ALONE, PART 3 — Xxxtentacion, John Cunningham
Вид разрушенной академии разбил Тэхёну сердце. Тысячи воспоминаний были связаны с этим местом. Слишком много хороших и плохих событий. Академия Четырёх Стихий всегда была его единственным домом. Он долгое время хотел, расправив крылья, вылететь из родного гнезда, но сейчас... Ничего иного ему не оставалось. Жить здесь больше нельзя. Бородатый мужчина в серо-зелёной военной форме стоял у разрушенной части здания, активно что-то объясняя Чонгуку. Тэхён водил головой из стороны в сторону в попытке поймать взглядом знакомую тёмную макушку и хитрые карие глаза, коих нигде не было видно. Отчего-то очень хотелось расплакаться. Так сильно, что приходилось впиваться ногтями в ладони, чтобы хоть как-то совладать с собой. Змеи ни на миг его не оставили, сжимая живот и грудь. Предчувствие редко обманывало ведьму. Сейчас оно безмолвно вопило, будоража всё тело. — Глава Арракс сказал, что в спортзале больше никого нет. Они нашли там только Маркуса, — заговорил Чонгук тихим тоном, будто вовсе не желая произносить неправильные слова. У осознания был горький привкус. Та ведьма не выжила. Слова Арракса, взгляд Маркуса, рухнувшие стены убедили альфу. Он понятия не имел, как рассказать о подобном. Как уберечь? Никак. От такого невозможно спасти. Тэхён больше не слушал. Казалось, и разум, и сердце убедились, но верить в это они не станут. Дыхание перехватило, слёзы моментально брызнули из глаз. Ступив ногами на бетонную стену, омега шёл в сторону спортзала, не обращая внимания на предупредительный тон мужчины в форме. Наверное, они плохо искали, раз не нашли Джина. Вот дураки! Этому главе пора на пенсию, раз не увидел, не нашёл. В бетонных стенах торчала кровавая арматура. Чонгук шёл следом, впившись взглядом в хрупкую напряжённую спину. Он бы с радостью посадил Тэхёна в машину и увёз как можно дальше, с радостью бы соврал о друге. Не выйдет. Сейчас он мог лишь убедиться в безопасности своей ведьмы. Арракс сказал, внутрь лучше не входить. Лучше бы они не входили. Двери у спортзала больше не было, бетонных плит отчего-то тоже. Подняв голову вверх, Тэхён увидел серое небо, не предвещавшее ничего хорошего. Снаружи виднелись огромные нагромождения, будто кто-то перенёс разрушенные стены на улицу. Быть может, так и было. В нужном ли он месте оказался? Разрушенное помещение было заполнено грязью, кровью и снегом. Пройдя чуть дальше, омега сжал челюсти, впившись взглядом в кровавые разводы повсюду. Тел не было, что позволило ему сделать глубокий вдох. Джина здесь тоже не было. Маркус, должно быть, ошибся. Но где же тогда Джин? Будто сквозь землю провалился... — Джин?.. — решил всё же позвать. Вдруг и его зрение подводит. А в ответ — тишина. Лишь тяжёлое дыхание Чонгука слышалось за спиной. Тэхён обернулся, думая, как бы попросить его разузнать у этого главы детали о случившемся, но, даже не успев вымолвить просьбу, замер. Напряжённый взгляд альфы был направлен в пол. Что он там увидел? Обернувшись, Тэхён посмотрел в ту же сторону. Ничего там не было, лишь грязь, смешанная со снегом. Он бы вновь повернулся к Чонгуку, если бы не нечто, сияющее изумрудным отливом, лежащее в этой самой каше. Сердце пропустило удар. Мерцание казалось таким знакомым. Слишком знакомым. Сократив расстояние в четыре небольших шага, Тэхён замер, до боли сжав челюсти. Живот скрутило тянущим неприятным ощущением. Вблизи два крошечных изумруда виднелись отчётливее. Омега опустился на колени и дрожащими пальцами поднял камушки. Простые камни не могли лежать здесь просто так. Кто бы их выкинул? Джин бы точно не снял с ушей свои изумруды. Изумруды, кроме ведьмы Земли, в академии больше никто не носил. Камушки, оказавшиеся в ладонях, не были больше серёжками. Золото разрушилось вместе с чужими костями, а изумруд устоял. Фамильные камни были крепче всего на свете. Эти изумруды и его переживут, как пережили своего носителя. Горячие слёзы стекали из глаз, а Тэхён продолжал разглядывать камни, пытаясь понять, почему Джин их снял. Осознание пришло внезапно. Он не был к нему готов. Он вообще ни к чему не был готов. Понимание произошедшего сдавило грудь с такой силой, с какой ничто и никогда не сдавливало. Джин не снимал свои серёжки. От Джина остались лишь два небольших изумруда. — Джин... — неверящим шёпотом, сжав одной рукой камни, второй зарывшись в грязь и снег, будто Джин спрятался под землёй. — Джин, ты где?.. Ответа не последовало. Тэхён обернулся к Чонгуку, молчаливо упрашивая его опровергнуть рухнувшее на голову осознание. Альфа молча сделал шаг ближе. Приоткрыв рот, омега заглотнул побольше воздуха, в панике вернув взгляд грязи под коленями. Плечи сотряслись, в груди что-то навсегда рухнуло. — Джин, ты здесь? — не замечая вырывающиеся из горла всхлипы. Зарывшись ладонями в грязный снег, Тэхён начал копать в попытке найти друга, которого нигде не было. Он ведь глупый омега, наверняка он не так всё понял. Наверняка Джин где-то здесь. Почему прячется? — Джин! Ладони кололо, но боли он не чувствовал. Под снегом никого не было. Лишь два изумруда. И ничего больше. Никого больше. Только два изумруда. От Юнги тоже ничего не осталось. Юнги рухнул на землю, раскрошившись в ничто. Тэхён помнил. Но Джин ведь не мог?.. Он не мог стать ничем... — Джин, не пугай меня, выходи! — крикнул в надежде, что услышат и ответят. — Чонгук, куда он делся?! Тэхён знал ответ. Его разум осознал раньше сердца. Сердце никогда не примет и не осознает. Оно отказывается. — Джин, куда ты делся?! — кричал, со всей силы сжимая грязь в руках. Джин не мог исчезнуть. Разве он бы позволил кому-то себе навредить? Точно нет. А его не спрашивали. Наверняка не спросили... Джин бы никогда не снял свои изумруды. Тэхён это точно знал. Ещё он знал, что Джина больше не было. Грязный снег был Джином. — Нет-нет-нет-нет-нет... Оглядев дикими глазами спортзал, омега сглотнул, всхлипнув от жестокого осознания: он был не в спортзале — он был на кладбище. — Ты сказал, что всё будет хорошо! И в этот раз ответа тоже не было. Содрогающаяся от слишком частых вдохов грудь вспыхнула вспышкой боли, слишком сильной для его сердца. Завопив со всей силы, Тэхён ткнулся лбом в грязь, сжимая её руками. Он продолжал кричать и звать, лелея в душе веру. Такое не могло произойти с ними. С кем угодно, но не с ними. В мыслях мелькнули нужные строчки, и омега, даже не раздумывая, принялся читать заклинание. Он и шептал его, и кричал во всё горло, а ответа всё не было. Джин не ответил, и Смерть не пришла. — Верни его! Слышишь?! Верни его! Забери Землю! Верни! — кричал со всей силы в надежде, что услышат. — Верни! Никто, кроме Чонгука, не услышал. Опустившись на колени за спиной омеги, альфа сжал его двумя руками. Объятия не помогли. Ничто не поможет. Тэхён продолжал кричать и звать. В один момент он поднялся на ноги, продолжая сжимать грязь в руках, и рванул в сторону нужной комнаты. Может, Джин просто снял свои серёжки? Может, он вернулся в комнату? Тэхён бежал, ни на что не обращая внимания. Он и знать не мог, что не будь за спиной альфы, никто бы не пропустил его в хлипкое здание. Он никогда не поверит в пришедшее на ум. Никогда. Джин обещал, что всё будет хорошо, значит, так и будет. На лестнице омега трижды поскользнулся, но и этого не заметил. Остановиться у него вышло лишь напротив нужной двери. Дверь была открыта нараспашку, внутри было слишком темно. — Джин, ты здесь? — вымолвил дрожащим голосом. Свет не включился, но и без света было понятно: здесь никого нет. А где тогда? Бормоча что-то неразборчивое, Тэхён вбежал в комнату, принявшись её осматривать. Разве может быть такое, что Джина больше нет? Сердце не верило. В мыслях навязчиво звучало: Джин бы не снял свои серёжки. Он бы их не выкинул. От него остались лишь камушки. Может, когда-нибудь Тэхён и поверит, но точно не сегодня. Разум больше не работал. На инстинктах омега натянул на себя чужие пижамные штаны и толстовку, вытащенные из шкафа, которые Джин носил на днях. Попавший в нос аромат жасмина заглушил страшные мысли. Тэхён решил больше не открывать глаза. Он ведь чувствует родной запах, значит, всё хорошо. Джин вернётся. Наверное, ушёл куда-то на время, но точно вернётся. Он ведь обещал, что всё будет хорошо. Расправив постель, Тэхён положил на простыни два крошечных изумруда, попутно насыпав ещё и оставшиеся в руках грязь и снег, и уже хотел было лечь на кровать, как почувствовал слишком большие ладони на своих плечах. Взволнованный голос пытался прорваться внутрь. Хотелось спать. Завтра Джин вернётся, а сегодня нужно поскорее уснуть. Оттолкнув чьи-то руки от себя, омега забрался под одеяло и, обняв подушку одной рукой, сжал второй изумруды. В душе теплилась слишком крепкая вера. Дышать было сложно, сердце болело, но Тэхён решил не обращать внимания на эту боль. Она совершенно ни к чему. Всё ведь хорошо. Завтра Джин вернётся, а сегодня нужно уснуть. Завтра точно будет лучше. Зарывшись носом в подушку с ароматом жасмина и роз, омега вдыхал глубоко, не чувствуя ни трясущихся рук, ни дрожащей груди. Чужое присутствие тоже не ощущалось. Тэхён считал, моля сон поскорее прийти к нему. Считал до тех пор, пока сознание не нашло покой в объятиях ночи. Чонгук редко когда ощущал бессилие. Он всегда знал, что делать. Сейчас в его груди бушевала лишь беспомощность. Пусть ему плевать на Джина, но он бы многое отдал, лишь бы этот омега жил, лишь бы Тэхён не выл раненным зверем, лишь бы не видеть тающую надежду в небесных глазах. Опустившись на пол рядом с кроватью, Чонгук сцепил руки в замок, стараясь утихомирить дрожь в теле. Благо комната сохранилась. Она была холодной, но в целом не рухнувшей. Будь здесь всё заморожено, Тэхён бы лежал сейчас на льду и укрывался бы льдом. Написав сообщение благодарности Сехуну за выстроенную стену на месте, где вдребезги разлетелось окно, альфа вновь посмотрел на омегу. Глаза болели и слипались, но он запрещал себе засыпать. Небезопасным стенам нельзя было доверять.***
Быть может, пустышки и завидовали стихийникам, но на их жизни это никак не отображалось. Пустышки понятия не имели, что значит владеть стихией. Пустышки никогда не обучались совместно со стихийниками, для них были построены отдельные академии. Пустышек никто никогда не унижал, они просто были другими. Стихийники предпочитали связывать свои жизни лишь со стихийниками. Связь магов и ведьм со своими стихиями была самой сильной из всевозможных. Ни один стихийник не выживет без своей стихии. Он может жить, дышать, существовать, но его мир будет напоминать бессмысленный ад. Раньше, до наступления Великой Войны, тёмная магия была такой же почётной, как и боевая. Тёмную магию осваивали, тёмную магию использовали. Пользоваться ей могли лишь ведьмы двух связанных между собой стихий. Никто не знал, кто изобрёл проклятую магию и как она появилась. Ходило лишь множество легенд. Одна из таких легенд рассказывала о существовании ведьмы Воды, чьего имени никто никогда не знал. Та ведьма была сумасшедшей. Та ведьма изобрела множество заклинаний, способных призвать саму Смерть. У той ведьмы была сестра, чьей стихией был Лёд. Две сестры были способны призывать Зло. Две сестры были способны убивать без слов и стихий. Две сестры были прокляты и высланы прочь из деревни, в которой жили. Сёстры странствовали по деревням, убивая и подчиняя. Сёстры отдавали Злу украденные у магов и ведьм стихии. Те стихийники сходили с ума от горя. Те стихийники накладывали на себя руки. Была ли та легенда правдой? Тэхён не знал. Достоверные исторические данные у Содружества имелись, но значились они лишь с года начала Великой Войны. Омега предпочитал не верить той легенде. Ему было известно лишь то, что тёмной магией способны овладеть только ведьмы Воды. Хотелось и дальше в это верить. Первым, что Тэхён увидел, стоило открыть глаза, был белый потолок. В мыслях продолжал витать странный сон о двух сёстрах. Будь Воздух его единственной стихией, он бы уже не дышал. Перестанет быть стихийником — перестанет существовать. Других вариантов не было. Если бы можно было поблагодарить прабабушку, он бы это сделал. Наследственность в какой-то мере спасла ему жизнь. Глянув вбок, Тэхён увидел зажжённый светильник и заснувшего на полу рядом с кроватью Чонгука. Небольшому светильнику удавалось освещать половину комнаты, вторая же половина оставалась в сумраке. В голове путались смутные воспоминания о прошлом дне. Омега продолжал оглядывать комнату, не совсем помня, как здесь оказался. Вспомнить удалось, лишь впившись взглядом в два зелёных камушка, лежащих на одеяле. Джин так и не пришёл. — Нет-нет-нет-нет-нет... — зашептал, яростно качая головой из стороны в сторону. Тёмные глаза приоткрылись, и Чонгук повернулся к прерывисто дышащему омеге. — Чонгук, позвони Маркусу, — надежда продолжала теплиться в груди. — Позвони ему, пожалуйста. Тэхён не станет думать о плохом. Они ведь вообще ничего не знают. Маркус должен знать. Только он и может знать. Казалось, сердце остановится от громких гудков. Чонгук, поставив телефон на громкую связь, поднялся с пола и опустился на кровать рядом с омегой. Гудки прекратились, но голос на той стороне никто не подал. На звонок ответили — значит, либо Маркус молчит, либо на звонок ответил кто-то другой. — Маркус, слышишь? Это Чонгук, нам нужна твоя помощь, — заговорил альфа, отчего-то надеясь, что Маркус не ответит. — Слышу. Безжизненный голос сдавил грудь. Выхватив у Чонгука из рук телефон, Тэхён сел ближе к изголовью кровати и, вытерев непонятную влагу с лица, затараторил: — Маркус, что случилось в спортзале? Где Джин? Его нет в спортзале. Я нашёл только его серёжки. Где он? Куда-то уехал, да? Куда? — Тише, ведьма, дай ему слово вставить, — выдохнул альфа, сжав чужие трясущиеся колени. Чонгук видел осознание в родных глазах. Тэхён понял, но верить отказывался. Какая связь была у этих ведьм? Насколько они были близки? Джин никогда ему по-настоящему не нравился ни как омега, ни как человек, но рядом с этой ведьмой Тэхён всегда выглядел каким-то умиротворённым и счастливым. — Маркус, ты слышишь?! Где он?! Куда он мог деться? Его нигде нет! — омега не мог успокоиться. Страх пробрался к самому сердцу, зависнув над ним с ножом в руке. — Он в спортзале, — повторил Маркус таким же безжизненным голосом. — Его там нет! Там никого нет! Что случилось в спортзале?! Где он?! — Тэхён бы контролировал свой голос, если бы мог. — Он там, — едва слышно. — Его тело заморозили и разбили. Он в спортзале. В спортзале... — выговорил, лёжа на больничной койке, и сбросил вызов. Тэхён приоткрыл было рот, намереваясь потребовать нормальный ответ, как громко всхлипнул, так и не сумев ничего произнести. Невозможные слова продолжали звучать в ушах. В спортзале. Заморозили. Разбили. Превратили в ничто. Он ведь только вчера держал Джина за руку. Ему ведь пообещали, что всё будет хорошо. Соврали? Нет, Джин никогда ему не врал. Но разве может его больше не существовать? Тэхён ведь здесь, в его комнате. Аромат жасмина продолжает витать в воздухе. Все вещи тоже на местах. Разве может всё остаться на своих местах, когда человека уже нет? Джин спал на этой кровати, писал за этим столом, прихорашивался перед этим зеркалом. Он жил в этой комнате. Эта комната и была им. Не могла она сохраниться без него. Невозможно. Если бы Джина не стало, комната бы тоже превратилась в разломанное ничто. Комната стоит, значит, и Джин должен. Человека не может вот так, в одну секунду не стать. Так не должно быть. Джин ведь так хотел увидеть его с большим пузом... Разве мог он уйти, не увидев? Не мог. Точно не мог. Тэхён в этом уверен. Джин бы не ушёл, не попрощавшись. Он бы так не поступил. Значит, он не желал уходить. Джин хотел остаться. А ему не дали... — Тэхён, дыши, — шептал Чонгук, сгорая от бессилия. Схватившись за горло, омега пытался сделать вдох, но сам себя неосознанно душил. Чужие руки с силой отцепили его трясущиеся ладони от шеи, но лучше от этого не стало. Задыхалось не тело — душа. Подскочив с кровати, Тэхён заметался по комнате в попытке найти хоть какую-то подсказку. Может, Джин уехал, оставив записку? Не мог же он навсегда исчезнуть? Такого не может быть. Столько планов ведь впереди, столько мыслей не рассказано... С кем он будет всем делиться? Зарывшись лицом в выброшенные на пол вещи, Тэхён взвыл, не зная, что делать и как дышать. Большие руки сжимали плечи и живот, низкий голос пытался что-то донести, но он ничего не слышал. Эти вещи не могли остаться без хозяина. Может, он что-то упустил? Наверняка не так всё понял. И Маркус тоже. Слепой Маркус! Глупый Маркус! Джин бы не ушёл бесследно. Кто угодно, но не Джин. Вновь заметавшись по комнате, Тэхён скидывал вещи на пол, выворачивал полки в попытке хоть что-нибудь найти. В прикроватной тумбочке удалось найти нечто похожее на записку. Прости меня, Ким Намджун, за мою трусость. Письмо Намджуну. Не записка. Кинув письмо на кровать, омега побежал в ванную, в которой стояла кромешная темнота. Хотелось всё перевернуть. Хотелось найти. А что он искал? Ударившись коленом о стиральную машинку, Тэхён проскулил, но ни на миг не остановился. — Тише, ведьма, всё будет хорошо, — Чонгук обхватил омегу со спины за талию и грудь и потащил его в комнату, где имелось хоть какое-то освещение, шепча на ухо успокаивающие слова. — Всё будет хорошо. — Не трогай! — завопил Тэхён, пытаясь выпутаться из хватки. — Он не умер! Он вернётся! Хотелось залезть в шкаф Джина, зарыться носом в его вещи и ждать возвращения. Так он и сделает. Вцепившись ногтями в чужие руки, Тэхён пытался отцепить их от себя. Хватка была слишком сильной. Чонгук боялся отпускать. — Тэхён, его больше нет. Мне очень жаль. — Он вернётся! Пусти! — сломленным громким криком. В гневе крича, омега позвал молнии на помощь. Молний всё не было и не было. Они не ударили, не заставили альфу отпустить его. В мыслях мелькнул лес, и Тэхён вспомнил, что молний больше не было, как и Джина. Вой, вырвавшийся из горла, не был похож на человеческий. Боль затапливала разум, но вместе с ней его охватил и гнев. Почему его не слушают? Почему не отпускают? Прорычав, Тэхён начал пинать Чонгука ногами, впившись ногтями в его руки. Хотелось избить, хотелось сделать больно. Чонгук молча позволял причинять боль, не выпуская из хватки. С новым криком альфу обожгло холодом. Он терпел, но когда рукава чёрной кофты заледенели, всё же отпустил омегу, который тут же отбежал к кровати, болезненно крича во весь голос: — Уйди! Вон! — Тэхён, я знаю, что тебе больно, но я никуда не уйду. Всё будет хорошо. Я не буду тебя трогать, ладно? — пытался найти компромисс, делая небольшие осторожные шаги к омеге. — Прочь! — крикнул, неосознанно выпустив в альфу поток льда, от которого тот успел укрыться, призвав в последний момент огненный щит. — Уходи! Чонгуку здесь не место. Стена, рядом с которой находился альфа, покрылась льдом, побудив Тэхёна к последующим действиям. Молний у него не было, зато был Лёд. Вытерев слёзы, омега всхлипнул и, подняв выше холодные ладони, сделал шаг вперёд. Никто не должен сюда входить. Джину никогда не нравились посторонние. — Прочь! — рявкнул, выпустив в альфу новый поток льда. — Прочь! Чонгук отходил спиной к двери, удерживая перед собой огненный щит. Он не мог остановить своей стихией ведьму — его пламя больше никогда не навредит нежной коже. — Ведьма, пожалуйста, не закрывайся. Мы вместе со всем справимся. Чужие слова не были услышаны. Тэхён вообще больше ничего не слышал. Лишь боль и гнев пылали в душе, оглушая и ослепляя. Хотелось завопить во всё горло. С новым криком из тела вырвался слишком яростный поток льда, откинувший Чонгука в коридор. Выставив перед собой стену из огня, альфа делал глубокие вдохи, моля себя не сорваться. Дверь захлопнулась перед носом, отрезав омегу от окружающего мира. Секунды спустя вся поверхность двери покрылась льдом, будто проход заморозили с внутренней стороны. Тэхён кричал, срывая голос, кричал, пока не оказался запертым внутри. Опустить руки и утихомирить стихию у него вышло, лишь покрыв проход в комнату толстым слоем льда. Такие слои не разморозить и не пробить. Так ему думалось и верилось. Никто сюда не должен входить. Это комната Джина. Согнувшись пополам с новым всхлипом, Тэхён не смог сдержать рвоту. Когда он ел в последний раз? Уже и не вспомнить. Вместе со льдом из тела будто все силы выкачали. Опустившись обессиленно на кровать, омега взял в руки белые листы. Джин бы вряд ли хотел, чтобы его письмо читали. Он бы не посмел, если бы не зияющая в груди дыра, заполненная болью и неверием. Может, получится найти ответы в этом письме? Глаза бегали по строчкам, из груди вырывались удушающие всхлипы. Стоило огладить пальцами белые листы, дрожь пробрала всё тело. Джин писал эти строчки, сидя в своём кресле. Бросив быстрый взгляд на стол, Тэхён поднялся на ноги, решив повторить за ним. Может, получится услышать, если он будет сидеть за тем же местом, где сидел исчезнувший? Хочу вернуться назад. Хочу увидеть тебя снова. Хочу посмотреть тебе в глаза. Хочу услышать твой голос. Хочу говорить с тобой. Тэхён сгорал в неверии, глотая слёзы. Ему тоже хотелось вернуться назад. Он бы не выпустил из рук тёплую ладонь Джина. Он бы пошёл следом. На миг показалось, будто Джин стоит за спиной, нашёптывая написанные строчки. Разве может его больше не быть? Я пишу тебе, но тебя ведь нет. Получается, я пишу письмо самому себе. — Ничего, Джин. Может, Намджун всё же прочитал твоё письмо? Может, он тоже стоял за твоей спиной? Я буду в это верить. В груди потеплело. Хотелось, не переставая, благодарить за написанные строчки. Письмо помогло сделать глубокий вдох. Если бы не письмо, Тэхён бы сошёл с ума. С письмом будто обрёл землю под ногами. У меня есть альфа. Живой альфа. Его зовут Маркус Чо. Вот бы Маркус сейчас был здесь. Вот бы он объяснил Тэхёну, подсказал, как поверить в произошедшее. А как будет жить сам альфа? Сможет ли? Тебя нет. И письмо моё ты не прочитаешь. — Надеюсь, Намджун прочитал твоё письмо, Джин. Давай будем в это верить? — прошептал едва слышно. Громко и не нужно было — его всё равно никто не слышал. Смысла в этом письме нет, но я почему-то продолжаю его писать. Письмо было небессмысленным. Оно помогло Тэхёну сделать первый вдох, помогло успокоить истерику. Он читал, содрогаясь от всхлипов и внутренней дрожи, но хотя бы больше не кричал. Письмо смогло сделать то, чего не смог сделать Чонгук. Если у меня когда-нибудь родится сын, я назову его в твою честь, любимый. Разве мог Джин уйти? Он не хотел. Ему было больно, но по-настоящему уходить он не хотел. Джин думал о будущем, которое планировал разделить с Маркусом, которого тоже любил. Если мне не станет легче, я напишу тебе ещё письмо. Сотни писем напишу в надежде, что однажды станет легче. — И я напишу... Приснись мне, пожалуйста. Очень тебя прошу. Умоляю. — И ты мне...***
Разбив костяшки в кровь и разморозив внешнюю часть двери, Чонгук решил-таки попросить помощи. Опустившись на пол напротив двери, альфа приложил телефон к уху и замер в ожидании ответа. В груди бушевал страх за омегу. Хватило ли Тэхёну часа в одиночестве? Можно ли войти в комнату? — Нашли ведьму? — голос тренера помог альфе прийти в себя. — Тренер, прошу вас, привезите профессора Цину в академию. Я без неё не справлюсь. Она нужна Тэхёну. — Что с пропавшей ведьмой? — Джин умер. Возникшая после последних слов тишина пробрала до костей обоих альф. Оба понимали, что это значит для их ведьм. Их ведьмы любили Джина. Такие потери бесследно не проходят. — Мы приедем, — Чанг ту ведьму тоже плохо знал, но был наслышан о ней. Талли любила рассказывать о своих птичках. — Как твоя ведьма? — Плохо, — прошептал, зажмурившись. — Тренер, ему очень плохо. Я никогда его таким не видел. Я не знаю, как помочь, как успокоить. Он прогнал меня, не хочет ничего слушать. — Мы приедем, как только сможем. Вы в безопасном месте? — задал вопрос мужчина, тяжело вздохнув. — Мы в общежитии, он не уйдёт отсюда. — Там опасно, выведи его оттуда. — Он не выйдет. Тренер, прошу, привезите профессора. — Будь сильным, Чонгук. Мы скоро приедем. Он будет. Слова тренера придали сил. Они справятся. Приблизившись к двери, альфа прислонился к ней ухом. Тишина напрягала. Стоит ли войти? Не ухудшит ли он состояние ведьмы? Ни разу Чонгук не чувствовал себя таким беспомощным. Даже когда его насквозь протыкали, так он себя не ощущал. Даже когда думал, что умрёт. Со своей болью справиться он может, но с чужой... Здесь он бессилен.***
Джин, я не знаю, что делать. Тебя всё нет и нет. Мне так страшно. Никогда так страшно не было. Вдруг всё взаправду? Что тогда делать? Прости меня. Я прочитал твоё письмо. Не переживай, я его аккуратно сложил и убрал на место. Больше никто его не видел. Надеюсь, ты прочитаешь моё письмо и ответишь мне. Я сейчас сижу там, где сидел ты, когда писал Намджуну. Пишу твоей ручкой. Ты же прочитаешь моё письмо? Пообещай... Мне так страшно, не хочу ни о чём думать. Ты же не мог умереть? Не мог же? Ты бы попрощался со мной, правда? Ты бы не исчез бесследно? Никому бы не позволил убить себя? Я в это верю. Ты слишком живой. В тебе слишком много сил и энергии. Тебя точно не могли убить. Ни у кого бы не хватило сил. Ты же вернёшься? Ты обещал, что всё будет хорошо. Ты должен сдержать своё обещание. Ещё ты обещал помочь мне с двойняшками. Я же не справлюсь без тебя. Не справлюсь! Ты должен вернуться. Давай и я, и Маркус будем очень хорошо себя вести, будем с полуслова делать всё, что ты скажешь, и тогда ты вернёшься? Я попрошу Чонгука воспользоваться связями, чтобы тебя взяли в Феникс. Тебя и без этого бы взяли, но это я так, чтобы наверняка. Помнишь о наших планах? У отца мы не сможем жить... Нужно будет придумать что-нибудь другое. Ты же умный, поможешь мне придумать. Ты должен вернуться, Джин. Я точно не справлюсь без тебя. Профессор очень расстроится, если ты не вернёшься. И Бэк тоже. А о Маркусе ты подумал? Как ты мог нас оставить? Ты должен вернуться! Второму малышу тоже можешь дать имя. Разве ты не хочешь вернуться? Пожалуйста, вернись. Я буду ждать тебя в твоей комнате. Ещё я попрошу Чонгука отдать твои изумруды мастеру на починку. Он сделает тебе идеальные серёжки! Тебе они точно понравятся. Будешь с гордостью их носить, как делал всегда. Ты же так хотел доказать магам, что ведьмы ничем не хуже. Так докажи! Вернись! Получи работу в Фениксе и докажи этим магам! Джин, ты же вернёшься? Я буду ждать. Обещаю, не буду верить в то, что сказал Маркус. Он ведь маг. Все маги — дураки! А уж альфы — тем более... Наверное, он не так что-то понял, да? Ты же вернёшься? Ты должен вернуться. Тут твоя комната тоже скучает по тебе. У меня есть накопленные деньги. Мы, как только ты вернёшься, поедем в магазин и купим все вещи, которые тебе понравятся. Будем только дорогое и качественное покупать. Ты только вернись. Ты же не мог оставить свою комнату? Ты столько лет в ней прожил, тут вся твоя жизнь. Не верю, что ты так просто бросил нас всех. Я буду ждать, Джин. Ты только вернись. И я буду писать тебе, пока ты не вернёшься, чтобы потом ты сел и прочитал все мои письма. Мы потом вместе будем над ними смеяться. Ты только вернись. Я буду ждать.