Шёлковая лента

      Богдана замученно ходила по комнате. За целый день она не сделала ничего. Заняться в четырёх стенах было по просту нечем. Басманов уехал на охоту, и к ней заходил лишь слуга, и то, не обмолвившись и парой фраз, молча ставил поднос с едой и уходил прочь. Девушка подошла к открытому окну. Тюль плавно покачивался от дуновения ветерка. Солнце уже спряталось за деревьями, лишь огненные полосы облаков говорили о том, что оно где-то внизу, под кронами деревьев. Угольные тучи окутывали небо и яркие ленты выглядели будто кровоточащее раны. Она устремила свой взор вдаль. «Красиво…»       Во дворе послышался шум. Девушка посмотрела вниз. Там что-то произошло, мирно стоявшие до этого стражники вдруг забегали. На ступени поднимались двое мужчин неся кого-то на руках. Богдана ахнула. — Неужто на охоте что-то стряслось? — прозвучал вопрос в никуда. Она было побежала к двери, но опомнившись, остановилась и села на кровать. Её не выпустят. Остаётся ждать когда придёт Басманов.       Годунов очертя голову нёсся по лестнице. Добежав до нужной двери, он постучал и влетел в комнату. Перепуганный мужчина вскочил со стула. Высокого роста, одет в длинное одеяние, чем-то похожее на рясу священника. Его карие глаза непонимающе смотрели на Бориса из-под густых бровей. -Никифор Алексеевич! Срочно! Там Федьку на охоте медведь чуть не задрал! — Батюшки! Пошли скорее! — Он направился к двери. Фёдора занесли в горницу. Аккуратно уложили на кровать, Алексей стал снимать с сына кафтан, ему на помощь поспешил Вяземский. Следом вошёл Малюта ведя под руку царя. Хромая, он дошёл до лавки, стоявшей недалеко от кровати. Григорий усадил государя и стал рядом. Сняв рубаху, Федора уложили на кровать. Он страшно хрипел, каждый вдох давался ему с трудом.       С грохотом открылась дверь, ворвался лекарь, а следом за ним Борис. Подбежав к кровати он опешил: на груди больного красовались пять глубоких кровоточащих полос. Он в замешательстве простоял пару мгновений, затем крикнул слуге возле двери: — Петрушка, сбегай за отваром, нить и игла. Из сундука кусок ткани возьми. Ты — он указал пальцем на еще одного парня — бутылочку самогону, воды тёплой принеси, да побольше. Они поклонились и скрылись за дверью. Лекарь подошел ближе и нагнулся над Басмановым. Он с серьёзным лицом изучал раны, обдумывая как поступить дальше. Фёдор издал особенно громкий хрип, будто пытаясь откашляться. Никифор и отец сразу приблизились к нему. Царь было подорвался, но ногу свело и он опустился обратно, не прекращая смотреть на опричника. — Федя, что такое? — обеспокоенно спросил лекарь. Он что-то пытался сказать, но не выходило. — Бо. — он зашёлся кашлем. После сипло произнес: — Богдана. Сюда её — каждое слово давалось ему с трудом, говорил едва слышно. Он откинул голову на подушку, пытаясь дышать глубже. — Что он сказал? — спросил Иван. — Богдану желает видеть. Где она? — Быстро приведите сюда девку! — грозно крикнул государь. — Афонька, сбегай — уже мягче произнес он. Только Вяземский ушел, воротились слуги посланные лекарем. Они поднесли таз с водой, поставили на табурет, остальное положили на тумбочку.       Никифор закатил рукава, оторвал от тряпки небольшой кусок и окунул его в воду. Отжав лишнее, он начал протирать раны. Федор болезненно зашипел. — Тише, сынок, тише. Всё будет хорошо, надо потерпеть. — Алексей сидел на кровати гладя сына по голове.       Князь поднялся по лестнице и повернул к нужной двери. Когда он вошел, девушка обернулась с радостной улыбкой на лице, но тут же радость сменилась испугом. — Пошли, ты срочно нужна Фёдору. — Афанасий подошел к ней, взяв под руку повёл к двери. — Но… Что случилось? — Она, немного замешкавшись, шла за мужчиной. — На него во время охоты напал медведь. — Девушка ахнула. Вдвоём они направились вниз. — А я вас знаю. Вы Афанасий Вяземский, да? — Ух ты. Да. Откуда знаешь? — Я вас видела у… — она вдруг замолчала. — Где? — У. У порога. Вы сегодня с утра с Иваном Васильевичем разговаривали. — А. Точно. Было такое. Он открыл дверь и завёл девушку в комнату. Никифор также промывал раны, смывая кровь с тела. Князь подвёл Богдану ближе. Когда та увидела раны, замерла в ужасе. Настолько перепугавшись, она стояла возле кровати как вкопанная. Фёдор прокашлялся, негромко произнёс её имя. Богдана опомнилась и мгновенно упала на колени перед кроватью. — Фёдор Алексеевич. — Осторожно позвала она. Он вдруг приоткрыл глаза и посмотрел на неё. Его рука потянулась к девушке, и та спешно взяла руку опричника в свои. Тот облегчённо откинул голову.       Лекарь бросил тряпку в тазик, оторвал ещё кусок и вытер руки. Взял с тумбочки бутыль самогона и иглу. — Сейчас я буду зашивать — обращаясь больше к девушке, чем к окружающим сказал он. — А ну, лишние глаза долой! — произнёс Алексей Данилович. Все спешно начали покидать комнату. Когда дверь закрылась, Никифор произнёс: — Что ж, начнём. Держи его за руку. Федя, сейчас будет больно. Мужчина окунул иглу в бутылку и начал. Как только игла вонзилась в кожу, Басманов стиснул руку Богданы. Это произошло так внезапно, что её глаза расширились от неожиданной боли. Она обратилась к нему: — Фёдор Алексеевич — его лицо искривила боль, он не слышал её. Она подняла глаза на отца и тут же отвела. Богдана не представляла, как помочь Басманову. Никифор обратил внимание на девушку. По ней было видно, что она напряжена. — Извините, Иван Васильевич, — осторожно начал он — не могли бы вы с Алексеем Даниловичем подождать в других покоях? Петрушка вашу ногу осмотрит. — Он повернулся к царю. — Что значит выйти? Это мой сын! Я не могу. — Взгляды Никифора и Иоанна сошлись. — Пошли, Алексей Данилович, нога болит. Они без нас справятся. А как закончат, сразу оповестят. — Лекарь благодарно кивнул. Опричник подошел к государю, помог ему подняться и они ушли. Никифор служил при Царе уже давно и не раз вытаскивал из могилы верных псов Государевых. И самого Иоанна он часто навещал, поил целебными отварами, спасая несчастного от бессонницы и кошмаров. За это время, они научились понимать друг друга с полуслова, поэтому Иван безоговорочно покинул комнату. — Не нервничай, всё будет хорошо — улыбаясь сказал мужчина. Богдана немного успокоилась. Теперь лишних глаз не было, стало спокойнее. Никифор продолжил зашивать глубокие раны. Пошла кровь, он смочил тряпку в самогоне и неспеша утёр её. Фёдор зашипел, девушка крепко взяла своими руками его руку. Спустя пол часа раны были зашиты. Лекарь отложил иглу на тумбочку и спокойно сказал: — Что ж, всё прошло успешно. Теперь покой. Скорейшего выздоровления, Фёдор Алексеевич. Чуть позже пришлю вам отвар, а пока отдыхайте. Можно вас? — обратился он к девушке. Та поднялась. — Думаю, ему было бы куда спокойнее, будь вы рядом. Так он быстрее пойдёт на поправку. — Поняла — озадачено сказала она. — Я оповещу Государя о самочувствие больного и о моём предложении. Да думаю Фёдор, прийдя в себя, сам захочет этого. Но я всё же скажу. Если что-то случится зовите. Доброй ночи. Богдана поклонилась в след лекарю и вернулась к больному. Басманов лежал неподвижно, дышалось ему тяжело. Девушка присела возле кровати. Немного замешкавшись, она всё же потянулась к его руке и осторожно положила свою. Парень едва ощутимо вздрогнул. Но больше ничего не произошло. Богдана ждала, когда уже придут царь и отец, но их всё не было. Минуты тянулись долго, она положила голову на кровать и продолжала гладить руку опричника, всматриваясь в его хмурое лицо. Брови сведены в кучу, веки неподвижны, кровь отхлынула от лица, пропал румянец и здоровый цвет. На лбу проступил пот. Девушка привстала, взяла влажную тряпку и потихоньку промакнула лоб Басманова. Лекарь, тем временем, уже навестил царя. Как только дверь в покои Иоанна открылась, сразу полетели вопросы о самочувствии Фёдора, Никифор всё рассказал и убедил, что беспокоиться не о чём. Он наложил повязку с целебными травами государю на ногу и помог лечь. После поспешил удалиться. В безмолвии Богдана провела пару часов, думая о своём. Вскоре сон взял верх и она уснула. Но тут её сон был прерван: кто-то будил девушку, осторожно касаясь плеча. Открыв глаза, она увидела Алексея Даниловича. Он помог преподняться девушке и указал на приготовленную ей небольшую лавку, вполне широкую, на которой та легко умостилась, а после мгновенно провалилась в сон. Остаток ночи был спокойным, а утром солнечные лучи стучались в окна. Богдана села на лавке и потянулась. Спалось весьма недурно. Девушка направилась к кровати Фёдора. К её удивлению, как только она приблизилась, опричник открыл глаза. Это не могло не радовать, потому улыбка озарила её лицо. Басманов рукой показал девушке сесть рядом, и та незамедлительно села. — Как ты себя чувствуешь, Фёдор Алексеевич? — Живой — пытаясь выдавить улыбку, сказал он. — Переживаешь за меня? Неужто влюбилась, а? — Вовсе нет. — Смущенно отвернулась Богдана. — Да? А по-моему совсем не так. Вон как тряслась надо мной, пока Никифор зашивал. — Так ты всё слышал? — изумленно спросила она. В ответ увидела лишь ухмылку на лице опричника. Это заставило её ещё сильнее залиться румянцем. — Пока ты спала, меня уже все навестили. Отец рассказал, как ты тряслась надо мной всю ночь — он рассмеялся, но не сильно, боль в груди не дала посмеяться от души. — Ой, вот не буду больше — она хотела встать, но Фёдор остановил её. — Ладно тебе, не обижайся, спасибо. — Девушка улыбнулась — не за что. — Так вот, несколько дней мы будем здесь. Пока я не смогу передвигаться. Потом вернёмся обратно в покои. — А я тут причём? — Удивилась Богдана. — Как же? Я изъяснил всем, что хочу, чтоб ты была тут. Так я быстрее пойду на поправку, как сказал лекарь. Кстати, чтоб я выздоровел быстрее, мне нужна твоя помощь. — Что нужно? — Поцелуй меня. — Я-что?! Ещё чего. Нет. — Будь у меня силы, я бы это сделал без твоего согласия, но, к сожалению, не могу. Так что, будь умницей, подними мне настроение. Девушка закатила глаза. — Я не отстану — Ладно! Но только один раз. Фёдор улыбнулся и стал наблюдать. Богдана присела ближе к нему, а после неспешно наклонилась к его губам, оперевшись одной рукой о спинку кровати, а другой о саму кровать. В считанных милиметрах она остановилась, переводя взгляд то в глаза опричника, то на его губы. Её дыхание обжигало, и он шёпотом произнёс: — Ты хочешь растянуть это удовольствие? Я не против. — Опять улыбка. Девушка нахмурила брови и быстро преодолела оставшееся расстояние. Их губы слились, Богдана хотела разорвать поцелуй, но тут Фёдор коснулся рукой её щеки, после шеи, не давая девушке отстраниться. Его хватка была еле ощутима, но Богдана не стало сопротивляться. Закончив поцелуй, девушка села, а опричник довольный покладистостью пленницы смотрел ей в глаза. Их прервал слуга, вошедший в комнату. — Прошу прощения, я принёс отвар. — Он низко поклонился в дверях. — Входи — хрипло произнёс Басманов. Паренёк спешно поставил бутыль на тумбочку и ещё раз поклонившись, вышел.