I see fire

Огонь делал кожу тепло-оранжевой, разбрасывая вокруг глубокие темно-синие тени. Горела небольшая лампа в углу, но света от нее было немного, и дрожащему пламени свечей ничего не мешало. Класс смотрел, как прозрачные капли замирают на коже, начинают медленно мутнеть, и думал, что мысль о воске никогда не приходила ему в голову. Это не казалось чем-то интересным, что стоило бы попробовать. Но сейчас ему было жарко, как будто в комнате развели костер, и свечи здесь точно были ни при чем. Это напоминало то, как на съемках клипа они использовали огнемет, и тогда его обдало волной жара, хотя он стоял в стороне. И на коже был точно такой же, пещерный желто-оранжевый свет. Стин закусил губу и машинально задержал дыхание, а капли прочертили по его груди еще одну полосу. Якоб взглянул на Класса и качнул головой. — Захочешь присоединиться, не стесняйся. Класс кивнул. В горле слишком пересохло, чтобы что-то говорить. Со съемок клипа все и началось Обнаружив однажды в своей почте сообщение с комментом “Классно смотришься”, он подумал и решил, что давно не был в Копенгагене, где жили эти двое. Никогда не был, собственно говоря. С Якобом и Стином он познакомился пару лет назад. Встретились они в Гамбурге, он тогда подменял басиста у одних друзей, а Якоб увидел, как они выступали на улице. Класс почему-то тоже обратил на него внимание, после выступления подошел. Они сразу нашли общий язык, и ночь после этого прошла очень нескучно. С тех пор они пару раз виделись, иногда втроем, иногда один на один. С ними было неплохо и парни умели развлекаться. Больше всего его удивляло, что все шло гладко, даже когда они встречались втроем, хотя Стин явно не был особенно к нему привязан. Но парни относились ко всему как-то очень легко, и он никогда не чувствовал себя лишним. Расставались они всегда довольные друг другом. В этот раз, встретившись, они вскользь вспомнили клип, а потом разговор как-то сам зашел про игры с воском. Якоб предложил посмотреть, Стин пожал плечами, давая понять, что не имеет ничего против. Класс согласился. И это обещало здорово поменять его мнение насчет подобных развлечений. Его завораживало то, как прозрачной, тонкой струйкой льется воск, и как вздрагивает блестящее от пота тело. От шумного выдоха и вида искаженного в гримасе лица по загривку пробежали мурашки. Он, при всей своей далеко не монашеской жизни, никогда не наблюдал за тем , как двое собираются заняться сексом. Или занимаются сексом, на что это было больше похоже. Не говоря уже о том, что одного из них при этом до дрожи заводит боль. Класс прекрасно понимал, что грамотно вылитый парафин не оставит даже ожога, так что боль была весьма условная. Но, глядя, как Стин сжимает зубы, запрокидывает голову, как часто, рывками поднимается от дыхания грудь, легко было представить, что даже условной боли может становиться слишком много. Капли спустились на живот и покружили задумчиво, не спеша. Классу даже со стороны было видно, как у Стина расширились глаза. У него давно стояло, член сочился смазкой, а дыхание сбилось на стон, когда несколько капель упали на ствол и головку. И он задохнулся, когда Якоб отставил в сторону свечу и, наклонившись, взял его член в рот. Классу показалось, что он на месте Стина кончил бы сразу же. Чувствовал он себя, по крайней мере, примерно так же. Он не стал отказываться, когда на следующий день парни предложили ему попробовать. Ощущение было такое, как будто он лезет в пасть к тигру, хотя, если подумать, ну что такого могло быть в том, чтобы вылить на кожу немного парафина. Но после вчерашней демонстрации думать получалось плохо, потому что теперь он точно знал, что именно “такого” могло произойти. Стин был вымотан до предела, когда они закончили, а от его хриплых вскриков у Класса самого встало. Он потом не мог заставить себя прекратить таращиться на ровные красные кружки на коже Стина, оставшиеся от воска. И он сомневался, что парни решили просто устроить представление специально для него. Он завороженно следил, как огонь дрожит и танцует на фитиле свечи, и вздрогнул от неожиданности, когда первая капля упала вниз. Больше всего это было похоже на короткий резкий укус. — Я думал, будет больнее. — Подожди еще, — хмыкнул Якоб. Стин за его спиной лениво потянулся, и это зрелище заставило Класса на секунду зависнуть. Футболку тот давно снял, и это точно не было тем, к чему Класс мог относиться равнодушно. Несколько капель, упавших на соски, заставили его дернуться и зашипеть. А вот это уже было ощутимо. — А ты любишь боль? — Якоб весело щурился, но в его глазах отражался огонь, и от низкого голоса вдоль хребта прошла дрожь. — Понятия не имею. Якоб кивнул. — Если что, останавливай. Но остановить кого-то у Класса вряд получилось бы, потому что к Якобу скоро присоединился Стин. Пальцы лениво погладили, скользнули по шее и груди, сжали соски, еще чувствительные от горячего воска. Класс дернулся, Стин, хмыкнув, провел пальцами по его губам. Щекотно. Дыхание сбилось, и Класс, не думая, забрал его пальцы в рот, слегка потянул, обвел языком. Мозги начинали стремительно отключаться, а от следующих укусов парафина он глухо застонал. Стин убрал руку и поцеловал его, и Класс потерялся окончательно. А Стин снял несколько уже застывших капель с груди, будто скотч оторвал, и прижался к еще горячей коже губами. По позвоночнику точно пустили разряд тока. Класс резко выдохнул, почувствовав, как капли парафина обожгли живот. Ему захотелось взвыть от того, как Стин тихо засмеялся, все еще практически прижавшись к нему. Он точно не собирался останавливаться, и сегодня, похоже, была очередь Класса что-то бессвязно хрипеть, сходя с ума от возбуждения. Он даже не помнил, кто брал его потом, для него к тому моменту осталось только тяжелое дыхание, жадные прикосновения и ощущение горячей кожи на коже. Когда к нему вернулась способность соображать, Якоб лениво доводил Стина до разрядки, а тот, запрокинув голову, дышал сквозь зубы и с трудом сдерживался, чтобы не толкаться в его ладонь. Класс закрыл глаза, переводя дыхание. Он подозревал, что запас интересных идей на этом еще не закончился. Общение с этими двоими точно нельзя было назвать скучным или однообразным. И не то что бы кому-то из них это не нравилось.