□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Это короткая битва в гляделки: люди Бенджамина замечают неожиданных гостей на возвышении, следует короткий обмен взглядами — прямо преддверье настоящей ковбойской перестрелки — а затем… Ну, честно говоря, чего-то подобного Гон и ожидает. Это вроде логично, что на них, нежданных посетителей столь хорошо сокрытого местечка, нацеливают оружие. Он лишь вспоминает рассказы Фугецу, что солдаты Бенджамина владеют нэн на уровне неплохих таких среднячков, и гадает: заряжены ли патроны. От обычных что он, что Кайто, уйдут без особых проблем, а там и остальных защитят. Но в ином же случае дельце принимает крайне скверный поворот. Он чувствует рядом — впервые, стоит заметить — леденящее душу ощущение, резко косится туда, а там Замза: с вызовом смотрит вниз, на солдат, во взгляде его мясной куколки настоящая ярость, тонкий язык то и дело бегает по острым зубам. О, наверное, мгновенно чует агрессию в свою сторону и видит в людях Бенджамина лишь тех самых варваров, о которых болтает ранее. Разрушителей древнего, простых искателей драгоценного. Тех, кто не умеет чтить прошлое. Несколько жучков выскальзывают из-под одежды и агрессивно жужжат рядом, мигая брюшками, совсем немного, и он бросится вперед — и Гон увидит, какой же Замза под действием собственной жажды разрушения… Но его резко останавливает Кайто. Жестом, рукой чуть отталкивает вперед. Затем складывает руки рупором и оглашает: — Мы от Ассоциации Охотников! Несколько секунд солдаты Бенджамина обдумывают ответ. Вперед выходит один, с крайне самодовольным лицом и смешной бородкой, четко выбритой по скулам и исчезающей на ямочке подбородка. Вау, вот это самодовольный парень, размышляет Гон пораженно, и Мистер Странная Бородка щелкает пальцами и рявкает в ответ: — Покажите удостоверение! Затем группа Кайто послушно спускается вниз, происходит всеми любимый бюрократический обмен бумажками и карточками, и, в общем-то, оказывается, что все в порядке. Оружие опускают, а тот самый Мистер Странная Бородка — Гон выясняет, что его зовут Юриков — улыбается чуть более доброжелательно, хотя оскал у него все равно больно наглый и хищный. — Прошу прощения. В последнее время то и дело наталкиваемся на мародеров, терпение на исходе. А вы, значит-с, новые виды исследуете, да? Почему здесь? — Мокрицы любят влажные темные места, которых в низинах брошенных городов крайне много, — Кайто нетерпеливо машет крысиным хвостом. — Попытаемся найти хотя бы их, потом других насекомых. Сюда нам порекомендовал зайти наш гид, — рукой указывает на Замзу, и тот приветливо скалит мелкие зубы. — Он из местного племени. Юриков крайне подозрительно косится на Замзу. Цокает. — Что-то я не припомню никаких племен по пути… — Мы шли нестандартным путем, — предвкушая рождающийся спор, опережает Замзу Кайто. — Как исследователям, уже обжитые дороги нас мало интересуют. Не обессудьте, и, по возможности, постарайтесь не злить нашего товарища, если мы потеряем столь ценный источник информации, то вся экспедиция будет напрасной. Однако, несмотря на свой внешний вид, Юриков явно оказывается не дураком: вскидывает руки, мол, молчу-молчу, после чего перебрасывается парой слов с товарищами. Из подслушанного ничего особо занимательного: все та же бюрократия, вроде сообщения руководству о нахождении посторонних на территории, и что это члены Ассоциации, так что огонь не вести. Удивительно: Фугецу так описывает своего старшего брата, что у Гона складывается впечатление — он тот еще тиран, но люди тут довольно спокойны, плюс, видимо, в хороших отношениях с другими профессиональными охотниками?.. Может, на самом деле, он просто уважает тех, кто не кидается на Темный Континент в поисках сокровищ, а ищет действительно нечто полезное? Гон, несомненно, доверяет оценке Фугецу, но у нее тоже свои предвзятости. Как с Мореной. А уж кто Гона поразил, так это она! Вроде реально тронутая, как Куроро, а вместе они поработали довольно славно. К Гону рядом наклоняется Спиннер и так громко лопает жвачный пузырь, что тот аж вздрагивает: — Вот самодовольный хрен, а? — Ну он все же солдат, — Гон продолжает наблюдать. — А мы вроде как очень внезапно вторглись к ним на территорию. — Мог бы и повежливей. — К охотникам-самоучкам? — весело отзывается рядом Диннер. — Не смеши меня. Хорошо, что еще не прогнали. — Авторитет Кайто решает. Обмениваются взглядами. Ну, не будь тут Кайто, сыграл бы авторитет Гона. Он так думает. Охота за муравьями приносит ему… своеобразную славу, как и весь инцидент с ИТЦ, когда он светится на камерах. С одной стороны неплохо, многие прекращают выпендриваться и качать права, с другой теперь слишком много людей его помнит! Со шрамами! Блин. Это хорошо, что Мито-сан еще спокойно реагирует (еще бы, учитывая, что народу там помирает уйма, а Гон отделывается всего-то парой царапин на лице). Но если уж она все подмечает… Затем Юриков выразительно смотрит на их группу. — Господин Бенджамин хочет с вами переговорить. Пройдемте. Когда они следуют за солдатом, Кайто едва слышно цыкает. Равняясь с Гоном, он с крайне страшной тоской во взгляде на него смотрит. — Нет, просто дать разрешение по телефону он не может. — Ты так говоришь, как будто мы не послушно подчинились всей тупости на границе с НЗЖ, — фыркает Гон, и Кайто вздыхает уже громче. — Там — дебильный закон, признанный миром. Тут законов нет, только чьи-то попытки качать права на пустом месте. Ладно уж, поговорим и тут же примемся за поиски. Ты, — он глядит на Замзу, — язык на замок. А то я вижу, как тебе нравится общество солдафонов. В ответ тот лишь демонстрирует язык. Лагерь «ПРОМЕТЕЯ» состоит из множества больших палаток, где располагаются спальни, какие-то места встреч и всякие кабинеты, и, разумеется, кухня. Всю дорогу до Кафедрального города Гон и команда Кайто питаются только сухпайками, припасенными из города, да тем, что Замза одобряет для потребления. Мясо там крайне мало, и в основном это внутренности насекомых (Гону думается, что это кто-то из тех кланов, которые сильно не нравятся Замзе, вот он и отыгрывается), но тут, проходя мимо палатки с кашеварами, начинает нести мясом… Черт, слюнки так и текут! Палатка Бенджамина, на удивление, ничем особо не выделяется. Внутри все по-спартански: стол с кучей бумаг, простые складные стулья, никаких украшений или изысков. По сравнению с тем, что Гон видит том же кабинета Бизеффа — скукота! И за столом сидит он, разумеется, первый принц Какина и самый главный (бывший) претендент на престол… Бенджамин Хой Гоу Джоу. Фугецу он не нравится. Она его ненавидит, на самом-то деле, и Гон хорошо помнит все грешки, что она перечисляет: излишне жесток, думает лишь о себе, эго ого-го. Солдафон, тиранские замашки, никакой жалости. Проблемы с контролем гнева. Предвзято относится нельзя, понимает он логикой, но все увиденное подтверждает ее краткую характеристику: что от Бенджамина добра ждать не стоит. Если он и пускает группу Кайто на свою территорию, то только из-за вероятной выгоды. Бенджамин смотрит на них всех мелкими злыми глазенками. Голос у него глубокий, сильный. Неожиданно спокойный: — Это лишь простое заключение договоренности, — произносит он довольно монотонно. — Вам передали информацию о мародерах. Сейчас моя группа ведет разведку в некоторых местах города, куда я бы попросил вас не заходить во избежание инцидентов. В остальном — вы вольны идти куда пожелаете. Куда пожелаете, но, на самом деле, нет. Кайто выступает вперед. — Мы с миссией мира. Можете не беспокоиться, лишний раз дразнить ваших бойцовских псов не будем. На такой выпад Бенджамин — если Фугецу права и у него реально проблемы с гневом — должен разораться, но тот неожиданно лишь криво ухмыляется, словно шутку оценивает. — В прошлый раз муравьи-химеры принесли нашему миру проблемы в виде радиационного заражения Восточного Горуто и смерти сотен тысяч людей. Просто удостоверяюсь, что ты не из таких. Ой, какой чудесный обмен любезностями. Дружелюбно скалятся друг другу, потом Кайто делает шажок вперед… Гон крайне скептически смотрит на это рукопожатие, но решает, что это не его ума дело. Хотят — пожалуйста, пусть придуриваются. Но теперь он примерно понимает, что в чем-то Фугецу заблуждается в каких-то взглядах, потому что сейчас… да, Бенджамин действительно выглядит воякой с огненным характером, однако все еще умеет держать себя в руках, и не только себя — своих парней тоже. Далее следует очередная бюрократия: Кайто и Бенджамин что-то крайне серьезно обсуждают, и, видимо, это больше связано не с мокрицами, а с обстановкой в Гойсане и всякими интересными деталями об Ассоциации; Гон вместе с остальными осторожно ускользает из тента. Если Диннер, Спиннер и Монта решают уединиться кружком и поболтать, Замза — залезть на крышу и поглазеть вокруг, явно не желая особо водиться с местными, то Гон… Он просто бродит по округе. Он тут самый юный (кроме, может быть, тела Замзы, но там вообще непонятно, сколько мясной кукле лет), чем, несомненно, привлекает много внимания. Но солдаты Бенджамина лишь провожают его слегка заинтересованными взглядами, без лишних вопросов. Гону откровенно скучно; он болтается, как дохлая рыба в проруби… Пока не видит впереди… Как это сказать? Словно интуиция. Гон просто косится по сторонам, как натыкается взглядом на мужчину с крайне скучным незаинтересованным взглядом, тот чистит оружие и не особо отвлекается. Он не слишком-то примечателен сам по себе, но взгляд Гона отчего-то цепляется за его прическу, такую странную, похожую на гриб… Нет, погодите… Скорее брокколи… Брокколи… Та болтовня Каффки и Куроро… Внутри Гона что-то холодеет. Твою мать. Это же БиБи. То есть, вы хотите сказать, что судьба сводит Гона с тем самым камнерожим парнем из воспоминаний Хисоки? Это странно; такое не должно было случиться по всем законам вероятностей. Шанс встретить того самого БиБи даже в старом мире предельно низок, но Гон встречает его не там, где еще можно предположить случайную встречу, а на Темном Континенте! В колыбели всей опасности! Куда мало кто вообще суется! Да, можно предположить, что шанс встречи повышается, раз Бенджамин со своими солдатами отправляется сюда, но кто может догадаться, что за все эти пятнадцать лет БиБи не только не умирает, но еще и достигает уровня одного из телохранителей своего обожаемого принца?! Спокойно. Спокойно… Делать все еще нечего, поэтому мнется Гон относительно недолго; закрывает рот панике и делает бодрый шажок в сторону намеченной цели. БиБи мгновенно замечает его подозрительные телодвижения и вскидывает взгляд, но с виду совсем не меняется: все такой же спокойный… Кирпичный… Гон делает вежливое кхе-кхе. — Тебе что-то нужно? БиБи решает не утруждать себя театральным приветствием как Юриков и лишь смотрит. Гон мнется, закусывает губу, размышляет, насколько тупо будет звучать то или иное, после чего решает, что любое иное в принципе будет звучать тупо, поэтому решает поступить так же, как и всегда. То есть задает вопрос прямо в лоб: — Ты же БиБи, да? Тот медленно вскидывает бровь Гон замечает, как тот напрягается: едва заметно, но видно, как крепче он сжимает зубы, как темнеет взгляд, и как плечи чуть поднимаются, а вместе с этим и пальцы ложатся на рукоять оружия чуточку сильнее. Едва заметно, но бывалый охотник сразу подметит. Понимая, что если его тут пристрелят из-за собственной глупости, будет совсем не круто, тем более Кайто, которому явно не захочется с этим разбираться, Гон тут же вскидывает руки и в панике добавляет: — Я, эм, друг Хисоки! — тормозит. — Хилояна! То опасное угрожающее напряжение исчезает, но остается настороженность и удивление; на него смотрят уже просто пораженно. Некоторое время висит тишина, потом БиБи задумывается… Замечает: — Не слышал эту кличку уже лет десять. — Ну-у-у… Что знаю, то знаю! — Бабимайна, если тебе интересно, — хмурится. — Говоришь, ты друг Хилояна? Я думал… — он так медлит, что Гон гадает, что же он такое проглатывает, то, что у Хило вряд ли могут быть друзья с его-то поведением, или что-то иное. — … что он не станет распространяться о той самой поре. — О, — Гон хмыкает. — Мне из него эту информацию пришлось клещами доставать. Потом он кратенько пробегается по истории, которая окружает Хисоку, их знакомство и все дальнейшее, в основном начиная от желания подраться с главой Редана и заканчивая… ну, собственно, самой последней дракой. Лицо Бабимайны с возрастом остается все таким же кирпичным, однако Гон замечает легкие морщинки на лбу и у бровей, из чего делает вывод, что кто-то много хмурится и всячески страдает от чьего-то идиотизма. Это же случается и тут: когда Гон рассказывает про то, что Хисока после пыток почти моментально бросается обратно в бой, то тот вздыхает, трясет головой. И морщится. Однако весь рассказ остается без внезапных комментариев, лишь в самом финале, когда Гон говорит, что, дескать, прибыл в самом конце драки и увидел внезапное бешенство, вдруг замечает: — Ну конечно. Больная тема. — Знаешь, из той кассеты с воспоминаниями я не шибко-то понял, в каких вы были на самом деле отношениях, потому что Хисо… Хило, кхм, крайне любит делать акценты там, где не надо, ну и… — В нормальных, — сухо обрывает тот. — В основном с его братом. Сам Хилоян по большей части держался позади него, особняком. Думаю, нас можно было назвать приятелями, но мы редко контактировали без вмешательства Хисоки, — задумывается. — Кроме самого финала. Бабимайна думает еще. — Ничего удивительного, что он так закончил, — резюмирует. — Я думал, он умрет раньше. То есть, говоришь, тот Хисока с Небесной Арены — это Хило? У него имя брата, но я как-то не проводил параллели. Ничего не остается, кроме как кивнуть. Скорее всего, дело еще и в гриме, во всем том образе, в котором понамешано от всех подряд, так-то Гон, даже теоретически зная предысторию Хило, никогда бы не распознал его в Хисоке. Полные противоположности! — И ты его друг… Интересно. Лицо у Бабимайны такое невыразительное, что и не скажешь, что ему действительно интересно. Но это, видимо, болезнь какая-то, кирпичелицо, тут не осудить… Гон все же кивает, потому что они с Хисокой, очевидно, друзья! А кто поспорит (смотрю на тебя, Киллуа), тот получит по зубам. — Не верится? — Ну, учитывая прошлое… Однако Бабимайна не договаривает; оглядывается и хмурит брови, когда к ним вразвалочку подходит еще одна яркая фигура этого местечка: многоуважаемый господин Юриков, который улыбается так широко, что даже у Гона возникают смутные подозрения. Останавливаясь рядом, Юриков по-кошачьи облизывает губы… Наклоняется к Бабимайне и кладет ему руку на плечо, отчего тот мгновенно кривится, словно съедает лимон. — Что, новые знакомства, да? Любопытно, любопытно… — Будь добр, съеби в закат. Замечательные отношения. — Да ладно тебе, Бабс, — губы у Юрикова растягиваются в чеширской ухмылке. — Я просто интересуюсь. Мне, знаешь ли, тоже бывает скучно, а у тебя тут такой интересный собеседник… Давненько мы не общались с кем-то из охотников, а? И смотрит на Гона волчьим взглядом. Тот, вызывающе — в ответ. Некоторое время висит тишина, пока, неожиданно, Бабимайна низким тоном не роняет: — … ты назвал меня «Бабс»? — Значит, ты охотник? — Юриков не отводит взгляда и не моргает. — Какой специальности? — Пока никакой, — Гон решает тоже сыграть в эту игру и пялится прямо в глаза. — Но я только учусь. В прошлом было немного не до выбора, знаешь ли. — О, значит, ты у нас занятой, да? — Нет, ты действительно меня так назвал, — бормочет Бабимайна. — Ага, прямо су-у-упер занятой! — И чем же ты там таким был супер занят, что не сделал самый очевидный выбор, а? — Занимался охотой на муравьев-химер, например. Некоторое время, неожиданно, висит тишина. Бабимайна резко вскидывает голову, одна бровь у Юрикова поднимается… Потом он моргает пару раз, словно растеряно, и хмыкает. — Химеры, значит? А как тебя зовут-то, клоп? — Я не клоп!!! Юриков недобро скалится. Издевательски. — Пока не представишься, будешь клопом. — Я — Гон Фрикс! Он произносит это явно немного громче, отчего звонкое эхо проносится между пустых палаток. Некоторое время висит все та же тишина, Юриков перестает лыбиться, они с Бабимайной серьезно смотрят на него, потом — друг на дружку, и это многозначительное переглядывание напрягает сильнее всего. Но интрига длится не так уж и долго, потому как Юриков неожиданно произносит краткое: «о». — Ты. Я тебя помню. — А я тебя не помню, потому что мы не встречались! — Не в этом смысле, клоп, — когда лицо Гона багровеет, он добродушно фыркает. — Я слышал об одном охотнике на химер от нашего старого общего с Бабимайной приятеля. Помнишь его? — оборачивается. — Курапика. … они знают Курапику? — Мы работали вместе на «Ките», — сухо поясняет Бабимайна. О! Это многое объясняет. Ну да, Курапика же рассказывает, что во время всего инцидента водит «дружбу» (скорее товарищеские отношения) с парочкой солдат Бенджамина, одного из которых посылают к ним в качестве телохранителя по приказу королевы первых эшелонов, а второго — как инструктора к нэн-урокам. Значит, это про них двоих говорил Курапика?.. Ну да, если подумать, то с Бабимайной он легко бы сработался. Юриков улыбается уже шире, дружелюбней, но все равно выглядит крайне угрожающе, отчего по спине идут легкие мурашки. Потом подходит ближе… Кажется, Гон начинает понимать, почему после такого панибратского похлопывания по плечу Бабимайна спешно отряхивается. — Ба-а-атюшки, да что ж ты сразу не сказал, что ты из тех камикадзе, что штурмовали с Нетеро Восточный Горуто! — Меня и не спрашивали! Ответ, впрочем, игнорируют. — Знаешь, раз уж ты не выбрал специальность, это даже очень и очень кстати! Нам тут, знаешь, в нашем чудесном военном объединении как раз требуются охотники с умением пользоваться хацу (и в принципе им нормальным), так что… Гон вскидывает руку. Стоп-стоп-стоп, что за резкое собеседование?! — Прости, но у меня вроде как увлекательное исследование мокриц. Крайне важно. А военные операции — было один раз, и совсем не мое… — Да ладно тебе, клоп! Нам тут как раз требуются свободные руки! А то нагрянул тут один таракан… Мешается. У Юрикова какая-то галочка на аналогиях с насекомыми, да? А Кайто для него кто, «муравьишка»? Но, судя по мгновенно ушедшей улыбочке и появившемуся кислому выражению, это явно кто-то серьезный. И явно реально доставучий и неубиваемый. Юриков называет имя… Всего одно имя… После чего Гон говорит: «ой». Потому что… — Может, слышал что про Джайро. Говорят, парень рванул сраный ИТЦ с кучей офисного планктона. В общем, как тоскливо рассказывает Юриков, Джайро тут действительно обитает — что лишний раз подтверждает прогнозы Морены. Тоже заводит себе шайку подручных людей, с которыми устраивает всяческие… Юриков называет это крайне нелестно, но, в целом, можно описать, что те всем просто мешают и отравляют жизнь. Особенно группе Бенджамина, которая вроде как про порядок, а тут такой элемент хаоса под боком. Воспоминания о горящей свече ИТЦ вплывают в голове вновь. Оглушающий взрыв. Парящие в воздухе бумаги. Человек, делающий шаг в пропасть… Гон дергается, когда понимает, что закусывает губу так сильно, что по ней начинает течь кровь. — Говоришь, Джайро? — Ага, — Юриков легкомысленно фыркает. — Реально отбитый. Хотя неудивительно, говоря правительства многих стран за него крупную сумму назначило, это тебе не возня в Восточном Горуто. Поопасней будет. Хотя ты ж вроде не заинтересован, не? Сквозь зубы выплевывает: — Я дрался с Джайро в ИТЦ в тот день. Я убью этого уебка, чего бы мне это не стоило. — Личная неприязнь? Лицо Юрикова все еще насмешливо, и Гон отвечает ему долгим взглядом. — Скажем, — лаконично завершает диалог он, — ненависть к идеологии.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Бенджамин вызывает его на ковер. На самом деле это более доброжелательная встреча, чем звучит. Юриков, естественно, докладывает о неожиданном открытии боссу, и тот заинтересован в человеке, что столь яростно ненавидит Джайро — а еще успевший подраться с ним в тот роковой день, что ознаменовал тому горькую славу. Он предлагает работу, конечно же. Вычистить ублюдка вместе. Несмотря на предвзятость от речей Фугецу, Бенджамин говорит весьма дельные вещи и даже не настаивает. Это похоже на вежливое приглашение, потому что они действительно едины в своем порыве. Бенджамин, как выясняется, заинтересован не столько в Джайро, сколько в его напарнике по всяким делишкам – Церредрихе, про которого Гон слышит тоже, все от той же Фугецу. А еще от Курапики, который говорит, что именно он держал при себе голову Пайро. Но Гона подобное интересует мало. Вот Джайро, однако… Однако, когда он, еще сомневаясь, решает подойти с этим вопросом к Кайто, тот выбирает самую неожиданную сторону, какую Гон в принципе от него не ожидает. Выслушивая все проблемы, плюсы и минусы, он фыркает и скрещивает руки на груди. Крысиный хвост при этом начинает извиваться, как когда он крайне недоволен или иронизирует. Где-то на фоне беспокойно бродит Замза, явно скучающий. — Даже думать не надо. Оставайся. — А наше исследование?! — А ты в нем, как в исследовании, заинтересован? — парирует Кайто и смеется. — Твоя цель — добыть что-то Халкенбургу, разве нет? Плюс найти своего друга и вернуть того второго. Думаю, с этим ты отлично справишься и здесь, а покровительство целых двух принцев Какина… даже трех, если мы считаем юную мисс Фугецу, обеспечит тебе практически полную свободу рук. И двойное финансирование, да. Главное, чтобы Халкенбург не узнал. Бенджамину, думаю, будет глубоко плевать, пока ты браво ищешь ему Джайро. — Ну это как-то неправильно! — возмущенно тянет Гон. — Просто брать и бросать тебя! — Да ладно, мы и так хорошо провели время. Пора и поработать, — на губах у Кайто играет более дружелюбная улыбка. — Тебя все равно тянет на приключения куда более опасные, чем наш поиск мокриц. — Я оставлю вам своего жука для связи, через него покажу интересные места, — добавляет Замза Кайто, и тот кивает. — Логично. Вот видишь, Гон, тем более ты не один. Да уж, не один. Замза — почти незнакомец, который бродит за ним следом лишь из-за «приятного запаха», ждет чего-то необычного. Конечно, есть этот Бабимайна, и Гон уверен, что может ему доверять, спасибо воспоминаниям Хисоки, да и Юриков, пусть и выглядит слегка себе на уме, все еще не вызывает никаких страшных опасений. Но вот так просто менять покровителя… С другой стороны, он всегда успеет слинять. Гон оборачивается назад, на палатку Бенджамина, и громко цокает. Да уж, кто-то явно обрадуется неожиданному рекруту.