Достопримечательность

Несмотря на смешное расстояние, в Германии Якоб бывал всего пару раз, да и то обычно в туре, так что его впечатления не особенно отличались от стандартных туристических. Хорошее пиво, хорошие колбаски, и иногда приходится объясняться знаками. Скромный набор, но ему, в общем, было достаточно. Сейчас он откровенно скучал, не помогал даже стакан пива, которое в этом баре делали на собственной маленькой пивоварне. Начинало вечереть, Стин продолжал где-то искать себе клавишника для записи нового альбома, и Якоб представления не имел, когда он объявится. Стоило подкинуть Андре идею об организации каких-нибудь курсов для местных пианистов. Почему за приличным клавишником верным подданным датской короны приходится таскаться в соседнюю страну? Хоть бы он действительно оказался приличным, что ли. На небольшой площадке в углу террасы суетилось несколько человек, устанавливая аппаратуру. Якоб лениво покосился в их сторону, решая, уйти в место потише прямо сейчас, или дать им шанс и познакомиться с местной музыкальной сценой. Он не сразу понял, почему один из ходивших по площадке парней привлек его внимание. Среднего роста, длинные волосы, обычные джинсы и футболка. Якоб чуть отодвинул в сторону стакан, чтобы было лучше видно, подумал, и решил, что останется. Парень удивительно походил на Стина. Лицо, манера себя держать, какая-то основательность, ощущавшаяся даже на расстоянии. Это казалось достаточно любопытным, чтобы на него посмотреть. Группа отыграла несколько песен. Якоб особенно не вслушивался, но в целом было прилично, и не вызывало желания поменять дислокацию. Не совсем в его вкусе, но для летнего вечера в пабе самое то. Парень, вдобавок, оказался басистом. И, судя по тому, как он поглядывал в сторону Якоба, интерес к своей персоне он заметил. Группа закончила бодрым кавером на что-то известное, Якоб так и не смог вспомнить, что, и начала сворачиваться. На их место вышли другие, он потерял басиста из виду, и снова заскучал. Черт, за это время можно было уже увезти этого клавишника в Данию, засунув в багажник, честное слово. Нет, Стин поймет, конечно, если он не дождется и пойдет в гостиницу, но какого хрена ему делать там, в этой гостинице, одному? Смотреть каналы для взрослых по немецкому ТВ? Идея оказалось неожиданной и даже отвлекла настолько, что человека, подошедшего к столику, он заметил, только услышав слово «пиво» и еще набор какой-то немецкой тарабарщины. Якоб поднял голову, хмыкнул, и развел руками. — Что? — Хорошее пиво? Я как раз думал, чем бы промочить горло, — басист не поленился перейти на вполне понятный английский. Якоб одобрительно кивнул. И басисту, и пиву. — Темное очень неплохое. — Отлично, — парень улыбнулся. — Я Клаас. Можно? Якоб пожал протянутую руку и кивнул, хотя свободных столиков вокруг было еще достаточно. Они потрепались ни о чем, обсудили пиво, музыку, обменялись парой баек с концертов. На площадке закончили играть, вернули на место столы, но посетителей в баре не становилось меньше, просто вечер плавно переходил в другую, более тихую стадию. Официально, по крайней мере. — Парни сейчас разъехались, кто куда, так что у меня летние каникулы, — Клаас поморщился, ясно выражая свое отношение к вынужденным «каникулам». — Вот, иногда знакомые просят подменить. А ты что здесь делаешь? Якоб вздохнул и посмотрел на опустевший стакан. Больше уже не лезло, даже несмотря на то, что хотелось, а сколько еще ему тут сидеть? — Жду. Мой друг ищет клавишника в группу, и, я надеюсь, я дождусь его к утру. — О, найти подходящих музыкантов — это задача. — И не говори. Якоб добрался где-то до середины длинной и печальной повести о вокалистах в одной датской группе, а Клаас сидел и фыркал в свое пиво, когда, наконец, появился Стин. — На меня жалуешься, ДжейКей? — он пожал руку Клаасу и сел за столик. — Хочешь, я тебя заменю? — Все настолько плохо? — Очень, — Стин приложился к пиву. — Сначала я искал его битый час, потом оказалось, что он перепутал время, потом я пытался объяснить, что я от него хочу… Дохлый номер. — Неужели ближе никого не нашлось? — удивился Клаас. — Я два месяца задавал себе тот же вопрос, — отмахнулся Стин. — Но то, что ближе, уже занято. И я ведь не хочу ничего сверхъестественного! — Может, ты знаешь кого-нибудь? — честно говоря, сейчас Якоба гораздо больше занимало то, как Стин и Клаас смотрелись рядом, но он старался держать себя в руках. — Я знаю пару ребят, — Клаас покрутил в руках стакан. — Но я не имею понятия, будут ли они готовы мотаться между Гамбургом и Копенгагеном. С клавишников разговор свернул на музыкантов вообще, потом снова на работу и музыку, и снова на пиво. Под пиво хорошо зашла пара дурацких анекдотов, местами переходящих в пантомиму для большей наглядности. Потом они передразнивали играющие из динамиков песни, потом Клаас пытался танцевать с бутылкой, и получалось у него неплохо, несмотря на количество выпитого. Якоб заставил себя прекратить на него пялиться, и оглянулся на Стина. Тот задумчиво наблюдал за Клаасом, и вид у него был откровенно оценивающий. Они собрались расходиться только через пару часов. Случайных прохожих уже практически не было, но в баре еще сидели, отмечая вечер пятницы. Клаас забрал из бара свою гитару, и они со Стином зависли еще на полчаса, обнаружив, что забыли обсудить главный в группе инструмент, и пытаясь что-то на нем изобразить. Якоб следил за процессом обмена опытом и лениво вставлял свои комментарии. Больше всего эти двое сейчас напоминали мальчишек, впервые дорвавшихся до настоящей гитары, и рисующихся друг перед другом. И Стин ни в коей мере не вел себя серьезнее, хотя ему скорее было впору давать Клаасу уроки. И, хмыкнул Якоб, глядя, как Стин передает гитару, похоже, ни один из них бы от таких уроков не отказался. — Ладно, завязывайте, — он полушутя приобнял Клааса. Тот был приятно-горячим в ставшей довольно прохладной ночи, и отпускать его не хотелось. — А то скоро спать можно будет не ложиться, а нам завтра еще обратно ехать. Стин посмотрел на него внимательно, чуть прищурившись. — Можем и не ложиться. Спать. — И не ехать? — скептически уточнил Якоб. Идея ему понравилась. И Клаас даже не напрягся, спокойно прислонился к нему, прикрыв глаза. Ему не понравилось выражение, появившееся на лице Стина. — Посмотрим, — Стин пожал плечами. И прямо посмотрел на Клааса. — Если хочешь, приходи к нам. Клаас помедлил пару секунд. Не опустил глаз, решая, серьезно Стин говорит, или шутит. Потом взглянул на Якоба. Якоб кивнул. — Хорошо, — Клаас усмехнулся. — У меня с собой ничего, кроме гитары нет, ребята забрали, так что я налегке. Идем. До гостиницы от бара было едва ли пятнадцать минут. Клаас остался разговаривать с администратором на ресепшн, а Якоб и Стин вышли на улицу. — Стин, какого хрена? — Якоб щелкнул зажигалкой, прикуривая. — Что это за спонтанный съем? Не ври, он не настолько тебе понравился, чтобы все бросать и прыгать в койку. — Зато он понравился тебе, — Стин затянулся. Якоб возмущенно закашлялся. Нет, возразить было нечего, но руки зачесались дать одному басисту по ушам за такую самодеятельность. — А мне не помешает отвлечься. — Мне прочитать тебе лекцию, что нельзя вымещать плохое настроение на других, или ты большой мальчик и сам догадаешься? Стин пожал плечами. — Он не против. И я не собираюсь ни на ком ничего вымещать. Просто немного развлечься. Якоб фыркнул дымом. — Я буду вести себя хорошо. А ты будешь за этим следить. На его счастье, именно в этот момент на улицу выглянул Клаас, поэтому Якоб промолчал, только сделал себе пометку на будущее. Они докурили и пошли внутрь. — Душ? — предложил Якоб, закрывая дверь номера и кивая на ванную. Клаас скептически посмотрел туда же. — Может, мне просто выйти, а вы договорите? Наблюдательный какой. — Можешь идти последним, — немедленно согласился Стин. — Я после целого дня беготни просто мечтаю попасть в душ. И без лишних разговоров ушел в ванную. В номере был бардак, днем они только оставили вещи и сразу ушли. Якоб стряхнул все лишнее с кровати, постаравшись запомнить, что и где потом искать. Пока он наскоро приводил комнату в нормальный вид, Клаас осматривался. Двигался он достаточно уверенно, за короткую прогулку лишние градусы успели выветриться из головы, и он производил впечатление практически трезвого. И выглядел неприлично молодым со своими собранными в хвост волосами и футболкой с каким-то принтом. — Не смотри на меня, — буркнул Клаас, почувствовав его взгляд. — Я прекрасно понимаю, зачем пришел. — Точно? — Якоб бросил ему полотенце. — Я могу быть снизу, если ты об этом, — Клаас поймал. — Если вы двое не маньяки и не планируете никаких извращений или сюжетов из порно. — Не планируем, но со Стином будь осторожнее. Он сегодня на взводе. Клаас кивнул. Когда Якоб вышел из душа, Стин и Клаас обсуждали гитарные примочки, валяясь на кровати, как будто собрались провести вечер перед телевизором с пивом и чипсами. Выглядела эта тусовка басистов просто пасторально, если не считать, что на одном из них, кроме полотенца, ничего больше не было. — Нашел родственную душу? — спросил Якоб, когда в ванной зашумела вода. — Ну а что, он интересный, — Стин с одобрением оглядел его и подвинулся. — Есть, о чем поболтать. — Ты обещал вести себя хорошо, — напомнил Якоб, садясь рядом. Слегка сжал теплую кожу на плечах, потрепал мышцы, провел ладонью. Стин вздрогнул и наклонил голову, подставляя шею. — Да. Скажи, если меня начнет заносить. Выражение лица у него стало нормальным, кажется, впервые за вечер. — Лучше не увлекайся. Честно говоря, лучше было бы прекратить все это еще в баре, пока никто никуда не собрался. Раздражение и задолбанность делали Стина непредсказуемым, и это никому не обещало ничего хорошего, особенно, посторонним, особенно, если у Стина имелся повод. А в данном случае у Стина он имелся, и еще какой. Но Клаас, в конце концов, был уже взрослым парнем, и, если он считал, что справится, то Якоб был не против на это посмотреть. Едва дверь ванной открылась, Стин повернул голову, в глазах у него снова появился недобрый огонек. Он мягко поднялся с кровати, шагнул навстречу зашедшему в комнату Клаасу. Тот остановился, явно почувствовав изменившееся настроение, но, даже если занервничал, ничем этого не показал. — Передумаешь, скажи, — Стин улыбнулся одними губами, подходя к нему вплотную. Клаас машинально сделал шаг назад и практически уперся спиной в стену. Но зажиматься не стал, и на довольно агрессивный поцелуй ответил спокойно, не пытаясь спорить. Якоб хмыкнул. Может, и в самом деле, справится. Он затащил обоих обратно на кровать, пока Стин не устроил ничего прямо у стены и в стоячем положении. Клаас, стараниями последнего, успел остаться без обмотанного вокруг бедер полотенца, и уже неплохо завелся, и против этого Якоб совершенно не возражал. Душ освежил, прогнав остатки хмеля и вернув яркость ощущениям. Якоб мягко толкнул Клааса на спину, провел пальцами по плечам, груди, ребрам, едва ощутимо коснулся живота. Тело у него было отличное, спортивное и поджарое, несмотря на любовь к пиву, и дотрагиваться до него было приятно. Клаас, сглотнув, закрыл глаза. Мягкая, блестящая кожа покрылась мурашками. Стин уселся рядом, с другой стороны, и Клаас замер, почувствовав его прикосновение, руку, скользнувшую по животу, обведшую кадык на шее, но глаз не открыл. Пальцы двигались аккуратно, почти нежно, но Якоб на месте Клааса стал бы следить за Стином втрое внимательней. А лучше привязал бы к кровати, так, на всякий случай. Но Клаас, судя по всему, не имел ничего против острых ощущений. Они редко занимались сексом с кем-то еще. Стин был по горло сыт экспериментами с ДиСи, а Якоб, зная это, не предлагал, да и особенного желания не возникало. Но прежнего опыта хватало, чтобы не мешать друг другу, получать удовольствие от процесса, и чтобы у Клааса встало уже через пару минут. Якоб отлично помнил, что так, когда два человека занимаются кем-то в четыре руки, крыша начинает ехать очень быстро. Особенно, если уже достаточно хочется. Прикосновений в темноте очень много, и чувствительность обостряется так, что круги плывут перед глазами. Светящиеся, разноцветные. Клаас едва не извивался перед ними на кровати, и Якоб даже немного ему сочувствовал. — Лежи смирно, — негромко сказал он ему на ухо, и почувствовал, как в ответ по телу под рукой пробежала дрожь. Лизнул солоноватую кожу, пальцами и губами подразнил сосок, мягко сжал, обвел языком. Клаас зажмурился, кажется, забыв, как дышать. Стин пробежался пальцами по поджавшемуся животу, не торопясь, почти лениво поцеловал, и Клаас застонал, до побелевших костяшек вцепившись в простыню. — Черт, парни… Якоб хмыкнул и продолжил, слегка прикусывая кожу, лаская губами тело. Ему тоже становилось жарко, мурашки теплой волной стекали по спине, в груди что-то замирало от удовольствия при звуке рваного дыхания и обрывочных стонов. Стин довольно фыркнул Клаасу в живот, получив в ответ сдавленную нерасшифровываемую ругань. Протянул руку, перекатил в пальцах сосок, заставив тихо заскулить. И взял в рот, придерживая за бедра. Клаас, правда, смог только задохнуться. Якоб, щурясь, смотрел, как язык скользит по влажной крупной головке, как губы обхватывают напряженный ствол, забирая почти целиком. Стин двигался ровно, размеренно, не давая Клаасу шевелиться. Тот, всхлипывая, ловил ртом воздух, кожа блестела от пота. — Не кончай, потерпи немного, — все так же, на ухо, попросил его Якоб. Клаас дернулся крупно, будто его ударили, но умудрился кивнуть. Якобу он все больше нравился. Стин облизнулся, отстранившись. Уступил Якобу место, хмыкнув, встал и сгреб со стола презервативы и смазку. Отдал ему, задержав руку, горячая ладонь вскользь задела предплечье. Глаза у него блестели, как у ненормального. Якоб тоже соображал уже плохо, но экономить время на подготовке не стал. Нарочно дразнить и затягивать тоже, Клаас и без того дрожал, закусывая губы. Чуть не взвыл, когда Якоб вошел, дернулся сразу, требуя двигаться. Комната, как карусель, плыла по кругу и качалась. Клаас явно не был таким уж опытным, но он на самом деле знал, чего хочет. Он одурительно хорошо двигался, одурительно хорошо пах, отвечал, стонал и жался к нему, и Якоба накрывало теплым, тяжелым, отключая весь окружающий мир. На плечи легли ладони, и у Якоба в голове мелькнуло, что Стина действительно следовало связать, как гусеницу. — ДжейКей… — Стин практически уткнулся ему в шею, шепот мурашками ухнул вниз, — ДжейКей, можно?.. Я… Пожалуйста. Какой интерес выносить мозг случайно проходившему мимо парню, когда это с Якобом нужно рассчитываться за слишком активное внимание к кому попало. Руки огладили лопатки и плечи, разминая, нажимая там, где нужно, заставляя замереть от прошившего мышцы удовольствия. Горячее тело прижалось к спине, губы лихорадочно поцеловали за ухом, коснулись шеи, требуя обернуться. Якоб повернул голову и потерялся окончательно, отвечая на жадный поцелуй. Обычно наоборот, это Якоб его трахает, но попробовал бы он сейчас хоть что-то сказать. Какая-то, страдающая паранойей, часть разума, возможно, и пыталась сопротивляться, и даже была при этом права, но по коже растекалась блаженная дрожь, и язык просто отказывался слушаться. Этого он давно не чувствовал, прохладные и скользкие пальцы, тянущая, болезненная заполненность, движение внутри, от которого разом вышибает дух. Жадно ласкающие руки, обхватившие поперек груди, два тела сжимают сверху и снизу, сильные толчки заставляют качаться вперед, и Клаас дрожит под ним, отчаянно тянется навстречу. Якоб стонет, отвечает заданному темпу, медленному, сводящему с ума, становящемуся быстрее постепенно, совершенно невыносимо. Темнота плывет и кружится, и оглушающее удовольствие заполняет, заполняет, никак не заканчивается. Он давно не чувствовал, какое это безумие. Первым пришел в себя Клаас, сел на кровати, взъерошил длинные волосы и кое-как собрал их в хвост. Якоб почувствовал, как он встал и вышел из комнаты, но ему самому было слишком лень шевелиться. Больше всего хотелось уснуть прямо тут же. Стин потерся подбородком о его спину, между лопаток, вызвав неубедительные мурашки. Вздохнул в шею, и только удобнее устроился, тоже не демонстрируя особого желания идти в душ. Но Клаас, вернувшийся через какое-то время, так маняще пах влажной, чистой кожей, что спокойно лежать с ним рядом стало просто невозможно. Якоб проснулся ближе к утру. Неяркий, серый свет пробивался сквозь закрытые веки, от удовлетворения, все еще переполнявшего тело, хотелось блаженно потянуться. Движение и шорох рядом звучали любопытно. Якоб поморгал, привыкая к полумраку, и скосил глаза. Клаас сидел у Стина на бедрах, и тот не возражал, отвечая на поцелуй, расслабленно и сонно вытянувшись под ним. Скользнул рукой по его спине, приводя в беспорядок волосы, то ли привлекая ближе, то ли гладя. Клаас охотно наклонился, почти прижался, касаясь груди. Целовался, кстати, он с умом, не торопясь, и они оба явно начинали заводиться. Якоб с ленивым одобрением наблюдал за тем, как Стин отвернул голову, чтобы отдышаться, и Клаас скользнул губами ниже. Руки неторопливо двинулись по коже, лаская, и Стин зажмурился от удовольствия. Якоб зевнул и повернулся на бок, чтобы лучше видеть. Не парень, а сплошной сюрприз. Слабый свет и густая тень отчетливо прорисовывали каждую мышцу, каждый изгиб хорошо сложенного тела. Якоб с удовольствием смотрел, как тускло блестит гладкая кожа на плечах и спине, как плавно двигаются руки. Как Клаас мягко обхватывает губами сосок, щекочет языком, слегка сжимает зубами. И как сбивается дыхание у Стина, едва не переходя в стон. Но, Якоб был готов поспорить, то, как он замирает, чувствуется отлично. Клаасу либо удивительно везет, либо у него какое-то потрясающее чутье. Стин на это просто безобразно ведется, и так им можно крутить, как заблагорассудится. Якоб даже языком прищелкнул от восторга. Клаас поднял голову, поймал его взгляд и криво, неловко улыбнулся. Он явно не мог сейчас сосредоточиться на чем-то еще, но ему нравилось, что Якоб рядом, и что он смотрит. Пожалуй, главное, что отличало его от Стина, это глаза, какое-то, практически неуловимо хитрое выражение, которое появлялось, стоило Клаасу нарочно состроить рожу. Или, как сейчас, когда он, проводя губами по груди Стина, внимательно следил за его реакцией, больше всего напоминая вышедшего на охоту сосредоточенного лиса. Старался он не зря — Стин тяжело дышал и с готовностью поднял подбородок, подставляя шею погладившей руке. Когда он открыл глаза и посмотрел на Якоба, взгляд у него был абсолютно, совершенно мутным, расширенные, черные зрачки смотрели как-то сквозь. Клаас безумно его заводил, и Стин не соображал уже ничего. И выглядело это все просто отлично. Якоб совершенно не удивился, когда Стин только хрипло выдохнул, толкнувшись навстречу осторожно растягивающим пальцам. На лбу у него испариной выступил пот, тело, жадно вздрагивая, отзывалось на прикосновения. Клаас ощутимо расслабился, поняв, что делает все правильно — по предыдущему разу можно было подумать, что Стин никого не подпускает к своей заднице, если Клаас вообще запомнил что-то из этого предыдущего раза. Он скользнул ладонью по внутренней стороне бедра, добавляя ощущений, пробежал пальцами по члену, легко обвел головку — Стин выгнулся, мышцы напряглись, отчетливо проступив под влажной кожей. Якоб чуть не облизнулся, глядя на напряженные соски, приоткрытые губы, поджатый живот, но вмешиваться не стал. Рано. Клаас вошел медленно, давая привыкнуть, постепенно начиная двигаться. Аккуратный парень. Стину от его тщательности деться было некуда, и он давился хриплыми, прерывистыми стонами, отвечая ему. Толчки стали чаще, сильнее, Клаас пока даже не запыхался, и Стина явно сводил с ума такой темп. Якоб довольно прищурился. Парень, похоже, знал какой-то секрет. Якоб поднялся, придвинулся ближе. Провел ладонью по спине Клааса, молча спрашивая разрешения. Тот с удовольствием отозвался, потерся затылком и скулой о ладонь. Зеленые хитрые глаза были совершенно расфокусированными, мутными от удовольствия. Якоб встал за его спиной, наклонился к уху: — Рано, Клаас, я бы его еще помучил. — Но тогда он быстро кончит. Мне нравится трахаться подольше, — голос хриплый, улыбка сумасшедшая. Якоб чуть не засмеялся, выдохнул в висок, проводя пальцами по горлу: — Это работает, когда трахают тебя? Клаас вздрогнул, зажмурился на секунду. — Проверь. Якоб довольно хмыкнул, прижался губами между плечом и шеей, наполовину прикусил, наполовину поцеловал. Скользнул пальцами по позвоночнику, всем телом впитывая невольную дрожь. Не тянуть, так не тянуть. Задница у Клааса была отличная, и даже просто держать ладонь, ощущая, как мышцы ходят под кожей — это уже заводило. Якоб слегка сжал, погладил ладонью. Провел пальцами между ягодицами, и Клаас дернулся, замирая на секунду, выдыхая и встряхивая головой. Якоб выдавил из тюбика смазку, осторожно помассировал, обвел пальцами анус. Клаас задрожал, наклоняясь вперед, подставляясь, прижался к Стину, виновато и лихорадочно целуя его шею, плечи, потираясь щекой. Якоб мог его понять — он и так возбужден сверх меры, а слизистая еще раздраженная, очень чувствительная, мышцы ноют и болят. Тут свихнуться недолго, особенно, если легкая болезненность только заводит. — Якоб, ты скотина, — осипшим голосом сообщил ему Стин, немного пришедший в себя. Его рука успокаивающе зарылась в волосы на затылке Клааса, придержала плечи. — Я помню, — заверил Якоб, осторожно двигаясь, чувствуя, как от обволакивающего, безумно приятного жара в ушах начинает стучать. Клаас застонал Стину в плечо, и этот стон прокатился внутри горячим, щекотным удовольствием. — Проверяем, Клаас? — Сейчас… — он запинался и глотал слова. — Вы… охренеть, блядь… черт… Стин поцеловал его в скулу. Якоб, успокаивая, не шевелясь, погладил по спине, пояснице. — Если будет слишком много, скажи. Клаас отрывисто кивнул и, подождав еще немного, осторожно подался к Якобу, не удержавшись от мата. Подстроился он, впрочем, быстро. Сначала Якоб давал ему устанавливать свой темп, но, видя, что он привыкает, постепенно начал двигаться сам. Сдерживаться было уже сложно, Клаас, окончательно одуревший от удовольствия, слушался его машинально, точно став продолжением тела. Якоб придержал его руку, когда он обхватил ладонью член Стина, заставив того сдавленно зашипеть. — Я тебя уверяю, он может кончить так. — Якоб, сссс… совести у тебя нет, — простонал Стин. Якоб улыбнулся ему поверх плеча Клааса. — Я… верю, — Клаас выдохнул. — Но меня надолго уже не хватит. — Подожди, — Якоб поцеловал его. — Немного. И плавно качнул бедрами, заставляя обоих взвыть. Стин, на самом деле, продержался еще буквально минуту. — Черт, ДжейКей, дай мне кончить, — по его телу прошла крупная судорога, голос был задыхающимся. — Пожалуйста. Хватит. — Как ты думаешь, он заслужил? Клаас только всхлипнул и зажмурился в ответ. Якоб взял его руку, тот понятливо, но неловко, будто во сне, обхватил член Стина. Якоб шевельнул кистью, повел вниз, вверх, Стин поверхностно и часто задышал. Якоб двинулся сильнее и резче, вжимая их обоих друг в друга. Вскрик Стина едва не заставил его самого кончить, по пальцам потекло горячее и вязкое, Клаас задергался под ним. Нескольких коротких движений хватило, чтобы перестать балансировать на грани оргазма. Это, определенно, была самая сумасшедшая ночь за последние несколько месяцев. — Андре, найдешь время во вторник?.. Хорошо, тогда вечером я буду. Спасибо. — Договорился? — Угу. Поедешь? Гитару тоже надо закончить. Клавишника они так и не нашли. Со сложными партиями согласился помочь Андре, остальное Стин делал сам, временно плюнув на неуловимый элемент команды. — Снова в Гамбурге поискать не хочешь? Стин покосился на него. — В этом городе, по-моему, мы уже увидели все, что надо было. Якоб хмыкнул. Стин практически никому не позволял такого с тех пор, как закончилась история с ДиСи. К тому же, когда Стин и ДиСи занимались сексом, казалось, что еще чуть-чуть, и они друг друга поубивают. С Клаасом получилось по-другому. Якоб положил руку ему на плечи, и задумчиво предложил: — А если просто в гости?..