Больше нечего желать

На 37-ой странице была перечеркнутая запись: " Том Рей. Гитарист. Драка в баре, сломан палец. Пережить его." Под ней было мелкими буквами написано: "82 года. Чикаго. Остановка сердца. Кремирован." – Наконец-то, – вздохнул Дэвид Ли, – всё завершилось. – Что именно? – спросил я. – Читай, – ответил он, суя мне в руки распечатку электронного письма. - Ну и что? - Ну и что? И что?! А вот что: я добился всего, чего хотел. Я пережил всех своих врагов, купил всё, чего желал, побывал везде, где мечтал! – Здорово! – улыбнулся я. – То есть последние несколько лет ты просто ждал, пока все те ублюдки, что мешали тебе жить, умрут? Ты должен быть невероятно счастлив. – Счастлив, чёрт возьми! Счастлив!.. Мне теперь незачем жить, понимаешь? – А это ещё почему? – Каждая вещь, упомянутая в этой книге действительно была стоящей, а каждый человек, чьё имя здесь указано, был настоящим сукиным сыном. – И что? – Да ты, похоже, вообще меня не слушал. Со смертью Томми пропало горючее. – Что ты несёшь? Какое горючее? – Топливо, чёрт возьми, топливо для моей души, для пламени внутри меня! Каждое утро я просыпался с мыслью, что сегодня умрёт один из моих врагов, а у тех, кто ещё не откинул коньки, нет того, что есть у меня. Да, я каждый день чувствовал ненависть к ним. Я ел, читал, занимался спортом, работал с мыслью, что это всё поможет мне  раз за разом умерщвлять этих уродов. Я ложился спать счастливый от гнева. Мой душевный двигатель работал из-за них. А теперь Том отобрал у меня топливо для моего внутреннего мотора. – А, может, они это всё нарочно? Нарочно умерли, чтобы сгубить тебя. – Да, наверное... Ладно, пойду прилягу, повспоминаю прошлое. – Да не будь ты такой размазней. Вернись за стол и выпей чего-нибудь покрепче. – Нет. Я сам разберусь, чем мне заняться. Дэвид неспешно двигался по дому, осматривая его так, словно бы в последний раз его видит. Дойдя до кровати, он принялся менять постельное бельё. – Зачем ты это делашь? Отойди от кровати. – Возможно, это моя последняя ночь. На такой случай можно и чистое белое бельё постелить. – Так значит, они не случайно все поумирали? – Не стану их ни в чём обвинять. Это просто у меня скверный характер. Позвони в агентство, закажи самый простенький гроб, какую-нибудь недорогую плиту и сами похороны. Деньги на это найдешь на чердаке в шкатулке. Код от неё - 4278. Остаток оставишь себе. Ты куда собираешься? – На улицу воздухом подышать, поразмышлять. – Вот так всегда. Я, может, минут через 10 умру, а ты уходишь в неизвестном направлении! Лучший друг, ага! – Потерпи со своей смертью, мне нужно поговорить с самым адекватным человеком на этой планете. – И с кем же? – С самим собой! Я сидел на залитом солнцем крыльце и крутил сигару в руках. Впервые за последний год мне вообще не хотелось курить. Немного подумав, я выкинул её вместе с зажигалкой и остальными сигаретами. "Боже. – думал я. – Это невозможно." "Невозможно? – отвечал я сам себе. – Зайди в дом, полюбуйся!" "Так. Подожди. Как это решить?" "Не надо меня об этом спрашивать."– сказал мне второй "я". " Давай попробуем по-другому. Почему он не хотел умирать раньше? Точно! Это то, что нам нужно! Возвращаемся!" Подойдя к двери спальни, я сильно постучался и спросил: – Ещё живой? – Пока да. – Вот и отлично, жирный упрямый баран. Я зашёл в спальню, встал у Девида над душой и с лёгкой усмешкой взглянул на умирающего. – Ждешь, когда я, наконец, замолчу? – Нет, ты всё же не баран. Ты невоспитанный щенок. Так, подожди, надо сосредоточиться, чтобы вывалить всё разом. – Поторопись, а то у меня уже органы начинают отказывать. – Так вот, слушай. – Отойди, пожалуйста, подальше: у тебя изо рта плохо пахнет. – Ничего, потерпишь. Всё равно скоро тебя вперёд ногами унесут. Лицо Девида вытянулось от удивления: – И это я слышу от своего закадычного друга? – Я тебе не друг. – Брось ты это, приятель!–лицо Девида растянулось в широкой улыбке. – Раз уж ты решил, что пришла пора тебе помирать, значит, пришла пора вспомнить все грешки. – Но разве не я должен исповедоваться? – Сначала я! Девид сел, прислонившись спиной к стене. "Прогресс налицо. Уже задвигался" – подумал я. – Рассказывай. – Ну, так вот, старый хрыч, я начинаю. Помнишь лето 76-го? У тебя тогда пропали деньги. Ты считал, что их украл кто-то неизвестный, а это был я! – Ну, это не так уж и страшно. Можешь считать, что ты прощён. – О, это не всё, далеко не всё. Знаешь, кто гулял с твоей женой по улицам Токио? Я! Это был я! Дэвид сжал руки так, что аж костяшки побелели. – Это всё давно в прошлом. Я готов забыть об этом. – Как думаешь, кто угнал и разбил твою Барракуду? – Ты?! Да как ты посмел?! – Не повышай голос. – Ладно, чего не бывает. Не очень-то мне и нужен был маслкар. – Это ещё не всё, мерзкий старикашка. Знаешь, почему твой участок постоянно топит? Догадываешься? – Это всё ты, да?! – Ага, это я сделал у себя водосток так, что вся вода уходит к тебе. – Ах ты ублюдок! – Ага! Он вскочил на ноги, а я вылетел за дверь. – Сукин сын! – Точно! – Мерзкая гадина! – Вот именно! – Я считал тебя своим другом, а ты! Ты – свинья, слышишь, свинья! И сейчас я твой нос в пятачок расплющу! Я схватил связку ключей, лежавших в гостиной, и выбежал на улицу. Запер дверь и рванул к машине Дэвида. Немного повозившись с замком, сел в неё и поехал. Глянув в окно, я увидел, как мой приятель с улыбкой пишет в своей книге, и рассмеялся. Счастье в ненависти. Как глупо!