Огонёк для двоих

Джоанна настороженно стояла перед мальчиком, но тот, словно не замечая её, смотрел будто в пустоту своими карими глазами. Волшебница раз за разом прокручивала вопрос в голове: «И зачем я согласилась?». Изначально план состоял в том, чтобы избавиться от фрейлины, скинув её в пропасть, но Эдвард, старший принц, как назло в очень неподходящее время побежал за помощью. Освальд в охапку с Генри успел скрыться, но вот завершить начатую работу уже не представлялось возможным. Перекинувшись с ним парой слов, Джоанна решила избавиться от Ингрид уже будучи в замке, хоть с сокрытием тела и прибавились бы трудности. Но, к удивлению волшебницы, её возлюбленный резко изменил решение и предложил остаться в охотничьем доме и лишь иногда посещать замок, притворяясь незаметной слугой. Джоанна могла только догадываться, по какой причине бывший король вдруг изменил план действий, поскольку подобное для него было несвойственно. Из этих мыслей ее вывел сдавленный выдох мальчика. Генри непонимающе смотрел то на Освальда, пристроившегося позади Джоанны, то на волшебницу, которая внимательно осматривала младшего принца. —Котёночек, — нежно начала мурлыкать Джоанна. — Как ты? Генри лишь сильнее вжался в скамейку. —Ты уверена, что сработало? — Джоанна недовольно взглянула на Освальда. Она, конечно, и сама сомневалась в действенности заклинания, но позволить кому-то указать на это она не могла. —Конечно уверена, —прошипела волшебница, но после перевела взгляд на мальчика и с нарочитой лаской спросила: —Тебя что-то тревожит, Генри? Тот резко качнул головой, показывая нечто неопределённое, словно молчание стоило ему жизни, а спустя немного времени послышался всхлип. Тихий, почти неуловимый. «Родители» тут же напряглись. Джоанна перевела растерянный взгляд на мужчину, словно говоря: «Ну и у кого из нас были дети?». Освальд медленно, по-кошачьи, обошел волшебницу и присел перед Генри. Аккуратно, словно просчитывая каждое свое движение наперед, положил по-отцовски ладонь на плечо мальчика и слегка сжал. —Ну, ну, настоящему охотнику слезы ни к чему. Так что живо утри их и слушай, — Освальд подождал, пока мальчик размажет остатки трагедии по лицу и боясь поднимет голову, посмотрев карими и заплаканными глазами на «отца». — Что ты помнишь? Генри отвёл глаза и по-детски закусил губу. После раздумий тот неуверенно покачал головой и, поддавшись неведомому порыву, вскочил и обнял обомлевшую Джоанну. Она почти сразу взяла себя в руки и попыталась отстраниться, но мальчик неожиданно ещё крепче вжался в волшебницу. Освальд на это слегка повёл бровью, но ничего не сказал, а после на его лице появилось подобие улыбки. —Генри, — тихим, но настойчивым тоном произнес Освальд, видя как Джоанна предпринимала попытки отцепить от себя мальчика. Генри всё же отстранился и с опаской обернулся. — Я знаю, что тебе тяжело, тебе страшно, но это скоро пройдёт, — нарочито мягко начал Освальд, — просто больше не подходи к оврагу около реки один. Мы с мамой не переживем, если с тобой что-то случится. Генри легонько кивнул, его дрожь в теле понемногу начала утихать. Спустя час Генри освоился, уже чуть ли не бегал по своему новому дому, с интересом изучая каждый угол. Джоанна же лишь иногда кидала раздражённый взгляд в сторону безмятежного ребёнка. —Дорогая, это с возрастом пройдёт, он станет нашим самым преданным союзником, — прошептал Освальд, поглаживая Джоанну по плечу и пытаясь сгладить нагнетающую атмосферу. —Поскорее бы… Не слишком ли ты нежен с ним? — процедила она сквозь зубы. —Я должен был заслужить хоть малую часть доверия. К счастью, дети наивны и не приходится с ними долго возиться, — всё тем же спокойным тоном продолжил Освальд. Волшебница не нашла, что ответить на это, поэтому, слегка надувшись, пристально перевела взгляд на их «оружие». Время клонилось к вечеру, нужно было наведаться к старым знакомым. Джоанне было достаточно щелчка пальцев для того, чтобы сменить обстановку с маленькой избы на огромный замок. Пыльный, старый замок. Волшебница надменно провела по полке пальцем, на котором тут же остался толстый слой пыли. Закатив глаза, она быстро отряхнула его от грязи. Ещё щелчок. Теперь Джоанна выглядела как очередная грязная прислуга, которая носится тут круглые сутки. Раньше Джоанна начала бы причитать и проклинать свой внешний вид, но после нескольких часов, проведенных рядом с неугомонным мальчишкой, она восприняла перемену места и внешности спокойно. Собравшись с мыслями, волшебница наклонила голову и направилась в сторону покоев короля. Она бы, возможно, потерялась, но замок подстраивал для каждого коридоры так, что они выводили его в нужное место. По пути она захватила ужин, надеясь, что так охранники пропустят её с большей охотой. Она не ошиблась: поникшая стража от недавней «смерти» принца даже не обратила на неё внимания — пропустила без лишних вопросов. Быстро пройдя весь путь и по дороге отравив еду, Джоанна проскользнула в комнату короля, перед этим дождавшись разрешения. Как и ожидалось, Лоуренс сидел, тяжело придерживая голову рукой, а его глаза от слез настолько опухли, что на первый взгляд казалось, будто на их месте остались только огромные мешки. Одежда была надета криво, волосы взлохмачены. Королевы поблизости и вовсе не наблюдалось. Ничего, Тильда тоже не сможет смириться со смертью своего младшего сына, можно о ней даже не беспокоиться. —Ваше величество, —осторожно подала голос Джоанна. Реакции не было. Тогда волшебница снова попыталась обратить на себя внимание, но ответ так и не последовал. «Ничего, я до этого ждала столетия, несколько минут для меня — ничто» — подумала она, поняв, что ответа дождётся не скоро, так что решила осмотреть комнату, которую будет вынуждена посещать ежедневно. На обстановку ненавистного замка по дороге она старалась не обращать внимания, только заметила, что с момента потери младшего принца слуги совсем отбились от рук. Даже если пробежаться по комнате беглым взглядом, можно легко понять, что она принадлежит королевской чете: дорогая, отделанная чуть ли не золотом кровать, небольшая тумбочка с необычной ручкой. На другой стороне комнаты стоит шкаф, полностью заполненный разнообразными книгами. Джоанна даже готова поспорить, что они здесь просто для вида. Подсвечники с замысловатыми узорами слабо освещали комнату, не давая кромешной тьме захватить короля. Недалеко от шкафа, в углу, пристроился стол, а рядом с ним — обшитый бархатом стул. На деревянной поверхности царил хаос: огромная стопка бумаг была готова вот-вот завалиться на бок и опрокинуть чернила с пером. Джоанна была этим шокирована. Она знала, что в замке есть кабинет короля, где он решал все вопросы, хотя сомневалась, что он не пустовал. Джоанна постаралась отогнать смятение, перестала оглядываться и выпрямилась. Король всё-таки обратил на неё внимание, посмотрел в её сторону затуманенным взглядом, в котором отражалось абсолютное безразличие к окружающему его миру. Приняв ужин как должное, Лоуренс съел несколько ложек и снова обратил всё своё внимание на горечь утраты. «Мне даже не придётся сильно стараться, большую часть работы и без меня сделают» — забрав посуду и направившись на кухню, Джоанна уже представила, какой её ожидает грандиозный триумф. Увидев, как сильно сломлена королевская семья и слуги, она и забыла, почему не торопилась возвращаться. Довольно ухмыльнувшись, Джоанна вошла внутрь деревянного дома. Было уже далеко за полночь, волшебница как можно дольше откладывала возвращение назад. Именно благодаря этому она узнала, что Эдвард принял смерть брата за чистую монету и теперь считал себя виновным в его гибели. Дом встретил волшебницу светом догорающей свечи, а из соседней маленькой комнаты доносилось тихое сопение. Запах свежей смолы витал по всему жилищу. В глубине избы сидел Освальд и, облокотившись на стол, неотрывно смотрел на свечу. Только тихий скрип от двери, оповещающий о том, что пожаловали гости, вывел его из потока мыслей. Он устало перевёл взгляд на входящую Джоанну и наградил ту слабой ухмылкой. Она неспеша преодолела порог и направилась в его сторону. Когда оставались считанные шаги, Освальд вдруг сам поднялся с деревянной скамьи и заключил Джоанну в нежные объятья, которая благодаря этому наконец оставила размышления и ответила на них. Свеча слабо освещала их силуеты. Лишь изредка оранжевые огоньки играли на лицах и волосах, оставляя в тени давно забытый плащ, который, как тень, прежде слетел с плеч Джоанны на пол. Слабые, манящие ощущения нежности вспыхнули с новой силой, когда по тёмным, почти чёрным волосам провели ладонью, игриво запутываясь в них. Быть может, Джоанна начала сходить немного с ума, но что-то в слабо горящей свечи, деревянном доме и человеке, который пропах лесом и природой, будоражило и привлекало, заставляя в её сердце колыхаться еле ощутимым чувствам, которые она испытывала впервые.