Кто я? Что я?

- Я вершу их судьбы! - срывается на гневный выкрик Хайд, сжимая в багряных от крови пальцах нож. Указывает им на собственное отражение, взмахивая, но останавливаясь в последнюю секунду, чтобы провести кончиком лезвия по стеклу. По комнате раздаётся мерзкий скрип. - Ты уничтожаешь свою. - ровно отзывается голос из зеркала. - Нет. Нет - нет. - Эдвард взмахивает головой, отрицая, усмехается над абсолютно не понимающим его Джекиллом. - ИХ кровь на моих руках. Я сжимаю пальцы на их горле. Я - не они. - Хайд. Дело не в... - Я прерываю их жизнь. Их жалкую ничтожную жизнь. - почти ядом плюётся младший, чувствуя, как губы растягиваются в ухмылке. - ЭТО - справедливость, Джекилл. ЭТО именно то, чего они заслуживают. - Никто этого не заслуживает. - Правда, Генри? - голос растягивает имя с насмешкой, заставляя названного недовольно скривиться. - Никто? Алчный епископ, трахающий молоденьких девчонок? - Нет, Хайд. - Эти корыстные твари? Готовые убить другого за пару бумажек? Все эти алчные мрази?! - Эдвард вновь срывается на крик, с силой сжимая край зеркала, словно пытаясь добраться до самого Джекилла. - Все они правда не заслужили этого? Не заслужили, обращаясь также с другими? С нами? - рычит мужчина, шумно втягивая воздух от сковывающей всё тело ярости. Генри беспомощно кривится, и Хайд чувствует, как его заполняет жалость. - Жалеешь, что создал меня? - хриплый смех разрезает внезапно повисшую тишину. - Поздно думать об этом. Хотя что тебе ещё остаётся... - Эдвард замолкает на несколько секунд, прежде чем продолжить. - Только спешу тебя расстроить. Джекилл вздрагивает, внезапно опуская взгляд, когда чувствует боль. Чувствует, как чужая рука с силой вонзает нож, разрезая кожу на предплечье, именно этим заставляя обратить на себя внимание. - Ты не создавал меня. - шипит Эдвард, удерживая в глотке стон боли старшего. - Я всегда был в тебе, Джекилл. В нас есть лишь одна разница. Генри смотрит исподлобья на младшего, смотрит на нож, теперь испачканный и в их крови. Он знает, что не перехватит контроль. Перехватит у кого? У самого себя? - Мы как два близнеца, Генри. - он приближается к зеркалу, рыча в глаза напротив. - Только я - тот, кто принял нас обоих. Ты же... Эдвард усмехается, чувствуя, как Джекилл пытается перехватить контроль над левой рукой, стараясь заставить разжать пальцы, выпустить нож на пол. Хайд сжимает их сильнее, приставляя к тому месту, где, предположительно, у них обоих бьётся одно сердце, заставляя грудную клетку тревожно замереть. - Ты же упираешься. Пытаешься отрицать меня. - он щурится насмешливо, словно сверху смотря в лицо напротив. - Отрицать самого себя. - Ты... - раздражённо начинает старший, но мужчина перебивает его. - Думаешь, что я какое-то чистейшее зло, вырвавшееся наружу. Что я, действительно, так сильно отличаюсь от тебя. Надеешься на это. - слова Эдварда шёпотом касаются Генри, и в какую-то секунду ему кажется, что младший ближе, чем есть на самом деле, что едкие правдивые слова касаются раковины уха. Хайд смеётся, поддаваясь ближе к зеркалу, чтобы заглянуть сумасшествием во внезапно оказавшиеся растерянными глаза напротив. - Надеешься... так сильно надеешься на то, что ты - хороший, так? Что ты совсем не похож на тех, кого мы убили? - Я не убивал. - противоречит Генри, а Эдвард внезапно хохочет, отшатываясь. Хохочет, захлёбываясь смехом, на несколько секунд даже сгибается пополам, не пытаясь удержать в себя истеричный хохот. Поднимает голову, смотря на замершего Джекилла, уголки губ которого чуть вздрагивают, стремясь принять силуэт чужой сумасшедшей улыбки, только глаза смотрят с ужасом. - Ну же. - он снова смеётся, возвращаясь к зеркалу, только смешки вырываются уже снисходительно. - Ну же! - его тон становится нетерпеливым, почти детским. - Я хочу увидеть твоё лицо, когда ты наконец поймёшь. - Чт... Что именно я должен понять? - Джекилл чуть заметно дёргает головой, пытаясь прогнать, заполняющие голову, чужие мысли, морщится, чувствуя, как боль вновь охватывает голову. Чужие губы напротив растягивает ухмылка, Хайду почти становится жалко Генри. Только он молчит. Через несколько мгновений поднимает окровавленные ладони, помахивая ими перед отражением. Словно здороваясь, однако жест его, очевидно, заключается вовсе не в этом. - Ты же чёртов учёный. Дурак не смог бы совершить такую глупость. Создать эту формулу. Ну же, Генри. Ответь. Джекилл кривится, непонимающе морщится, внимательно следя за тем, как Эдвард задумчиво ведёт кончиком острия по ладони. - Кто в ответе за все эти убийства? - Ты. - мгновенно обрывает его Генри, не чувствуя, как губы дёргаются в ухмылке. - Довольно глупый вопрос. - Кто считает, что это справедливо? - Ты пытаешься подловить меня на ответе? Он останется таким же. Это ты. Со своим искажённым понятием справедливости. Ну же? Какой вопрос будет следующим? Кто в ответе за всю жестокость? Ты. Кто убил из-за порыва чёртовой ревности и жадности? Кто, чёрт возьми, решил, что убить будет лучшим вариантом, нежели отпустить? Ты. Кто именно уничтожает нас? Ты. В этом всём виноват ты! - выпаливает Джекилл, не сдерживая подобие торжествующей улыбки. - Кто я? - внезапный короткий вопрос повисает в воздухе, заставляя старшего скривиться в недоумении - Чт... ты... - Генри внезапно замолкает, смотря на неожиданно серьёзное лицо перед собой. Он непонимающе передёргивает плечами, отрицающе взмахивая головой, а с губ срывается нервный смешок. - Кто ты? - Именно. - Эдвард замолкает на несколько секунд, не отводя пристального взгляда от мужчины. - Кто я, Доктор? - Что за идиотский вопрос? Ты - Хайд, Эдв... - Ты смотришь в глаза своему отражению, Джекилл. - перебивает его Хайд, перебирая пальцами на корпусе ножа. - Кто ты? - Я... я... - старший внезапно теряется, а в его сбивающемся голосе сквозит паника. - Ты и есть Хайд. В глазах Генри ужас, и он цепляется пальцами за голову, часто качая ей. - Нет, нет. Я. Я Джекилл. Генри Джекилл. Врач. - мужчина давится смешком, неверяще вскидывает голову на Хайда. - Я лечу людей! Я не.. не убиваю. Нет. Лечу! - он кивает, пытаясь убедить в этом лицо напротив, чувствуя, как облегченная улыбка растягивает губы. - Конечно, я врач. Учёный. Я ведь ...? - Сколько раз ты вонзил нож в шею того лорда? Думаешь, это похоже на чёртову лечебную процедуру? Джекилл качает головой, бормоча что-то невнятное. - Признай это наконец. - раздражённо рычит младший, до боли сжимая пальцы на ране на правой руке. - Признай, что мы - одно целое!

Иначе Хайд сам перестанет понимать что он такое.

Если он не окажется частью Генри, кем он будет?

Что сможет оправдать его действия, его жестокость и бурлящую внутри злость к миру?

По губам Джекилла ползёт нервная улыбка, и Эдвард чувствует, как его прошибает дрожь, как от этого ноги становятся ватными и непроизвольно подгибаются, заставляя опуститься на колени. Лицо старшего в отчаянии не приносит ожидаемого удовлетворения, удовольствия, ощущения торжества. Наоборот, этот ужас мгновенно окутывает и Хайда. В голове мутнеет на несколько секунд, а когда он наконец возвращает контроль, успевает в последний момент перехватить руку, направившую нож им в шею. - Как-ого чёрта-?! Он прерывисто втягивает воздух, чувствуя, как холодное лезвие едва касается кожи. - Джекилл! Мужчина поднимает взгляд на отражение, видя только собственное искаженное ужасом лицо. Смотрит на нереалистично растянутые в улыбке губы, чувствуя, как тьма запускает свои когтистые пальцы в него, как обхватывает плотным куполом его сердце, разум, забирает дыхание. Забирает всё. Он выпускает из пальцев нож, в панике дёргаясь к зеркалу, хаотичными движениями ощупывает стекло, только отражение не меняется. Здесь только он. Действительно только он. Кто - он? - Сукин ты сын. - рычит он в бессильи, ударяя кулаком по стеклу, подбирает нож, рукояткой врезаясь в собственное отражение. Ростовое зеркало после второго удара рассыпается осколками, покрывая ими мужчину сверху. Он смотрит на окровавленные ладони, внезапно понимая, что крови недостаточно. Или, наоборот, слишком много? Заполонила улицы Лондона, поглотила сердца всех людей. Всех. Абсолютно всех. Смеётся срывающимся голосом, закрывая лицо дрожащими руками. Кем он в итоге стал? Что в итоге, чёрт возьми, уничтожило его? Мужчина не прекращает смеяться, не сводя взгляда с, лежащего на полу, его? чужого? их? ножа. Он знает, что у него нет другого выбора. Что чёртового выхода нет. Что теперь он уничтожил и Генри Джекилла, и Эдварда Хайда. Что теперь в нём не осталось ничего кроме боли, отчаяния и сожалений. Смех мешается с задушенным в груди воем, когда он подбирает нож. Сжимает рукоятку пальцами обеих рук, подставляя к грудной клетке. Легко просчитывает где именно находится его сердце, замирая на несколько секунд. Опускает глаза на особенно большой осколок, лежащий у его ноги, встречается с собственным отражением, молча смотря на него. То упирается пустым взглядом в ответ, а руки двигаются сами, и резким движением мужчина всаживает острие в собственное тело. Хрипит сорванным голосом от боли, медленно проворачивая лезвие, не может отвести взгляда от своего чужого чьего-то отражения, умоляя ответить на один вопрос. - кто я? Падает на спину, не в силах уже удерживать себя в сидячем положении, сжимает пальцы сильнее, пока ещё может. Последние секунды пока он может жить, может дышать, может чувствовать. По щекам текут обжигающие слёзы, словно ему и без этого не хватает боли, а губы безостановочно шепчут два слова, пытаясь найти ответ хотя бы сейчас, в момент смерти. Кто я? Что я?