Чертёнок

      Белёсая рука медленно тянется к облезшей дверной ручке, дёргает как можно тише, лишь бы не потревожить сон своих домочадцев. Дверца, от резкого толчка, открывается с протяжным скрипом. На что девчушка досадно цокает и оглядывается на лестницу, прислушиваясь к звукам наверху. Убедившись в миновавшей опасности, худые руки тянутся к красным сапожкам, уныло притаившимся в углу. Девочка выпрямляется, на ходу пытается убрать лезущие в глаза волосы, и невольно засматривается как белоснежные нити скользят по тонким пальцам. В голову лезут запретные мысли. Наверняка у мамы точно такие же, думает девочка, шагая по заросшему газону. Она останавливается около маленького сарая, малышка слепо шарит рукой по доскам и, находя искомое, вытягивается всем телом ровно по струнке. Её руки дрожат, вставляя ключ в замочную скважину, а глаза неуверенно бегают туда-сюда. А стоит ли это того? Обратный путь прошел словно в тумане. Сомнения одурманивали разум, заставляя идти на попятную, но укрепившаяся обида давно прогнила душу. Скрип старых досок выводит её из транса и белая пелена спадает, взгляд проясняется. Решительно приоткрыв дверь, девочка просачивается головой в узкий проём. Блондинистая макушка вглядывается в темноту и на носочках крадётся в конец комнаты. Девчушка заглатывает вязкую слюну, облизывает губы: готовится к действию, которое изменит всю её жизнь. И о котором она будет жалеть до конца своих дней. Возможно. — Папа… Папа, проснись. Из-за лёгких касаний к щеке молодой мужчина резко распахивает глаза, с минуту помутнённым взором смотря в никуда. Убирая с лица прилипшие от пота рыжие волосы, мистер Эванс наконец обращает внимание на свою дочь. — Петуния, что случилось? Петуния долго разглядывает отца, робко треплет свои белёсые волосы, в глазах её блестит отчаянная грусть. — Гори в аду, сукин сын. В ту же секунду, перехватывая топор покрепче, Петуния замахивается на отца, который, казалось бы, вмиг принял облик чистого ужаса. Лезвие серебряной ниткой блестит при свете луны, пронзает чужую плоть, разрезая и пачкая ночную рубаху. Последнее, что видит мистер Эванс—глаза своей старшей дочери: Один зелёный, как тонкий просвечивающийся на солнце лист. Он напоминает ему о тяжёлом прошлом. Другой глубокий, как омут, в котором пляшут черти, омываемые неспокойным морем. Он же стал олицетворением одержимости мужчины. *** — Мама, где папа? — девочка, которая только недавно пошла в начальный класс, в смятении смотрит на мать, теребя края своего наскоро одетого платьица. —Папа?.. Папа уехал. —Почему? Мама…почему? Женщина тихо льёт слезы, захлёбывается с ног до головы в своём горе. Она через силу отвечает на вопросы своей дочурки, пытается оставить ее в неведении до подходящих времён, оградить от ужасного горя. Но ребёнок, поддавшись атмосфере вокруг и в частности из-за состояния матери, балансирует на грани истерики. Ища чью-то поддержку, взгляд рыжеволосой женщины блуждает по толпе и цепляется за белоснежную макушку. Миг, и тело наполняется неведомой ранее силой и энергией. В ней бурлит обжигающая ненависть. На гнетущих ногах она подбегает к толпе, локтями прочищая себе путь. —Тварь! Женскую руку, замахнувшуюся для удара, перехватывает коренастый мужчина. —Миссис Эванс, успокойтесь! —Почему вы её защищаете?! Она убийца! Шериф неоднозначно поджимает губы, всё-таки случай страшный и неоднозначный, принять чью-то сторону крайне нелегко. Да, убийца, но с другой стороны— измученный ребёнок. Задравшая голову Петуния, провожает тяжёлым взглядом жалкую женщину и теперь с уверенностью может сказать: это того стоило. Краешком глаза чертёнок замечает такую же рыжеволосую, как мать с отцом, девочку. Когда-то миловидное лицо теперь в некрасивых красных пятнах, из носа капает сопелька за соплей, а губы капризно кривятся. Девочка растерянно озирается по сторонам, будто загнанный хищником зверёк, и захлёбывается в слезах. Сейчас больше всего на свете она нуждается в маме, но кажется ей не до неё. Впервые жизни младшенькая чувствует себя ненужной. И Петуния не может скрывать злорадства на своем лице, улыбка против воли расползается в противном оскале. Лили, заметив сестру, перестает плакать, и сердце, секундой назад готовое разорваться от стресса, бешено стучится от счастья. Всё хорошо, рядом её любимая старшая сестра. И истошно зовя Петунию, она бежит к ней, чуть ли не падая в объятия. А Петуния как-то отстранённо подмечает, что ей всё равно на испуганную дурочку, но она почему-то гладит сестру по диким кудрям, одной рукой крепко обхватывает её плечи и шепчет что-то успокаивающее и невообразимо глупое.