POV. Натаниель Эссекс. 19.03.1879
Вот же незадача: какие же лучше туфли одеть? Чёрные «оксфорды» подходят под все. Но ситуация абсолютно безумная: мне предложили помочь и даже не получили с меня никаких гарантий кроме моего слова. А ведь даже поместья не хватит на то, чтобы покрыть подобную помощь. Неожиданно, но есть хорошая фраза: «обед бесплатным не бывает». Причём Сэр Леон Миллбери ел за мой счёт, хотя сам Вообще, — он достаточно странный персонаж. Начать с того, что он нашел меня сам. И как раз в тот самый день, когда я предпочитаю быть один. Но нет: подошёл, назвал по имени, и навязал разговор, причём, некоторые его фразы ставят его в ряд «подозрительных». Всё-таки, намёки насчёт «несчастного случая на охоте вместе с братом» были уж слишком недвусмысленными. Так что когда он рассказал про тех, кто «желает помочь тому, чьи мысли не зашорены бреднями прошлого», я, несмотря на заманчивость, всё равно подумываю взять на встречу что-нибудь для самообороны. Пеппербокс в зонте: как говорится, «два в одном»: и самозащита и на случай дождя. Брать в руки то, что сделано этими заокенаскими отбросами, значит не уважать самого себя. Что же: пора уже выдвигаться, иначе ещё попаду в затор. Это становится уже невыносимым: везде эти чёртовы кэбы. Когда-нибудь часть дорог будет разгружена. Много кому, нужно просто добраться до места назначения. Если бы подземка не чадила углём, я бы и сам на ней ездил. Может быть, стоит ещё и «бульдога» взять, всё же, — два пистолета лучше, чем один. Тем более, пеппербокс чуть хуже стреляет. И кастет, — на самый крайний случай. Не люблю я, конечно, ближний бой, но лучше иметь хоть что-то. Хотя, я все равно не боксер и разницы между кастетом и рукоятью револьвера, наверное, не почувствую. К счастью, моё хобби подразумевает определённый опыт, по охоте на двуного зверя. Вот только, ранее звери были не опасны. И даже не подозревали, что мы желаем сделать с ними нечто выходящее за рамки того, что они могут представить. А в этой ситуации роли «охотника и жертвы» могут легко поменяться. Вот и мой экипаж уже меня ждёт.***
— Пошла, пошла! Ах, ты же. — соглашусь с ним: туман сегодня наиотвратнейший. Вообще, моя поездочка в новый свет, имеет ещё одно невероятное преимущество. Люди там ещё не успели до такой омерзительной степени осквернить природу. Та же Канада, как и север США, поражают своей первозданной красотой. А у нас в небе постоянно висит угольная пыль. А всё потому, что пар является основой наших технологий, несмотря на очень низкий КПД котлов. Взять тот же двигатель Отто: 15% против 6-8% у пара! И это, как говорят разумные люди, — далеко не предел. Да, — больше 50% не получится никогда, — но ведь можно же довести до почти идеала! Так что, чем совершенней технология, тем менее она вредна. Всё, что загрязняет окружающий нас мир, — это издержки что мы не смогли пустить в ход. — Приехали, сэр! — Наконец-то. Сколько с меня? — Черт, тут пока доберёшься куда-то, отобьешь себе все кишки. — 3 шиллинга, сэр. — Не глядя, всучил ему. Лицо обдувает сырой ветер вместе со смесью гари и сырой плесени. Местечко, однако, очень даже приличное, даже внешне паб чистый и опрятный. Но почему тут: можно было встретиться и в хорошем кафе? Попробуем проявить свою наблюдательность, Натан? Попробуем. Здание кирпичное, пол, — дубовый и весьма пружинистый. Видно, что не экономит хозяин. Да и по кладке видно, что собирал профессиональный каменщик. Своего рода, исключительно английский показатель статуса. Нет, обои — это тоже весьма приятно глазу, но для них должна быть соответствующая атмосфера, иначе они легко отсыревают. А мне надо пройти, пожалуй, вон в ту залу. Да, — вон туда. Вообще, построение жилищ человеком, — это ещё один пример адаптации. Русские строят толстостенные дома из дерева по причине холодных зим и огромных запасов этой самой древесины, японцы — тонкостенные едва ли не бумажные, и тоже — по причине климата, а также частых землетрясений. Ещё одно подтверждение теорий Дарвина. — О, рад вас видеть, Мистер Эссекс. — А вот и всё тот же «мистер Миллбери». Уж по этим бульдожьим щекам и коренастой фигуре его легко узнать. Хотя, сомневаюсь, что он действительно Миллбери — Добрый день, мистер Миллбери. Я так понимаю, мы сегодня с Вами будем наедине? — Разумеется, ну что… вы я так понимаю, хорошо обдумали то, что я сказал. — Дам ему честный ответ, который я в Америке услышал. Пускай грубый, но как нельзя подходящий. — Мистер Милбери, простите за грубость, но ответ свой я дам после Вашего ответа на вопрос, услышанный от одного игрока на бирже: как Вы меня за это поимеете? — Ну не бывает ничего за просто так: не верю! — Хотите сказать, что бесплатный чай наливают только тогда, когда хотят по-крупному облапошить, Мистер Эссекс. Смею Вас уверить, мы получим от Вас куда больше прибыли, если Ваша поездка станет успешной. В какой-то мере, это как крупная ставка на перспективную лошадь. — Я взглянул в его карие, глубоко посаженные глаза, в которых виден был лишь интерес. Не понимаю: разве подобные суммы могут быть ставкой? — Не думаю, что мне в скором времени удастся отрастить копыта, мистер Миллбери: эволюция идёт на протяжении поколений. — О, ну согласитесь: всю жизнь смотреть на лошадей бывает весьма скучно. Другое дело, — это человек-волк. — Человек-волк? Нет, сказки об оборотнях я не то, что читал, — меня ими пугали в детстве. Вот только про Него знает, кроме меня, ещё десяток человек. — Эмм, Мистер Миллбери, вижу, у нас есть общие знакомые, которые не решились нас с Вами познакомить. — Вот только кто? Гадать глупо, лучше узнать. — Что Вы: наш общий друг как раз и познакомил нас, когда я прочёл Вашу с ним совместную статью о факторах эволюции. — Нашу совместную статью… Эндрю… Эндрю Моррисон А он вечно себе на уме. Правда, если бы я начал дышать всем, чем дышит он, то наверняка бы и сам свихнулся. Хотя, очень спорно, что Эндрю свихнулся всего один раз. Он даже в университете был слишком чудны́м и отталкивающим. Нервный, язвительный настолько, что кажется, захоти он, — заплюёт всех ядом похлеще гадюки. Всегда тощий, как скелет, обтянутый кожей цвета папиросной бумаги с желтыми пятнами, настолько тонкой, что видны все прожилки и огромные черные мешки под глазами с выцветшей радужкой. Я до сих пор не понимаю, как он не то, что жив, но ещё и энергичней любого из нас. Черт: вспоминаю, когда его глаза были голубыми, а волосы цвета спелой пшеницы. Он уже тогда мог быть описан двумя словами: чокнутый гений. А его фраза: «Скучно Вы живёте все, даже с ума сходите только один раз». Кажется, это даже его идеология. — В таком случае, нет ничего удивительного. — Хотя одна вещь, все же есть: никто в здравом уме, если он не знает этого человека в течение очень длительного времени, не даст ему и пенса! Не то что с ним дела делать. Это человек, по которому с первого взгляда складывается мнение, что «по нему Бедлам плачет» а сто́ит ему открыть рот, — ты убеждаешься, что всё правильно понял. Брр-, ещё бы он бровями не играл, когда говорит. А на руки не стоит вообще смотреть: все в синяках от уколов морфия. Хотя я сомневаюсь, что ТОЛЬКО Морфия. Но какая светлая голова и какая непоколебимая вера, что нет ни одной проблемы, что невозможно решить ПОДГОТОВКОЙ! Эх, вспомнишь молодость…о, нет: тогда меня от него порой передергивало…а эти трюки со своими пальцами… Меня вновь передернуло. — Мистер Эссекс, Вы в порядке? — В полном. Итак, Вы ведь осознаете, что наша поездка, — это не только дилижанс. — И в ответ он улыбнулся совершенно нормальной улыбкой. Даже, я бы сказал: слишком нормальной. Так улыбаются друзьям, а не «скаковым лошадям». — Разумеется, дилижанс, лошади, ружья и снасть. А так же, — небольшое вознаграждение, ведь никто не уверен, что Вы достигнете того чего желаете. — И он протянул мне чек. Лучше бы я туда не смотрел, — не хватало мне упасть в обморок, как манерной даме от переизбытка чувств!POV. Юрий Корин. 26.09.1993
Чтоб вы все сдохли, сволочи этакие! Почему-то, когда я перешёл мост Вашингтона, — а это, как оказалось, было уже часа в три дня, — мне словно машину на плечи закинули. Ладно: сцепился, проверил, не отсырело ли, — пошёл дальше уже по мосту из Джерси в Нью-Йорк. Вот честное слово: думал всегда, что в Нью-Йорке одни, блин, небоскрёбы и неба не видно, а Бродвей — шо-то типа кучи огромных билбордов и всякое такое. Но, свернув с моста и попав на тот самый Бродвей…я себя почувствовал нечто до боли знакомое. Отдалённо, но почувствовал. И вспомнил: проспект Ленина на перекрёстке с Советской, — там, где остановка «Школа» всегда была. Отставить ностальгию! Сейчас ноги заплетаются, это раз! Тебя на ходу вырубает, это два! Температура ниже пятнадцати по Цельсию, или шестидесяти по Фаренгейту, плюс адская влажность. Это значит, что если я сейчас упаду, то отключусь, если отключусь, то обратно не включусь. И тогда со мной будет программа: «Сдохни или умри». Так что сейчас мне надо искать место, где я могу подрыхнуть, желательно, оно должно быть сухое, открытое и тёплое. Народу на улице, несмотря на вроде бы воскресный день, вообще нет, — ясен пень, потому что дождь пока не закончился. Черт, кажется, всё-таки мокнут носки, да и кроссовки долго не протянут после такого марш-броска. Вот же гадство препоганое: не успел свалить, как уже пошли проблемы! Надо обувку искать, бля! Нет, если быть честным с самим собой, то на что я рассчитывал? На то, что мне на башку свалятся все плюхи? Я тут, вообще-то, Попаданец, как бы! Русский! А мне тут даже этой…системы не накинули, во! Ну, как там «сделай то-то, накопи очки, навык прокачай». Как в игре, короче. Или можно тупо повторить что-то, типа, как Майк дерётся, и у тебя навык «Бокс» появится. Блин: вот о чём я буду вспоминать, так это о том, как я его бои в приюте смотрел. Магазинчик…продуктовый. В желудке раздалась весёленькая трель. Да рискнём, чего там. Только бы в развес чем-нибудь торговали. Ладно: заходим, смотрим на продавца, — какой-то азиат сидит, журнал читает. Посмотрим, чем же торгують в «сияющем граде на холме»: газировка, таблетки, ветчина в консервах, водичка, ещё фигня, — да что за твою мать! всё фасованное! О, — «Плэнтерс» целая стойка. Тут тебе и кешью и арахис есть… Оглядеться — нет камер. Берем три пачки и под плащ запихиваем, пока он там тупит. И делаем вид, что мы — ходячий фикус, без нервов. Мы так сами мелкими тырили, но это было давно и неправда. Спокойно, спокойно выходим, мы у двери уже…сука! вставать начал! Гнать, что есть силы, сшибив перед входом стойку с хернёй какой-то и валить-валить-ВАЛИТЬ! Бегу, сердце начинает долбить ритм, перекрёсток, — свернуть, нырнуть во двор, пробежать, ещё свернуть, — машина едет, — далеко! — успеваю проскочить и в подворотню! Сука! Ноги просто подкашиваются! Вставай, вставай, Юра, блять! Вставай, бежим дальше! Квартал, ещё квартал, — а почему так тихо? Никаких тебе криков «стой», ни топота ног, — только капли дождя продолжают барабанить по краю капюшона плаща, отбивая ритм, под который уже в глотке бьётся сердце. Юра! Ты бля, машина! Пух! Так, ну запас углеводов на сегодня…да наверное и на пару дней есть. ВАШУ МАТЬ! А у меня воды — шиш да кумыш! Сука! Сука! Бля: надо срочно где-то либо ТЦ, либо рыгаловку какую-то найти, чтобы в туалет зайти можно было. Вот же блядство: никогда вообще воду из-под крана не пил, только фильтрованная всегда была, — спасибо батиному знакомцу, который на заводе «Барьер» работал. А то с нашей водой, сколько себя помню мелким, хреновня какая-то была. Надо будет и тут, наверное, доставать их. Или учиться самому кипятить в таких вот условиях. Хрен его знает, чего там у них в водопроводе какие герметики для труб или сбросы. Время уже 10 минут шестого. Хорошо в деревне жить: или родник под боком, или свой колодец. Хотя, по-хорошему их тоже фильтровать бы Хотя, черт побери, — я в этих фильтрах ничерта и не шарю. Насколько это вообще все возможно отфильтровать. Какие-то «механические» частицы, это легко. А вот с химией, все намного труднее. Вот сейчас стою тут под навесом каким-то и на дома смотрю — наши лучше. Эти какие-то ну прям совсем тусклые. Да и вообще есть такой момент, что, когда есть с чем сравнить, то впечатление иное совсем. Хотя, когда нам вместо «Октября» «Люксор» открыли с гостиницей-высоткой, — непривычно как-то было. Ну что, — там, по Ленина, от пяти- до девятиэтажек только, а тут вызвездили хреновню такую. Но, когда в Москву стал чаще кататься — в уник или к друзьям или просто так, — то перестал внимание вообще на высотность обращать. А когда на Первомайке все бараки вдоль Горьковки снесли и поставили человейников двадцатиэтажных, — вообще грустно стало. Хах: зато как клёво ловить было ахуй ребят, кто с регионов приехал. Вон, — того же Витьку Ярыгина взять, — пензюка, хотя, он даже не пензенский, а с какого-то городка под Пензой. Ох, как же он на новый трамвай смотрел. Это небось типа того, сверхскоросного жопанского поезда. И чуть шапку не потерял, однозначно чудом избежав травмы шеи и попадания вороны в рот, как двадцатиэтажку увидел. А как уж мы наверх поднялись! Так степень охуевания явно сотку превысила. А я что? Я мимо такой лет семь на секцию ходил. Или Андрюха с Кубани, — тоже был кадр. Тот чуть ли не наделал в наших ХОРОШИХ дорогах ям своей челюстью. Потому что они невероятно хорошие. И не только в центре. Может, надо было его на Первомайку отвести поближе к лесу? Эх, — как давно всё это было. Или, точнее, — будет. Ладно: лирика это всё. Пошли искать рыгаловку, где ближе. Время уже спать скоро пора, а я почти двое суток уже не сплю. И, на моё счастье, минут через двадцать нашёл одну тошниловку, где счастливо протопал в туалет, разумеется, — вежливо спросив разрешения. И, зайдя туда, тут же помчался к раковине, на лету открывая кран и хлебая от жадности эту охеренно вкусную воду «с хлоркой» которую вот вообще не чувствую. Сколько я не пил? Да с того родника, наверное. Похер. На всё похер. Напился и тут же бутыль подставил, чтобы набрать. Кто-то заходил, — да и пёс с вами. А мне надо думать, где мне спать. Потому что иначе я отрублюсь. Так, надо думать…есть тут ночлежка какая-то? Блин, я слишком мелкий, чтобы как те чуваки с «Трубы» работать за еду и ночлег. И не факт, что меня там не будут «любить». Ладно, по ходу разберусь. Если бы не был вторые сутки без сна, мог бы дотерпеть до утра, затем в ТЦ любой зайти, и где-то закемарить, а сейчас вот совсем не варик. Только эти ТЦ, точнее, — моллы, — ещё найти надо. Где ещё можно? Чего-то надо круглосуточное. Почему-то, у меня на исторической родине…только клубы. Есть, конечно, ещё и полиция, но нахрен: тут же отправят туды, откель ушел. Хм. Больницы…а вот как-то не интересовался бесплатной медициной тут. Да и медициной вообще, ибо ничего серьёзней простуды не припомню. И в поликлинику ходил только за «отгулом». Нет: больница любая тут тоже не вариант. Спросят сразу, кто, а с «потеряшками» разговор короткий. Хм. А что случается с типичным шкетом, когда он оказывается один-одинешенек, без шансов выжить, в чужом и враждебном мире? Правильно: появляется мудрый наставник! И чертовски сильный впридачу. Ух! Такой, с бородой и усами, но под одеждой мускулатура, как у Шварца в лучшие годы, хоть и сморщеный, как шарпей! Или ко мне сейчас Ксавьер выкатится из-за угла какого! Но тут есть несколько очень неприятных моментов. Во-первых, я не нахожусь в чертовски враждебном и опасном месте! Вот видите гоблина? И я не вижу. А он есть. Но сожрать меня он, видимо, не хочет. Или пожирней добычу нашёл: стаю злобных волков тоже не вижу поблизости, да и тролля-педобира с метровым елдаком. Ахахаа! Так, — надо ночлег искать. Так, нет же! По индексам, из прошлой жизни, США то ли на шестом то ли на седьмом месте по пригодности для жизни, уступая таким прекрасным местам как Швейцария, Бельгия, Дания и ВНЕЗАПНО Япония. Так что по части критериев уже пролетаю. Во-вторых, мои шансы на выживание…да мне вполне могут и не дать замёрзнуть. Тот же патруль вполне может найти мою окоченевшую тушку, и положить в больничку. Но всё равно хочется уже куда-то в тепло и сухость. Так! Тут закрыто…уже третья многоэтажка. А ещё я чертов неправильный попадун! Ведь в лучший, но это не точно, мир отправляет «Грузовичок-кун». Несколько часов уже, как потемнело, и методика простая: зайти в магаз, поглазеть, погреться немного и дальше идти. Если что: извиниться. Уже пару сотен обошёл. Наверное. Я их вот вообще не считаю. Мозги отказываются работать… И вот погас очередной маяк. Очередной магазин…черт, ха-ха. А сколько уже времени, а? Микки, а Микки: скажи, который час? Микки, — ты почему молчишь? Так…надо уснуть. Уснуть…"а в тюрьме ужин, — макароны». Проклятие! Тут тоже заперто! А магазинов нет рядом…холодно…следующая дверь. Тепло…сухо. Черт! Холодно и мокро! Опять! А может…может оно за мной идёт, а? Иду…ноги …они должны идти. Свет…свет…три буквы… А…Т…М. 24. Рай. Рай, с филиалом здесь. Задерживаться не стоит: приедут либо охранники, либо полиция, но зайти на двадцать минут погреться — другое дело Зайти.....тепло… сухо А может быть…вон туда…на лавочку. Да…вот так…и ноги вытянуть… — Не спать здесь! — Э, пацан. — Тут нельзя спать. — Внезапно меня начали трясти за плечо. Вашу! Валить, — копы! — Эй, с ног не сшиби. — Кароче, ты нам проблем не доставляешь, мы — тебе. — Не в кайф, когда вот так среди ночи дёргают. — А если нас ещё раз дёрнут, мы не попросим, а выкинем. — Бля…сука: жёлтые шмотки и броники: чоповцы. Какой-то блонд и негр с ним, — крепыши. — Э…ладно, п-парни, с-со мной проблем не будет… — Фуух…пронесло. Относительное везение, ведь могли ведь и в полицию сдать. Ха: просто катиться. А куда? И дальше идти. Интересно, а какой вообще рекорд без сна? Почему у меня глюканов нет? Ладно: нету и нет. И здорово. Хорошо, что никаких собак бродячих нет и нигеров. Гарлем рядом ведь, вроде как. И вот! Наконец то, очередной рывок и дверь…открылась! Ура! Урааа, товарищи! А теперь, хорошенько пораскинь своими протухшими мозгами Юра, где тут народ меньше всего ходить будет, если конечно не хочешь чтобы на тебя ненароком наступили! Вверх, вверх по лесенке! Господи: ноги, как две чугуняки. Надо наверх забраться. ААААА! Все святые, сука: чердак открыт! Станцевал бы, да ноги еле держат! Угол, вот здесь, прямо тут. Сесть. Спать.