***
— Очень надеюсь, что я угадал с размером, — прошептал Юнги и раскрыл бархатную коробочку с кольцом. Приглушённый щебет гостей ресторана немного отвлекал, а едва заметное постукивание столовых приборов словно резало слух в такой-то волнительный момент, обрушившийся на ничего не подозревавшего Чимина. Его сердце забилось намного громче всего окружающего. В этот вечер Мин пригласил его в изысканное заведение, в котором подавали крайне дорогие блюда: омега в своём положении всегда был голодным, поэтому с радостью уплёл всё то, что преподнёс им официант. Токсикоз больше его не беспокоил. Атмосфера приятная, и в компании альфы она была таковой буквально каждый день. Они не сдерживали свой смех, распивая яблочный сок из бокалов для вина и болтая обо всём пришедшем на ум: о том, как омега стал с трудом догонять детей на работе, и о том, что Юнги повысили в должности — теперь он был администратором автомобильного сервиса, а это было как раз кстати, ведь зарплата стала немного выше той, что была. В целом вели диалоги о бытовых вещах и о самой глупой ерунде. Чимин совсем не подозревал, к чему был этот вечер на самом деле, но теперь, видя взволнованного Юнги с кольцом, он всё-таки запоздало догадался, и лишь не понял одного — как они умудрились свести беседу о перепелиных яйцах к предложению вступить в брак. Из головы вылетели все ранее сказанные слова соседа, не сообщив о том, когда обратно вернутся в воспоминания. Чимин на втором триместре беременности, прошло уже полных четыре месяца, и за эти недели он так и не дал свой обдуманный ответ Мину — хочет ли оставить ребёнка или всё же нет, так как совсем не подходящее время, чтобы обзаводиться семьёй. Пак, естественно, боялся последствий, ему хотелось как можно дольше избегать выбора, который перевернёт его жизнь на сто восемьдесят градусов. С его стороны это было, конечно же, непростительно опрометчиво, он не отказывается от того факта, что виноват. В конечном итоге безопасный аборт уже не светил, Юнги об этом прекрасно знал, и, видимо, поэтому он и счёл молчание омеги за согласие продолжить беременность. — Ты уверен, что хочешь этого? — у Чимина ком в горле встал поперёк, как будто не он пару минут назад ярко улыбался с глупой шутки своего соседа. Анекдоты за столом всегда казались особенно смешными. — Меня бы здесь не было, если бы я не хотел, — альфа бережно достал украшение и так же осторожно надел его на палец совсем несопротивляющегося Чимина. Он робко улыбнулся себе под нос, обняв чужую ладонь своей: размер, к его великому счастью, подошёл идеально. — А ты бы уже не носил нашего ребёнка под сердцем. Верно сказал, потому что, наверное, Чимин бы ещё давно набрался больше смелости и посетил бы клинику, заприметив хотя бы крохотный намёк на нежелание альфы продолжать иметь с ним дело. Только вот Юнги, как они сблизились, всегда был рядом: стал чаще приходить в общагу раньше, а потом готовил ему и кормил почти с рук, не унимался обнимать и целовать по любому поводу, наглаживая его едва заметный живот тёплой рукой, как подвернётся удобный случай. Отказаться от этого Паку было сложно. В такие мгновения он верил Юнги, ему хотелось оставить всё так, как оно есть, и лишь страх, что сосед когда-нибудь перегорит, заставлял метаться в своих тревожных мыслях. Брак был уже важным шагом, и, по правде говоря, Чимин вовсе не ожидал, что так скоро это может с ним произойти. Юнги казался уверенным в своём решении. — Не думай об этом так, словно я делаю это только из-за чувства долга, — сосед поцеловал его руку, прикрыв веки. Видимо, как всегда решил насладиться запахом беременного омеги, который стал понемногу набирать в весе, из-за чего феромон тоже становился насыщенней. Может быть, через месяц или два кольцо будет младшему мало. Чимин никогда не был против, чтобы Юнги наслаждался им. Он был только рад, что к его меняющемуся телу относились трепетно. — Я долго размышлял насчёт всего. И пришёл к такому заключению, что мои чувства к тебе и есть любовь. И она с каждым днём становится лишь больше, — Юнги мягко покручивал новое украшение на чужом пальце, тоже нервничал. — Иначе я не могу объяснить своё желание создать с тобой семью. Пускай и так рано. Немножко напортачили с последовательностью, но, думаю, это не так страшно, как может показаться. Чимин судорожно вздохнул, часто заморгав: лить слёзы перед посторонними совсем не хотелось. Но он всё же умудрился в ответ улыбнуться на чужое признание. Чувства альфы очень похожи на его собственные, и эти нужные для него сейчас слова должны были его успокоить окончательно, однако осадок внутренней тревоги никуда не хотел уходить. — Выходит, у нас брак по залёту, — невесело усмехнулся Пак. — Что же подумают другие? Юнги сжал его ладонь крепче. — Скажут, что мы будем самыми прекрасными молодыми родителями. Сердце Чимина снова забилось быстрее. Его альфа как драгоценный камень, который Паку посчастливилось так легко и совсем случайно найти среди серых и ничего нестоящих. — Ты тоже мне очень дорог, — наконец, недолго погодя, прошептал он в ответ и шумно выдохнул, когда Юнги после его слов привстал и нежно прижался к его губам через небольшой столик. Чимин понимал, что его слова были не совсем похожи на полноценное признание в такой важный для них миг, с этим почему-то было всё равно страшно спешить. Будто если скажет это громкое «люблю», то Юнги исчезнет. С его стороны глупо было так считать, а соглашаться на брак, так и не сказав своему жениху эту заветную фразу — было тоже совсем не логично. Но Пак знал, что любит своего соседа не как друга: к такому обворожительному человеку с самыми добрыми глазами, что омега видел, он, несомненно, испытывает самые нежные чувства, просто признаваться в них не торопился. Ему нужно ещё немного времени для этого. И, судя по ласковому взгляду альфы, Мин был счастлив тому, что уже Чимин ему дал. Хорошее настроение у Чимина от этих размышлений никуда не делось, оно только прибавилось, а вместе с ним и аппетит. Поедая вторую порцию клубничной меренги, он никак не мог налюбоваться вторым в его жизни драгоценным камнем, только уже на своём безымянном пальце. Юнги весь вечер любовался своим будущим мужем.***
Помимо всего случившегося, было много проблем, разобраться с которыми нужно в обязательном порядке, и одной из важных — родители Чимина. Они не были в курсе, что их единственный сын нашёл себе пару, не говоря уже о том, что они через несколько месяцев станут бабушкой с дедушкой. Как бы ужасно это не звучало, Чимин боится их, боится их реакции на то, что такой воспитанный и образованный сын не смог адекватно распорядиться своей жизнью, залетев до брака, будучи студентом. Именно поэтому этим летом он не планировал уезжать в свой родной город. Они постоянно капали ему на мозги о важности диплома, о работе, карьере, квартире, машине, которая тоже не была бы лишней. Давали обидные подзатыльники за неповиновение и держали под большим контролем в подростковые годы. Конечно, Чимин хотел сбежать от всего этого, и родители его отпустили, но только потому, что он всё-таки поступил на бюджет в один из лучших вузов. Не с первой попытки, так со второй. Он хотел чувствовать себя независимее: когда за него оплачивали обучение на первом курсе, уверенности он в себе вовсе не ощущал. Препятствовать жажде учиться, причём бесплатно, родители не стали, лишь скупо похвалили и отправили в полноценную взрослую жизнь вдали от дома. Первое время названивали часто, без этого было, естественно, никак; даже контролировали его присутствие в общаге после двенадцати ночи. Запрещали лишний раз гулять с кем попало. Чимин умудрялся на расстоянии обманывать их, чтобы те не допытывали его лишний раз. Оправдывался банально — подработкой и учёбой, что, собственно, не было ложью. Каждый раз, когда звонили, просто говорил, что занят подготовкой к лекциям или ещё к чему-то, только лишь бы вопросов не задавали. Только спустя полгода нападки стали реже. Чимин с ними из вежливости созванивался раз в неделю, иногда просто писал сухие сообщения, получая такие же в ответ. И теперь, когда родители дали ему эту свободу, когда они прекратили следить за его каждым жалким шагом, для них выяснится, что их послушный сын в положении. Они обязательно упрекнут его в том, что он несамостоятельный, что он без их помощи свою жизнь только погубит, а, если быть точнее, уже смог погубить на втором году учёбы. Чимин родителей знает, поэтому и боится. Как сообщить им эту новость он долго не мог решить. Лично навещать их желания никакого не было. Он не справится с тем, что произойдёт. Большого скандала не миновать. Мамины звонкие крики и тяжелый взгляд отца, который всегда был на стороне жены, постоянно вызывали у него ступор и тремор в руках. В такие моменты он ощущал себя никчёмным и ничего не соображающим подростком. Они даже не пытались его слушать и слышать, какими бы логичными его аргументы не казались в какой-либо ссоре, родители были убеждены только в своей правоте. А когда отстаивал своё мнение, он чувствовал себя будто со стеной разговаривал, с которой сыпались камни, болезненно ударяющиеся о его тело. Слова матери всегда били безжалостно. Она не жалела его в порыве гнева, могла оскорбить и потом не осознавать, что все обзывательства в свою сторону Чимин до сих пор помнит. А он всегда её прощал, когда мама на следующий день могла оставить завтрак на столе или поцеловать в лоб на ночь. Верил в то, что подобных ссор больше не будет. А они были. Становились лишь ещё более угнетающими, потому что Чимин стал смелее в себе, обижался и даже игнорировал. В последний год в старшей школе он стал отстраняться от них, когда был период поступления в вузы. Давление матери только усугубляло его состояние, не было ни дня, когда она не напоминала о его неудаче, когда не смог поступить на бюджет. В итоге на первом курсе он полностью пытался избегать контакта с ней, а это было сделать крайне сложно, когда они находились в одном доме. Больше Чимин не делился историями из жизни, у него это желание пропало, хотя, лет так в шестнадцать, всегда любил разбавлять тишину за едой разговорами про школу и друзей, но всё равно что-то приходилось нехотя рассказывать, ведь отец интересовался, будучи в хорошем настроении за ужином. Чимин никогда первым не создавал конфликты. Ему это не приносило удовольствие, как, видимо, его матери. — Что решил? — осторожно спросил Юнги, зайдя в свою комнату после душа. Ношенную пару дней домашнюю одежду он осторожно подложил под их общие подушки и сам улёгся под бок Пака. Сосед каждый день стал гнездиться, после того, как узнал о том, что его, считай, омега в положении. Чимин пока что не жаждал делать это самостоятельно, сущность этого не требовала, и довольствовался он только тем, что было в их постели благодаря заботливым рукам альфы. Они уже и не вспомнят, когда спали в своих комнатах по отдельности. — Сегодня я им позвоню, — уверенно сообщил Чимин, поглаживая Юнги по макушке. Альфа неторопливо дышал ему в шею, успокаивая своим сильным феромоном. — Думаю, прям сейчас возьму и позвоню. — Я тогда заварю тебе ромашкового чая. Никто из них так и не двинулся с места, только ладонь Мина, что заползла под футболку омеги, устроилась на животе. Юнги привык поддерживать его без лишних слов. Чимин так это ценил. — Они не примут нашу связь, — грустно заверил он. — Возможно, да, не сегодня. Но когда-нибудь они захотят наладить отношения и увидеть внука или внучку. Не переживай слишком сильно, хорошо? — Юнги приподнял голову, чтобы поцеловать омегу в висок. — Не получается, я уже чувствую, что буду плакать. — Я буду рядом и плакать вместе с тобой. Омега прыснул со смеху.***
Чимину тошно от волнения, и это ужасное чувство делало его руки неподвластными. Обещанный чай стоял напротив, пока вызов звонка громко разносился по кухне из динамика телефона. Промелькнула трусливая надежда, что ему не ответят сегодня и он сможет снова настроиться и сделать это потом, быть может, завтра или вовсе через пару дней. Только вот переживать это волнение снова не пойдёт ему на пользу. Набрав в лёгкие воздуха, он дрожаще выдохнул, и в тот же момент на видеозвонок ответила мать. Чимин стал противно потеть, при всём этом ощущая жуткий холод: нос и пальцы рук и ног будто окоченели, а носки и кружка тёплого чая совсем не спасали ситуацию. Он с большим трудом ответил ей на приветствие, а там уже стал посмелее реагировать на стандартные вопросы о завершившейся практике и подработке. Без этого, естественно, было никак, но и упрёки о том, что совсем неблагодарный, раз звонит так редко — тоже пришлось послушать. Это ещё он не рассказал, что не приедет к ним на каникулы. Телефон, подпёртый кружкой чая, стоял напротив и всё время скатывался по скатерти. Чимин не находил себе места и поправлял его каждый раз, отвлекая себя от очередной волны страха. Помолвочное кольцо тоже не оставалось в покое его нервных пальцев. Время шло к тому, что пришла пора затронуть важную тему. Отец был где-то недалеко от матери, слушая их скудный диалог, который вот-вот наберёт обороты и приведёт их всех к неминуемой истерике. — Что с тобой? Впервые за долгое время соизволил по-человечески позвонить нам, а по итогу я должна вытягивать из тебя каждое слово, — начала нагнетать госпожа Пак, после того как Чимин действительно замямлил себе под нос на её последний вопрос, суть которого он уже забыл. — Мне нужно кое в чём признаться, но, прошу, давайте вы меня выслушаете. Скандал нас ни к чему хорошему не доведёт, — он замолк на пару секунд, собираясь с духом. — В моём положении нежелательно эмоционально изводить себя, — по его намёку можно было догадаться о чём именно он молвил, не с первой, так со второй попытки. — Я очень надеюсь, что я поняла тебя совсем не так, — эмоции матери для других показались бы нечитаемыми, но Чимин уже знает, что та начала злиться, ещё глубже утопая в своей верной догадке. — И ты говоришь о том, что просто приболел. — Спешу тебя разочаровать, — кисло усмехнулся он в ответ. Самое страшное он преодолел, осталось лишь перетерпеть страшную неминуемую бурю. — Какой месяц? — вышло очень требовательно и грубо. — Через пару недель будет пять, — он даже не успел договорить, как мама, ужаснувшись, гаркнула на него. — Ты чем, блять, думал? Чимин закрыл глаза. Впервые за долгое время он услышал брань в свою сторону. Его мама очень редко могла позволить себе сквернословить, только в самых непредсказуемых случаях, которые могли её довести до трясучки. Первый раз был, когда он по-глупости разбил новый телевизор. Отец на том фоне, походу, упустив суть их беседы, недоумённо стал расспрашивать свою жену, которой было совсем не до него. — Прошу, давай я спокойно всё объясню. — Что ты хочешь мне объяснить? Какую ещё хочешь мне лапшу на уши навешать, чтобы оправдать то, что ты залетел? — Я сам не хотел этого, — его слова вновь оборвала мать криком, из-за которого он разочарованно сморщился. — Так какого чёрта ты аборт не сделал? — Всё сложно, я знаю. Но я и мой альфа, — он запнулся. — Если быть точнее, будущий муж, уже всё решили. Мы возьмём на себя ответственность. — Муж? — удивился уже отец. Высока вероятность, что он всё ещё не до конца понимал, о чём они говорят, и не успел собрать в себе ярость заодно с женой. Мать стала смотреть на него пустым взглядом, в котором он, несомненно, разглядел разочарование к своему сыну. Это бесполезно. Они не смогут договориться. У Чимина не выйдет и дальше слушать, как мать его будет поливать дерьмом, а он знает, что она этот шанс не позволит себе упустить. — Ты, паршивец, где таких сказок начитался? С чего ты взял, что раз тебя случайно кто-то обрюхатил, то он захочет обеспечивать глупого омегу, — последние слова прозвучали едко. Чимину как будто кипятка в глотку залили, сглотнуть было больно, а моргать страшно, беспокоясь о том, что слёзы посыпятся градом. Мать била безжалостно даже на расстоянии трёх сотен километров. — Я не хочу разговаривать, когда ты в очередной раз не даёшь мне и слова вставить. — А что ты хочешь сказать такого, чтобы я поддержала твоё решение? На ум лезет лишь то, что тебе ноги раздвигать оказалось интереснее, чем учиться. Терпимо. К этому он был готов, но больше Чимин не хотел слушать её причитания. Она бы ещё долго его оскорбляла и затыкала, и нового он о себе ничего так и не услышит. Даже отец сейчас не рисковал попасть под её горячую руку, молчал. — Возомнил себя взрослым? Самостоятельным? Вот когда один останешься с прицепом, даже не думай обращаться к нам за помощью. Видеть тебя не хочу и… Всё-таки он не успел сбросить её перед этими громким и, наверное, самыми болезненными словами. Шквал эмоций ударил ему в голову. Позже он может быть пожалеет, что тоже так необдуманно сейчас бросит в ответ колючие слова в сторону родителей, полностью беря с них пример. Он всегда хотел отличаться от них сдержанностью, но не в этот раз. Обида взяла над ним верх. Если они отказываются от него, то он поступит точно так же. — Значит, с этих пор у вас нет сына, — сгоряча сказал сквозь зубы Чимин. Он первым закончил звонок, не дав матери продолжить свою тираду, так и не рассказав всё, как оно было на самом деле. Плакать больше не хотелось. Одна злость растворила в себе все эмоции, хозяйничая в его беспорядочных мыслях. Не хочет его больше видеть? Да пускай, он разделяет с ней это желание и поддерживать общение с матерью он ещё долго не будет. Мнение отца он так и не услышал, и если тот захочет, то напишет своему единственному сыну сам и не станет пресмыкаться указаниям жены. Возможно, тогда Чимин сохранит общение хотя бы с одним из родителей. Под одну гребёнку с мамой он не стал его тащить. Осталось ждать, как долго гордость будет властвовать над его совестью. Вины он не чувствует, оттого немного легче. Однако продлиться это ощущение может не так долго, как хотелось бы. Он крупно вздрогнул, когда Юнги через некоторое время решился подойти к нему со спины и нежно поцеловать в макушку. Ничего не стал говорить, только понимающе и грустно хмыкнув себе под нос, когда увидел полную кружку чая. Омеге было совсем не до неё. Недолго помолчав вместе, Юнги так же без слов подхватил Чимина на руки, держа путь в их гнездо. Они узнали многое друг о друге, и одно из этого было то, что Чимин предпочтёт переживать трудные мысли в компании родного человека. Альфа об этом всегда помнил.***
Многие однокурсники и преподаватели уже знали о положении Чимина, и, к приятному удивлению, кто об этом догадывался, искренне за него радовался. Некоторые профессора добродушно предложили ему закрыть сессию раньше, чтобы потом стать папой и на зимних каникулах спокойно восстанавливаться. В едва знакомых людях Чимин нашёл больше поддержки, чем в собственных родителях, это его немного расстраивало и радовало одновременно. Никто слово плохого в его сторону не говорил и не задавал нетактичных вопросов, кроме как, конечно же, любопытного: — Так кто у тебя? Мальчик, девочка? — Чонгук милый альфа, наверное, единственный, кто больше всех в их группе ждёт его ребёнка. В целом Чимин только с ним и общался. — Омега или альфа? — не унимался Чон. После гона Юнги, Мин не проявлял больше нездоровой ревности, и с Чонгуком он даже хорошо поладил. На самом деле, ему было выгодно, чтобы за его омегой приглядывал кто-то из сильных и надёжных. — Не знаю ещё. — Чел, я с такой интригой не ждал выходы фильмов марвел, — заныл младший на всю столовую. — Ты слишком тянешь. Чимин дразняще приподнял бровь на чужое недовольство, пока открывал контейнер с едой. Юнги не отпускал его без домашнего обеда. — Я уже говорил тебе, что как раз на пятом месяце будет более достоверный результат узи, — напомнил омега, закинув в рот небольшую печеньку, заботливо положенную в ячейку для десерта. Сегодня альфа приготовил ему овощи с рисом и сосиской. Доктор давно бы мог им сообщить предположительный пол ребёнка, ещё на третьем месяце, но раньше времени не хотелось бы радоваться и с дуру понакупить детской одежды, чтобы потом узнать о совсем ином результате. Чимин счастлив будет и мальчику и девочке, Юнги с ним радость разделяет. — В эту пятницу скажу тебе, так уж и быть, — Чимин улыбнулся с помидором черри за щекой, когда Чонгук искренне засветился, отбросив палочки в сторону. — Наконец-то! — Чон торжественно поднял кулаки вверх, замер, а потом заговорщицки наклонился к омеге. — Сделаешь меня крёстным? — Когда я захочу потрахаться с Юнги, ты будешь нянчиться с ним? — Чимин указал на свой живот. — Буду. — Тогда по рукам.***
Чимин знал, что будет трудно, ему ещё предстояло отучиться год, совмещая все возможные курсовые проекты, экзамены и уход за младенцем. Мин уверял, что будет помогать. Однажды он предложил вариант, где временно прекратит работать, заверив что его накоплений хватит на пару лет вперёд: сидел бы с малышом, пока омега отучивался последние полтора года. Этот вариант был бы удобным для них, тем более сосед бы мог работать дистанционно, однако одна мысль, что Мину придётся отказаться от всего, что он успел накопить за столько времени — очень сильно беспокоила Пака. Вина в груди с каждым днём росла, и чем быстрее дата родов близилась, тем и становилось тревожнее. Но Юнги говорил, что им будет просто. Казалось, что для этого альфы словно всё в жизни легко. Он умел мыслить оптимистично, подбадривая этим же настроением Пака. Сосед оканчивает университет в этом году, и после получения диплома он нацелен купить квартиру, как и хотел это до их встречи. Может быть, придётся взять однокомнатную на какое-то время, помимо этого обязательно нужно присмотреть и машину заодно. На новую прямиком из салона, конечно, уже нельзя рассчитывать, но что-то наверняка стоящее Юнги сказал сможет найти, учитывая его сферу работы. Он был ценным сотрудником, и связи ему помогут облегчить поиски. Родители альфу поддержали, узнав обо всём. Он уже познакомил Чимина с ними, и те радушно приняли его. В семье Юнги к этому отнеслись проще, хотя, как и у многих любящих родителей, были беспокойства насчёт всего сложившегося с ними. Однако в тот вечер знакомства отец Юнги смиренно вздохнул и нежно улыбнулся новому члену семьи за застольем. Чимин тогда не сдержался и растрогался, когда господин Мин сказал обращаться к ним за помощью, а его жена с ним согласилась, заботливо подав салфетку. Видя такое нежное взаимодействие родителей с сыном, у Пака возникла белая зависть, которая тут же растворилась. Он стал меньше думать о своих родителях и прекратил из раза в раз прокручивать их последнюю ссору. Поддержка хотя бы со стороны одной семьи уже дарила ему умиротворение, и возможность у соседа купить квартиру с машиной была крайне достаточной для полного спокойствия. Большего и не нужно, хотя альфа хотел было уже организовывать пышную свадьбу тоже. Когда Чимин снова этим вечером слушал своего соседа, так спокойно обсуждающего детали их совместного будущего, поспешил того перебить. — Не стоит, — Пак его благодарно поцеловал в скулу, уткнувшись носом в аккуратно стриженный висок. И вздохнул, так глубоко, что сердце сразу же отозвалось, учуяв полюбившийся аромат тела альфы. — Почему нет? — искренне удивился Мин. Эта тема, на удивление, у них ещё не затрагивалась. — Я не против тихо расписаться и позвать только самых близких в какой-нибудь ресторан, — у Чимина из близких, наверное, был только Чонгук. Родители так и не написали ему за все две недели. — Или ты хотел бы пограндиознее? Ты у меня романтик, — Чимин из-за своих же слов усмехнулся в ухо напротив, Юнги поёжился. — Если ты вдруг захочешь, то я разделю твоё желание и устрою нам эту свадьбу, — уверенно заявил альфа, устроившись над омегой. Его пальцы затерялись в локонах омеги, неторопливо их перебирая. У Чимина нет больше идей, как можно отблагодарить этого человека, что смотрит на него как на что-то важное в своей жизни. Он просто поверил Юнги. Доверил ему своё будущее. — Я не прекращу ныть по поводу того, что не знаю как ещё оригинально сказать тебе спасибо, — ладони Чимина устроились на щеках парня. Большие пальцы мягко стали поглаживать бледную кожу, которую он тут же одарил очередным поцелуем, скрыв этим самым грустную улыбку. — Моей стипендии и накопленной зарплаты хватит только на подгузники, — глупо пошутил он. — Чимин, давай договоримся, — тон альфы сменился. Омега знает этот мурчащий голос, сопровождающийся россыпью поцелуев на его лице. Шею тоже вскоре обдало жаром. Юнги присосался к его коже ниже уха. — Ты вынашиваешь нашего малыша, — младший судорожно выдохнул. Ему безумно нравилось то, с какой любовью Мин называл их ребёнка. Он выгнулся под чужим телом, когда рука соседа забралась под его футболку и заскользила по его небольшому обнажённому животу выше, к рёбрам, а потом снова вниз. — При этом бережёшь своё здоровье, — Юнги игриво зарычал ему в ухо и сжал пышное бедро, припоминая их небольшую ссору, когда Чимин в один и тот же день безрассудно пропустил обед и оделся не по погоде. — И делишься всем, что тебя беспокоит. А я взамен на это полностью забочусь о тебе. — Ты и так это делаешь, — прошептал в ответ он, с подрагивающими ресницами наблюдая за тем, как Юнги неспешно раздевал его. Нижнее бельё и его шорты остались лежать у подушек. Альфа никогда не забывал про их гнездо. — Да, но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя должным. Просто прими всё то, что я даю тебе, — с этими словами он медленно проник двумя пальцами в очень влажное нутро своей пары, которая на самом деле стала течь ещё до поцелуев. Аромат беременного омеги загустел, как внутренний волк альфы это любит. Чимин в ответ шире раздвинул ноги и прикрыл глаза, мельком вспоминая то, что Юнги уже несчитанное количество раз говорил ему всё это. В этот момент он дал себе обещание, что выполнит маленькую просьбу своего будущего мужа. Всего лишь-то нужно отпустить себя, свои переживания и дать Мину разобраться со всеми их проблемами. Его распахнутые губы выпустили судорожный вздох, когда пальцы в нём резко подогнулись в сторону лобка. Юнги этот вздох словил поцелуем. — Значит, договорились? — шёпотом уточнил сосед. — Договорились. Я твой содержанец. Юнги на эту добрую колкость лишь слегка закатил глаза, пока его пальцы нежно двигались, полностью покидая и проникая в кольцо расслабившихся мышц. В Чимине их уже три. — Как ты сегодня хочешь? — Юнги вновь оказался между чужих бёдер, только лицом ближе к паху омеги. — В себе, — промямлил Чимин, когда его член обхватили чужие припухшие после поцелуев губы. — Хочу тебя в себе. Срок позволял заниматься осторожным сексом. Их лечащий врач в целом рекомендовал ублажать друг друга чаще, так как было морально и физически полезно. Если бы истинность существовала, то доктор сказал бы что они предназначенные, потому что иначе их ситуацию он смог с трудом объяснить. Возможно, все дело было в Юнги. По своей природе он доминирующий альфа, и его волк выбрал себе пару, которая ответила взаимностью. Может быть, по этой причине у них возникла сильная связь, с которой противозачаточные не смогли справиться. Дело случая. По крайней мере, это единственное разумное объяснение. На самом деле, это льстило — тот факт, что Юнги выбрал его, пускай совсем неосознанно. Сосед плавно толкался в него, поддерживая в руках его голову. Аккуратные пальцы несильно вцепились в волосы хнычущего в удовольствии Чимина. Юнги полностью раздел себя, когда сам младший был в носках и футболке. И тело альфы было до невозможности горячим, как если бы у него был гон. Пак знал, что доминантные альфы, у которых омега в положении, могут приостанавливать сезон спаривания, чтобы не беспокоить свою омегу. Подобное до мурашек будоражило и восхищало Чимина. Ему повезло с Юнги, который кропотливо строит гнёзда, потому что его внутренний волк привык к подобному уюту; повезло с тем, кто имеет огромную власть над другими альфами, и при всём этом непозволительно терпеливый и скромный. Пак счастлив быть тем, на кого смотрят так: неотрывно, томно, прямо в глаза, пока в его теле двигались, разделяя один сгущающий воздух на двоих. Одежда, покрывало, подушки под ними становились влажными от вспотевшей спины омеги и липкой смазки, которая сочилась из растянутого отверстия. Юнги уткнулся своим мокрым лбом в чужой. Их носы после каждого толчка сталкивались. — Как думаешь, кто у нас будет? — прошелестел Чимин. Юнги прикрыл веки, нахмурив брови. Постепенно удовольствие приближалось к нему. — Немного не к месту вопрос. Омега мстительно вцепился в напряжённую ягодицу соседа. — Мне кажется мальчик, — Чимина неожиданно одолела мелкая дрожь, полностью охватив его тело. Юнги приостановился, ощущая давление чужих коротких ногтей на своём бедре, дал возможность омеге передохнуть и переждать гиперчувствительность. Это не было оргазмом. Всего лишь простата младшего стала особенно ярко реагировать на стимуляцию. В такие моменты Мин наслаждался видом трогательно подрагивающего тела, которое тесно сжимало его член, и подбадривающе расцеловывал фигуру под собой, не сдерживая собственные стоны. Чимин через пару секунд расслабился, но стал тяжелее дышать. — Сын-альфа, — он возбуждённо втянул воздух сквозь зубы. — Я уверен, у нас омега, — младший под ним снова выгнулся. Пак как оголённый нерв, чувствителен к любому касанию, толчку, поцелую. Ладони Юнги легли на бока омеги и стали поглаживать слегка натянутую кожу. Медленно двигаться Мин не прекращал. — Я чувствую, что у нас будет милая омега. — Дочь? — засипел Чимин. — Тут уже не уверен, но, кажется, да. Чимину сейчас настолько хорошо, что плохо. Глаза слезились: то ли от ужасной чувствительности, там где они соединялись, то ли от их такого семейного диалога. Все эти эмоции переполнялись в нём, хотелось их выплеснуть наружу, но он до сих пор не решился, как именно это правильно сделать. Он бы мог просто расплакаться. Только вот Юнги сразу бы понял, что это совсем не слёзы удовольствия и тут же затревожился. Нельзя было портить такой приятный момент приближения их оргазма. Его хочется, наоборот, усилить чувствами, с которыми Чимин так и не смог поделиться с Юнги. — Можешь, — Чимин задыхался от широкой плоти в себе, от мелких поцелуев на собственном лице и от уплотнившегося жара их тел. От чувств больше всего задыхался. — Можешь, пожалуйста, сказать, что любишь меня. Услышав чужую просьбу, Юнги стал ускоряться. — Люблю тебя, — слегка прикусив подбородок омеги, прошипел альфа. — Очень люблю. И буду ждать взаимности столько, сколько потребуется. Чимин так глупо надеялся, что альфа тоже догадывается о его настоящих чувствах. Ему казалось, что он очевиден. И сейчас осознавая то, что Юнги это не давало покоя, плакать захотелось уже по другому поводу. Он сожалеет, что раньше не смог сказать. Всё началось, когда Чимин получил завтрак в свою комнату в первый раз: тогда-то он, наверное, и стал понемногу и глубоко влюбляться в своего соседа. — Больше не нужно ждать. В этот пасмурный вечер Чимин шептал громкое «люблю», пока Юнги жадно сцеловывал бесценные слова с его уст. Альфу сорвало на бешеную ласку и темп, от которого наслаждение вскоре настигло их.***
— У нас, получается, ничья, — усмехнулся Чимин, когда прочёл корявые слова доктора на карточке, которую достал из конверта. Обследование прошло хорошо. Состояние здоровья Чимина и ребёнка стабильное, это безмерно радовало, а предвкушение того, кто у них в итоге родится — счастье удваивало. Узнать это они решили в служебной машине Юнги. Альфа решил позаботиться о том, чтобы доставить омегу в больницу в комфорте: такси в этот день совсем не вписывалось. Всё может показаться совсем не романтичным, но ждать больше желания у них двоих не было. — Я знал, что омега, — Юнги крайне редко мог так широко, скорее даже глупо, улыбаться. — А я был уверен, что мальчик. На какое-то время они затихли. Каждый думал о своём, с поднятыми концами губ. В салоне витали нотки едкого ароматизатора, который Юнги ещё давно выбросил: он прекрасно помнил о чувствительном обонянии Чимина. Автомобиль хороший, Юнги подумывал договориться и купить его у начальства. У него хорошее взаимоотношение с боссом, это играло на руку. Хотя бы такое средство передвижение помогло бы ему лучше заботиться о своей семье. Раньше, может, он и мечтал о навороченной машине, по-глупому увлёкшись гонками с бывшими друзьями. Так он однажды и разбил отцовскую машину, и самому досталось: больше затылок болел не от удара о кресло сидения, а от затрещин папы. Сейчас же понимает, что она ему такая и не нужна вовсе. Главное Чимина возить по делам и забирать домой с работы, катать по городу, и когда-нибудь отправиться в путешествие на колёсах. А в недалёком будущем хочет возить их сына по различным кружкам и в школу, возможно, к тому времени он всё же и купит такую машину, чтобы его чадо могло выпендриться перед одноклассниками. Но это потом. В данный момент он радовался тому, что есть, а точнее будет. Он купит эту машину. Сегодня прям. После того, как отправится на ней с Чимином в одно важное место. — Мы куда? — спросил Пак, когда альфа стал выезжать из парковки. Невольно Чимин без причины перенял широкую улыбку своего соседа. — За кольцами, — Юнги довольно посмотрел на младшего, его пальцы сплелись с чужими короткими. — И сразу же распишемся.***
— Чимин, что случилось? — альфа настолько резко подорвался с постели, что омега в темноте крупно вздрогнул. Чтобы подняться с кровати на девятом месяце, Чимину требовалось потратить много усилий, ко всему прочему делал он это совсем не бесшумно. Юнги стал суетливым, нервным, из-за чего сон был не самым спокойным и чутким, и любой громкий вздох со стороны мужа его безжалостно выдёргивал из спящего режима. Близились роды, Чимин преждевременно сдал зимнюю сессию и уже на этой неделе собирался ложиться в больницу на сохранение. Он смирился, свыкся с мыслью, что совсем скоро он произведёт на свет человека, только лишь Юнги был больше всех на взводе. — Я встал покушать. Правда, встать ещё не получилось, — он закряхтел, когда снова попытался приподняться. Мин спохватился, чтобы помочь. Пять часов утра, за окном начинает светать. У Юнги сегодня экзамен, вставать совсем скоро. С их переездом больше времени стало тратиться на подготовку к выходу в университет. Найти хорошую квартиру было сложно, но он смог это сделать до родов омеги, и они даже успели выполнить колоссальный ремонт под их общий вкус: двуспальная кровать, широкий диван и детская колыбельная гармонично вписались в одну гостиную. А то, что вместительная однушка находилась в сорока минутах от учёбы их совсем не пугало, когда имелась машина. Юнги, как его омеге, преподы не позволили закрыть сессию раньше. Но были и те, кто пообещал ему отсрочить дату сдачи, если она совпадёт с днём родов его мужа. Единственное, угнетал факт, что экзамен профессора по высшей математике, который самый противный и отказался идти на уступки, как раз был в тех числах, когда предположительно Чимин родит. И Юнги знает, что он лучше получит пересдачу и лишится стипендии на последний семестр его обучения, чем пропустит появление сына. Юнги рано встал и поздно лёг, так как к экзаменам он всегда старался готовиться, а после работы он мог это делать лишь глубоким вечером. И ему было совсем плевать на своё самочувствие, когда Чимин не находился в покое, в его гнезде сытый и довольный. — Мне, может, сбегать в магазин? Что ты хочешь? — он шёл неторопливо в сторону кухни, держа под руку омегу. — Ты думаешь, я ночью захотел понюхать земли и съесть арбуз в шоколаде? — Юнги выгнул бровь, видя что младший задумался после своих же слов. Слабое освещение ночника помогло им добраться до нужного места без ушибов: у альфы ещё с прошлого раза, когда он курсовую по механике делал, мизинец ноги болел. — Ладно, может быть, я не отказался бы от земли и арбуза, но я встал перекусить тем, что у нас уже есть. — Тебе подогреть наш ужин или приготовить что-нибудь? — Лучше ложись спать. У тебя есть ещё пара часов. — Чимин, — по-доброму вздохнул альфа. — Можешь, пожалуйста, сделать сэндвич? В уютной тишине раннего утра Юнги неспешно нарезал нужные ингредиенты, подставляясь под объятия Чимина, которому мешал живот, чтобы со спины полностью обхватить альфу руками. Он целовал крутившегося мужа подле себя, не отвлекаясь от дела. Это ощущение умиротворения грело Юнги изнутри. Мысли о Чимине и о сыне только и делали, что изо дня в день его приятно преследовали. Ему нравилось то, что он доставлял омеге комфорт. На любой зов он готов был прибежать: даже если бы тот в действительности попросил принести земли — он бы это сделал. Правда, за все девять месяцев младший не был ни разу вредным, как могли описывать других беременных. Чимина лишь мучил токсикоз, но это было совсем давно, до сих пор могли раздражать резкие химические запахи и время от времени навещал ночной голод. Больше ничего сверхъестественного. Чимин не стал садиться за барный стул. Покручивая обручальное кольцо на своём пальце, которое на удивление не стало ему мало, он нарушил шёпотом тишину. — Подержишь мой живот, пока я ем? Сердце Юнги готово было каждый раз расколачивать его рёбра из-за нетерпения выполнить любую просьбу своей пары. Он только и ждал, когда омега начнёт требовать от него большего. Альфа поставил стакан яблочного сока и тарелку с сэндвичами, чтобы следом прижаться к пухлым губам. Без слов дав понять, что чужую просьбу выполнят с бескрайним удовольствием. Чимин глубоко выдохнул, сразу расслабился так, будто с его плеч сбросили непосильную тяжесть, когда Юнги обнял его со спины и приподнял низ живота. Они постояли так пару минут в привычном для них молчании, и лишь изредка шумно вздыхали, когда Мин увлёкся с поцелуями на нежной шее. Но прекратил отвлекать омегу от трапезы. Положив подбородок на покатое плечо перед собой, он тоже расслабился, чувствуя ленивое движение ребёнка под ладонью и слушая не раздражительное для него чавканье. Для Юнги было важно, чтобы Чимин никогда не оставался голодным.***
Дыхание спёрло, кровь в венах билась с невообразимой скоростью порядком несколько часов, Юнги потерялся во времени, ожидая, когда его, наконец, впустят к Чимину. Как бы сильно он не хотел отгородить себя от ужасных мыслей, они всё равно его терзали, вгрызаясь в голову так сильно, что она начала у него трещать. Он боялся непредсказуемых последствий, так сильно боялся потерять омегу и ребёнка. Колени тряслись, а пятки отбивали раздражительный стук в тихом больничном коридоре. Почему-то Чимина совсем не было слышно. Это бросало его в липкий пот. Экзамен Мин сдал, и ему повезло, что вредный профессор позволил ему зайти в аудиторию вне очереди. На результат было откровенно плевать, поэтому он немедля рванул к мужу, который позвонил ему совсем довольный сообщить новость: — Меня увозят в родильное отделение, — тогда голос омеги был таким умиротворённым, будто бы ничего серьезного он не сказал. Словно не у него с раннего утра были схватки. — Я скоро буду, — Юнги захлопнул дверь в машине, заводя её. Руки тряслись, не слушались, Никогда в жизни он так никуда не торопился. — Милый, всё будет хорошо, потерпишь немного и… Чимин, наверное, последний кого стоило бы утешать. — Юнги, прошу, успокойся, не торопись, — даже через расстояние младший прекрасно чувствовал страх альфы. — Я совсем не хочу, чтобы после родов мне сообщили, что ты попал в аварию. — Хочу увидеть тебя, вас — прошептал сосед, его лоб лёг на колесо руля. Он так и не выехал с парковки. Пульс ударял в виски. — Ты скоро увидишь нас. И это было совсем не скоро. Юнги точно не знал, сколько именно Чимина он не видел и не слышал, но это было бескрайне долго, утомительно, волнительно. Все самые тревожные эмоции не покидали его. Он бы хотел быть рядом, Чимин тоже хотел, и они почти собрались подписывать все нужные для партнёрских родов документы. Однако врач оборвал их пыл. Всё из-за сущности Юнги. Мин в порыве волнения и страха за своего омегу мог бы создать проблемы. Акушер альфа, и он, вероятнее всего, не смог бы выдержать давление со стороны молодого отца. Поначалу Юнги хотел оспорить эти догадки, но успел осознать правоту в чужих словах. Поэтому сейчас сидел в одиночестве: людей было почему-то не так много, это ещё сильнее угнетало обстановку. А потом словно и не было всего того, что Юнги успел пережить, после того когда его позвала медсестра. Сначала его окатило холодом, робкая и та самая ужасная мысль умудрилась всё-таки его снова испугать, однако улыбка девушки не позволила неверной догадке разрастись ещё сильнее. Всё обошлось. Чимин в порядке. Первое о чём он подумал, когда увидел своего омегу. Такого родного, немного уставшего, но разрумяненного, что создавалось впечатление здорового человека, который словно не произвёл на свет ребёнка десять минут назад. Младший так тихо пережил всё это. От него и звука не было слышно. От сына тоже, которого на какое-то время забрали в другое отделение. Медсестра сообщила, что с их малышом тоже всё хорошо. — Я очень сильно хочу расплакаться, — никто бы, наверное, не подумал, что доминантные альфы могут так легко признаваться в таких искренних чувствах. Юнги, правда, на грани того, чтобы разрыдаться. От счастья и облегчения. Чимин с его именем на губах трогательно надломил брови, протянув руки к мужу. Голос не сорванный, как это бывает у некоторых, а просто тихий. Такой привычный для Мина. Ему не хватало этого звука, как и чужого феромона. Юнги подошёл к лежавшему омеге и сразу же прижался к взмокшему лбу губами. Кто-то из персонала суетился в помещении: на них никто не обращал внимания. — У Бёнги твои глаза, — тихо поделился Чимин первыми впечатлениями о сыне. Он прикрыл веко, в которое Юнги тоже поцеловал. — Честно говоря, сложно сказать, на кого больше он из нас похож. Только если на изюм.***
Юнги не выпускал сына из своих рук. Пока он находился вместе с омегой в палате, лишь только на кормление отдавал сопящий свёрток, а после под смех Чимина обратно прижимал уже к собственной груди. Следующие дни после родов выпали на выходные, а там последний экзамен и каникулы, в которые Чимин полностью отдаст себя знакомству с сыном. Альфа обещал быть рядом. Ни на шаг не отойдёт от своих омег. Выписка была скромной, Юнги думал заморочиться, сделать всё грандиозно, и он действительно был готов купить мужу машину, но когда Чимин случайно узнал об этом, заставил Мина одуматься, пригрозив, что обидится на альфу. Омега жалел его деньги, когда сам Юнги — нет. В итоге сосед купил самый дорогой букет, что нашёл, а конверт с деньгами подарит дома. Хотя бы так. Он не мог оставить мужа ни с чем. Зимний ветер колючий, потому на улице прохладно, Бёнги был укутан всеми возможными одеялами, не капризничал, а лишь спокойно дремал, не реагируя на голоса вокруг. Чонгук, как один из близких омеги, пришёл на выписку и казался довольнее всех окружающих, готовый переплюнуть самого Юнги по уровню счастья. Одногруппник напичкал своего друга игрушками и ещё какими-то непонятными гостинцами, что букет Мина едва ли помещался в руках кряхтящего Чимина. Мин же держал ношу подороже. Намного ценнее. — Чонгук, — Юнги недобро уставился на младшего, что с чистой совестью нагрузил Чимина и повернулся с вытянутыми руками к Бёнги. — Что? Ты сам помоги своему мужу, а мне дай бейбика подержать. Юнги не спорил, однако с тяжестью на груди отдал сына наглому альфе. Чон за время знакомства никогда не вызывал недоверия, был осторожным и чутким, правда, всё ещё немного бесячим из-за дурацких подколов. Совсем скоро подъехали родители Мина, и те тоже окружили новоиспечённых родителей своим вниманием и подарками. Понемногу всё близилось к тому, что нужно было разъехаться по домам. Бёнги скоро кушать, потом первое купание и знакомство с колыбелью, с особой любовью купленной родителями. Торжественные ужины никто делать не спешил. Им нужен покой на какое-то время, чтобы свыкнуться с осознанием того, что они стали полноценной семьёй. Им бы всем по-хорошему закругляться. Под козырьком больницы было не совсем понятно, что погода начинала бушевать. Но Юнги разрешил себе ещё немного полюбоваться на увлечённого рассказом Чимина, говорящим о том, как их сын перед самой выпиской обделал новый подгузник и им пришлось заново переодеваться. Альфа улыбался как в первый раз с этого рассказа под громкий смех Чонгука, на которого шикнула его мама. Бёнги уже был в руках его отца. Сердце томно робело, и оно сильнее встрепенулось, когда Чимин его мягко поцеловал в холодную щёку. Сразу стало тепло, тело выбросило столько жара, лишь из-за одного маленького касания мужа к себе. Юнги был на самом высоком пике влюблённости к мужу: чужая нежная кожа, улыбка, ласковый голос и тёплый взгляд, обращённый в эту секунду в его собственные глаза — принадлежало Юнги. Он мелкими шагами смог добиться того, чтобы Чимин добровольно дал ему всё это. Долго ощущение безмятежности не продлилось, и умиротворение на душе в этот краткий миг вдруг резко испарилось. Аромат Чимина внезапно сменился, когда он посмотрел за плечо Мина. Младший отпустил его руку, больше его не обнимал: этот избегающий жест мужа словно закинул Юнги под ледяную воду. Чимин вернул свой взгляд на Юнги. Только уже не нежный, а обвиняющий, скорее, даже злобный. Омега с самого первого их знакомства никогда не одаривал своего соседа подобной эмоцией. — Ты их позвал? — сквозь зубы. Чонгук притих, вместе с ним и отец с матерью. По усилившемуся феромону Чимина они прекрасно понимали, что тот не в духе. Юнги совсем забыл о том, что пару дней назад решился, что было с его стороны опрометчиво, написать родителям младшего. Он подумал, было бы правильно сообщить им о появлении внука, и даже сказал адрес родильного дома, если те всё же захотят навестить своего родного сына. Однако Юнги вовсе не думал это скрывать, он так забылся с ухаживанием за своими омегами, что не предупредил Чимина о том, что сделал. — Прости, — оправдываться было бы сейчас неправильно. Он провинился. Захотел сделать как лучше для омеги, ведь знал, что на душе у его мужа не до конца всё было спокойно. Юнги всегда чувствовал поддержку со стороны своего отца и матери, видел их любовь к себе, принимал время от времени их помощь, и это стало одной из немаловажных причин его мотивации создать благоприятные условия для своей маленькой семьи. Чимину тоже хотел подобного отношения к себе от родителей, это было очевидно без лишних слов, но делать первый шаг к примирению он даже не думал. И Мин тоже прекрасно это понимал, надеясь на то, что всё-таки госпожа и господин Пак одумаются. На самом деле, вера в то, что те приедут, сразу же умерла, как только мать Чимина прочитала сообщение и оставила его без ответа. И Юнги не стал лишний раз беспокоить омегу, хотел вернуться домой и признаться в том, что полез не в своё дело. Они бы спокойно поговорили, он бы оправдался и извинился. Сейчас для всего этого было уже поздно. — Я тебя просил? Юнги не нашёл, что сказать в ответ. Омега отвлёкся от зарождавшейся ссоры с мужем, и обернулся в сторону родителей, недружелюбно на них посмотрев. Он прикрыл им обзор на Бёнги своим телом. В пуховике он казался шире и разъярённее. — Чимин, как ты? — заговорил отец, который выглядел виноватым, мать в первые за несколько лет — тоже, но упорно молчала, избегая взгляда сына. Она робко поглядывала ему за спину. Бёнги продолжал сопеть в чужих руках. — Да вот родил недавно. А потом, вот думаю, снова пойду ноги раздвигать где-нибудь, — Юнги попытался успокоить омегу, сплетясь с чужими пальцами, но Чимин не дал ему этого сделать, скинув его руку. Болезненное давление в груди вернулось. Мысль, что Юнги по своей глупости всё испортил, нещадно ударила его под дых. Он поставил своего мужа в удручающее положение. Чимин не был готов к этой встрече, он не был готов мириться с ними так просто, и видя сейчас родителей, единственное, что он мог — это выпустить свои иголки. И от этого никому не будет хорошо. Юнги не хотел, чтобы так всё вышло. Наблюдать за тягостными метаниями своего мужа было крайне невыносимо. Он не должен был допустить этой ситуации. — Мы пришли не ругаться, сынок, — отцу не дали договорить. — Чимин, могу я обнять тебя? — тихо поинтересовалась госпожа Пак неожиданно для всех. Сразу, без предупреждения, переступила себя, чтобы сделать следующий шаг к примирению. Многим известно, подавить в себе гордость не так просто. Поэтому Чимин удивлённо уставился на маму, которая своим вопросом внезапно выбила из него все слова. Юнги видел, как злость мужа медленно уступила место такой сильной печали, что Чимин не смог сдержать блеск слёз в глазах. По щелчку пальцев она вновь превратила Чимина в ничто. Он не знал, как реагировать, что говорить. Отказывать или нет. Она шла к нему навстречу, и он этого, в самом деле, так долго ждал, а теперь он в ступоре. И она этим воспользовалась. Обняла так крепко, уткнувшись ему в подбородок макушкой. От неё исходил шлейф её любимых духов, аромат в одно мгновение напомнил ему его родной дом, из-за чего влажная дорожка всё-таки побежала по такой же холодной щеке. Теперь у него будет раздражение от соли. Чонгук на фоне шмыгнул носом, рассматривая свою массивную обувь, которую Чимин любил называть говнодавами. Госпожа и господин Мин, тихо предупредив, зашли в тамбур, чтобы Бёнги вдруг не простыл. Юнги боялся смотреть в сторону мужа, предчувствуя то, что дома будет серьёзный диалог. Казалось, всё теперь хорошо, раз Чимин не сопротивлялся касаниям матери и отца, что тоже подошёл приобнять его. Когда Чимин ответил им такими же осторожными объятиями, альфу слегка удивило. Возможно, действительно, всё не так плохо, как могло быть.***
Разъехались все в очень даже приподнятом настроении. Чимин домой вернулся счастливым, конечно, глаза от слёз и холода опухли, а щёки раскраснелись так сильно, что кожу к вечеру будет наверняка щипать. Юнги уже начал думать, что всё обошлось, раз омега даже позволил своим родителям подержать Бёнги. Но он ошибся. — Всю неделю ты меняешь подгузники, — заявил омега, начав раскладывать подарки на диван. Родители омеги подарили возможность пребывания в чоривоне. Юнги предлагал такой вариант восстановления Чимину, но тот отказался по причине того, что нет на это времени, да и в целом дома лучше. Хотя, на самом деле, не хотел, чтобы сосед снова тратился. Однако теперь снова встанет вопрос на эту тему. — Говоришь так, будто это наказание, — забурчал Мин, распаковывая сына на их постели. — Он мой ребёнок тоже, так что я тоже внесу свою лепту в ухаживании и… — Месяц без секса, — Чимин с улыбкой стал разглядывать набор детской одежды от Чонгука. Он аккуратно сложил её на полку в шкафу специально выделенную для их сына. — Тебе и так восемь недель нужно воздержаться от него. — Три месяца без секса, — долго не думая, кинул младший и направился в ванную комнату, чтобы оставить там домашнее мыло. Это уже был подарок от госпожи Мин. — Ты это видел? — обратился Юнги к пыхтящему сыну. Бёнги сладко потянулся, когда альфа освободил маленькое тело от плотно обвязанной пелёнки. — Он меня абьюзит. — Ты скоро договоришься. Юнги прыснул со смеху, услышав очередную угрозу мужа. Мин хотел было тронуть маленький нос сына, но сразу же опомнился: он ещё не помыл руки. — Сейчас я его накормлю, тогда твой папа и успокоится, — Бёнги улыбнулся отцу, будто понял его. Правда, тут же недовольно сморщился и захныкал, напомнив, что теперь Юнги должен следить за аппетитом двух омег.