***
Август 2017, пять лет назад. Они изучающе посмотрели друг на друга. Это была их третья встреча перед стартом совместного проекта и первая один на один, так близко. «Красивый» — подумала она. «Смелая» — подумал он, разглядывая татуировки на руках, не скрытые под одеждой. Сразу разгадала его интерес. Почти любое её знакомство с этого начиналось. Сама любила так много говорящие рисунки на своём теле и жалела, что актерская профессия не давала возможности сделать их больше. О некоторых жалела, как жалеют о несбывшихся надеждах, когда-то волновавших душу, а теперь оставшихся лишь горьким воспоминанием прошлого. — Почему бабочка? — укажет на самое заметное цветное тату на правой руке между плечом и локтем. — Чтобы никогда не забывать о лёгкости, о парящем чувстве любви, наполняющем душу. В семнадцать лет я решила, что это будет девизом моей жизни, моим символом. Потом узнала, что родилась как раз в те дни года, когда куколки освобождаются от сковывающего их кокона и распускают крылья. Всё не зря. — Разве бабочки не порхают с цветка на цветок как нечто прекрасное, но непостоянное? — сделал меткое замечание, ни в коем случае не желая обидеть. — Да. Но ведь и само счастье подобно ей: попробуй поймать и оно улетит. Но иногда нужно замереть на месте, успокоиться, глубоко вздохнуть и тогда она сама сядет на твоё плечо, — засмеялась от души и тогда её собеседник подумал про себя, что перед ним очень искренний человек, открытый миру. БИРДЖЕ. Разговор на миг заставил вернуться в своих воспоминаниях в прошлое. Вот она, совсем юная, идёт по стамбульским улицам района Мода и чувствует, будто бы за спиной в одну секунду выросли крылья. Огромные, светящиеся, цветные, способные поднять её до самых небес. На устах всё ещё ощущается сладковатый привкус первого поцелуя, взрослого, настоящего, наполненного новым неизведанным чувством. Солнце слепит, земля уходит из-под ног. Ещё мгновение, она оттолкнётся и полетит, поднимется над прибоем, пересечёт Босфор, дотронется ладонями до высоких резных минаретов мечетей и макушки самой Галатской башни. Любовь! Как же она чудна и прекрасна во всех своих проявлениях! Полностью меняет химию человека, заставляет совершать необдуманные, безумные поступки, окрыляет, обезоруживает, то поднимает вверх, то опускает на самое дно. Спустя три дня единственная дочь своих любящих и всё прощающих родителей, не побоялась прийти домой с татуировкой, знала, что поймут, не осудят. Так и случилось. Мама сдержанно поддержала, отец промолчал. Под слегка кровоточащей повязкой показались очертания бледно-сиреневой бабочки, с годами значительно увеличившейся в размерах и ставшей более яркой, заиграв зелёным, синим, насыщенным фиолетовым. Знак Бирдже Акалай. По мере того, как шёл счёт её побед и потерь на личном фронте, крылья становились всё больше, а вместе с тем появлялись и другие тату. Имя первого мужа-актёра увековечила на левом запястье, потом, после развода, пожалела. Перебила. На месте «Мурат» появилась алая роза в зелёной листве. Урок не усвоила, снова влюбилась в коллегу, вышла замуж. Тогда на левом плече появился яркий контур планеты со стоящим на ней домом и именем «Сарп», парящим над крышей. Теперь и Сарп превратился в дым в прямом смысле этого слова. Над домом нависло тёмное облако, скрывавшее прятавшуюся за ним надпись. Была ещё ветка на плече, каллиграфический арабский символ на запястье и игривая кошка на бедре с раздвоенными глазами, глядя на которую смотрящим казалось, что их сознание плывёт. В новом проекте ей разрешили не скрывать цветные тату, они должны были стать элементами образа Аслы Чинар, доктора-хирурга, по воле судьбы попавшего в лапы бандитов. Бирдже радовалась этому обстоятельству, ведь ежедневный грим её художеств занимал немало времени. Что она знала о своём новом партнёре по сериалу? Пока немногое. Харизматичный, обаятельный мужчина тридцати пяти лет, как и она, имевший модельное прошлое и внушительный список бывших пассий в артистической среде. Все через это проходили. Мужчины, женщины, все. Романы на съемочной площадке, пробуждённые прикосновениями и поцелуями в кадре чувства, которые так легко принимали за любовь. Они вспыхивали в одно мгновение, в мгновение и сгорали дотла. Стоило лишь погасить софиты и сказать: «Стоп! Снято!», а бывало и раньше. Но говорят, Ибрагим Челиккол нагулялся, остепенился, три месяца как женился и безумно любит свою молодую супругу. И хорошо. Значит на этот раз обойдётся. Только работа. Да и она не свободна. С момента своего первого романа Бирдже никогда долго не находилась в одиночестве. Когда мужчина уходил из её жизни, тут же на горизонте появлялся следующий. По молодости легко отпускала несостоявшиеся отношения, ни о чём не жалела, понимала, что в их среде всё быстротечно, всё проходяще. Любовь — источник счастья, творческого вдохновения, когда он иссякает, нужно идти прочь, не оборачиваясь, и не пытаясь склеить то, что уже дало глубокую трещину. Не стоит мучить друг друга, обвинять, искать виновного, каяться. Всё пустое. Мурат, первый муж, был очень правильным, с консервативными взглядами на жизнь и семью, любитель покоя, тишины и размеренности. Она не смогла найти себя рядом с ним в этой тишине, быстро разочаровалась, заскучала. Их брак не выдержал и года — слишком разные. Хлопнул дверью, ушёл не только из их дома, но и совместного сериала, потом и ей пришлось уйти. Следом появился Сарп — полная противоположность Мурату, душа компании. С ним всегда весело: вечеринки, совместные поездки, бессчётные друзья, разговоры до утра под стаканчик ракы, шутки, лёгкая жизнь. Но не семья. Когда его родители заговорили о внуках, Бирдже сникла. Это она поставит свою карьеру на паузу, она запрёт себя в четырёх стенах, не он. Жизнь Сарпа останется такой же беззаботной, но уже отдельно от её жизни. Поссорились, отдалились, временно разъехались. Потом получила от общих знакомых его фото, целующегося с другой, решила отомстить. Танцор балета Джан Туналы оказался рядом, вовремя проявив внимание и участие. Балет… Её несбывшаяся мечта. Разбитые надежды. Тринадцать лет у танцевального станка, тринадцать лет иллюзий. Всё шло хорошо, но потом девочка вытянулась больше, чем полагалось балетным. Рост метр семьдесят восемь — приговор для классической танцовщицы. Тяжелый скелет, сложность в подборе партнёра, потеря лёгкости и изящности в паре. Мучилась. Последовала травма как результат долгого отчаяния и борьбы с неотвратимостью судьбы. Тогда Бирдже поняла: всегда нужно вовремя принимать решения и уходить, иначе сама жизнь всё расставит по своим местам, но сделает это беспощадно, а может даже и жестоко. С тех пор она запретила себе мечтать. Танцевать не бросила, но теперь уже делала это для себя. Осваивала новые горизонты — вальс, танго, что-то народное. Ходила в танцевальные клубы, пробовала, изучала, двигалась. Чувствовала, что должна выразить себя как-то по-другому, но долго не понимала, как именно. Родители предложили театральную школу. Загорелась. Поступила. Потом был модельный бизнес, конкурсы красоты и третье место на «Мисс Турции», работа спортивным комментатором на телевидении, консерватория, которую пришлось бросить из-за мятежного духа, чтобы через несколько лет вернуться и закончить начатое. Много всего. В этой череде балетная школа стала основой для всей дальнейшей жизни, дав важное и главное. Осанку. Грацию. Дисциплину. Любовь к прекрасному. Спустя много лет благодаря Джану она смогла заглянуть за кулисы Театра Оперы и Балета, тайком понаблюдать за той жизнью, которую потеряла, которую так хотела прожить и не прожила. Пуанты, надетые не на её ноги, сцена, измеренная не её шагами, аплодисменты, предназначенные не ей… — Хочешь пройтись? — как-то спросил её лысый, с густыми усами танцор, давний приятель, заметивший мечтательный взгляд. — Очень! Вышла на пустую огромную сцену и ощутила её энергетику, запахи, а вместе с тем и муки, присущие любому творчеству. — Ты ведь актриса. Почему не попробуешь себя в театре? — задумчиво спросил Джан и она задала себе этот же вопрос. — Что тебе мешает? Есть же драма, комедия, мюзиклы, в конце концов… Благодаря своему другу, придавшему решительности, получила роль в музыкальной постановке «Семь мужей для Хюмрюз» и даже теперь, когда впереди предстояли тяжёлые съемки в сериале, от спектаклей несколько раз в месяц не отказывалась. Они давали ей силу, выход эмоций, бешенную отдачу из зала. Джан же вошёл в её жизнь очередным романом. Потом, после заседания суда по поводу развода, они с Сарпом долго препирались, кто изменил первый, кто разрушил семью. Не договорившись, покинули зал заседаний разными выходами. Очередная страница перевёрнута. То было в январе, а сейчас уже конец августа и она забыла даже о том, что имя бывшего мужа когда-то выбито на плече. Сейчас другая жизнь. — Ну что, начнём? — спросил постановщик, вошедший в зал. Вижу, вы уже освоились друг с другом, — взглянул на ладную высокую пару, так подходящую друг другу по физическим данным, по фактуре. — Говорите, что делать. Я в танго не силён. Да и в танцах вообще, — отозвался Ибо. — Зато партнёрша у тебя — огонь. Сразу видно, из наших, — прищурился мужчина, ростом доходивший высокой Бирдже до плеча. — Только вот придётся тебе научиться вести в этом танце. Я научу буквам, алфавиту, а вам предстоит сложить их в слова, а может даже и предложения. Для нашей задачи — снять тизер и титры для нового сериала, нужно не слишком много. Бирдже хорошо знала основы танго, потому с любопытством наблюдала со стороны, как юркий постановщик учит грациозного актёра разным шагам и движениям. Занятный процесс. — Танго это — импровизация, индивидуальность. Партнёры редко договариваются о последовательности своих действий, о каких-то комбинациях, они читают друг друга на ходу, потому каждый раз получается совершенно новый танец, неповторимый. Танго нужно прожить, его даже сыграть не получится, но зная язык, вы становитесь творцами настоящего волшебства. Бирдже, иди к нам! Ладони легли на лёгкую чёрную рубашку, за которой скрывалось мускулистое тело. Мужественность, лёгкая небритость, его терпкий аромат… Ощутила, как широкая рука сжала тонкую талию, будто приросла к ней. Почувствовала, что вопреки законам, должна вести сама, потому что более опытна. Сделала шаг в сторону, и он сразу же ответил, безмолвно последовав за ней. Так просто! Ещё один шаг и снова в такт! Посмотрела на него с чувством, которое требовало танго, увидела в его глазах себя. — Ай, молодцы! Красавцы! Просто фантастика, как же вы друг другу подходите! — загорелись глаза хореографа, готового захлопать в ладоши от восторга. Долго говорили о тех чувствах, что нужно вложить в каждое движение, о том, что всё в этом мире приобретает новый смысл, если пропускать через сердце и разум. Для Ибрагима всё казалось новым, Бирдже лишь улыбалась. — Неважно как люди двигаются, главное — что ими движет…- процитировала своего любимого хореографа Пину Бауш, на которую равнялась все годы учёбы в хореографической школе. — Точно, — подхватил постановщик, получавший эстетическое удовольствие от работы с такой органичной и внешне красивой парой. — Знаете, одно могу сказать — вы сработаетесь. Точно. Это я вам как танцор утверждаю. У вас двоих такая внутренняя гармония, видимая с первого шага, что просто по-другому быть не может! Феноменальное совпадение темпераментов! Вы сразите всех наповал! Втроём засмеялись. Ни Ибрагим, ни Бирдже ещё не знали, что эти слова станут для них пророчеством.***
ИБРАГИМ. Тёплые пальцы обхватили талию, потом ладони сомкнулись вокруг женских бёдер. Михре. Такая родная, долгожданная, знакомая во всём, в мельчайших подробностях. Его жена. Первая и единственная после череды бесконечных романов. Долгие годы слывший бабником и сердцеедом, Ибрагим Челиккол наконец обрёл своё счастье с той, которая доказала свою преданность, которая уже несколько лет следовала за ним несмотря на ветра и штормы. Его женщины всегда были из той же среды, что и он — актрисы, певицы, модели, гримёрши… Некоторые отношения оказывались столь быстротечны, что с трудом запоминались имена и лица. Потом в кругу общих знакомых он встретил её, начинающего архитектора, не вхожую в актёрский круг. Как-то всё завертелось, понеслось. Иногда, когда на душе делалось погано, уезжал в лес недалеко от Стамбула, чтобы побыть в одиночестве. Михре находила его там и подолгу сидела рядом, пытаясь понять и помочь. Случалось, он был пьян и встревал в драки, она вызволяла его из полиции, возила в госпиталь, приводя в порядок перед съемками, ухаживала, утешала. Отправлялась в его самые авантюрные путешествия, прыгала с парашютом, гоняла за катером по морской глади, ныряла с аквалангом. Женщина, не словом, а делом доказавшая свою любовь и прошедшая все испытания рядом со знойным красавцем, которого, казалось, никто не сможет привязать к себе. Он привык, проникся её заботой, терпением, нежностью. Как-то выпив, признался в любви при многочисленных друзьях, сделал предложение. Случилась красивая свадьба на греческих островах, где оба были в костюмах богов, с лавровыми венками, венчавшими головы. Любовная история со счастливым концом. Дом. Очаг. Собаки, которых оба так любили. — Ты устал? — ласково прильнула к его груди и зажмурилась. — Есть немного. Целый день репетировали танго. — поцелует её в лоб, попутно опуская ладони в шерсть любимого пса, путающегося под ногами. — Как твоя новая партнёрша? Сложная? Про неё многое пишут… — Не заметил. Думаю, мы отлично поладим. А ты уже всё разузнала про неё, я смотрю. — Любопытство. Хочу с ней познакомиться. — Съемки начнутся на следующей неделе. Нужно войти в ритм, в рабочий процесс. Потом приедешь, посмотришь. Как обычно… Ибрагим уже привык, что Михре всюду за ним следовала, бывала на всех съемочных площадках, на которых ему доводилось находиться. Жена любила повторять, что ей интересно всё, что с ним связано, все его дела, его знакомые, его окружение. Ибо пока нравилось такое ненавязчивое вторжение в его профессию, он видел за ним желание жить общей жизнью, общими интересами, хотя и понимал всю подоплёку действий Михре. Втайне она ревновала. Хотела всё контролировать, показать женщинам, окружавшим мужа, что лишь она главная в его жизни, главная и единственная. Ему, решившему стать верным семьянином, скрывать было нечего, потому и не противился постоянному присутствию жены, вёл себя спокойно и естественно. — Эти тату на её теле… Многим они не нравятся. Слишком яркие, слишком вызывающие. Как тебе? — вдруг спросила. — Мне всё равно, но ей идёт. Не знаю… Очень необычно. Какой-то внутренний вызов, протест что ли. Иногда люди так самовыражаются. — Что ж…- Михре пристально заглянула в глаза Ибо. Новое знакомство явно произвело на него неизгладимое впечатление, хотя он и сам этого пока до конца не понимал.***
Ювелир достал рисунок из своего стола и положил перед высокой статной женщиной, знакомой многим своими запоминающимися ролями. — Ну что? — замерла в ожидании. — Я разузнал. Других таких медальонов, подобно вашему, в Турции не существует. Тонкая ручная работа, выполненная в единственном экземпляре. Мастер уехал, больше не живёт в Стамбуле. Неизвестно, можно ли его отыскать. — Жаль… — Вы знаете, ничего сложного. Мы можем сделать копию по вашему рисунку, если захотите… — Нет. Мне не нужна копия. Мне нужен точно такой же, как у меня был, тот, потерянный. Я не помню всех деталей. Уверена, что-то забыла, не учла. — Это невозможно, простите. Могу предложить вам другие медальоны с Мерьем. Перебирая в руках десятки подвесок, Бирдже искала в каждой ту самую, подаренную матерью много лет назад. Единственная женщина, упомянутая в Коране, мать пророка Исы (Иисуса), с ранней юности была её покровительницей. Вопреки традиции ислама не преклоняться перед образами людей, лик святой, связывающей мусульман и христиан, вошёл в её жизнь и стал важной его частью. Рядом с ним она чувствовала покой и защиту. Подарок матери на шестнадцатилетие был потерян спустя год на шумной вечеринке в кругу друзей. С тех пор Бирдже как сумасшедшая искала ему точную замену. Искала, но не находила. Ни в Стамбуле, ни в Измире, ни в Мардине. К этому времени в её коллекции скопилось несколько десятков медальонов Мерьем, купленных в разных городах и странах, где посчастливилось побывать. Кроме того, зная её страсть, кулоны с матерью пророка везли со всего света друзья. Все они были прекрасны, дорогостоящи, неотразимы. Но другие. Не те. Она носила их и всё же год за годом продолжала свои поиски, не в силах остановиться. На этот раз ничего не выбрала, ушла ни с чем. В машине за углом её ждал Джан. Они договорились провести вечер вместе, развеяться, отдохнуть. — Где ты была? — сверкнула лысина танцора из открытого окна. — У ювелира. — Всё ищешь? Давно бы сделала копию. Или тебе мало тонны образов Мерьем, что уже есть? — Ты не понимаешь. Такой же медальон где-то есть и он ждёт меня, чувствую. А может быть не такой же, а тот же самый, мой. Потому не прекращаю поиски. — А когда найдёшь, что будет? — Не знаю. Найду — узнаю. — С тобой с ума можно сойти, — улыбнулся и завёл машину. По дороге поговорили, обсудили, как прошёл день. Джан интересовался съемками и новым партнёром, по всем намёкам ревновал, зная, как часто сериальные пары становятся настоящими. — Он женат, не волнуйся. К тому же, у меня есть чёткое правило. Я не начинаю новых отношений, не закончив предыдущие. Ты узнаешь первым, если что-то изменится, обещаю, — провела рукой по его щеке, когда притормозили на светофоре. — Ох, Бирдже… Мне часто кажется, что ты не любишь меня по-настоящему. Пользуешься, приятно проводишь время, держишь рядом, потому что боишься остаться одна, но не любишь… — А что такое любовь? Ты знаешь? Я долго думала, что знаю, оказалось — нет. Чем больше живу, тем меньше понимаю в этом. Задумалась. В тридцать три всё выглядело не так, как в семнадцать. Влюблённость — ещё не любовь и чаще всего ею так и не становится. Когда проходит первое чувство эйфории, когда твои крылья опускают тебя на землю, понимаешь, что за развеявшимся туманом лишь пустота и два совершенно разных человека, не объединённых ни общими взглядами, ни общими устремлениями. — Это длительное, устоявшееся состояние, дорогая моя. Чтобы полюбить, твоя душа должна вырасти и возвыситься настолько, чтобы перестать существовать только внутри тебя. Не каждому это дано и всем требуется. То, что мы видим вокруг — всего лишь потребительское отношение друг к другу. Мы все чего-то хотим от тех, кого называем возлюбленными, а не получая, ищем замену либо так и мучаемся всю жизнь, чувствуя себя обманутыми. — Какие глубокие познания, однако. Что я делаю рядом с таким тонким знатоком чувственной стороны жизни? — засмеялась, отгоняя подступившую, беспричинную тоску. Бирдже очень хорошо понимала смысл слов Джана, оттого остро захотелось открыть дверь и немедленно выйти из его автомобиля, чтобы пойти прочь, куда глаза глядят. Пока не загорелся зелёный, у неё была всего минута. — Эй, ты куда, ненормальная?! — закричал ей вслед в то время, когда она уже пересекала парк, полный детского шума и голосов взрослых. «Что мне сделать, чтобы найти его? А найдя, разглядеть, что это и есть он? Как понять? Как не обмануться? Как не пропустить среди десятков, сотен, тысяч проходящих мимо? Где-то в этом мире есть медальон Мерьем, что ждёт меня в глубине тёмного ящика старого письменного стола. Где-то на свете живёт мужчина, который откроет мне смысл любви. Тот смысл, что вложил в неё сам Всевышний».