Николай
— Я в порядке, — заверил Николай. Хоть в какой-то момент он успел крепко приложиться головой об сиденье. Он ощупал затылок. Тот кровоточил. И высока была вероятность того, что его вот-вот вырвет. — Я в порядке. — Давид, — сказала Женя. — Ты чуть не убил короля. — Его там быть не должно было! — Это моя вина, — подтвердил Николай. Он сделал неуверенный шаг на причал, затем еще один, пытаясь сориентироваться. — Я в порядке, — повторил он. Потом огляделся по сторонам в поисках Луны, и наткнулся на ее тело взглядом. Вмиг пропал всякий дурман, боль в голове отошла на второй план. Он рванул к ней из последних сил, ноги заплетались, а руки начали нервно подрагивать. — Луна! Эй, эй, что с тобой? Он наклонился к ней, приподнимая ее голову. Лицо было в крови, дыхание почти не было слышно. — Женя! — позвал Николай портниху, надеясь, что девушка что-то сделает, но та уже была рядом, проверяя пульс. — Жива, жива, — успокаивала его Женя. — Просто обморок. Ее надо… Но Николай уже не слушал, он поднял на руки свою жену и понес в сторону лифта, покачиваясь на ходу от пульсирующей боли в голове. Все отошло на второй план. Он уже не слышал ни причитаний Жени, ни угрюмых замечаний Адрика, ни злых взглядов Давида. Его Луна пострадала от его глупости. От того, что он задумался, не рассчитал, не ожидал. Святые, зачем он так поступил? Они спустились в лаборатории на лязгающем латунном лифте. Темные комнаты и узкие коридоры производили не особо радужное впечатление, зато гарантировали конфиденциальность. Николай был благодарен за те несколько минут перерыва, что позволили ему собраться с мыслями. В него стреляли множество раз и попадали неоднократно, превратили в теневого монстра, и даже пыталась проткнуть ножом для бумаги одна во всех отношениях приятная молодая леди, которой не понравились его попытки прочесть ей романтический сонет. Но если начистоту, сколько вообще слов рифмуется со «сто строк Анне»? А еще он был почти уверен, что старший брат пытался его отравить, когда ему было двенадцать. Но в этот раз смерть была близка как никогда. Демон внутри него все никак не успокаивался. Он тоже почувствовал близость смерти и помнил, как оказался в ловушке, бессильный, пока они пикировали на землю. Тяжесть тела Луны на его руках еще больше подливала масло в огонь его самобичевания. Что бы произошло, если бы Николай выпустил демона на свободу? Помогло бы это ему? Смог бы он его контролировать? Риск был слишком велик. Но вдруг демон смог хотя бы унести Луну подальше от корабля. Смог бы он спасти ее? Они устроились за столом в одном из кабинетов с чертежами. Луну уложили на кресло и Женя принялась осматривать ее. Когда кровь была смыта с прекрасного лица, а Женя подтвердила, что ничего серьезного не угрожает здоровью девушки, Надя поднесла к ее носу нашатырь. Луна неприятно нахмурила носик, открывая глаза. Николай облегченно выдохнул, как и Женя, что принялась осматривать его затылок, а Давид — заваривать чай. Луна не шевелилась, Николай думал, что у нее болит голова, но девушка будто выпала из реальности. — Дорогая, — позвал ее Николай, когда Женя от него отошла. Луна повернула голову в его направление, и он заметил, что в глазах ее стоят слезы. — У тебя что-то болит? — Всё, — выдохнула она. — Странно, — задумалась Женя. — Повреждений никаких нет… — Хаос, — прошептала Луна, так, что всем пришлось прислушиваться. — Я изменила своей сущности… — Тот порыв ветра был твой? — удивился Адрик. Луна болезненно кивнула. Николай хотел рвануться к ней, обнять, защитить, хоть как-то постараться облегчить ее боль, но его крепко держала Женя, продолжая совершать какие-то манипуляции. — Ветер? — удивился Давид. — Да, — в замешательстве кивнула Надя. — Я тоже почувствовала, что нам кто-то помог. Мы бы не успели остановить корабль, но той доли секунды, когда он завис в воздухе, хватило нам. — Но ты же проливная… — заметил угрюмо Адрик. — Хаос во всех нас стандартный, но когда он оказывается связан с тем или иным человеком, то выбирает какое-то одно направления воздействия силы, — объясняла Луна, принимая сидячее положение. — У нас была теория с братьями, что если перенаправить свой хаос, то на короткий момент мы сможем обладать чужой силой. — Ты делала это раньше? — удивилась Женя. — Да, мы с Виктором и Александром экспериментировали с собственной силой, — она тяжело вздохнула. — Мы считали, что наша кровная связь поможет в передачи способностей хаоса. — И как? — спросил Николай, наконец подходя к ней. — У них получалось лучше. Моей же хаос всегда сопротивлялся. Вода навсегда стала частью меня, что не желала уходить без боя. В своих попытках поспеть за умениями братьев я тогда слегла в лазарет на две недели. Отец тогда сильно ругался, говоря, что это предательство, что мы предаем собственные силы, чтобы поиграться с чужими, что у этого всегда есть цена. После мы пообещали, что больше никогда не будем даже пытаться изменить своему хаосу… — Зачем ты это сделала сейчас? — удивился Николай, он злился, злился на себя, на нее, на всю эту дурацкую ситуацию. — Ты могла погибнуть! — Именно. Мы могли погибнуть, Николай, — она посмотрела в его глаза. — Я не знала, как помочь, что делать… Король прижал ее к своей груди. Плевать, что все на них смотрят. Плевать на то, что они подумают. По своей глупости он мог лишиться самого дорогого сокровища в своей жизни. Луна прижалась к нему в ответ, упираясь лбом в его плечо. — Как тебе помочь? — прошептал он. — Просто надо подождать пока пройдет, — пожала она плечами. — Просто побудь рядом. — Всегда, — с готовностью кивнул Николай, устраиваясь рядом на узком кресле и наконец обращаясь к своему ведущему ученому: — Поговорите со мной о моих ракетах. Все напряженно переглянулись. Все-таки многие впервые видели такого чуткого короля, который прижимает к себе обессиленную девушку, мягко целуя ее в макушку и подставляя собственную грудь для ее чугунной головы. — Что ж, — начал Давид, — ракета, по сути, очень простая штука. — Как чашка чая? — невинно спросила Леони. — Вроде того, — согласился Давид, не заметив озорной блеск в ее глазах. — Любой ребенок сможет ее построить, если у него есть сахар и нитрат калия. Надя села чуть прямее. — С ракетами возникает три проблемы. Установить заряд, не взорвав. Запустить, не взорвав. Нацелить, не взорвав. Николай кивнул. — Я уловил идею. — Нам пока удается выполнить два пункта из трех, но не все три, — сказала Леони, сияя солнечной улыбкой, особенно яркой на фоне ее коричневой кожи. Ей каким-то образом удалось преподнести все так, словно это хорошие новости. — Насколько большими могут быть эти ракеты? — спросил Николай. — Достаточно большими, чтобы сровнять с землей целую фабрику, — ответил Давид. — Или половину городского квартала. — А какова дальность? — спросил Николай. — Я точно не знаю, — сказал Давид, — проблема в весе. Сталь слишком тяжела. Алюминий, скорее всего, тоже. Они сгодятся для испытаний, но если мы собираемся пустить ракеты в бой, нужен более легкий металл. — Например? — Титаний легче и одновременно прочнее, — вставила Леони. — И он не разрушается. — А еще он более редкий, — заметила Надя, накручивая прядь своих светлых волос на палец. — И у нас в запасе его не так много. — Вы на полном серьезе хотите создать такое разрушительное оружие? — прохрипела Луна у него на плече. — Я сделаю тебе такие ракеты, которые мы тестируем сейчас, — сказал Давид. — Но даже если мы добудем еще титания, я не стану делать их больше. — Могу я спросить почему? — задал вопрос Николай, хоть и полагал, что ответ ему известен. — Я не стану изготавливать ракету, способную уничтожить целый город. — А если нам нужна всего лишь угроза? — Если мы построим ракету, — пояснил Давид, — на этом все не закончится. Так никогда не бывает. — Это правильный подход, — согласилась Луна. Она посмотрела на Николая. — Созидатель не должен нести такие разрушения. Давид ее поддерживал, он не хотел того, что было при Дарклинге, не хотел выполнять бездумно приказы, не понимая, какие жертвы это могло принести. Но Николай не мог позволить Фьерде выиграть эту войну. — Мое желание быть всеми любимым вступает в противоречие с необходимостью выиграть эту войну. Я, словно счетовод, пытаюсь подсчитать потерянные жизни и жизни спасенные. — Нам приходится принимать ужасные решения, — сказала Женя. — Но принимать их все равно нужно. Я надеюсь, что эту войну можно закончить дипломатическими путями. Надеюсь, мы сможем предложить фьерданцам мир, на который они согласятся. Надеюсь, нам никогда не придется применять те жуткие орудия, которые мы пытаемся построить. — А что случится, когда надежды не останется? — спросил Давид. — Мы вернемся к тому, с чего начали, — подвел итог Николай. — К войне. — Все получится, — заверила его Луна. — Только для начала надо хорошенько поспать… Николай кивнул, вставая с кресла и помогая держаться на ногах жене. — Придется взять карету у Крыгина, — он кивнул Жене, прося, чтобы она сходила распорядилась, а сам подхватил на руки Луну, неся к лифту.***
В утро перед церемонией Николай одевался с особой тщательностью. Луны не было рядом. После происшествия в Лазлайоне она пару дней проспала, только иногда просыпаясь, чтобы перекусить и походить на свежем воздухе. Николай старался во всем ей помогать, быть рядом, но он все равно оставался королем, а потому зачастую просто не мог находится рядом. Но вот уже несколько дней Луна чувствует себя лучше, продолжает занятия с заклинателями и старается помочь Николаю во всех его начинаниях. Она сейчас тоже прихорашивалась в своей комнате. Она почему-то не хотела открывать ему секрет своего наряда. Может она наденет платье? Все-таки ради свадьбы Жени и Давида, ну и ради него конечно же. Желание увидеть наконец ее было связано не столько с ее внешним видом, все-таки жена всегда была прекрасна в его глазах, но и с простым желанием чувствовать ее поддержку. Как же он стал зависим от нее. От ее запаха и нежного взгляда, от касаний и улыбок. Когда она рядом, он чувствовал невероятный прилив сил. Было ли это связано с их связью между демоном и хаосом, или же простым ее очарованием — Николай не знал. Да и не особо над этим размышлял, просто желая, чтобы Луна всегда была рядом. Толя постучал в дверь гардеробной Николая и заглянул внутрь. — Они у ворот. Ты снова взялся за корабли. Так нервничаешь? Николай посмотрел на маленькую проволочную лодочку в своих ладонях. Старая привычка из детства — придавать кусочкам и обрывкам форму животных или предметов. — А тебя не беспокоит вся эта сумасбродная затея? — спросил Николай. — Беспокоит, — мрачно признал Толя. — Но это правильное решение. Я точно знаю. — Святые, ты что, надел кафтан? Толя с Тамарой обычно предпочитали оливковую форму солдат Первой армии. Они отказывались носить знаки отличия Второй армии с самых первых дней появления в Малом дворце. Но вот Толя стоял перед ним в красном кафтане сердцебита, с черной вышивкой на рукавах и с убранными в низкий хвост на затылке длинными волосами. — Сегодня мы поддерживаем гришей Равки, — заявил Толя. Николай кинул последний взгляд в зеркало, на ордена, прикрепленные к ленте на груди. Затем коснулся пальцами голубой бархатной ленты, спрятанной в кармане. Интересно, может быть жена тоже решила поддержать гришей и надела синий кафтан заклинателей? Нет, это точно не в ее стиле. Да и он не мог представить ее в расписном кафтане. Только в летящий матросских рубашках, ну и без них, совершенно. — Идем, — вздохнул он. — Чем скорее начнем, тем скорее закончим. — Складывается впечатление, что ты не любишь свадьбы, — заметил Толя, пока они шли по дворцу. — Я очень люблю свадьбы, особенно ту часть, где уже можно выпить. Поражен, что удалось найти кафтан твоего размера. — Его мне сделали фабрикаторы. Пришлось сшить два вместе. Они спустились по лестнице, у которой уже выстроилась перед оставшимися членами Триумвирата королевская стража. Ступени из белого мрамора начисто отмыли от следов трагедии, произошедшей здесь совсем недавно, и все балконы с балюстрадами были украшены облаками голубой и зеленой гортензии — в цветах Равки и Шухана. Если бы только так же просто было объединить две страны. И тут он ее заметил. В отдалении, чуть дальше Жени стояла сероволосая маленькая девушка. На ее голове красовалась замудренная прическа из множества косичек, лицу был придан какой-то нереальный блеск, наверняка постаралась Женя, а нежное голубое платье колыхалось от ветра. В этом наряде она была нежным цветком, аккуратным облаком, прекрасной богиней. И Николай не мог отвести взгляда от нее. Она приветливо ему улыбалась, а он, наверное, светился, как начищенный пятак. Толя ткнул Николая в бок, мягко напоминая, что следовало бы обратить внимание и на жениха с невестой. На Жене был кафтан из мерцающей золотой ткани, а в рыжих локонах переливались нити речного жемчуга. Давид в кои-то веки подстригся. — Вы оба выглядите потрясающе, — сказал Николай. Давид взял руку жены и легким поцелуем коснулся костяшек. Щеки Жени порозовели от удовольствия. Николай знал, что жест Давида был отработан. Фабрикатору не давались спонтанные проявления любви, но они радовали его жену, а ему нравилось видеть ее счастливой. Затем Давид потянулся к ее волосам и пропустил сквозь пальцы шелковистый рыжий локон. Женя вспыхнула еще ярче. — Что ты делаешь? — шепнула она. — Изучаю нечто прекрасное, — сказал он без малейшего намека на лесть, словно и в самом деле пытался разгадать формулу, объясняющую красоту женщины перед ним. — Прекратите пожирать друг друга глазами, — велел Николай, на самом деле не имея в виду ничего подобного. Они заслужили свое счастье. — Только после вас, ваше величество, — хмыкнула Женя, кидая многозначительные взгляды на Луну. Он еще раз глянул на свою жену. Ну нет. Он не согласен даже пробовать оторвать от нее взгляд. Но прибыла делегация Шухана. Главная карета остановилась у ступеней, и из нее вышла королева. Она была высокой и стройной, и пусть некоторое сходство с принцессой Эри присутствовало, Макхи выглядела как ожившее изображение королевы, сошедшее с полотна художника: глаза цвета молочного шоколада сияют, бронзовая кожа безупречна, черные волосы блестящей волной ниспадают до талии. На ней был шелковый наряд цвета молодой листвы с расшитым взлетающими соколами подолом и корона, усыпанная крупными зелеными камнями, легко посрамившими бы знаменитый изумруд Ланцовых. Два министра в темно-зеленом быстро возникли по обеим сторонам от нее. Николай отвесил низкий поклон. — Королева Макхи, мы приветствуем вас в Большом дворце и надеемся, что вам здесь понравится. Королева огляделась, скривив губы в едва заметной усмешке. У нее появилась первая возможность оскорбить его страну. — Небеснорожденная правительница Шухана и носительница короны Табан приветствует вас. Мы благодарны вам за гостеприимство. По крайней мере, начало было неплохим. Николай предложил королеве руку. Сердце кольнул укор совести и верности. Так кланяться и разговаривать он должен со своей женой. Ее должен провожать до часовни, чтобы заключить союз. Правда это уже не особо-то и нужно. Все-таки они уже фактически женаты. Но желание показать и доказать свои права на нее у него возникало не раз. — Почту за честь проводить вас в королевскую часовню. Или, возможно, вы предпочтете немного отдохнуть и освежиться? Королева кинула взгляд на своих министров, застывших с бесстрастными лицами. Она коротко вздохнула и положила руку на сгиб локтя Николая. — Будет лучше, если мы покончим с этим неприятным делом поскорее. Николай повел ее по дорожке, и их свита волной шелка, бархата и сверкающих драгоценностей хлынула следом за ними к королевской часовне, расположившейся почти ровно посередине между Большим и Малым дворцами. Он потерял из зоны досягаемости Луну. Сердце опять неприятно екнуло, но они скоро встретятся, и вместе пожнут плоды удачной политики или неоправданных шагов. Они прошли в часовню. Молодой священник уже стоял у алтаря, одетый в длинную коричневую рясу с вышитым на ней золотым солнцем. Адрик и Надя встали и повернулись к гостям, встав бок о бок, в одинаковых синих кафтанах с манжетами, по обычаю шквальных расшитыми серебром. Бронзовая рука Адрика была отполирована до блеска. Они запели, сплетая голоса в идеальной гармонии. Это была старинная равкианская народная песня о первой жар-птице и колдуне, пытавшемся ее поймать. Давид и Женя уже начали свой неспешный путь по проходу. За Женей тянулся необычайно длинный шлейф. Николай пересекся взглядом с глазами цвета моря. Луна стояла на противоположной стороне, как обычный гость, она улыбалась молодожёнам и качалась в такт пению. Ее легкое платье колыхалось, и Николай с трудом смог отвести взгляд. — Кто эти люди? — спросила Макхи. — Где моя сестра? — Это два члена Триумвирата гришей, Давид Костюк и Женя Сафина. — Я знаю, кто они. Но что они здесь делают? Я прямо сейчас пойду к алтарю и остановлю все это действо, если… Николай положил руку на затянутый шелком локоть королевы и тут же убрал под ее яростным взглядом. — Даже думать не смейте о том, чтобы коснуться священного тела королевы Макхи Кир-Табан. — Тысяча извинений. Но я искренне считаю, что лучше не устраивать сцен. — Вы думаете, я побоюсь устроить здесь скандал? — Нет, хоть и следовало бы. Сомневаюсь, что вам захочется, чтобы все эти люди узнали, где сейчас ваша сестра. Макхи вскинула голову, окатив Николая презрительным взглядом. Ощущения победы не было, скорее настороженность. Эта королева была безжалостна, исключительно умна и особо опасна, когда ее загоняли в угол. Но ему придется это сделать. — Давид и Женя обвенчались без всякой помпы во время довольно поспешной поездки в Кеттердам, — объяснил Николай, ох как это ему напоминало его собственную ситуацию. — У них не было возможности обменяться клятвами в Равке. И они делали это прямо сейчас. — Отвечайте на мой вопрос, — прошипела Макхи. — Нас пригласили сюда на вашу свадьбу с моей несчастной сестрой. — Не припомню, чтобы в приглашении об этом было хоть слово. Щеки королевы Макхи запылали от возмущения. — Королевское венчание. Там было написано «королевское венчание». — А мы с вами сейчас на венчании в королевской часовне. — Где принцесса Эри? Она в заключении? Свадьба уже состоялась? — Ну что вы, какая мне польза от тихой церемонии? И кому бы я продемонстрировал свой потрясающий новый костюм? — Где моя сестра? — прошептала она яростно. И Николаю пришлось все объяснять. Что Эри улетела вместе с Тамарой в Шухан, что она докажет причастность королевы в заговоре против собственной сестры и короля Равки. И пусть Макхи пыталась и дальше казаться непобедимой правительницей, но ей все равно пришлось подписать мирный договор. Рядом с ним оказался Толя, а в отдалении ожидала Луна. Как бы Макхи не пыталась угрожать, он знал, что ему ничего не угрожает. Николай встретился взглядом с Толей, когда они двинулись следом за Макхи к дворцу. Толя подверг риску жизнь сестры, чтобы у этой миссии появился шанс. Надя отпустила жену в чужие края во время разгорающейся войны. Тамара, Майю, Эри поставили свои жизни на кон, чтобы появилась возможность наконец-то заключить договор с Шуханом и навсегда изменить мир для гришей. Это был отчаянный шаг, невероятно дерзкий, но они пошли на этот риск, чтобы появился шанс на лучшее будущее. — Я не знаю, когда снова увижу сестру, — сказал Толя, когда они шли на обед. — Очень странное чувство. — Тамара — один из лучших бойцов, что я видела, — тихо добавила присоединившаяся к ним Луна. — Она справиться. — Никому другому я не смог бы доверить такое сложное задание. Но мне тоже не по себе из-за ее отсутствия. А теперь расскажи-ка мне, что ты нашептал королеве Макхи в часовне. — Тебе бы стоило выучить шуханский. — Я подумывал заняться сулийским. Внезапно демон внутри Николая взвыл, кинувшись вверх, словно дикий зверь, отчаянно пытающийся вырваться на свободу. Перед Николаем мелькнуло видение пустой прихожей, перевернутого самовара, потрясенного женского лица — лица Алины. И все исчезло в нахлынувшей тьме. Николай заставил себя сделать вдох и резко дернул за поводок, связавший их с демоном после обисбайи. Он ощутил свои ноги в ботинках, увидел ветви над головой, услышал успокаивающий шум разговоров гостей. Луна вцепилась в его мундир, обеспокоенно рассматривая его лицо. — Что-то случилось? — спросил Толя, успокаивающе придержав Николая за локоть. — Я не уверен. — Николай сделал очередной вдох, чувствуя, как мечется и визжит демон, натягивая привязь. Не хватало ему, чтобы монстр вырвался на свободу перед доброй половиной равкианской знати и шуханцами. — Что-нибудь слышно от Зои? — Пока нет. Было ли его видение реальностью или игрой воображения? Неужели Зоя в беде? — Они уже должны были закончить в санатории. Давай отправим отряд на перехват, в качестве поддержки. На всякий случай. — На какой? — На случай бандитов. Разбойников. Острого приступа сенной лихорадки. — На случай, если Дарклинг вернет себе свои силы, — потерла Луна предплечье. — Опять? — обеспокоено спросил Николай, касаясь скрытой повязки на левой руке. Толя провел пальцами, успокаивая кожу девушки, пока они все нервно переглядывались друг с другом. Каждый чувствовал, что что-то не так. Что-то надвигается.***
Обед вышел долгим, но веселым, а повар Николая превзошел себя, подав семь различных блюд в желе. Чуть вдали от него и молодожёнов сидела Луна, изо всех сил она старалась соответствовать дворцовому этикету: сидеть ровно, не торопиться, аккуратно вкладывая маленькие кусочки пищи в рот, а не как обычно, сгорбившись над тарелкой за пару секунд проглатывала еду, спеша на новое дело. Николай снова ловил себя на мысли, что она не вписывается в эту обстановку. Как бы волшебно и чарующе она не смотрелась в этом платье, с этой прической и светскими манерами, она создана для свободы, моря и приключений. Макхи со свитой отбыла, как только начались танцы — и был подписан договор. Станет ли она ему следовать, зависело теперь лишь от Тамары, Эри и Майю. Николай проводил королеву до ее дирижабля, Макхи спросила про распространяющуюся тень, которая поглощает все, чего касается. Король тяжело вздохнул: эта зараза оказалась слишком непредсказуемой. Николай вернулся в бальную залу, где музыканты как раз заиграли веселую мелодию. Королева Макхи осталась на прием только из-за того, что ее заподозрили бы в слабости, сбеги она сразу после подписания мирного договора. Он подхватил под локоток ничего не подозревающую Луну и повел в центр зала. — А если бы я не умела танцевать? — улыбнулась она. — Мы выглядели бы полными олухами, — улыбнулся Николай в ответ, кружа ее в быстром вальсе. Он мягко держал ее за талию, поглаживая пальцами в перчатках ее скрытую тканью платья кожу. В мозгу ярко пульсировала глупая мысль — бросить гостей и проводить Луну в свои покои. Как бы не была прекрасна она в этом наряде, без всех этих тряпок она все равно краше. — Я переживаю за брата, — выдохнула она, когда одна мелодия сменилась на более спокойную и размеренную. — Я тоже переживаю и за Бари, и за Зою. И тем более за Алину, — выдохнул Николай, прижимая ее ближе. — Алина не имеет сил, чтобы даже защититься… А мы к ней отправили самого опасного преступника… — Самый опасный преступник — Каз Бреккер, — отрицательно покачала головой сероволосая, поднимая на него глаза. — Мне стоит уже начинать ревновать? — нахмурился король. — К Казу? — Луна закусила нижнюю губу, стараясь сдержать смех. — Он хороший друг, ну такой хороший друг, каким может быть Ублюдок из Бочки, — она пожала плечами. — Умеешь же ты найти себе друзей, — хмыкнул Николай. — Я никого не искала, — возразила девушка. — Бреккер сам меня нашел. — Нет, ну я точно начинаю ревновать! Девушка прыснула, стараясь сдерживать смех, но на них все равно недобро поглядывали другие гости. А Николаю оставалось только широко улыбаться им и кивать головой, приветствуя. Кажется, они все-таки оказались полными олухами. Покружив Луну в паре танцев, он отпустил ее под заверения, что она устала и столько танцевать просто наказание. Она мягко улыбнулась ему, оставляя его на почетных гостей и знать, сама же удалилась к столу с напитками. Странно было пить, есть и провозглашать тосты в отсутствие Тамары, зная, что она в опасности, что, если все пойдет не так, она может никогда не вернуться в Равку. Надя пожелала Жене с Давидом всего наилучшего и ушла пораньше, поскольку слишком беспокоилась за любимую женщину, чтобы спокойно наслаждаться праздником. Толя заявил, что смирился с тем, что они с сестрой оказались разделены, но Николай видел печаль на его лице. Несмотря на устрашающие размеры, именно Толя был более скромным из двух близнецов — убийца, который мог бы стать ученым, повернись судьба по-другому. — Куда делся Давид? — спросил Николай, когда Женя, улыбающаяся и раскрасневшаяся от танцев, рухнула в кресло и жадно глотнула вина из бокала. В золотом наряде, с повязкой, вышитой рубинами, она, казалось, излучала сияние. — Мы танцевали, и в середине танца он пробормотал что-то про носовые конусы и испарился. Это было так романтично. — Давид танцевал? — Знаю! Он шепотом считал шаги и наступал мне на ноги чаще, чем на пол. — Ее улыбка освещала всю залу. — Я никогда еще так не веселилась. И подумать только, на моей свадьбе была королева. — И король, — напомнил Николай с притворным возмущением. Она отмахнулась от него. — Тобой никого не удивишь. Платье у нее было просто божественное. — Я почти уверен, что она хотела всех нас поубивать. — Так обычно на свадьбах и бывает. Когда можно надеяться услышать что-нибудь от Тамары? — Мы получили сообщение об их прибытии и встрече с министрами Макхи. К полуночи веселье начало угасать, знать, спотыкаясь и пошатываясь, разбрелась к своим экипажам, гриши смеющейся и поющей вереницей потянулись к Малому дворцу. Свечи погасили, и Николай отправился в свои апартаменты, чтобы просмотреть почту, полученную с дневным курьером. Больше всего на свете ему хотелось завалиться в кровать, посчитав прошедший день успешным и обнимая свою жену, но его планы пока только начали осуществляться, и дел предстояло еще слишком много. В гостиной было слишком пусто и тихо. Все чаще он стал замечать здесь Луну, она просто сидела, почитывая какую-то книгу, пока он решал какие-то дела, или помогала ему, сама отвечая на некоторые письма. Он позвонил, чтобы принесли чаю. И собрался провести всю ночь за работой. Поднос принес Толя. Он скинул красный кафтан и снова надел свой оливковый мундир. — Не могу заснуть. — Можем перекинуться в картишки, — предложил Николай. — Я работаю над новой поэмой… Николай еще некоторое время поговорил с Толей, отвлекая себя от мрачных мыслей и главного вопроса, который полыхал в голове. — Луна где-то в Малом дворце, — ответил Толя на скучающий взгляд Николая, направленный на пустующее кресло. — Во время бала она услышала какое-то шебуршание в кладовке. — У нас завелись крысы? — Нет. Это маленькие заклинатели искали конфеты на спор. — Ха! — одобрительно хмыкнул Николай, — и что же сделала Луна? — Набрала побольше конфет и отправилась к юным проказникам, — Толя отхлебнул чая. — Она будет отличной матерью, — заметил он невзначай. — Я знаю, — улыбнулся Николай. Откуда-то издалека донесся громкий звон колокола. — Что там? — спросил Толя, удивленно подняв брови. Николай уже вскочил на ноги. — Сторожевые колокола в нижнем городе. — Он не слышал их с той самой проклятой вечеринки в честь его дня рождения, когда была вырезана большая часть представителей рода Ланцовых. — Бери… Вдруг он услышал отдаленный гул двигателей в небесах. «Святые вседержители, этого не может быть…». Затем последовал свист и громкий рев, напоминающий шум разъяренной толпы. Бум. Первая бомба взорвалась. Комнату тряхнуло, Николай с Толей едва удержались на ногах. Последовал еще один взрыв, и еще. Николай рванул на себя дверь. Половина коридора обвалилась, погребя оставшуюся часть под горой обломков. В воздухе висела гипсовая пыль. Николаю оставалось лишь молиться, чтобы никто из слуг или стражников не попал в эту ловушку. Он пронесся по коридору, преследуемый по пятам Толей, и схватил первого попавшегося стражника, молодого капитана по имени Ярик. Тот был покрыт пылью, и из раны, оставленной каким-то обломком, сочилась кровь, но ружье он держал на изготовку, и взгляд у него был ясный. — Ваше величество, — крикнул он. — Нужно доставить вас в туннели. — Собирай всех, кого найдешь. Прочеши дворец и отправь их в подземелья. — Но… Бум. — Крыша может обрушится, — сказал Николай. — Шевелись! Сама земля сотрясалась. Казалось, мир разваливается на куски. — Мобилизуй всех гришей в город, — велел Николай, пока они с Толей бежали к Малому дворцу. — Там понадобятся целители и шквальные, чтобы разгребать завалы. Подай сигнал Лазлайону, пусть поднимают в воздух наши флайеры. — Куда ты собираешься? — спросил Толя. Николай уже несся к озеру. — Вверх. Его сапоги простучали по доскам причала. Он запрыгнул в рубку «Сапсана». Не такой проворный, как «Ястреб», он тем не менее был вооружен более мощными орудиями. Он был быстрым и смертоносным. Складывалось ощущение, что он, словно зверь, ожил под руками пилота. Флайер набрал разгон по воде, которая с каждым мгновением уменьшалась в размерах, а затем Николай окунулся в лунный свет, обшаривая взглядом небо. Демон внутри него визжал от нетерпения. Он заметил струйки воды, оберегающие здания Малого дворца, и другие, те, что задерживали бомбы, отбрасывая их в другую сторону или замораживая спусковой механизм. По земле бегали водяные волки, отгоняя и собирая паникующий народ. Николай был счастлив, что столкнулся с очередной бедой не один, но также и переживал, как бы с самой Луной ничего не случилось. Николай вгляделся в ночь. Фьерда выкрасила свои флайеры в темно-серый, для маскировки. Их было почти невозможно разглядеть и трудно услышать за ревом «Сапсана». Поэтому он заглушил двигатель. Он позволил крыльям судна поймать ветер и прислушался. Вот. Слева от него, на тридцать градусов. Он подождал, пока облака разойдутся, и увидел движущуюся тень, чуть светлее окружающей ее ночи. Снова запустив двигатель, он отправил флайер в пике, открывая огонь. Фьерданский бомбардировщик превратился в огненный шар. Грохот выстрелов резанул по ушам, и он круто забрал вправо, уходя от другого бомбардировщика. Нужно было как-то улучшить видимость. Облака обеспечивали прикрытие, но и мешали тоже. Пули отскакивали от фюзеляжа «Сапсана». Он не мог сказать, какой урон нанесен его судну. Вспомнилось, как он несся к земле в тот раз, когда его подбила ракета Давида. Теперь под рукой не будет шквальных, готовых спасти его. Нужно приземлиться и оценить ущерб. Нет. Он не станет садиться, пока люди внизу, его люди, все еще находящиеся под ударом. Облака были настолько плотными, что он не мог ничего разглядеть. А вот демон внутри него мог. Он сам был ночью. И хотел летать. И он его выпустил, выпустил демона, уничтожая второй бомбардировщик, и запугивая пилота третьего. Николай потянул демона назад, и, к его удивлению, тот не стал сопротивляться. Тень скрылась внутри короля, но теперь все было по-другому. Он чувствовал удовлетворение демона; его жажда крови и насилия была утолена. Сердце демона билось в унисон с его собственным. Это пугало, но все же он тоже ощущал удовлетворение. Он собирался быть мудрым, добрым королем, но прямо сейчас не ощущал в себе ни мудрости, ни доброты, лишь ярость и боль от раны внутри, что горела, как и город под ним. Присутствие демона помогало с этим справиться. Когда «Сапсан» снизился, Николай попытался сосчитать столбы дыма, поднимающиеся над Ос Альтой. Лишь с приходом дня можно будет оценить истинные размеры ущерба и подсчитать количество потерянных жизней. Он посадил судно на все что осталось от воды и позволил ему прибиться к берегу озера. Теперь, когда в ушах больше не стоял рев двигателя, стали слышны звуки ужаса и паники — звон сторожевых колоколов, крики людей, пытающихся тушить пожары и вытаскивающих друзей и родных из-под завалов. Им понадобится его помощь. Николай скинул камзол и бросился бежать. Он соберет шквальных, солнечных солдат. Они помогут с поисками выживших. Он знал, что его флайеры, должно быть, уже поднялись с площадок в Полизной и Золотом Болоте, чтобы патрулировать небо в поисках вражеских машин. Нужно будет издать указ о затемнении. Его уже применяли на верфях и базах, которые можно было считать военными объектами. Но теперь каждый город Равки погасит свои огни и будет жить в темноте. Приближаясь к Малому дворцу, Николай увидел, что мастерские фабрикаторов и лаборатории корпориалов были полностью уничтожены, но подумал, что все исследования, которые они потеряли, можно будет извлечь из-под завалов или воссоздать заново. Затем заметил массивную фигуру Толи в толпе. Он собирался было окликнуть его, но заметил, что тот склонился над поломанным телом, стараясь удержать кого-то в мире живых. Шквальные пытались расчистить завал неподалеку. И Женя была рядом с ними. Она стояла на коленях, прямо в своем золотом подвенечном наряде. Ужас закрался в сердце Николая. — Женя? — Он опустился на колени рядом с ней. Она вцепилась в его рукав. На мгновение показалось, что она не узнает его. Ее рыжие волосы были густо покрыты пылью, а лицо залито слезами. — Давид, — сказала она потерянным голосом. — Дышит, — заключил Толя, поднимая искалеченное тело в сшитом специально для свадьбы костюме, — нужны целители, срочно! — Все в порядке? — спросила подходящая Луна. Она тоже была в своем голубом платье, местами порванном и грязном, ее глаза излучали холодный свет и были опасно сужены. Получив кивок от Толи, она обессиленно рухнула на землю. Николай подскочил к ней. Но она вытянула вперед руку. — Нет! Не подходи ко мне! Не подпуская никого! — она гневно оскалила зубы, морща лицо, как от сильной боли. — Хаос внутри… Я жутко зла… Надо помедитировать… Я… Она в последний раз осмотрелась по сторонам, выпуская короткий выдох и разводя руки. Вода вокруг затрепетала под ее воздействием, струйки начали сами поднимать камни, вытаскивать тела, тушить пожары. От самой девушки заметно исходили волны силы, воздух колыхался, а она сотрясалась всем телом, пытаясь сдержаться. — Еще чуть-чуть и я сотру их с лица земли, — она прорычала, обращаясь к застывшему Николаю. Он никогда не видел ее такой злой, такой бешенной и необузданной. Он кивнул, и она, благодарно зарычав, закрыла глаза, сосредотачиваясь на своей силе. Вода вокруг продолжала яростную работу, казалось Луна хотела выложиться на полную. Николай не понимал, что происходило, но ему подсказывал демон. «Я могу стереть Фьерду одним щелчком пальцев, затопив ее водами Истиноморя». Демон разделял ее гнев. Но Николай мог его сдержать, потому что сегодня он дал ему свободу, позволил испить крови. Но что же будет с хаосом Луны, если она не захочет его контролировать. Фьерда поступила подло, но уничтожение всего государства не входило в его планы. Девушка же в это время светилась энергией, с левого предплечья стекали капли крови: феникс на ее руке рвался на свободу, разрезая кожу фамильным клинком Мироновых.