Monsters — Tommee Profitt feat. XEAH
Четвёртая группа ступала по льду, держась на расстоянии от третьей, шедшей впереди. Рядом с Чонгуком шёл профессор Хагар, который, как оказалось, руководил четвёртой группой наравне с двумя другими магами. Профессор был альфе по грудь и казался довольно уязвимым, но, на удивление, на него смотрели с уважением и беспрекословно подчинялись приказам. Чонгук был одет в огнеупорные чёрные вещи и такие же ботинки. Холод касался тела, но залезть под кожу у него не выходило — внутреннее пламя не позволяло пробиться. Тэхён, в животе у которого буйствовали две чужие стихии, стойкие к морозу, холода тоже не чувствовал, хоть поверх его чёрной кофты был надет лишь бежевый кардиган, насильно всунутый альфой. Минуты сменялись друг другом. Возникшая ненадолго метель стихла, позволив стихийникам Воды, Земли и Воздуха выдохнуть на время. Холод сковывал большинство, но стихийники шли ровным строем, согреваясь мыслями о скорой победе. В момент, когда Хагар поднял руку вверх, резко остановившись, Тэхён ударился лицом о рюкзак Чонгука. Опустив руку, мужчина приблизил к лицу рацию. Третья группа, шедшая впереди, тоже замерла. Вдали перед тремя первыми группами возвышалась гигантская белоснежная стена, что, казалось, была высотой в сотню этажей. Наверняка именно за этой стеной таились города Вечной Зимы. — Почему мы остановились? — поинтересовался Чонгук ровным тоном. — Первая группа не может пробить стену, — вздохнул Хагар, не глядя на альфу. Тэхён не отрывал взгляд от стены, действительно выглядящей непробиваемой. Казалось, лишь стихийники Земли способны попытаться прорваться сквозь нерушимую белую мощь. Быть может, Огню подвластно? Смог бы Воздух сдвинуть, разрушить стену? А Вода? Переливающийся разными цветами, висящий на груди опал потеплел вместе с другим камнем, спрятанным в кармане. Маленький изумруд ярко-зелёного цвета был подобен ведьме, носившей его. Джин бы желал быть здесь. Джин бы вместе с Бэком стоял в рядах второй группы. Будь его воля, он бы и в первую прорвался. Ничто не способно разбить и раскрошить фамильные камни. Интересно, хотел ли Джин, чтобы его камень сохранился? Тэхёну бы хотелось умереть вместе с опалом на груди. Лёд не смог разбить камни, но смог разрушить академию, что была для сердца слишком важной. Целая маленькая жизнь была прожита в крепких стенах, рассыпавшихся под натиском ледяной стихии. Ни кабинетов, в которых больше десяти лет занимались студенты, ни бассейна, в котором Тэхён любил плавать вместе с Джином, ни столовой, в которой собирались все ученики, ни библиотеки, в которой было найдено множество ответов, больше не было. Не было и Джина. И Воздуха... Тэхён глядел на нерушимую стену, ощущая закипающую внутри злость. Их стена стояла, а стены его дома рухнули. Хотелось заплакать, но ему не плакалось вот уже какой день. Внутри зрело что-то тёмное, нехорошее. Хотелось рухнуть на колени и попросить вернуть всё назад. Просить здесь было некого. Не хотелось думать о Джине. Ни при каких обстоятельствах и никогда больше. Забыть бы. Быть может, было бы лучше забыть. А как забыть?.. Он просто не будет думать о нём. Не будет думать о будущем в отряде «Феникс», которое ждало ведьму Земли. Не будет думать о миллионах разговоров, которые уже не случатся между ними. Не будет думать о совместной жизни Джина и Маркуса. Не будет думать о том, каким дядей мог бы стать Джин для его детей. Не будет думать и о ночах, проведённых в одной кровати, сжавшись в единый комок. Не будет он об этом думать. Никогда больше не будет думать. Ни за что. Тэхён медленно опустился на колени, ощущая дрожь как в теле, так и в сердце, грозившемся сгореть от гнева. Способен ли Лёд его ребёнка разрушить стену? Стоит ли пытаться? Даже думать и предполагать не хотелось. Дрожащие руки инстинктивно коснулись льда под ногами, пылающая в сердце ярость вынудила вновь взглянуть на стену, которую и с такой высоты было видно. Ни Чонгук, ни Хагар, напряжённо следящие за неудачными попытками стихийников первой группы, не заметили его намерения, а стоящие позади стихийники не обратили должного внимания. Однажды, помнится, Тэхён обещал Земле использовать силу лишь во благо. Казалось, во благо сейчас было разрушить всю территорию Вечной Зимы. Казалось, во благо сейчас было превратить в ничто стихийников Льда. Тэхён никогда не желал быть тем, в кого превращался. Быть здесь он тоже никогда не хотел, как и стоять плечом к плечу с теми, кто желал защищать Содружество. Боль крала кислород, путала рассудок, медленно сводила с ума. Гнев же делал разум чистым. Тэхён глядел на стену и ясно осознавал, чего желает. Он никогда не желал причинять живым существам боль своей силой, используя её лишь в моменты крайней необходимости. Никогда в его сердце не было искреннего желания унизить, убить, наказать. Лишь плохие люди совершали подобное. Лишь злые люди желали подавлять других. Тэхён злым никогда не был. Разве он способен на нечто злое? Сейчас он был способен на всё. Гнев превращался в ярость. Боль грозилась вырваться из клетки, в которой её заперли. Сердце чернело, пыталось склеиться, но у тьмы не выходило собрать по частям разрушенные осколки. Сейчас желание делать больно было едва контролируемым. Хотелось разрушить чужие дома, как разрушили его дом. Хотелось вдребезги разбить, как разбили Джина. Хотелось забрать у тех тварей будущее, как забрали его Воздух. Слишком много всего хотелось сделать, и Тэхён не станет себя останавливать, не станет и контролировать. Он будет разрушать, забирать и разбивать. Скольких он пообещал Джину? Стольких он и заберёт. Душа за душу. Боль за боль. Смерть за смерть. Вдавив пальцы в лёд, Тэхён молил стихию подчиниться. Лёд воздвигнул стену, Лёд её и разрушит. Стихия холодила кровь, заставляла сердце биться сильнее, скручивала живот. В момент, когда стихия вырвалась наружу, омега приоткрыл рот, едва слышно простонав. Ледяной вой разнёсся по округе. Стихия подо льдом неслась к цели со скоростью света. Тэхён не видел магов из первой группы, всеми силами старающихся разрушить стену четырьмя стихиями, но чувствовал их благодаря Льду. Добравшись до цели, стихия обрушилась на стену одним неумолимым ударом, прорвавшимся снизу внутрь десятиметровой в ширину стены. В миг, когда по стене снизу вверх пошли расколы, голубые глаза вспыхнули снежным цветом, слишком яростным, слишком разрушительным. Лишь минута потребовалась на то, чтобы разрушить стену. Тянущаяся долгие секунды минута. Пронёсшийся по местности гул заставил многие сердца забиться чаще. Стихия, вырвавшаяся из тела ведьмы, была слишком сильна. Сильным был и маленький маг, рвавшийся защищать родителя. Стоило звуку стихнуть, гигантская нерушимая стена, окружавшая со всех сторон территорию Вечной Зимы, рухнула, предоставив шанс прибывшим с трёх сторон света прорваться внутрь. Наверное, единственное место, которое Тэхён мог назвать своим домом, единственное место, заполненное немыслимым количеством воспоминаний, разрушилось подобно этой стене. Интересно, было ли северу больно видеть подобное? Четвёртая группа была слишком далеко, чтобы увидеть тысячу белоснежных оборотней, бросившихся из-за стены на стихийников первой группы.***
Made for the Battle — UNSECRET feat. GAITS
Первая группа, включавшая в себя четыре тысячи самых сильных стихийников всего Содружества, достойно встретила сопротивление. Три тысячи выбежавших волков неслись на магов, намереваясь разодрать всех в клочья. Стоило крику Арракса прозвучать, тысячи людей ринулись на волков в ответ. Стихии мерцали в воздухе, лёд под ногами задрожал от топота. Небо следило за битвой у разрушенной стены, которую, быть может, годы спустя будут обсуждать на уроках. Чанг сокращал расстояние до врагов, призывая Землю, рвущуюся прямо из сердца. Он был готов на всё, лишь бы третьей группе, в которой были два самых дорогих сердцу человека, не пришлось вступать в бой. Корни вырывались из-подо льда рядом с ногами. Первого прыгнувшего на него оборотня корни проткнули сразу в трёх местах. Гвансон ничего не слышал. Мужчина, чьи руки пылали вместе со льдом под ногами, сжигал врагов, считая сделанные вдохи. Никто не мог остановить мага, сосредоточившегося на всеобщей цели. Со всех сторон слышались стоны, крики и гневное рычание. Со всех сторон виднелась кровь на белоснежном льду. Тела как оборотней, так и стихийников замертво падали на испачканный лёд. Мёртвых никто не замечал. Живые старались выжить. Чанг старался держаться рядом с Гвансоном. Прикрывая спины друг друга, мужчины сжигали и душили корнями стольких волков, сколько было возможно. Гвансон не желал видеть на поле боя того, кто родит ему внуков. Мужчина надеялся выстоять, и что оставшиеся в первой группе тоже выстоят. На заполненном людьми и волками льду становилось меньше живых душ. Звери набрасывались по двое и трое на одного, не оставляя шансов на выживание. Зверей же по двое и трое сжигали, топили, душили и оглушали. Сверху слышался раскат грома, знаменующий гнев представителей воздушной стихии. Никто не собирался сдаваться. Битва развернулась у разрушенного льда, из-за которого на сражающихся глядели стоящие плечом к плечу стихийники Льда, впереди которых готовилась ко вступлению в бой оставшаяся тысяча волков. Стоило приказу прозвучать, оборотни ринулись вперёд к своим сородичам, вынудив и вторую группу, состоящую из трёх тысяч стихийников Содружества, вступить в бой. Глава второй группы опустил поднятую вверх руку, разрешив стихийникам с яростным кличем броситься вперёд. Маги вошли в гущу убивающих друг друга народов, подобно смерчу. Вторая группа не дала волкам и шанса на победу. Тысячи стихийников сотрясали всю замороженную территорию Льда гневом четырёх стихий. Хосок, не дав себе и мгновения на размышления, принялся топить, захватывая зверей рвущейся из рук водой. Бета не собирался жалеть и щадить. Чужие зубы продолжали ощущаться на полностью зажившей шее, сводя порой с ума. Один лишь миг был способен решить судьбу. Злость пылала в венах, в крови и в сердце, прибавляя сил. Отбрасывая одних, других захватывая в лишённые кислорода сети, маг Воды без страха в сердце лишал врагов жизни, никого к себе не подпуская. Следя боковым зрением за сражающимся недалеко от себя Бэкхёном, Хосок чувствовал нужду защищать. В мыслях мелькал когда-то самый близкий человек, которого среди живых больше не было. Он столько лет впустую винил Чон Чонгука, когда убийцами были другие. Не приди люди Льда к ним домой, Намджун был бы жив. Не напади люди Льда на Содружество, Намджун был бы жив. Гневно рыча, Хосок потоками воды сшибал врагов с лап, заглатывая их и поглощая. У него почти не осталось близких друзей. Приятелей и временных друзей было много, но вспомнит ли он их спустя года? Из всех остался лишь один друг, который был больше братом. Тэхён не должен здесь оказаться. Любящее братской любовью сердце планировало уничтожить столько, сколько сможет, лишь бы не дать четвёртой группе оказаться на кровавом льду, заполненном телами. Был ещё один омега, которого хотелось сделать близким человеком. Этот омега сжигал врагов молниями, душил их в вихре и, поднимая над льдом, откидывал в разные стороны. Этот омега не был похож на других. Бэкхён, никогда не желавший вступать в отряд, сейчас понимал, почему глупые маги так любили воевать. Отбрасывая волков, омега шептал гневные заклинания. Выпущенная наружу злость питала душу, насыщала тело силой. Разум в кои-то веки был отключён, а инстинкты желали мести. Перед глазами мелькало лицо ведьмы, которую он часто называл «сукой». Та сука была дорога сердцу, хоть и показывать это Бэк не умел. Поверить в то, что ту суку раскрошили, было сложно. Стоило заметить зверей, ринувшихся на Бэкхёна со спины, Хосок вытянул руку вперёд и подобием прозрачных щупалец оттянул волков от омеги. Хотелось попросить быть осторожней, хотелось прикрыть спиной. — Становись ко мне спиной! — выкрикнул бета, подняв ввысь водяную стену. Ничего не отвечая, омега глотал воздух, оглядывая встретившихся в схватке людей и зверей. Перед глазами мелькали воющие от боли стихийники, оставшиеся без ног и рук. Не брезгуя, волки отгрызали руки и ноги, вгрызались в глотки, замораживая тела лапами. Были и оборотни, скулившие в пламени, разорванные корнями на части. Непонятно было, чья брала верх. Сделав небольшой шаг назад, Бэкхён прижался спиной к странному бете, чьи взгляды вызывали не то раздражение, не то желание задать несколько вопросов. Омеге понравилось ощущать защищённость со спины. Подобное позволяло полностью сконцентрироваться на тех врагах, что были впереди. Хосоку тоже было спокойнее ощущать омегу за своей спиной. Океан под толщей льда бесновался, чувствуя ярость своих стихийников. Быть может, будь они хуже, затопили бы всю территорию Вечной Зимы общими усилиями стихийников Воды. Бета не любил убивать, но сейчас, сдавливая в водяном плену сразу двух волков, чувствовал губительное удовлетворение. Сгорающие от злости пять тысяч стихийников Льда замерли в ожидании у разрушенной стены. Дождавшись приказа, маги сорвались с мест, желая стереть стихийников четырёх стихий с лица земли. В сердцах пылала ненависть, смешанная с желанием уничтожать. Погибших волков было слишком много. Слишком много ушедших друзей. Слишком много живых стихийников Содружества, которых здесь быть не должно. Ворвавшись в круговорот бившихся насмерть, маги перетянули численное преимущество на себя. Чанёль стоял чуть поодаль, рядом с ведьмой, чьё сердце желало убивать. За спиной выстроились в ряд оставшиеся четыре тысячи стихийников, готовые в любой миг вступить в бой. Мысль о том, что на вражеской стороне тоже был стихийник Льда, сумевший разрушить стену, не могла не злить. В мыслях мелькали оставшиеся двадцать шесть тысяч бойцов, стоящие с двух других сторон Вечной Зимы у такой же разрушенной стены. Даже если они не выстоят, оставшиеся не позволят захватить север. Мирные люди, чья численность доходила до двухсот тысяч, скрывались в центре Вечной Зимы. Чанёля больше волновали бойцы, нежели немощные омеги, дети и старики. Содружество никогда не сможет избавиться от Льда — десятки тысяч стихийников уже жили на твёрдой земле, скрываясь. Стихийники первых двух групп ощутили дрожь внутри, стоило полным сил врагам ворваться в их ряды, усилив мощь Льда. Арракс сжигал и уничтожал, но врагам не было ни конца, ни края — за одним поверженным сразу же набрасывались другие, не позволяя хотя бы на секунду передохнуть. Сколько уже погибло? Сколько ещё погибнет? Чон Гвансон не позволял себе думать об усталости. Альфа думал о жене, к которой не мог не вернуться, о внуках, которых так рано не ждал. Чувствуя боль в руке от впившихся в неё зубов твари, что уже была лишь пеплом, мужчина, подняв вверх стену из огня, ударом ступни направил её в сторону врагов. Со всех сторон разливалось живое пламя, кидавшееся на волков, нападавших со спины. «Слишком много», — звучало в ушах. Без третьей группы они не выстоят. Арракс, подняв руку вверх, глядел на умирающих людей, чуть ранее стоявших рядом с ним плечом к плечу. Численность зверей и магов Льда превышала численность сил Содружества. Так быть не должно. С рыком мужчина пустил в небо огненную вспышку, служившую призывом для третьей группы. Стоило небу окраситься в красный, лидеры третьей группы единым кличем призвали к битве три тысячи стихийников, которые, словно единый организм, одновременно ринулись к стене. В ушах стоял топот, но Цина не обращала на него внимания. Лишь бы Чанг был жив. Лишь бы птичка была в порядке. Быть может, здесь бы не было Талли Цины, если бы не случившееся. Страх потери отныне поглощал душу тревожностью. Вдруг бы Чанг не вернулся? Не вынесет. И пережить не сможет. Мир рухнет без мужчины, который обещал подарить ей сапфир. Цина едва сдержала радостный крик, стоило заметить вдали бившегося с врагами Чанга. Шепча заклинания, ведьма, выставив руки вперёд, начала сжимать ладони. Вода, вытекая из сердца через ладони, поглощала зверей и людей. В стороне виднелся волк, который, оторвав голову стихийнику, ринулся в её сторону. Оборотень, приближаясь, скалился, готовясь выпустить ледяное пламя из глотки. Стоило зверю, остановившись в нескольких метрах, выпустить пламя, Цина атаковала его встречным потоком воды. Собственная стихия замерзала, поддаваясь чужой мощи. Будь профессор магом — не выжила бы. Прорвавшаяся сквозь лёд вода за считанные секунды поглотила не заметившего перемен зверя. В какой-то момент стихийники Содружества начали один за другим падать на колени, истошно вопя. Такой крик навсегда запомнится выжившим. Так кричали люди, чьи внутренности заживо раздирались в клочья по желанию проклятой ведьмы. Лидеры понимали, в чём было дело. Лидеры ожидали появления проклятой ледяной ведьмы, но не были готовы к силе, которую она несла. Арракс выпустил в небо сразу три вспышки, призвав четвёртую группу подойти ближе, а пятую ступить на лёд. Они выстоят, не могут не выстоять. В момент, когда из-за разрушенной стены одной гигантской волной ринулся новый поток стихийников Льда, Арракс выпустил в небо ещё одну вспышку.***
One Eye Open — Tommee Profitt feat. Daniella Mason
Остановившись недалеко от стены, не приближаясь и не вступая в бой, две с половиной тысячи стихийников четвёртой группы замерли в ожидании приказа. Чонгук видел мёртвые тела и красный лёд. Среди столкнувшихся в смертельной схватке были и враждующие люди, и тысячи зверей. Бесчисленное множество людей смешалось между собой, мешая понять, чья брала верх. — Профессор, — Чонгук едва контролировал голос, срывающийся на рычание. Сердце рвалось в бой, чувствуя нужду помочь своим. — Ждать, — цедил Хагар с поднятой вверх рукой. Не оборачиваясь, альфа потянулся рукой назад. Хотелось попросить омегу держаться рядом. Хотелось, чтобы Тэхёна здесь не было. Почувствовав прикосновение тёплой ладони, Чонгук сделал глубокий вдох. — Вперёд! — прозвучало настолько громко, насколько было возможно. Стихийники четвёртой группы бежали, сокращая расстояние, готовясь гигантской волной затопить лёд, не имевший ни конца, ни края. Тэхён лишь раз в жизни бегал так же быстро, как сейчас. В ту ночь он убегал от таинственного океана, показавшего свои тайны. Сейчас же он и был океаном. Все они были, напоминая чёрную безжалостную волну, грозившуюся сбить с ног всех живых. В душе каждого пылала решимость. Грязно-красный цвет кардинально отличался от белоснежного, стоявшего утром у Тэхёна перед глазами. Сейчас всё было в крови. Чем ближе они оказывались, тем больше разодранных тел он видел. От танцующих в смертельном танце людей и зверей четвёртую группу отделяло лишь триста метров. Лёд под ногами содрогался от множества стихийников, готовых убивать и умирать. Чонгук бежал на несколько метров впереди. Страшно было потерять альфу в круговороте тел. Наверное, кроме этого, ничего ведьму больше не пугало. Люди больше не вызывали страха в сердце. Что они могут ему сделать? Убить? И он может. Смысла в страхе больше нет. Бояться должны не они. Пылающий, согревающий кровь гнев дарил телу в тысячу раз больше сил и энергии, нежели горький страх. Этот гнев не даст Тэхёну испугаться собственной силы. Этот гнев умножит её и позволит ей вырваться наружу. Этот гнев позволит без страха и сомнений убивать. Омега тихий, но слишком громкий зов тоже ощущал: Тьма звала, желая получить свободу. Раньше мысль об убийстве вызывала тошноту. Хотелось заткнуть нос и уши. Хотелось не видеть мёртвые тела. Хотелось не брать на себя подобный грех. Разве он убийца? Сейчас хотелось избавиться от гнева, пропитывающего разум ядом. И он избавится. «Тесно», — подумалось Тэхёну, стоило их волне накрыть нескончаемое пространство у разрушенной стены. Находящийся вблизи Чонгук сжигал зверей, не подпуская врагов близко. Именно в этот момент омега заметил приближающегося белого оборотня с ярко-синими глазами. Две родные и две чужие стихии взбушевались внутри. Первой наружу прорвалась Вода, откинув волка в сторону. Дыхание было основой всему. Тэхён дышал, позволив корням из сердца прорваться наружу, позволив хлынувшей из рук воде стиснуть врагов. Лишь шаг разделял от первого убийства. Сделать шаг помог мужчина, оказавшийся слишком близко, едва не задевший его ледяным пламенем, который был отбит огнём мага. Тэхён замер у Чонгука за спиной с вытянутой вверх рукой. В ушах звенело, сердце вновь затрещало. — Тэхён! — рявкнул Чонгук, спалив врага. Невнимательность могла стоить четырёх жизней. Воздух должен был отбросить мага Льда, молнии должны были испепелить врага. Сжав со всей силы челюсти, омега старался не утонуть в губительной боли. Ни Воздух, ни молнии ничего ему больше не должны. Их больше нет и никогда не будет. Никто больше не оставит едва заметный, заполненный свежестью и ласковой нежностью поцелуй на его коже. Такой поцелуй ни одна живая душа не способна оставить. Молнии никогда больше не огладят его тело, не защитят от врагов, не оттолкнут и не усмирят наглецов. Такого больше не будет. Не в этой жизни. Необратимость стёрла последнюю сдерживающую грань. Пора просыпаться. Сделав глубокий вдох, Тэхён постарался дословно вспомнить собственное обещание. Сколько было обещано? Скольких он заберёт? Сотня. Тэхён обещал Джину забрать сотню душ. Сто душ за одну. Именно столько стоит душа Джина. Виновные должны быть наказаны. С тяжёлым выдохом омега возложил вину за сделанное на всех бившихся здесь врагов. Они все были виновны: все и каждый. Жалости и пощады никто не получит. Их не пощадили, и они не станут. Пощады не будет. Корни, обхватившие двух магов Льда, замерзали, больше не выдерживая. К застывшим намертво корням присоединились новые, яростные и живые. Тэхён ступал ближе с поднятыми вверх руками. Новые корни действовали быстро, не щадя и не жалея. Лишь секунда ушла на то, чтобы насквозь проткнуть двух врагов. Ещё одна — чтобы вытащить кровавые корни из мёртвых тел, чья кровь брызнула ему на лицо. Два. Счёт начался. Слушая собственное дыхание, заглушившее крики и стоны, Тэхён считал, разрывая чужие тела корнями, попутно топя стихийников гневной водой. Голубые, заполненные яростью глаза ловили каждого убитого, не обрывая счёт. В крови пылали потоки Льда и Огня, грозившиеся вырваться наружу. Сокращая за считанные секунды расстояние от одного врага до другого, омега втыкал корни и в спины, и в ноги, и в руки, и даже в лица. Собственная кофта окрасилась в красный, стоило разорвать зверя сразу четырьмя корнями. Тэхён и на лице что-то влажное ощущал. Облизав губы, почувствовал металлический привкус крови. Быть может, Земля не была самой сильной стихией, но она была самой жестокой: ни свою ведьму, ни врагов она никогда не щадила. Тэхён помнил количество пролитых в холодной яме слёз, помнил, как стихия, игнорируя его, заставляла сходить с ума. Земля не знала пощады. Двухметровый маг, чью грудь пронзил острый безжалостный корень, вопил, замораживая земную стихию. Третьим наружу прорвался Огонь. Вырвавшись из тела, стихия молниеносной вспышкой слилась с корнями, сжигая мага изнутри. Этот крик тоже был неслышен. В мыслях лишь сменилась цифра: восемь. На миг Тэхёну пришлось остановиться. Сдержать рвоту не удалось, стоило случайно наступить на чьи-то оторванные ноги. Где же остальная часть тела? Красного цвета повсюду стало больше белого. Он не только оторванные острыми зубами части тел видел, но и знакомые кровавые ледяные крошки льда — кого-то вдребезги разбили. Джина встретила такая же смерть. Тэхён решил узнать, каково же это — разбивать вдребезги. С громким рыком выпустив из тела поток льда, омега направил его на находящегося рядом оборотня, отгрызшего чью-то голову. Зверь сначала не понял, в чём дело и почему его атакуют его же стихией, а после... после уже было некому понимать. Заледеневшая статуя волка могла бы даже показаться красивой, если бы омега не разбил её вдребезги вырвавшимися из-подо льда корнями. Чонгук следил боковым зрением за Тэхёном и выпущенными чуть ранее огненными змеями, параллельно набрасываясь и сжигая заживо врагов под громкие крики. Копившуюся неделями злость наконец можно было выпустить наружу. Альфа накидывался со спины на тех, кто пытался убить стихийников Содружества, моментально пуская по их телам беспощадное пламя. Огромное скопление людей не пугало, а лишь подначивало, заставляло безостановочно двигаться, вызывало желание уничтожить как можно большее количество врагов. Обе руки полыхали, но в одной ещё был длинный нож, которым он добивал слишком крикливых и ледяных ведьм, которых на поле оказалось немало. В момент, когда Чонгук вновь повернулся назад, Тэхён, стоя слишком близко к врагу, с рычанием сжёг беловолосого мужчину, чьи ноги и руки были закованы корнями. Такого омегу альфа ещё ни разу не видел. Внутри сразу вспыхнула гордость, смешанная с опасением. Подобное пережить будет непросто, но и это не пугало. Главное выжить, а дальше... они со всем справятся. Ударив тяжёлой подошвой со всей силы по льду, Чонгук пустил мощную волну огня, обуявшую сразу нескольких волков. Жив ли отец? Вблизи никого из близких людей не было видно. В порядке ли Чанг и Се? Все должны вернуться домой. Внезапно Чонгук оказался на льду под весом гигантской мохнатой твари. Схватив зверя за шею, альфа пустил пламя ему прямо в морду. Острая боль в руке от куска льда, порезавшего кожу, вызвала лишь рычание. Чонгук серией выпущенных огненных шаров убил врага, чей лёд коснулся его тела. Огонь залечивал порез, придавал сил. Наверное, лишь с помощью кого-то сверху удалось заметить в толпе знакомое лицо: Сехун, окруживший себя корнями, отбивался от двух стихийников Льда. — Ведьма, Сехуну нужна помощь! — добравшись до Тэхёна, стоящего рядом с грудой кровавых ледяных осколков, Чонгук потянул его в сторону друга. Следуя за альфой, омега чувствовал нечто странное в груди. Будто что-то было не так, но понять, что именно, не выходило. Стучащая в ушах цифра давила, душила. Сердце что-то теряло, теряло, теряло... Тридцать два. И ни один не смог его коснуться. Четыре стихии не подпускали, сразу с рыком отбрасывая врагов. И было плевать, заметили ли количество его стихий люди Содружества. Сейчас лишь счёт имел значение. Чонгук видел кровь, капавшую на лёд у ног Сехуна. Отбросив возникшего рядом стихийника Льда, альфа навалился сверху и, вонзив нож ему в глотку, пустил пламя по телу. Прыгнувшего в их сторону утробно рычащего оборотня схватили корни, похожие на тёмных змей. Тэхён не отпустил вытянутую в сторону погибшего зверя руку, сразу же наслав корни на двух других стихийников, ни на секунду не переставая считать. — Лежи смирно! — приказал Чонгук, рухнув на колени рядом с другом. Сехун, закрыв глаза, прерывисто дышал, ощущая кровь во рту. Он умирает? Умирать не хотелось... — Тэхён, не подпускай сюда никого! — стащив с Сехуна куртку, Чонгук разорвал его кофту. Под рёбрами торчал длинный острый кусок льда. Вытерев лицо от пота и крови, альфа поднял голову к омеге, замершему с вытянутыми пылающими руками и корнями, клубившимися вокруг. Всё внутри разрывалось от желания встать рядом и нуждой попробовать спасти друга. — Справишься? Не ответив и даже не обернувшись, Тэхён кивнул, подняв вверх огненную стену. В его сторону отчего-то рвалось не так много ледяных тварей. Неужто количество стихий отпугивало? Вряд ли они слышали шёпот просящейся наружу Тьмы... Мёртвые тела отпечатывались в памяти, не вызывая больше тошноты. Оглядывая сражающихся людей и зверей, омега пытался понять, чья брала верх. Всё смешалось в кашу, но даже хаос, окутавший округу, не помешал ему сначала почувствовать кого-то, а после заметить в стороне добровольно бившихся об лёд магов и ведьм Содружества. Пахло чем-то нехорошим. Пахло чем-то проклятым. Не найдя взглядом того, от кого бы пахло тёмными заклинаниями, Тэхён перевёл глаза вперёд, на приближающихся врагов. Их было трое: два мага и зверь. Отбить смертельное ледяное пламя удалось таким же ледяным. В момент, когда омега не смог следить за всеми сторонами, отбиваясь от врагов спереди, со рта начали срываться запретные слова:Ma sosistan surmavale pimedusele Vett oodates Tule kaitse mind Ma palun teil värisevalt oma vaenlasi karistada Ma olen su sõber ja sina oled minu oma Ta on minu vaenlane ja seega ka sinu oma Hävita meie vaenlased Peatage nad, pimedus Uputa nad, pimedus Tapa nad, pimedus
Он не станет рисковать. Пусть рискуют остальные. Тэхён произносил строчки громко, впервые делая это вслух. Хлынувшая по телу сила была подобна потоку свежего воздуха, который хотелось непрерывно вдыхать. Ощутив невидимое, едва заметное прикосновение к своему плечу, омега мысленно попросил Тьму сберечь их всех. Стоило проклятой силе вырваться наружу, в мыслях замелькало слишком много слов: убей, утопи, уничтожь... На суше с проклятой силой вряд ли кто-то сможет справиться. Он слушал шёпот, принимал его и соглашался с ним. «Сожми кулак», — шептала проклятая магия. От сотни осталась ровно половина. Вытянув руки вверх, Тэхён позволил древней силе вырваться наружу. Зверю первому не повезло: не добежав оставшиеся метры, он громко заскулил, согнувшись на льду. Из пасти брызнула смертельная вода, настигшая и двух других стихийников, скрючившихся на коленях, задыхающихся в последней агонии. Вытянутый кулак плотно сжался вместе с тремя замершими сердцами. Вдыхая и выдыхая воздух, омега, не двигаясь с места, взглядом настигал других тварей, лишая кислорода и их. Пощады не будет. — Се, будет больно, терпи, — выдохнул Чонгук, тут же наслав огонь на ранение друга, предварительно вытащив осколок льда. Сехун взвыл, сжав в зубах собственную руку. Довольно серьёзная рана не оставила бы и шанса на спасение, если бы не пламя. С прижжённой раной у него хотя бы есть шанс. Выпрямившись в полный рост, Чонгук со вздохом облегчения увидел десяток умирающих стихийников, тонущих так, как однажды тонул он. Мимолётно коснувшись бока омеги, альфа встал к нему спиной и, вновь вытерев стекающий со лба пот, серией заученных шагов пустил по земле пламя, набросившееся на врагов. Ни один стихийник Содружества не чувствовал наступившую весну на вражеской земле. Март наступил незаметно. Ни тепла, ни солнца с собой весенний месяц не принёс. Придётся стихийникам согреваться горячей пролитой кровью...