костяшки пальцев коснулись острой скулы, — если ты хочешь, мы сейчас же вернемся к машине, но если ты готов, — Пэнси выпрямилась, как натянутая тетива лука, — мы почтим память наших друзей своим присутствием. Малфой молчал секунд тридцать, потухшим взглядом скользя по изнеможённому усталостью лицу подруги. Эти годы ее вымотали, а чего только стоил «любимый» муженек. Маркус Флинт контролировал каждый шаг своей жены, вечно подозревая ее в измене. На славу Мерлина, он боялся протягивать к ней руки, чем грешил ещё в Хогвартсе. Как-никак, Пэнси — искусная волшебница и может дать сдачи. Да и Малфоя он боялся. Драко не дрогнул бы, лишая жизни ненавистного со времен школьной скамьи паренька. За Пэнси Драко убил бы любого, не раздумывая. И Маркус это понимал. — Нет, — прохрипел мужчина, ладонью проведя по идеально уложенным волосам. Угрюмо поджав губы, Паркинсон кивнула, крепче вцепившись в локоть Малфоя. Ни один Драко потерял друга в тот злополучный день. Астория. Блейз. Теодор. Пэнси страдала в равной степени, за исключением того, что она горевала по друзьям, а Малфой — по друзьям и Тео. Его отношения с Теодором Ноттом никогда не походили на взаимоотношения лучших друзей. Их жесты, взгляды, полуулыбки не раз свидетельствовали о чем-то большем. Вполне возможно, они и сами этого не понимали. Когда они глядели друг другу в глаза, складывалось впечатление, что время замирало. Между ними искрилась магия, самая настоящая. Среди друзей Пэнси отличалась особой проницательностью. Она стала первой, кто раскусил Забини, по уши влюблённого в красавицу Асторию Гринграсс. Как оказалось, и девушка не была равнодушна к симпатичному мулату. К величайшему прискорбию, они не могли быть вместе из-за конфликта их семей. Отчим Блейза был категорически против иметь хоть какие-то отношения с четой Гринграсс, а миссис Забини полностью поддерживала стремления мужа. Влюблённые встречались тайно, лишний раз не привлекая внимания к своим персонам. Они мечтали обвенчаться в одной из маггловских церквушек Италии, в кругу троих друзей. Их мечте не суждено было сбыться. Они погибли в битве за Хогвартс. Когда мракоборцы вытаскивали тела погибших из-под завала, Пэнси видела двух искалеченных влюбленных. Блейз закрыл собой Асторию, так и не сумев ее спасти. Они умерли в объятиях друг друга. Теодор. Весельчак Тео являлся душой их компании. Под ослепительной улыбкой он хранил шрамы, подаренные отцом и старшим братом. Нотт не был нужен никому из своей семьи, зато друзья с лихвой заполняли пустоту в его сердце. Он знал: они его любят. Большего и не требовалось. — Это несправедливо, — Драко говорил так, будто глотал разбитое стекло. Паркинсон ничего не ответила, всего-то сухо кивнула. Они остановились у трех могил, не в силах вдохнуть майский воздух полной грудью. Болезненные спазмы сковывали тело, принося немыслимую боль, волной распространявшуюся по рукам и ногам. Рана от потери друзей так и не затянулась, продолжая кровоточить. Драко пошатнулся. Он бы непременно упал, если бы его пальцы намертво не сжимали ладонь Пэнси. Стойкая, она была сильнее его, и Малфой это понимал, чувствовал каждой клеточкой своего тела. Именно Паркинсон заботилась о нем и спасала, когда Драко не единожды пытался наложить на себя руки. Ее сломала война, а его — смерть. — Я рядом, — напомнила девушка. Не разжимая ладони, Пэнси опустилась на колени, оставив на могильной плите белую розу. Уголки ее губ поползли вверх, всего на мгновение осветив осунувшееся лицо тусклой улыбкой. — Белый цвет совершенен, — она произнесла слова Забини, но без присущей искорки в изумрудных омутах. — Здравствуй, Блейзи. По щеке скатилась слеза, и она тут же смахнула ее тыльной стороной ладони. Пэнси не помнила, когда в последний раз давала волю слезам. Не тогда, когда погибли друзья и родители, и уж точно не тогда, когда Флинт заявился на порог ее дома, всучив свиток с печатью их родных. Персефону Паркинсон продали, как племенную кобылу, не заботясь о ее желаниях. Впервые увидев увенчанную рваными шрамами спину Теодора, Пэнси не сдержалась. Она рыдала долго, безудержно, оплакивая несчастья, свалившиеся на ее друга. Паркинсон сразу догадалась: Нотт-старший мучил своего сына темной магией. Она не понимала лишь одного: как можно ненавидеть собственную плоть и кровь? Как можно издеваться над своим ребёнком и желать ему смерти? Поправив солнцезащитные очки на кончике носа, Паркинсон под руку с Драко подошла к могиле Астории, немного посидев подле нее в полном молчании. Девушек с трудом можно было назвать подругами, но их сплочал Блейз. Астория была важна для него, а значит, и для его друзей. Когда очередь дошла до Тео, Драко не сдержался, испустив полузадушенный стон. — Я буду ждать тебя у машины, — Паркинсон понимающе улыбнулась, в последний раз взглянув на три надгробных камня, — можешь не торопиться. Слыша удаляющийся цокот каблуков и звук шуршащей листвы под ногами, Драко так и не осмелился поднять глаза. Веки его налились свинцом, а ноги и вовсе приросли к земле. Малфой не мог пошевелиться, собственное тело не слушалось. Но он должен был попрощаться в последний раз. — Мы с Пэнс этой ночью покинем Лондон, — Малфой сунул руки в карманы брюк. — Она хочет отправиться в Рим, а мне, — он прикусил кончик языка, — мне, честно говоря, всё равно. Улыбающийся Тео кивнул, забавно сощурив левый глаз. На его надгробном камне красовалось колдофото, сделанное за три месяца до начала военных действий. Каштановые кудри упали на глаза, отчего Тео махнул головой вправо. В тот день погода выдалась на удивление чудной, а солнце и вовсе просачивалось сквозь окна каменных коридоров, золотом заливая помещение. Солнечные зайчики играли на лице юноши, заставляя шире улыбаться. Таким Драко его и запомнил. Неунывающий. Веселый. Божественно красивый. Тео всегда был таким, хоть и отрицал всё то хорошее и светлое, что в нем было. — Я не попрощался, — с горечью выпалил Драко, перед глазами видя образ друга, — не попрощался… Бесстрашный Теодор, не раздумывая, кинулся к Малфою на подмогу, когда в Хогвартс прибыло подкрепление в качестве мракоборцев с орденцами. Драко сражался до последнего, прикрывая спину матери. Заклинание, выпущенное из палочки Аластора Грюма, в мгновение ока умертвило Нарциссу. Она успела мельком взглянуть на сына, прежде чем ее бездыханное тело повалилось на каменный пол замка. Обезумевший от горя, Драко самолично прикончил Аластора, запытав его до смерти, всё-таки не зря Беллатрикс лично занялась его воспитанием. Наверное, это был единственный поступок, заставивший Люциуса гордиться сыном. Когда пелена ненависти спала, Драко понял, что натворил; увы, было поздно. Он не хотел становиться убийцей, безбожно отнимать чужие жизни. Да он и Пожирателем смерти не желал быть, вот только отцу не было дела до его мук совести. Оплакивая Нарциссу, Драко раскачивался взад-вперед, не обращая внимания на летающие вспышки алого и зеленого цвета. Он рвал горло, не стыдясь слез. Не успел. Не спас. Драко пришел в себя в момент, когда подбежавший Тео принялся трясти его за плечи. Карие глаза с золотистыми крапинками вокруг радужки светились ярчайшим светом. Теодор безмолвно призывал Малфоя сражаться, и тот послушался. Спина к спине они отбивали заклинания, порой чувствуя касания пальцев друг друга. Между тем как они отбивали атаки, Теодор разглагольствовал об их победе и о том, как они впятером отправятся на берег Сардинии. Перед тем как смертельное проклятье Нотта-старшего достигло своей цели, Теодор по-свойски ухмыльнулся, напоследок сжав ладонь Драко. Тео умер с улыбкой, без чувств упав в руки Малфоя. Драко помнил их первую встречу на приеме у семейства Розье. Теодор с недовольной моськой разгуливал по саду, где и столкнулся с тем, кто стал для него первым и настоящим другом. Поначалу Малфой вёл себя несколько высокомерно, как и положено сыну Лорда Малфоя, но буквально через час и думать забыл о замашках чопорного аристократа. Они вместе приехали в Хогвартс на алом поезде, перед этим досыта объевшись сладостями в купе. Рука об руку друзья вошли в Большой зал, во все глаза рассматривая потолок, усыпанный мириадами звёзд. Быть может, тогда Теодор и приметил созвездие Дракона. Через время Малфой с важностью одиннадцатилетнего ребёнка представил своему другу Персефону Паркинсон и Блейза Забини. Поначалу Пэнси держалась в сторонке, пока не разглядела в Теодоре друга, верного и преданного. Слизеринский квартет. Вчетвером взрослели, влюбляясь, падая и поднимаясь с колен. Они держались вместе до последнего, до того самого дня. До второго мая. — Я не смог, прости меня, — рваным движением вытащив пачку сигарет, Драко опустился на корточки. — Ментоловые. Несгибаемыми пальцами оставив смятую пачку на могильном камне из белого мрамора, Драко позволил улыбке коснуться губ. — Пэнс верит, что мы излечимся, я не хочу ее убеждать в обратном. Она верит, а я… — Малфой тяжело вздохнул. — Я просто устал. На горизонте зарябила линия заката, алым заревом окрасив небо. Время близилось к отъезду, а Малфой всё никак не мог сдвинуться с места. Драко чувствовал, как снова бросает своего лучшего друга, ставшего ему куда ближе, чем кто-либо в этой жизни. В этом мире. — Ты говорил, что я родился под счастливой звездой. — Бывший слизеринец позаимствовал одну сигарету, подкурив ее кончиком волшебной палочки. Сделав первую затяжку, Малфой прикрыл глаза. Горечь обожгла слизистую горла, наполнив легкие никотином. — Что среди сотни звезд ты найдешь созвездие Дракона. Этамин потух, Тео, а я потерял свой зенит. Я потерял тебя. В созвездии Дракона Этамин считается ярчайшим светилом. По пьяни Теодор как-то сказал, что Драко такой же яркий, как и главная звезда его созвездия. «— Я буду твоим зенитом, чтобы ты никогда не забывал, как дорог нам. Как дорог мне, Драко…» После того случая, произошедшего в Рождественскую ночь, Драко никогда более не затрагивал тот разговор. Малфой не был уверен в том, что Нотт помнил, а разочаровываться не хотелось. Пьяный поцелуй лучшего друга по сей день обжигал губы Малфоя. — Встретимся в следующей жизни? Малфой знал, Тео хотел бы, чтобы он сражался. Боролся за себя и свою жизнь. И, возможно, Драко так и поступит, но после того, как найдет и самолично уничтожит Нотта-старшего. Феликс Нотт искупается в собственной крови, а Драко станет последним, кто увидит, как жизнь в глазах убийцы Теодора медленно угаснет. — Прощай, — двумя пальцами коснувшись своих обветренных губ, Драко приложил их к мраморному камню. Он молча покинул кладбище, краем уха слыша щебетание соек. Сойка-пересмешница с тремя головами является символом семейства Нотт. После кончины Теодора сойки частенько попадались на глаза Драко, сиюминутно напоминая о друге, ставшем ближе, чем позволено быть друзьям. Малфой вернулся к заждавшейся его Пэнси, заняв привычное место на переднем сиденье ее кабриолета. Острые ногти, выкрашенные в черный, намертво вцепились в руль. Мельком взглянув на друга, Паркинсон облегченно выдохнула. Они будут в порядке. — Я нашла Феликса, — после слов, сорвавшихся с губ Пэнси, на лице Драко расплылась злорадная ухмылка, больше похожая на оскал. Кабриолет с откидной крышей мчался по безлюдной дороге навстречу новой жизни. Они покинули родной Лондон, не испытав ни капли сожаления. Здесь им делать нечего.