Mea maxima culpa. In nomine patris

Говорят, что жизнь — это череда полос: белая, черная, снова белая. Гребаная зебра, мать её, волшебницу! Белая полоса — значит, все у тебя заебись. Черная — значит полный пиздец. Время от времени эта чересполосица разбавлена скучно-сереньким, и, наверное, кто другой бы сказал, что оно и к лучшему: когда ни взлетов, ни падений, когда все ровно, стабильно, однообразно и привычно. Кто другой — но не Торстейн Хемсворт. Нет, Не Торстейн. Он даже не был уверен насчет этой самой зебры. Он-то знал — сто пудов! - его жизнь — долбанная радуга. Потому что в его жизни был Хиддлс. А Хиддлс, сука, был занимателен. Он уж точно не был скучным. Серым. Однообразным. Хиддлс был ярким и красочным. С ним как на качелях… Да какие нахер качели! С ним как на русских горках — то летишь вниз, зажмурив глаза, то взлетаешь вверх и орешь дурниной от восторга. Не соскучишься, в общем. Хотя, со стороны Том Хиддлстон мог бы показаться охренеть каким занудным типом. Когда хотел, муж мог вынести мозг просто нахуй своими заморочками. И практиковал такое поебалово частенько. Только у Тора давным-давно иммунитет сформировался против Хиддлстоновского мозгоклюйства. Честное слово, временами Торстейн находил занудство мужа дрочибельным весьма. Было прикольненко так во время очередной Томовой лекции — ох и любил он болтать, надо признать! - абсолютно любой, например о пользе закрывания тюбика зубной пасты — взять да перегнуть зануду через стол. Да вставить ему хорошенько! Не сказать, что он, Тор, был таким уж злостным нагибатором. Тем, кто знал их с Томом, наверное, было удивительно, как это двое таких непохожих людей смогли ужиться на одной жилплощади. Но Тору было плевать, кто что думает по поводу их с Томом семьи. Он знал совершенно точно — Том был его собственный. Его единственный. Его настоящий. И другого — не Тома — Торстейну было не надо. С кем-то другим — с тем, кто может и не читает занудные лекции о зубной пасте, а, например, любит рыбалку, как они с закадычным дружком Кейси — Тор просто не смог бы ужиться. С кем-то другим жизнь Торстейна Хемсворта на самом деле походила бы на гребаную зебру — белая полоска, черная полоска… А Тор любил радугу. Любил русские горки. И чтобы ветер в лицо — много ветра, свежего, чистого, теплого. Как сам Том. И чтобы от восторга — или от того, что ветра было слишком много — сводило легкие. Тор не мог надышаться Томом. А без Тома не мог дышать. И по-другому не хотел просто. Не умел. Хотя по-другому — то есть без Тома — все же было. В самом начале, когда Хиддлс свалил от него и перевелся из Скотланд-Ярда в Европол. Когда он бросил Тора, не будучи в состоянии простить ему смерть лучшего друга. Тор сам не мог себе этого простить. Понадобилось пять лет. Чтобы вернуть Тома себе. Пришлось потерять брата… Нет, на самом деле он не думал так всерьез. Что сука-судьба обменяла Криса на Тома. То есть… Брат погиб - Том вернулся. Том снова стал его, Торов. И это было… Несправедливо! Дьявол, несправедливо! Однажды он высказал это предположение. Не Тому — Кейси. Тот посмотрел на друга с какой-то даже жалостью. И не ответил сразу. Видно было — он будто боялся озвучить то, о чем Тор и сам знал. - Может, оно к лучшему? - тихо спросил Кейси, отводя глаза. - Что, блять, к лучшему?! - зачем-то разозлился Торстейн. Злиться тут было совершенно не за что. - Твой брат… Сколько душ он загубил, а? Скольких людей он сделал несчастными?.. - Он болен!.. - скрипнул зубами Тор. - Да я не о том! - махнул рукой Кейси. - Думаешь, легко ему было — жить так, как он жил? Думаешь, ему самому не было больно?.. Торстейн не слушал дальше. Он думал — как и много-много раз до этого думал о том, что было бы, останься Крис в живых. Тор все пытался представить себе — и все никак не мог — брата, запертого в психушке. Почему-то каждый раз перед глазами, как наяву всплывало лицо Дианы Сиверс, матушки Тома. И каждый раз, стоило только Тору представить себе на месте Дианы младшего брата, его передергивало, словно кто-то приставлял к коже оголенный провод и врубал ток. Черт бы побрал все на свете — но Крис это заслужил. Своими деяниями — заслужил как никто. Но это был его брат. Его маленький братишка. И он, Тор, отвечал за него. Он, Тор, не справился. И вот как оно все вышло. Хемсворт думал — никому никогда не признавался в этом, даже мужу, в конце концов между супругами тоже иногда бывают секреты, - так вот Тор думал, что Господь послал ему Тома, чтобы он не спятил с ума. Вслед за братом. Не будь у него Тома — он бы точно спятил. А ради Тома Торстейн держался. Вернее — он держался, потому что рядом был Том. Том раскрасил его жизнь всеми цветами радуги. И лишь однажды радуга исчезла. Когда они с Хиддлсом развелись. Ох ты ж еб твою мать! Вот это они тогда накосячили — с Томом на пару! Кейси... Даже верный Кейси обозвал Тора мудаком. А Тома наградил парой крепких отпиздюлин. Кейси в гневе был страшен на самом деле. Правда, гневался он редко. Вот, к примеру, когда Тор развелся с мужем. Но их развод — это совсем другая история. Развод Тор вспоминать не любил. Это была та самая черная полоса. И пусть бы она осталась в прошлом. Если бы не одно «но». Когда это началось? Года три назад? Что-то изменилось. В их с Томом жизни изменилось. Неуловимо, но Тор мог точно сказать — что-то было не так. И дело даже не в том, что они за столько лет брака и один развод успели привыкнуть и даже надоесть друг другу. О нет! Вот уж точно нет — разве может надоесть радуга? Просто… Просто однажды Тор проснулся посреди ночи не нащупал рядом мужа. Так бывало — давным-давно, в самом только начале их с Томом сложного пути — Хиддлс сбегал от него ночами. Вылезал из теплой постели и перебирался в пустой угол на кухне — между холодильником и шкафчиком, куда Тор хотел поставить посудомойку, да все никак не мог выбрать подходящую. Том сбегал туда — от Тора и от тяжелых мыслей. Вернее… Он просто не хотел, чтобы тяжелые мысли омрачали еще и Тора. Только вот Хемсворт был с таким положением вещей не согласен. Он выгребал Тома из его угла. Обнимал. И говорил: «Расскажи мне!» В тот раз — три года назад — Том не стал рассказывать. Обнял в ответ. Потерся вкусно пахнущей щекой о недельную щетину Торстейна. И тот не стал настаивать. Не стал давить. Захочет — расскажет. И вот сейчас Тор вспоминал это: серую темноту кухни, вкусный запах Тома, тепло его кожи… и молчание. Он и вчера промолчал — когда заявил Торстейну, что летит в Каракас. У Магни проблемы, и он, Том, вызвался эти самые проблемы решать. Без него. Без мужа. Без того, с кем столько было пройдено. Столько было пережито. Магни… Торстейн соврал бы, скажи он, что пытался подменить им погибшего брата. Раз уж Криса он упустил… Раз уж с Крисом он не справился… Раз уж брата он не смог уберечь от беды… То попытается с его сыном. Попытается все исправить. Нет, Тор вполне осознавал: Магни — не такой, как Крис. Этот мальчишка — солнечный, ласковый, доверчивый, добрый очень… Торстейн изо всех сил старался быть ему другом. Но никогда не пытался заменить ему отца. Или заменить им самим погибшего брата. Тор любил Магни. Пожалуй, больше, чем Тома, он любил только мелкого племянника. Хемсворт, не задумываясь, отдал бы за них жизнь. Он жил ради них. И вот теперь Том смеет заявлять ему, что он… Не нужен? Магни нуждается в помощи, а дядюшка Торстейн — не нужен? Охуеть не встать! Хемсворт не намерен был это так оставлять. Он чувствовал — черт его знает, откуда оно взялось, это чувство, - что еще вот-вот, еще совсем чуть-чуть, и его жизнь снова станет полосатой, черно-белой. И он костьми ляжет - но подобной херни не допустит. Тор все уладил с банкетом по случаю днюхи Тома. Этот тощий засранец даже это на мужа бросил — разбираться с гостями. Но Торстейн разобрался. С работой он разобрался тоже — просто поставил Кейси в известность, что на ближайшие пару-тройку дней тот остается за главного. И уже следующим утром Тор ехал в Хитроу. Чтобы вылететь в Каракас. Каракас… Он жопой чуял — что-то тут не то. Еще когда разговаривал по телефону с Магни, и мелкий сказал ему, что на какой-то ляд его послали в Венесуэлу. И когда Тор услышал название города, где его давно погибший брат провел какое-то время, запертый в одной из самых страшных тюрем, он почувствовал — так явственно — запах ладана. Самый ненавистный Тору запах. Ладаном пахло во время свадьбы Магды Мартинссон и Виктора Ланге. Тор сидел тогда на скамеечке, среди гостей, рядом с Томом. И все было хорошо. И Магда была такая красивая. Тогда-то ему и почудился запах ладана. И он подумал о брате. О том, что никто не нашел его тело. И заставил себя перестать думать. Хемсворт думал об этом, когда летел в Каракас. Долгий полет. Две пересадки. Тор думал о том, как это может быть связано — тогдашняя отсидка Криса и теперешняя командировка Магнуса. И главное — с чего вдруг его благоверный так резко подорвал свою распрекрасную задницу и рванул следом за племянником? Не нужно было быть гением, чтобы сложить один плюс один да плюс еще один. Нужно было быть полным кретином, чтобы не получить в результате три. Тор не был кретином. Хотя, глядя на его свирепую рожу, кто-то, может быть, и решил бы, что головой Торстейн чаще кирпичи разбивает, чем думает. Но это было не так. Иначе ему не занять было бы места Виктора Ланге. Не стать бы начальником отдела по расследованию особо тяжких преступлений Скотланд Ярда. Торстейн Хемсворт не был кретином. Он был никудышным братом. А его муж… Его муж, похоже, взвалил на себя славную миссию и вздумал оградить — Тора, да и всю их семью — от боли. От еще большей боли, чем та, что уже успел причинить им Крис. Хемсворт убедился в этом, когда прибыл в отель. Старый добрый Four Seasons - хоть в Каракасе, хоть в Париже - все они одинаковые. Закрывшись в номере, Тор вошел в интернет и после часа ленивого серфа в сети худо-бедно знал, чем живет город. Кто в этом городе хозяин. И кто такой Северянин. Тор смотрел на брата… Он обнаружил всего лишь пару фотографий, сделанных случайно и с большого расстояния, но узнать на них Криса вполне можно было. Если бы Торстейн Хемсворт — начальник отдела по борьбе с особо тяжкими — дал себе труд, он мог бы, по специальным каналам, нарыть куда больше инфы, и даже фотки получить лучшего качества. Но сейчас, листая городской портал, он довольствовался малым. Но даже этого было достаточно. Тор смотрел на живого, черт побери, брата, и… И он не злился на Хиддлса. За то, что скрыл правду. За то, что решил все за них двоих. Он вообще ничего не чувствовал. И от этого было тошно. Тор разозлился, когда увидел, как Том размахивает фальшивым удостоверением под носом у дежурного портье. И как он шествует в сторону лифтов в окружении пятерых бойцов, словно гребаная кинозвезда и её гребаные телохранители. Какого хера?! Это он, Тор, должен идти сейчас рядом с мужем. Это он должен прикрывать ему спину. Ныне и присно. И во веки веков. Тьфу! Торстейн сплюнул — мысленно, конечно же. Не плевать же прямо на ковер, расстеленный в гостиничном холле? И потащился вслед за процессией, возглавляемой муженьком. По лестнице поднялся на последний этаж — даже не запыхался почти что, Тор всегда держал себя в форме. И возле входа в аппартаменты притормозил, не решаясь войти. Его сюда никто не звал. Том, что бы он ни задумал, наверняка имел четкий план, и он, Торстейн, мог своим вторжением этим планам помешать. И если Хемсворт и был раздосадован тем, что муж не позволил ему быть рядом, то стоит ли из-за обиды врываться и… Выстрел! Блять! Торстейн выхватил пушку. Его лицензия на владение оружием всегда была при нем, и проблем с тем, чтобы провезти в чужую страну ствол не возникло. И не возникнет, решись Тор этим оружием воспользоваться. Выстрел! Еще один! И еще! И еще! И... Какого хуя, блять, происходит?! Хемсворт ворвался в апартаменты, занимающие целый этаж, пересек широкий холл, по ходу отмечая, что в комнатах, выходящих сюда справа и слева, никого нет. Пробежал далее, на ходу снимая пистолет с предохранителя. Он обнаружил его в просторной гостиной — собственного мужа, который держал на прицеле какого-то хмыря в черной сутане. Дорогое сукно, кроваво-красная оторочка, белоснежная колоратка — Тор не был таким уж специалистом в делах церковных, но понимал: перед ним не мелкая сошка. Не скромный священник — князь церкви. Тот смотрел на Тома заносчиво. Кривил тонкие губы. И трое дюжих парней, которых держали под прицелом те люди, что пришли с Томом, вряд ли могли помочь церковнику. Тор огляделся. На полу лежали четверо. Торстейн не сказал бы с уверенностью, что они были живы. Трое стояли на коленях, и на третьем как раз застегивали наручники. Том даже голову не повернул в сторону мужа. Как будто и не замечал непрошеного гостя. Зато Торстейну было отчетливо видно, как Хиддлс стискивает зубы, как играют желваки на скулах, и как на левой его ноге джинсы намокли от крови. Ебическая сила! - Том! - выкрикнул Тор хрипло. - Монсеньор Росси, - холодно произнес Томас, все также не обращая внимания на мужа. - Вы задержаны по подозрению в организации заказного убийства… - Кого же я заказал, по-вашему? - насмешливо изогнул бровь тот, кого Хиддлс назвал монсеньором. - У Европола есть данные, что вы пытались организовать убийство некоего Серхио Алвареса… - Причем здесь Европол, позвольте узнать? - Росси не занимать было выдержки. - Притом, что господин Алварес, помимо Венесуэлы, имеет так же подданство одной из европейских стран… - Ваши полномочия, мистер Хиддлстон, вызывают большие сомнения, - все еще не терял присутствия духа церковник. Тор знал точно — ни хрена у Тома полномочий нет. Но он молчал, не в силах отвести взгляд от быстро намокающей от крови штанины любимого мужа. - Увести! - скомандовал Том «своим» людям. - Ты пожалеешь, - скрипнул зубами Росси. И только когда парни увели священника и тех, кто его охранял, Том позволил себе слабость. Простреленная нога поехала влево и Хиддлстон повалился бы на пол, если бы Тор не оказался рядом. Подхватил за плечи. Удержал от падения. - Я здесь, Том! - прошептал Торстейн, перехватывая падающего Тома поудобнее. - Я держу. Слышишь? Я тебя держу! - Прости… Муж прошептал это так тихо, что Тор даже не услышал — почувствовал. Губы его мазнули острую скулу Тома, задержались возле уха. Чтобы шепнуть в ответ: - Хиддлс… Блять… Наложить жгут — Том позаботился о полной экипировке, прежде чем ехать задерживать Росси — на это понадобилось бы несколько секунд. Но Хиддлстон его остановил. - Не нужно. Царапина... - Иди в жопу! - огрызнулся Торстейн. Но все же отбросил жгут в сторону и наложил на рану гемостатическую губку. Бинтами туго замотал рану. Еще немного времени — вколоть обезбол пополам с противошоковым. Готово! - Идти можешь? - с сомнением спросил Торстейн. Зря он сомневался в Томе. Тот шел на своих двоих, тяжело припадая на раненую ногу. - Тебе придется мне все объяснить, - уверенный в том, что без объяснений он это дело не оставит, проговорил Тор, когда они с мужем погрузились в фургон, где уже ждали люди в черных одеждах, те самые, что были с Томом в гостинице. - Росси? - спросил Хиддлстон-Хемсворт одного из бойцов. Тот кивнул куда-то в сторону, и, проследив его взгляд, Тор заметил еще один фургон, точно такой же, в котором ехали сейчас они. - Хорошо! Томас достал телефон, нажал на кнопку. - Госпожа Алварес? - спросил он, как только на том конце ему ответили. - Росси у меня. Я готов выдвигаться к Геликоиду. Нас ждут? И нажал отбой, явно получив подтверждение. - Я все объясню, - тихо проговорил Том, устроив голову на плече мужа. И плевать ему было на заинтересованные взгляды сопровождающих его мужчин. - Я все объясню, обещаю. - Кому ты звонил? Что за ебучий Геликоид? Зачем ты врал святоше? Что за нахуй ты устроил, Хиддлс? Тор шипел рассерженной гадюкой. Он выучился этому шипению у мужа. И судя по тому, как тот недовольно морщился, выучился на отлично. - Крис… - проронил, наконец, Торстейн. - Крис… Он… - Жив, - не стал скрывать правду Томас. - И Тор… Я не жду, что ты простишь… Но я надеюсь, что ты поймешь. Я просто хочу покончить со всем этим. С ИВД. С тем, что сломало однажды твоего брата. Я не хочу, чтобы чертов Ватикан сломал нашего Магни. Понимаешь? Тор не понимал. Не то, что говорил ему муж. Хемсворт понимал только одно — еще раз он так не лоханется. Еще раз — третий, а значит последний — он не потеряет своего Тома. Если для того, чтобы не потерять… Чтобы оставить Тома себе… Если для этого ему придется проглотить Томову ложь… Сможет ли он? Сможет ли, черт дери все на свете?!