После танца с Белым Кроликом

      Временные периоды стремительно менялись с самого начала её пути в этом мире. Такой чудной и опасный сон с такими же странными и опасными персонажами в нём. Этот мир, в котором жизнь ничего не стоит, не нравится Алисе Лидделл. Время неумолимо бежит, а стеклянный сосуд наполняется. Но сегодня особенный день для всей Страны Сердец. Необычное событие, а точнее, бал, который должны посетить все носители ролей…       Шаг влево, шаг вправо, поворот и ещё пару шагов куда-то в сторону. Да, для Алисы танцы явно непривычное занятие. Она уже оттоптала ногу одному несчастному солдату, которому не повезло тренировать Лидделл. Но, кажется, что тренировка не прошла зря. Девушка ещё ни разу не наступила своему возлюбленному на ногу. Но с каждым его словом желание сделать это возрастает.       Питер Уайт. Местный премьер-министр; назойливый кролик, который притащил Алису в этот мир; извращенец, сталкер, похититель и… Её возлюбленный. Девушка танцует с ним. Странно. Он же говорил, что совсем не смыслит в танцах, а сейчас без проблем ведёт Лидделл по бальному залу. Двуличный кролик. Действительно двуличный. Сейчас он улыбается и чуть ли не светится от радости. Смотря на него, чужестранка не может даже допустить мысль, что Питер – жестокий, черствый человек, убивающий других просто за то, что те случайно коснулись его. Но девушка не раз становилась свидетелем проявления его истинной натуры. Такой же тиран, как и местная королева.       Алиса задумчиво всматривается в его сверкающие, словно рубин, глаза. Он такой только перед ней. Какой же из этих двух Питеров настоящий? Влюблённый идиот или тот жестокий человек? Конечно, Лидделл уже знает ответ на этот вопрос. Её сердце и разум не покидает лишь одна мысль: он – самый ужасный выбор, который только могла сделать девушка. Даже сейчас, когда она увлечённо беседует с ним, попутно танцуя, эта мысль теплится где-то на периферии сознания. И почему во сне она делает такой плохой выбор?       Лидделл устало вздыхает, заставляя белые уши мужчины слегка дёрнуться.       — Я устала, так что мне нужно передохнуть. — Останавливаясь, говорит она.       — Конечно, — снисходительно отвечает Уайт, не убирая руку с её спины. — Идём, Алиса.       Питер берёт её руку в свою и ведёт через бальный зал к выходу. Какой же этот замок огромный… Замок Сердец. Место, что стало её домом на время этого длинного сна. Девушка чувствует себя немного сонной. Неужто на неё подействовал тот бокал шампанского, который Алиса тайно выпила ещё до урока танцев? Да, по идее ей ещё нельзя алкоголь, но чужестранке было так любопытно. Сегодня ещё и такой особый день. Она сонно моргает, сосредоточенно смотря на спину премьер-министра. Белый фрак идёт ему немного больше, чем его обычная одежда. Алиса замечает, что они уже вышли из бального зала.       — М-м? Куда мы идём? — С удивлением и ноткой подозрения спрашивает Лидделл, взбадриваясь. — Я думаю, что просто посидеть на скамье где-то в зале было бы достаточно…       — Мы идём в комнату, в которой ты отдохнёшь, конечно же! — В привычной возбуждённой манере отвечает Питер, продолжая тянуть Алису за руку. — Нет, нет, нет. Если ты будешь сидеть там, то к тебе обязательно пристанут всякие бактерии. Это будет просто ужасно!       — Ты единственный кого это волнует, не думаешь? — Раздражённо замечает девушка, хмурясь. Она уже устала идти. Эти дурацкие каблуки. — Не тяни меня так за руку! Я устала бежать за тобой, Мистер Премьер-министр. — Саркастично цедит она.       — Если ты устала, то я могу понести тебя!       — Нет, спасибо! Даже не думай об этом!       Он действительно раздражает её. Особенно сейчас, когда его губы растягиваются в полуулыбке. Она видит это через его плечо! Но Алиса продолжает идти за ним, периодически устало вздыхая. Коридор за коридором, что так похожи друг на друга. В первое время девушка часто терялась в этих местах. Серьёзно, почему тут так много сердец в декоре?! Но сейчас она уже лучше ориентируется тут. И… Почему они тут? Минуя гостевые комнаты, Питер ведёт Алису куда-то в противоположном направлении от её комнаты.       — Куда мы идём? — Повторяет недавний вопрос Лидделл, и Уайт останавливается, что заставляет девушку подозрительно вздёрнуть бровь вверх.       — В мою комнату. — Пожимает плечами кролик и, не позволяя чужестранке вставить и слова, торопливо продолжает. — М, сегодня довольно особенный день, так что… Ты же не откажешься зайти?       — В твою комнату?..       — Да, — кивает светловолосый и, положив ладонь на ручку, открывает дверь, около которой они остановились, — я приглашаю тебя.       Неизвестно, что именно ударило в голову Алисе, но она всё-таки зашла. Интересно, что же это было? Алкоголь? Любопытство? Неважно, потому что девушка уже тут. Даже если бы она зашла сюда случайно, то сразу бы поняла, что эта комната принадлежит Белому Кролику. Это место в принципе чем-то похоже на кроличью нору, а эта красная клетка вообще не оставляет никаких сомнений. От переизбытка красного у чужестранки немного болят глаза.       Спустившись по маленькой лестнице вниз, девушка почти сразу же угодила в объятия Питера.       — Что ты делаешь? — Замерев, спрашивает Алиса. От Уайта приятно пахнет мылом.       — Сближаюсь с тобой. — Отвечает ей Питер, и даже если девушка не видит лица премьер-министра, она слышит в его голосе улыбку.       Он… Он… Он действительно невыносим! Хотя, что она ожидала от этого парня? Такое поведение для него естественно. Было бы странно, если Уайт не попытался провернуть нечто подобное.       — Если ты собираешься издеваться надо мной, то я наступлю на тебя, слышишь? — Всё с тем же раздражением шипит Алиса. Ну как она могла забыть об этой его стороне?       Кролик нервно смеётся, прижимая чужестранку к себе. Она не двигается, что огорчает премьер-министра, но и не отталкивает, что радует его. Уайт наглеет и немного зарывается носом в её волосы, пока его рука неторопливо и ненавязчиво опускается чуть ниже по спине, на талию. Часы в его груди идут намного быстрее обычного, периодически сбиваясь с такта.       — Хах, этими каблуками и убить можно, так что я воздержусь от этого предложения…       В представлении Лидделл Питер был человеком, у которого в теории могли быть подобные странные наклонности. Она бы точно не удивилась наличию таких. Продолжая стоять в его объятиях, девушка вновь слышит сдавленный смешок.       — Если честно, то я бы хотел быть единственным, кто делает тебе больно. — Голос Уайта стал каким-то нарочито тихим и хрипловатым.       — Я не люблю, когда мне делают больно.       — Кто-то тут не до конца честен, не так ли? Разве ты не замечаешь, как…       — Если попытаешься закончить это предложение, то я убью тебя! — Закипает девушка, слушая хриплый смех кролика.       И вот опять её маска хорошей девочки вновь трещит по швам. Алиса ненавидит Белого Кролика за то, что он пробуждает в ней самые плохие её качества. Она слишком честная рядом с ним. А он? Эта мысль возвращает девушку обратно в бальный зал. Они уже говорили о его честности, пока танцевали. Питер говорил, что всегда честен перед Алисой. И это отчасти так. Он всегда говорит о своих чувствах к ней открыто. Он максимально открыт перед Лидделл, но даже так… Есть так много вещей, о которых премьер-министр умалчивает, не правда ли? Например, какой он на самом деле? Чужестранка уже знает ответ на этот вопрос. Тот Питер, что сейчас стоит перед ней и есть фальшивка, а тот жестокий, безжалостный человек с холодными красными глазами – настоящий он. Человек с кроличьими ушами, который не видит в безликих людей, да и в носителях ролей тоже. Но Уайт никогда не врёт ей…       Неизвестно отчего именно, но в сердце Алисы расцвело странное чувство. Нет, нет, нет, нет. Она никогда не планировала влюбляться во сне. Она ответила на чувства Питера только ради того, чтобы он наконец-то заткнулся и перестал бегать за ней. Правда же? Правда? Не потому что её сердце начинает стучать каждый раз, когда она видит то, как сменяется его лицо при виде чужестранки? Не потому что его красные холодные глаза смягчаются и приобретают какой-то тёплый цвет? Из-за шампанского или её глупости Алиса обнимает Уайта в ответ, заставляя того удивлённо ахнуть. На девичьих щеках расцветает румянец, а сама русая утыкается носом в плечо мужчине.       — Если ты не врёшь мне… — начинает чужестранка, и с каждым её словом голос становится всё тише, — …то я не против, если ты сделаешь мне больно, Питер Уайт. — Шепчет она, закрывая глаза.       Как же стыдно. Премьер-министр молчит, сжимая возлюбленную в своих руках. Время неумолимо бежит вперёд, и Белый Кролик не может угнаться за ним. Обычно Алиса неумолимо бежит вперёд, и Питер Уайт не может угнаться за ней. Но сейчас…       Одним резким движением светловолосый опрокидывает Лидделл на кровать, заставляя ту вскрикнуть от неожиданности. Зажатая между постелью и телом Питера, девушка краснеет ещё сильнее, чем прежде. Одной рукой Уайт упирается в кровать, а второй развязывает свой галстук. На его лице появляется какая-то странная улыбка, которую Лидделл до этого не видела. Она пытается проглотить комок опасений, что застрял где-то в горле.       — Не поощряй меня слишком сильно, Алиса. — Полушёпотом говорит кролик, наклоняясь к чужестранке чуть ближе. — Знаешь, почему я не приглашал тебя в мою комнату до этого момента?       — Потому что это было бы домогательством? — Немного саркастично, но всё ещё нервно спрашивает девушка.       — Потому что я боялся… — говорит он, нервозно теребя свой галстук, — …что ты откажешь мне, что я сделаю с тобой что-то, что заставит тебя ненавидеть меня. Раньше я ничего не боялся, но сейчас… — Питер тяжело вздыхает, — Сейчас я боюсь абсолютно всего. Я… Я такой трус, не так ли?       Алиса замечает, как дрожат пальцы премьер-министра. Но она сосредоточена на другом… Его глаза. В них необычным потоком смешивается разочарование, страх, ликование, беспокойство и сумасшествие. Безумство кровавым озером плещется в его глазах. В них нет света, а любви и подавно. Только то чувство, что он так настойчиво называет любовью. Но это не любовь. Это что-то более фанатичное и глубокое. И на дне этого озера плещется тьмой страх. Он боится её?! Да это Алиса должна быть в ужасе!       — Ты тоже дрожишь, Алиса. — Подмечает Уайт, наклоняясь ещё ближе. Так близко…       Действительно. Лидделл дрожит перед ним, словно осиновый лист. Они оба дрожат, что почему-то смягчает недовольство девушки. Сейчас, когда на его лице это беспокойное выражение, он правда похож на кролика. Питер улыбается, наклоняясь, а затем облизывая щёку девушки. Сконфуженная этим горячим и мокрым ощущением, Алиса выставила перед собой руки. Этим Уайт и воспользовался. Ловко, всего за несколько быстрых движений он умудрился надёжно связать руки чужестранки собственным галстуком.       Лидделл изумлённо открывает рот и спрашивает себя, куда делся тот дрожащий кролик? Ох, конечно же. Алиса совсем забыла кое о чём. Питер лишь на первый взгляд кролик. На самом деле он хищник. Хищник, которого приручила чужестранка… Точнее, хищник, который приручил чужестранку.       — У меня нет никаких пристрастий к тому, чтобы меня связывали галстуком. — Она пытается стереть это странное ощущение с щеки. От него что-то внутри девушки странно подрагивает. — И зачем ты это сделал?       — Конечно же у тебя их нет. Ты же нормальная. — Ха, со стороны Алисы звучит так, словно Уайт признаёт, что с ним что-то не так. — Чтобы ты не убежала. Я же пугаю тебя? Поэтому ты должна убежать куда-нибудь далеко… Но я боюсь этого. Больше всего на свете я боюсь, что ты уйдёшь. — С каждым словом его голос становится всё более потерянным и хриплым, а рубиновые глаза мутнеют.       Чужестранка уже видела его таким, когда он хотел сделать для неё что-то более «удивительное», чем поцелуй. Но сейчас почему-то Алисе кажется, что ситуация заметно отличается. Как минимум, потому что девушка, словно в трансе вглядывается в его глаза, а слова мужчины превращаются в что-то подобное шампанскому и опьяняют сознание.       — Питер… — вырывается из уст Лидделл.       Но девушка даже не успевает начать говорить, как тёплые губы премьер-министра накрывают её собственные, увлекая в поцелуй. Необычайно нежный, трепетный, но удушающий и навязчивый, как и сам Питер. Его пальцы, облачённые в белые перчатки, аккуратно придерживают подбородок возлюбленной. Для влюблённых делать подобное нормально, правда же? Мужчина не даёт Алисе и секунды отдыха, всё целует и целует её. И с каждым разом поцелуи становятся всё более и более настойчивыми, требовательными. Его горячий язык скользит по девичьим губам, потом по дёснам, а затем сплетается с языком Лидделл.       Прижимаясь к ней всем телом и удушая её этими беспорядочными касаниями, Питер кладёт руку на талию чужестранки. Ладно, Эйс оказался прав. Ему действительно очень хочется снять с Алисы это платье. Уайт отстраняется от женских губ, без остановки шепча её имя, слова любви, извинения и «это ты виновата». Но в чём вина девушки? Что один кролик оказался слишком жадным? Что он не способен остановить себя, желая получить как можно больше Алисы? Или не способен побороть свой страх перед днём, когда сосуд наполнится и она выберет дом, а не его? Больше физической близости Белый Кролик хочет, чтобы Лидделл была счастлива… Но только с ним и здесь, в этом мире.       Алиса делает глубокий вдох, словно утопающая. Слова, что крутились в её голове, исчезли, оставляя русую голову пустой. Девушка чувствует себя опьянённой настолько, что она не смогла бы стоять, если это было нужно. Тяжело дыша, мутные, словно затянутые туманом, голубые глаза встречают алые. На дне этих омутов плещется самый настоящий фанатизм. И Лидделл боится его… Она боится себя из-за того, что всё это – её сон. Неужели её желание быть любимой настолько уродливо и отчаянно, что порождает такие образы, как Питер Уайт? Его любовь – фанатизм чистой воды. Но сейчас девушка не чувствует к нему отвращения. Они смотрят друг другу в глаза, незримо борясь. Безумие против здравомыслия, сон против яви, фанатичность против настоящей любви.       Неужели всё, что сейчас происходит, весь этот путь, что они прошли – это был план Питера? План по укрощению чужестранки. Алиса облизывает губы, заставляя мужские руки переместиться выше, к шее. Эти глаза. Красные, как самые красивые розы, как свежая кровь, как олицетворение безобразной, пустой любви, самой настоящей одержимости. И Алиса сдаётся им. Она полностью подчиняется своим внутренним желаниям и отдаётся во власть чужой одержимости, закрывая глаза впервые за время их поцелуя. Сейчас Питер Уайт победил и подчинил себе Лидделл.       Поэтому кролик оставляет на губах девушки лёгкий, невинный поцелуй. Алиса следует за ним, как он и хотел, что наполняет его «сердце» счастьем. Стоит Уайту разорвать поцелуй, как чужестранка тянется следом за желанными губами, но рука премьер-министра удерживает её на месте. Тяжело дыша, дрожащие от возбуждения пальцы подцепляют розовую ленту и тянут её, развязывая бант на шее девушки. Припав к желанной коже, Питер проходится по ней влажным, горячим языком, заставляя русую вздрогнуть. Жар от касаний Белого Кролика расходится по всему телу, заставляя Алису ёрзать на месте.       Уайт до дрожи рад, что Лидделл опьянена таким, как он. Но его преследует чувство, что сейчас этот сон закончится и всё вернётся на круги своя. Белый Кролик опаздывает, поэтому он нервно дёргает ушами. Быстрее, иначе время выйдет. Проходясь губами по оголённым ключицам, Питер прикусывает нежную кожу, вырывая из груди девушки растерянное «ай». Кое-как втиснувшись между бёдер Алисы, премьер-министр снимает перчатки и отбрасывает их куда-то на край кровати. Наблюдая за мужчиной, чужестранка изумлённо моргала, не в силах ничего сказать ему. Разгорячённая рука Уайта скользнула под подол нежно-розового платья, начиная оглаживать ногу Лидделл. От подобных действий Алиса начала брыкаться от смущения. Да что же сейчас происходит?! Девушка хоть и знала ответ на вопрос, но всё ещё сопротивлялась. Как же хочется схватить наглого кролика за его мягкое, немного пушистое, тёплое ухо…       На несколько секунд Уайт впал в ступор из-за того, что не понимал, как ему снять платье без освобождения Лидделл от оков галстука. Он примерно знал, что нужно делать дальше именно с Алисой, а не с платьем. Откуда, учитывая, что Лидделл – его первая и единственная? Чтение. Питер много читал чисто из любопытства: литературу, тесно связанную с анатомией, и эротические романы для женщин. Много романов. Заметив заминку со стороны мужчины, Лидделл с кривой ухмылкой приподнялась и неаккуратно чмокнула его в край губ. Алиса планировала, что это будет настоящий поцелуй, но она промазала. Если бы на её месте была сестра, то наверняка бы сделал всё идеально… Нет, такая чистая девушка, как её старшая сестра, никогда бы не оказалась в такой ситуации. Какой же это всё-таки позор…       — Питер, развяжи меня. — Выдаёт русая, шмыгая носом.       — Только если ты пообещаешь не уходить. — Решительно говорит кролик, прижимая девушку к себе. Тёплая.       — Хорошо. Сейчас-то я точно никуда не уйду. — Устало выдыхает она.       — Нет, — Уайт хватает чужестранку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. В них лишь мольба и одержимость. — Скажи, что ты никогда никуда не уйдёшь, что ты останешься тут навсегда.       И опять он об этом. Сны всегда заканчиваются, поэтому Алиса обязательно уйдёт. Она не хочет врать ему, поэтому отрицательно качает головой.       — Я не могу обещать тебе это, Питер. Я же говорила тебе это уже столько ра…       Но дослушивать Белый Кролик не стал, прерывая нежеланный ответ поцелуем. Это всё-таки очень удобно. И теперь в ступор впала Алиса из-за… Этого странного чувства, что медленно скапливается где-то в её теле. Раньше она такого никогда не ощущала. Тёплое, пульсирующее ощущение странной влажностью расползается где-то ниже пояса, да и не только. Пальцы на руках и ногах приятно немеют и покалывают, а туманное желание в голове Лидделл заставляет её тянуться за ещё одним касанием. Это странно. В плохом смысле этого слова.       Питер укладывает русую обратно на кровать. Хорошо. У него есть идея. Усмехнувшись, Уайт шепчет очередное признание и ныряет девушке под юбку. Алиса вздрагивает и неосознанно ударяет ногой по спине кролика. Его хриплый смех, словно острая издёвка, врезается в девичье сознание и заставляет покраснеть ещё сильнее. Куда сильнее, если уже сейчас цвет её лица может поспорить с цветом его глаз? В это же время Уайт рад, что Лидделл не видит его смущённого лица. Он проходится влажной дорожкой по внутренней стороне бедра возлюбленной, пока его рука нащупывает её нижнее бельё. Неторопливо, слегка неуверенно стягивая его, Питер столкнулся с сопротивлением Алисы.       — Что-что-что ты, чёрт возьми, делаешь?! Извращенец!       Нет, Питер не извращенец. Единственная испорченная личность тут Алиса, потому что это именно её сон. Какая же это стыдоба! Она же приличная девушка, а ей снится что-то… Что-то такое странное!       — Раздеваю тебя, — обыденно отвечает Уайт, стягивая с чужестранки немного влажное нижнее бельё. Какое счастье, что он всё делает правильно! — И я не извращенец. Так делают все возлюбленные… А ещё… Ай… Прекрати бить меня, пожалуйста-ай…       Наблюдая за вознёй под своей юбкой, Лидделл не до конца понимала, что собирается делать Питер. По просьбе премьер-министра она всё-таки перестала колотить его ногами, позволяя сделать то, что он задумал.       — «Пошлее некуда», — Подумалось чужестранке, как вдруг горячий язык кролика припал к её возбуждённому лону.       Испуганно-возбуждённый вздох сорвался с губ Алисы, пока по-приятному странное чувство заставляет девичье тело выгнуться дугой. Она неосознанно зажимает себе рот, подавляя пронзительный визг. Руки Питера обвиваются вокруг бёдер Лидделл, не давая той отстраниться. Широко раскрытые глаза смотрели куда-то в пустоту, пока невинный мозг старался понять и принять новые чувства. Такие горячие, пылающие и приятные. Возражения застревают в горле, а остатки здравого смысла исчезают с каждым движением Белого Кролика. Его язык, до безумия горячий, скользит вверх и вниз, старательно выискивая ту самую чувствительную точку, которая так часто описывалась в романах. Питер поглаживает ноги возлюбленной, нарочито громко чмокая. Кажется, Уайту нравится то, чем он занимается.       Мотая головой из стороны в сторону и содрогаясь от каждого касания, Алиса задыхается и путается в своих ощущениях. Они захлёстывают её с головой, безжалостно топя. Ноги сами по себе оказались на мужских плечах, прижимая Питера ближе. А кролик и не против. Он рад, что дорогая сердцу Лидделл тянется к его ласкам. Хоть ему и сложно дышать, да и очки мешаются, но он всё стерпит ради неё. Чужестранка полностью теряет контроль над собой, позволяя прерывистым всхлипам и тихим стонам сорваться с уст. Слыша это, Уайт наконец-то находит клитор и начинает интенсивно ласкать его языком. Жидкость, пачкающая губы, щёки, нос и подбородок кролика слегка солёная и это смешит его… Вроде бы. Он уже не до конца понимает, что ощущает. Изначально приятное чувство возбуждение сейчас превратилось в невыносимое мучение. Впервые ему тесно в собственной одежде. Питеру хочется стать ещё ближе с Алисой… Всё его существо хочет этого. И дело не только в сексуальном возбуждении. Чувства бьют ключом, заставляя более остро реагировать на любое действие чужестранки.       Лидделл, словно волчок, крутится на месте, стараясь получить ещё немного ласки. Уайт громко и жадно причмокивает и, если раньше это было для того, чтобы подразнить девушку, то сейчас он просто увлёкся. Она беспорядочно шепчет его имя и несвязные слова, которые должны сформироваться в определённую просьбу, но она ни разу не говорила ему слова любви. С каждой секундой Алисе всё больше кажется, что сейчас она взорвётся… И она хочет «взорваться». И вот она всё ближе и ближе к сладкой развязке, ещё немного… Буквально ещё шаг и вдруг Питер резко замедляется, проходя языком в «неправильных» местах слишком медленно. От этого внизу живота ужасно тянет, а всё тело становится слишком чувствительным. Любой неаккуратный вздох заставляет затвердевшие соски девушки тереться о платье, причиняя невыносимый дискомфорт. Ей тесно в собственной одежде. Сейчас Алиса всем сердцем желает снять с себя платье, что напоминают ей тиски.       Из груди чужестранки вырывается протяжный, разочарованный стон, а кролик устало вздыхает. Он уже не может терпеть этот ад. Каждое движение отдаёт в паху тянущей болью, но ещё слишком рано… Иначе он поранит свою возлюбленную.       — Питер, Питер, Питер… — Алиса повторяет имя любовника без остановки, хаотично дёргая руками, стараясь вырваться из плена галстука. Да будь он проклят! — Мне нужно кое-что сказать тебе… Прямо с-с-сейчас!       Ей сложно формулировать нормальные предложения. Питер выныривает из-под женской юбки, старательно вытирая рот, как при их первой встрече. Кое-что никогда не меняется… Взгляд Уайта сосредоточен на лице Лидделл. Она выглядит измученной, да и он сам, наверно, смотрится не лучше. Кролик тяжело дышит, продолжая рукой ласкать лоно девушки. Он хочет посмотреть на это её выражение лица чуть-чуть подольше. А вот Алиса не желает растягивать свои ощущения. Ей нужно снять платье прямо сейчас, но давать пустые обещания девушка не может, поэтому у неё родилась идея…       — П-помнишь мы говорили о моём бывшем? — После этих слов ласки Питера становятся грубее и агрессивнее, причиняя самую настоящую боль, а сам премьер-министр хмуриться. Как грубо. — Дослушай меня, идиот! А… У… У нас не было ничего, кроме поцелуев!       — П-правда?! — Восторженный тон Уайта наглядно показывал, что он попался. Его уши резко выпрямились, а в глазах кролика засверкали счастливые огоньки. — То есть я – твой первый?       Девушка много раз кивает, невзначай прося развязать ей руки. И, поддавшись такой простой манипуляции, Питер позабыл о том обещании, которое она должна была дать ему, чтобы освободиться. Он ловко развязывает маленькие ручки Алисы, а затем целует, восторженно лепеча что-то о любви и сказочности этого момента. Лидделл быстро осаживает Белого Кролика, схватив того за ухо.       — Для начала нужно раздеться, Питер. — Она цедит его имя чуть ли не со всей своей ненавистью.       Раздражённый, наполненный досадой, взгляд девушки немного отрезвляет Уайта, и он несколько раз кивает. Несвойственными ему неуклюжими движениями Питер помогает возлюбленной снять изрядно надоевшее платье, а потом замирает, стоит его взгляду коснуться оголённого тела. Алиса стыдливо закрывает себя руками, продолжая просверливать в мужчине дыру. Кроличьи уши бодро встрепенулись и застыли, как и рука премьер-министра. Его взгляд панически мечется по телу возлюбленной, а в груди у него замирает изумлённый вздох. Он подмечает всё: каждую царапину, ссадину и синяк, которые Алиса получила, когда помогала горничным; каждую родинку и шрам. Питер не может в себе силы побороть оцепенение, продолжая смущённо пялиться на Лидделл с приоткрытым ртом.       Одна из рук чужестранки отрывается от груди, но её место тут же занимают волосы, не позволяя кролику рассмотреть хоть что-нибудь. Дрожащие пальцы нерешительно расстёгивают пуговицы белого пиджака, пока Алиса старательно игнорирует выпирающую часть его брюк. Она внимательно смотрит на лицо мужчины. И сейчас оно кажется таким невинным, особенно глаза. Безумный бордовый сменился на нежный алый; они сверкают и переливаются, как настоящие рубины. Неосознанно Лидделл приближается к нему, начиная расстёгивать розовую рубашку.       — Алиса… — последующее «я люблю тебя» так и остаётся вертеться у мужчины на языке. Сейчас она не желает слушать пустые признания от человека, который не понимает смысла этих слов.       Чужестранка обречённо выдыхает ему в губы, что-то недовольно бурча, а затем припадает своими устами к его. Поцелуй, что дарит ему Алиса так идеально описывает её: неуклюжий, чувственный, грубоватый, ленивый и немного эгоистичный. На несколько секунд она полностью открывается перед ним, позволяя узреть всю её натуру. Руки Уайта вздрагивают, как и их владелец. Он, словно очнувшись ото сна, кладёт одну ладонь на затылок возлюбленной, а вторую на поясницу, прижимая к себе. Впервые премьер-министр не перехватил инициативу на себя, позволяя Лидделл молча сказать ему всё, что не желал слушать Питер. Почему-то этот поцелуй ужасно горький. Даже хуже, чем лекарство.       И с этого момента всё начинает идти максимально плавно, словно так и должно быть. Он снимает с себя остатки одежды и медленно укладывает Алису на спину, покрывая девичьи щёки беспорядочными поцелуями. Его очки отныне лежат на прикроватной тумбе, заставляя премьер-министра забавно щуриться. Кролик неуверенно трётся членом о внутреннюю сторону бедра девушки, вопросительно смотря на русую. Их пальцы трепетно переплетаются между собой, формируя своеобразный замок. Алиса невольно вспоминает, как часто Уайт брал их руки и сравнивал.       — Алиса, — выдыхает кролик, оторвавшись от щёк возлюбленной, — можно?       Удивительно, что он спросил разрешение прежде, чем что-то сделать. Может быть, он всё-таки меняется в лучшую сторону. Лидделл бегает взглядом по лицу Питера, всё ещё терзаемая сомнениями. Но стоит ей столкнуться с его глазами, как они сами собой исчезают. Светлые и тёплые, излучающие заботу… Такие родные, словно кто-то уже смотрел так на Алису. Свободная рука чужестранки ложиться на затылок премьер-министра, зарываясь в серебристые волосы. Девушка, слабо улыбаясь, кивает.       — Не молчи, если будет больно, хорошо? — Шепчет Уайт и, дождавшись ещё одного кивка, целует Лидделл ещё раз.       Уткнувшись возбуждённой плотью в пылающее лоно чужестранки, премьер-министр поддаётся вперёд, медленно и аккуратно входя в возлюбленную. Все мышцы в теле Алисы напрягаются, заставляя её выгнуться и замереть. Её удивлённый писк застревает где-то в груди, заставляя девушку прикусить губу кролику. Она сжимает светлые волосы Питера, чуть ли не вырывая; впивается ногтями в кожу на тыльной стороне ладони, оставляя маленькие царапины. Это больно, но не так сильно, как ожидала Лидделл. Скорее страшно и непривычно. Что-то инородное проникало в неё всё глубже, руша устоявшиеся порядки. Всё внутри неё неоднозначно пульсировало, принося не то боль, не то необычное удовлетворение. В уголках глаз потихоньку начали скапливаться одинокие слезинки. Русая неосознанно противилась новым чувствам, делая больно Уайту.       Но Питер был максимально стойким, безмолвно принимая эту боль. Из-под сомкнутых ресниц брызнули слёзы, но кролик не придал этому значению. Он не плачет. Всё его тело тоже напряглось, словно натянутая струна. Погружаясь всё глубже, премьер-министру казалось, что он плавится от жара, исходящего от чужестранки. Словно сыр или мороженное, Питер беспомощно таял, попутно упиваясь моментом их уединения.       Разомкнув свои губы, двое влюбленных смотрели друг на друга, тяжело и надрывно дыша. Слабая боль и удовольствие смешались в единое чувство, заставляя захлебнуться в ощущениях. Уайт ласково целует Лидделл куда-то в висок, неаккуратно слизывая слёзы девушки. С каждым движением Белого Кролика чужестранке становилось легче. Она постепенно привыкла к новому ощущению, и оно заиграло по-новому, открывая перед Алисой новый мир. Её рука обхватила шею кролика, заставляя того нагнуться к ней ещё ближе. Сейчас девушка желает получить всё и сразу. Ей удивительно сильно хочется больше… Больше Питера и его рук, слов. За одно мгновение она ощутила острую нехватку Уайта, хотя сейчас он был максимально близко к ней.       Ловя страстные вздохи друг друга, их действия становились более раскрепощёнными: руки беспорядочно гуляли по телу партнёра, настойчиво лаская; с их губ хаотично срывались имена друг друга, грея сердце и уши. Постепенно толчки стали более размашистыми и быстрыми, наглядно показывая Алисе насколько бывает нетерпелив её любовник. Чувство приближающегося «взрыва», что притупилось в ней относительно недавно, вновь возвращается, заставляя девичьи ноги обвиться вокруг бёдер мужчины.       — Питер, я… — С языка чуть не слетают слова любви, но русая плотно сжимает губы, стараясь сдержать чересчур громкий вздох.       Под вездесущий шёпот Питера, тело Лидделл на мгновение скрутилось в тугую пружину и в ту же секунду распрямилось, высвобождая необычайно сильную волну удовольствия. Зародившись где-то внизу живота, в месте их соприкосновения, это чувство пылающим потоком распространилось по всему телу, заставляя чужестранку выгнуться дугой и вцепиться в Уайта не только руками и ногами, но и всем своим существом. Глухой стон, сорвавшийся с её уст, растворяется в бесконечном повторении имени премьер-министра и обрывающемся «я». Даже если она хочет сказать ему заветное «люблю», Алиса просто не может сделать этого.       — Я люблю тебя, Алиса. — Уайт нехотя замедляется, а его рука ложится на грудь девушки, нежно оглаживая её. — Т-так что тебе не нужно ничего говорить… — Его слова постоянно прерываются вздохами и тихими, почти не слышными стонами. — Я-я… Я буду говорить это за нас двоих… Так что…       И вновь кролик увеличивает темп, не в силах контролировать себя. Колкое удовольствие проникает в каждую клетку его тела, напрочь отключая мозг. Хочется погрузиться в эти чувства с головой и никогда больше не выныривать. Питер начинает крупно дрожать, а его шёпот затихает, уступая место рваным вздохам. Ещё немного и он сам «взорвётся».       — Так что, умоляю тебя, останься здесь! — Эта фраза была особенно чёткой и отчаянной. Он действительно погружается в пучину отчаяния.       Хаотично умоляя Алису остаться с ним, Уайт беспорядочно водит рукой по телу девушки и целует её, сминает губы, облизывает их. Сознание Лидделл до краёв заполняется его отчаянным шёпотом и мольбами, вытесняя новые ощущения. Момент и ещё один, Питер напрягается всем телом, и чужестранка чувствует это. Мольбы резко прерываются звонким, почти болезненным стоном. Он торопливо выходит из неё, и горячая, вязкая жидкость выплёскивается на бедро девушки. После этого премьер-министр заметно расслабляется и опускается рядом с Алисой, шепча о своей нескончаемой любви к ней. Чужестранка медленно и лениво поворачивается к мужчине голову, устало смотря ему в глаза.       Красные, почти розоватые, словно рассвет, очи смотрят на неё с нежностью и лаской, беспокойством. Лидделл молча пододвигается к мужчине и обнимает его, попутно целуя покрасневшие, искусанные ею же уста. Питер обвивает девичье тело и прижимает к себе, удовлетворённо щебеча признания. То, что произошло сейчас – это ещё одна ошибка Лидделл. Она так склонна к принятию неверных решений в этом дурацком сне. И Алиса прекрасно понимает это, но сейчас ей так хочется побыть в чужих, жарких объятиях.       Двум влюблённым неизвестно, как долго они лежат так. Друг напротив друга, безмолвно смотря в глаза. Взяв ладони чужестранки в свои, Питер подносит их к своим губам и целует, смущённо улыбаясь. Алиса сонно моргает, задумчиво всматриваясь в лицо своего любовника. Почему-то ей чертовски хочется спать. Спать во сне… Так глупо и нелепо.       Девушка закрывает глаза, погружаясь в свои мысли. Лидделл надеется, что когда она проснётся, то забудет всё, что сейчас было… И Питера Уайта, и эти неоднозначные чувства к нему. Забудет всё, что связанно с этим ужасным кроликом и Страной Чудес. Забудет тоскливое желание остаться в этом мире. Её сон обязательно закончится, и девушка вернётся туда, куда должна, оставив Белого Кролика навсегда забытым тут, в чудаковатой стране грёз.       Когда ночь сменится днём, Алиса будет делать вид, словно ничего не было, пряча тоску и страх глубоко в груди. Чужестранка будет ждать дня, когда стеклянный сосуд наполнится, и она сможет вернуться домой. Но в её голове всё время будет звучать отчаянный голос Уайта, самого ужасного выбора, который только могла сделать Лидделл…       

«Алиса, останься здесь со мной, пожалуйста. Я умоляю тебя…»

      Но рано или поздно Алиса Лидделл оставит Белого Кролика, потому что… Потому что её его чувства будут несущественны, а, следовательно, пусты.