Морская волчица

      Луна сидела в кабинете Бреккера в Клепке. В старом кабинете Бреккера. Здесь было пыльно, пусто. Она осматривала привычный стол: дверь на ящиках. Только было не привычно не видеть сидящего за этим столом Каза. Инеж обычно располагалась на подоконнике, а Джес — в кресле. Приходя раньше в этот кабинет, Луне приходилось искать себе места у стен. Сейчас же она восседала на месте Каза. И хоть для нее это была маленькая победа, но внутри она понимала, что чего-то здесь не хватает. Не хватает жизни. Вечно непоседливого Джеспера, спокойной Инеж, самоуверенного Каза. Без них эта комната была не такой.       В свои прошлые визиты в Кеттердам после громкого дела с Кювеем, Миронова познакомилась с Уайленом и даже побывала в роскошном особняке Ван Эков. Она провела пару вечеров в тихой и семейной обстановке этого дома, наблюдала за воркованием Джеспера, послушала интересные рассказы об их приключениях, поделилась своими, даже послушала, как маленький купчик играет на флейте. Джес помогал Уайлену вести дела. Луна видела, как они любили друг друга, несмотря на свое прошлое, несмотря на все свои недостатки. И она была рада за старого друга. Он всегда заслуживал лучшего.       На лестнице послышались тяжелые шаги Бреккера. Он все равно возвращался в это место. Хоть и работал он внизу — в бывшем кабинете Пера Хаскеля. Однако поспать поднимался на свой чердак. Проходил через свое прошлое рабочее место. Интересно, что он чувствовал? Гордость за то, что смог добиться большего? Печаль, что былые времена канули в лету? Ничего, потому что он — Ублюдок из Бочки? Луна не знала ответ, но заранее приготовила бутылочку бренди. Надо было поговорить с другом. Она считала его другом, а что считал он сам, ее не особо волновало.       Дверь со скрипом открылась. Каз сразу же столкнулся взглядом с глазами цвета спокойного моря. Как знал, подлец. Карие глаза бандита обшарили обстановку. Он закрыл за собой дверь, молча проходя к кровати, где скинул пальто, шляпу, снял жилетку и перчатки. Устало провел рукой по прическе. Прошел к бадье с водой, ополаскивая лицо и руки. Заглянул в зеркало, вытирая стекающую по коже воду полотенцем. — Могла бы и подогреть мне воду. — Свежесть тебе к лицу. — Деньги мне к лицу, — Каз окинул взглядом Луну и, молча, сел в кресло. — Что на этот раз? — Бреккер указал на бутылку, доставая два бокала. — Король Равки попросил меня о помощи, — призналась девушка без утайки, наблюдая как янтарная жидкость заполняет стаканы. — Попроси что-нибудь взамен, — парень, даже не смотря на Луну, знал, что она закатила глаза. — Любая помощь должна быть окупаема, — возразил Каз, заранее зная, что ответила бы сероволосая.       Подобные разговоры часто проскакивали в их общении. Грязные руки не понимал мотивации Мироновой не брать что-то взамен. Она, как гребаный альтруист, зачастую подставляла свою шею за него самого или за кого-то из его воронов, и ничего не требовала в ответ. Она считала своим долгом помогать друзьям. И Бреккер бесился с этого еще больше. Он не верил, что девушка наивна и живет в ванильных сказках с розовыми пони. Луна Миронова была рассудительна и расчетлива. Но для нее многое было легко и непринужденно. Отдать товар в равкианскую казну, потому что им нужнее? Да легко! Земенский корабль просит о помощи, потому что его окружили керчийцы? Конечно поможем! Фьерданцы ловят гришей и отвозят их на суд к себе в Джерхольм? Конечно освободим и поможем перебраться туда, где безопасно! Каз не мог понять этой благотворительности. Но еще больше он бесился с того, что стал защищать эту маленькую сероволосую девчонку.       Он ведет от ее лица дела с антиквариатом в Кеттердаме. Он подбирал верную команду на ее корабль. Он отстаивает ее долю, даже когда она сама от нее отказывается. Он не знает уже, как вбить в эту головушку, что Керчия не та добрая страна, где все так просто. Он хотел научить ее жестокости, но она оказалась уже жестока. По-своему, но чертовски жестока. Каз видел ее злость. Видел капли крови на ее руках, видел и то, что она может сделать своей силой. Луна Миронова не простушка. Пытается ли она таковой казаться? Каз долго так думал, считал, что ее надо разгадать. Однако надо было просто подождать. Луна Миронова сама ему доверилась. И продолжает доверять. Потому что он — Ублюдок из Бочки. Его ничем не удивить. И он слишком крепко связан с этой девушкой, чтобы пытаться как-то ей вредить. — Слышал про какие-то чудеса в Равке? — Луна решила перевести тему. — Эра Святых! — согласился Каз, подавая наполненный бокал ей в руки и усаживаясь в кресло со своим. — Какие-то гриши под паремом устраивают представления для простодушных крестьян. Покажи им нашу «Зверскую комедию» они бы тоже во что-нибудь бы да уверовали. — Каз вытянул ногу, морщась. — Там что-то не такое простое. — возразила Миронова, отпивая бренди. — Эти чудеса идут из творения в сердце мира. Точнее из разрыва этого творения… — Я ничего не понимаю в вашей гришийской науке. — Это идет не из этого мира.       Повисла тяжелая тишина. Каз напрягся. Луна чувствовала, как вода в его теле вздрогнула, принимая в себя каждое сказанное ею слово. — Каньон? — Да. — Кивнула сероволосая, доливая еще бренди в своей стакан. — От него исходит сильная энергетика. Мы заметили это с Бари, еще когда проезжали мимо. — Я не силен в их культуре и истории, — признался Бреккер, вглядываясь в лицо собеседницы.       Они по старой привычке не зажигали свеч, не доставали светильники. В кабинет лился холодный лунный свет. Этого хватало. В первые свои такие посиделки они обсуждали налет на один из купеческих домов. Это было только их дело, а потому для других жителей Клепки они должны были спать. С тех пор это стало традицией. Каз понимал, что этот полумрак играет с сознанием, позволяя произнести в темноте многое из того, что не позволил сказать бы при свете. Однако его мозг играл с ним злую шутку. Именно мозг, потому что у Ублюдка из Бочки не было души.       В такой приятной темноте он выслушал множество историй от Луны, и как бы этого не хотел, но и сам поделился своими историями. Он и правда оказался крепко связан с Луной Мироновой тем, что она возможно единственная, которой он доверил почти всю свою историю. И она доверила в ответ. Может быть это так и сработало. В очередной раз он не хотел, чтобы Луна Миронова была альтруистом и бескорыстно ему доверяла. Он хотел быть с ней на равных, а потому поделился чем-то своим в ответ. И сейчас, он прекрасно понимал, что девушка пришла к нему выговориться по поводу своих переживаний или спросить совета, но он не знал, что дать ей взамен. — Как был уничтожен Каньон? — спросила она. — Санкта-Алина убила Дарклинга, и тьма рассеялась, — Каз тоже налил себе еще бренди. — Как в добрых сказках, где добро побеждает зло. Правда, она тоже погибла. — Я слышала про других Заклинателей Солнца. — Поговаривают, что Солнечная Святая перед смертью передала им свой дар, — хмыкнул Каз, потом он столкнулся взглядами с Луной, и рука на миг дернулась от осознания. — Ты думаешь, что сила Дарклинга тоже кому-то передалась? — Каз… — Луна вздохнула, пододвигаясь ближе к бандиту, — Так вышло, что во вселенной существует баланс. Когда сила перестает принадлежать одному человеку, она находит убежище в другом. Если человек этот умер. У гришей существует теория, что убивая магически сильных животных, они забирают их силу себе. — Усилители, — кивнул Бреккер. — Да, усилители. Но тогда получается у человека, убившего такое животное две силы: своя и животного. Это противоестественно, потому что та сила, которая живет в животном лишь ждет его смерти, чтобы перейти к другому владельцу. — Так кому перешла сила Дарклинга? Какому-то барсуку? — Сила Дарклинга никому не перешла. — Луна хлебнула еще бренди. — Потому что как мне кажется, она и не покидала тело Дарклинга. — Он жив? — выгнул бровь Каз. — Тогда почему так долго ждал, чтобы о себе напомнить? И почему таким дурацким способом? — Он заключен в каньоне. Он и еще какая-то сила. — Ты сказала, что там разрыв творения, — начал выстраивать нить рассуждений Бреккер. — То есть эта сила исходит из разрыва, то есть по ту сторону мира? — Если бы исходила та сила, которая находиться вне миров, то она бы не несла чудеса и не спасала людей, она бы уничтожала. Убивала фрагментарно, пожирая кусок земли за куском. Эта сила сдерживает пустоту. Сдерживает монстров, которые рвутся в этот мир. — Там заключены Мироновы? — удивился Каз. — Я не знаю, — призналась Луна. — Наша семья испокон веков защищала миры от пустоты и влияния скверны, но на такое сдерживание способны лишь проклятые бессмертные души. — Проклятые души? — удивился Бреккер. — Какая такая ведьма проклинает эти души? — Как правило они проклинаются сами. Тщеславием, жаждой могущества. А в последствии вечной памятью о них. Таким, как я, нельзя молиться, ставить алтари и строить церкви. Память обо мне должна быть в нити существования, а не в умах людей. — То есть там какие-то бессмертные оберегают наш мир от пустоты внемирового пространства? — Каз дождался кивка от Луны, а потом кивнул сам. — Так в чем проблема? Пусть и дальше оберегают, они ж бессмертные. — Они пытаются вырваться наружу. — А это грозит… — Тем что, либо они станут смертными и оставят свой пост, чтобы пустота по кусочкам уничтожала этот мир. Либо достигнут апогея своего могущества, приняв в себя пустоту и лично уничтожив мир. — Ланцов попросил тебя спасти мир? — спросил Бреккер. — Нет. — Луна налила еще бренди. — Он просит спасти его самого от влияния сил Дарклинга. На войне тот его чем-то заразил, что тьма в его душе мешает королю спокойно править. — Ты хочешь сказать, что сила Дарклинга живет в короле Равки? — Каз от удивления даже перебрался ближе, присаживаясь на край стола. — В нем живет скверна Дарклинга, которая видимо оживила его собственных демонов. Не знаю, чему он так пугается, — Луна развела руки в стороны. — Хорошая тренировка и из этого можно сделать прекрасное оружие. — Да, демоны внутри нас — это хорошее оружие, — согласился бандит. — Ты будешь ему помогать? Хотя кого я спрашиваю! Конечно будешь. — Не паясничай, Бреккер! — Луна шутливо стукнула его кулачком в плечо. — Бари уже отправился на разведку. Он должен предупредить короля, что мы задержимся и осмотрим места «чудес». — Когда отправляешься? — Через пару дней. Надо отгрузить товар. В этот раз больше обычного. — Так вас и не было пять месяцев, — Каз не знал, как правильно задать мучавший его вопрос. — Да. Давно мы с тобой не виделись, — согласилась Луна, а потом, улыбаясь, добавила. — С Инеж и то я дважды встретила на просторе Истиноморя. — Как она? — Наша маленькая девочка стала грозным капитаном, справедливым мореходом, опасным борцом с работорговлей. Из-за нее у всех работорговцев по ночам трясутся поджилки. Она занимается, тем, что ей нравиться, — улыбнулась Миронова. — Но она вернется к тебе.       Каз кивнул, бросая взгляд на пустой подоконник. Разговоры об Инеж всегда возникали сами собой. Бреккер и радовался и негодовал, что Миронова лезет к нему внутрь. Однако именно она была здесь пять месяцев назад, когда он закопался в дела банды, чтобы не вспоминать об уплывшем в море Призраке. Он сделал для Гафа все, что мог. Он это понимал. Но отпустить помогла лишь Луна. И бутылка бренди, распитая в полутьме. Тогда Миронова просто убедила его, что у него получиться. По чуть-чуть, но открыться, впустить Инеж в свою жизнь. Он мог позволить держать сулийку за руку. И он шел к тому, чтобы позволить себе большее. — Торговый совет больше не доставлял неприятности? — напомнила Луна про дело пятимесячной давности. — После того, как мы запугали начальника стражи и подкупили одного из их членов, все пошло как по маслу.       Пять месяцев назад на Каза Бреккера была объявлена охота. Стражники утверждали, что у них есть неопровержимые доказательства участия Каза в преступных делах Кеттердама. Тогда бандиту пришлось обратиться за помощью к давней подруги. Она помогла уничтожить все эти «доказательства», припугнуть стражу, нарыть компромат на начальника стражи и найти подходящих людей в совете, которым было плевать откуда у кого деньги. — По слухам тот паренек, которого мы тогда встретили на третьем этаже, теперь боится дождя, а потому переехал в Шухан. — Оскалился Каз.       Луна весело рассмеялась. Бренди давал о себе знать. А еще она наконец отпустила несколько волнующих ее проблем. Это далеко не все, что было на душе у Луны Мироновой. Но это то, что она хотела, чтобы Каз знал. Он наверняка о многом догадывается. Но не говорит вслух. Она тоже понимает многое, но молчит. Им так легче.       Они просидели до рассвета. Вот так просто. Уже не обсуждая теологические или миросозидательные проблемы. Они были просто давними друзьями, которым было, о чем вспомнить и что обсудить. И только перед тем, как Луна покинула старый кабинет Бреккера, он решил высказать то, что его тревожило. — Ты не можешь быть уверена в намереньях короля, — сказал он, опираясь на трость. — Потому побудь пока волком рядом с ним.       Луна по-доброму улыбнулась, разрываемая желанием обнять грозного бандита. — Мы с Бари так и решили сделать. — Она развернулась к окну, чтобы уйти, но, посмотрев на Каза, все-таки подошла к нему, не позволяя себе объятия, а просто стоя рядом, она добавила. — Но спасибо, Каз.       Бреккер кивнул, желая и не желая одновременно, чтобы эта девчонка покинула его личное пространство. Луна еще раз кивнула и исчезла в рассветном тумане. Волчица вышла на охоту.

***

      «Восходящая звезда» осталась в Пятой гавани под присмотром самого Короля преступного мира Кеттердама. Троильхард помогал своему учителю. Фьерданский мальчик вместе с Луной Мироновой запечатывал каюты капитана и его сестры. В их отсутствие попасть в кабинеты капитанов, чтобы порыться в их вещах и секретах, никто не сможет. Матросы будут временно заняты у Бреккера в команде. А Троильхард будет нести вахту на бриге. Мальчик неимоверно этим гордился, но как истинный фьерданец оставался скуп на эмоции. А еще он единственный сопровождал Миронову на корабль до Равки. Хотя фьерданец был уверен, что Каз Бреккер где-то поблизости, играет свою роль и присматривает за давней подругой. Про их связь ходили легенды, но Троильхард не желал в них верить. Однако иногда он ловил себя на мысли, что Ублюдок из Бочки и Морская Волчица возможно и правда продали свои души морскому дьяволу, чтобы иметь свои силы и свою сообразительность.       Луна прибыла в Ос Керво простым путешественником, туристом. Она побывала в местном трактире, подслушивая разговоры. Узнала о том, что король намечает бал. А так же то, что новое «чудо» появилось прямо в Каньоне. Черное озеро. Туда и решила направиться Луна. Она отошла подальше от города и вездесущих людей и превратилась в волка.       Все чувства обострились. Тело приятно трансформировалось в туловище зверя. Теперь ее клинки — это когти и клыки. Теперь ее сила — это мышцы лап и свобода. Она чувствует ветер, чувствует землю под лапами. Как же давно она не была в образе зверя! В образе, который скрывает ее силу, который связывает ее с жизнью, а не возносит над ней. Как же приятно ощущать твердую землю, понимать свою возможность бежать быстро вперед, преодолевать леса и поля. Быть зверем. Охотиться. Выпускать свою ярость в битве. Возглавлять стаю. Быть волком для нее всегда было лучшим способом сбежать от мира.       Она прошла через разрушенный Новокрибирск. Местами его восстановили, но в стенах, в земле, в лицах людей все еще чувствовалась боль утраты и страх. Дальше шли темные земли. Безжизненные пески. В теле волка Луна чувствовала отчетливее этот мир. Разрыв творения. Боль и ужас. Она чувствовала, что будь в момент создания Каньона кто-то из истинных Мироновых в этом мире, они бы сражались с мраком пустоты, они бы решили эту проблему. Но на тот момент первые Мироновы в этом мире были сами осквернены. А потому разлом крепко обосновался в этом месте. Он питался жизненными силами этой земли, путниками, что пытались пересечь Каньон, силой этого мира. Луна чувствовала груз ответственности за своих далеких предков, которые не смогли остановить этот мрак.       Она ступила в пески Каньона. Хотя тьма, окутывавшая Каньон, и монстры, его населявшие, сгинули, пески никуда не делись, и обманчивый грунт преподносил торговым караванам неприятные сюрпризы. Купцы, проезжающие через Равку, до сих пор платили за то, чтобы пересечь Каньон на скифе, только теперь они нанимали охрану для защиты от грабителей и мародеров, а не от волькр, питавшихся человеческой плотью и прежде наводивших ужас на путешественников. Чудовища исчезли, осталось лишь унылое пространство, засыпанное серым песком, зловещее в своей пустоте. Ничего не росло на этих голых землях, все живое было загублено черной силой Дарклинга.       После уничтожения Тенистого Каньона прошло почти три года, однако в нем по-прежнему стояла неестественная тишина, безмолвие поля битвы, где пало много славных бойцов. Стеклянные скифы, которые использовал Дарклинг, давно разграблены и разобраны по винтику, тогда как останки прочих кораблей рассеяны на много миль. Одни почитали сломанные мачты и мятые корпуса как святыни, места упокоения мертвых, другие же старались поживиться на обломках всем чем можно: древесиной, брезентом, любым грузом, который перевозило судно.       Луна осмотрела несколько заброшенных скифов. Ее волчье чутье помогало узнать работы фабрикаторов. В момент битвы в Каньоне, да и всей Гражданской войны в Равке, она была далеко в море. В районе Костяной тропы. Там было то, что требовало вмешательства Мироновых. Ей было больно, но она должна была уничтожить все улики преступлений своих предков. Для того, чтобы спасти людей. Этот ужас и скверна, которой баловались в древности, возможно, и повлияла на последующие события. На то, что сейчас этот мир на гране уничтожения.       Однако по мере продвижения через серые пески волчица начала приходить к мысли, что благоговейная тишина, встретившая ее на рубежах Неморя, могла быть просто игрой воображения, что взор ей застят призраки прошлого. Там и сям высились алтари в честь заклинательницы Солнца, там и сям, словно оспины, были рассыпаны убогие развалюхи, сколоченные хваткими дельцами: постоялые дворы, трактиры, часовни. Бродячие торговцы вовсю торговали чудодейственными средствами, мощами Алины, жемчужинами с ее кокошника, лоскутками ее кафтана.       Вдалеке Луна разглядела темное пятно, похожее на тень тяжелой тучи, однако небо над горизонтом было ясным. Сверкающий диск из черного камня не меньше мили в поперечнике, идеально круглый и блестящий, как зеркало. Вдоль окружности диска уже успел вырасти лагерь из палаток и наспех сооруженных навесов. Символики заклинательницы Солнца здесь не было видно — ни икон в золоченых окладах, ни изображений Алины с рассыпанными по плечам белоснежными волосами и в ошейнике из оленьих рогов. Только черные знамена с двумя кругами, эмблемой солнечного затмения. Эмблемой Дарклинга.       В образе волка было опасно приближаться к такому скоплению верующих людей. Однако это место не зря было отмечено этим диском. Оно было что-то на подобие центра. Пика. Высшей точки, связующей этот мир, пустоту вне миров и силу, сдерживающую эту пустоту. Луна чувствовала вибрацию в воздухе. Схожая энергетика с порталом. Но куда?       Ближе к ночи волчица вышла из Каньона на противоположной стороне. Возле Крибирска. Во времена, когда западное побережье Равки отделялось от остальной территории Тенистым Каньоном, Крибирск считался последним безопасным населенным пунктом, городом, где купцы и отважные путешественники запасались снаряжением, а солдаты проводили ночь, топя страх в спиртном или утешаясь продажной любовью, прежде чем погрузиться на скифы и отправиться в жуткий мрак Каньона. Многие оттуда не возвращались.       Раньше Крибирск был портом, однако после исчезновения окутанной тьмой области, известной как Неморе, превратился в обычный городишко, в котором нет ничего примечательного, кроме печальной истории.       О великих делах, что творились здесь, ныне напоминали только тюрьма да казарма, где некогда квартировали офицеры Первой армии и где произошла первая встреча членов Триумвирата с новым правителем Равки.       На месте огромного лагеря ничего не осталось — ни палаток, ни лошадей, ни солдат. Говорили, что в пыли можно отыскать нерасстрелянные патроны и клочки черного шелка — обрывки материи с шатра Дарклинга. Луна осмотрела этот пустырь, но ничего так и не смогла найти. По сравнению с черным озером в Каньоне, никакая земля не могла вызвать такие же ощущения.       Крибирск держался за счет тех же видов коммерции, что и раньше: гостиниц, борделей, лавок, торгующих снаряжением и припасами; разве что заведений стало меньше. Изменилась только церковь. В прежние времена в простом беленом здании с синим куполом почитали Санкт-Владимира, теперь же над входом висело сияющее золотое солнце, символ Санкты-Алины, разрушительницы Каньона.       Волчица направилась в небольшой лесок. Нужно было подкрепиться перед следующим днем. Звериное чутье прекрасно помогало в охоте. Потому небольшой кролик вскоре уже был зажат в волчьей пасти. В теле волка Луна хоть и сохраняла свое сознание, но была зверем. Ей не было необходимости готовить себе пищу. Она могла есть сырое мясо. В какие-то моменты ее животное «я» преобладало перед человеческим. В теле волка она могла быть свободной от рамок человечности, она была не обременена беспокойным хаосом ее силы, что с рождения был в ней. Она была свободна. И это все больше и больше ее притягивало. Иногда хотелось навсегда остаться волком. Потому что человеком оказалось быть слишком сложно и больно. Но она держалась. Потому что ей было ради кого оставаться человеком. У нее был Бари.       После того, как они потеряли связь со своей семьей, она всерьез задумывалась стать волком навсегда. Но тогда они оказались здесь. В мире, где Мироновы накосячили, где в Костяной тропе им нужно было уничтожить скверну. Теперь она нашла друзей. Они тоже держали ее в мире людей. Она нашла Николая и в какой-то момент ей начало казаться, что это было большим, чем просто дружба. Но он был королем. Мироновы не лезут в политику. Мироновы не могут быть святыми или королями. Мироновы всегда стражи, те, кто стоит на защите миров. А потому она защитит этот мир от уничтожения.       Следующим утром она направилась к статуе Лизаветы. Пробраться туда было сложной задачей. Памятник охраняли монахи, чтобы никто из фанатиков не повредил хрупкое чудо. В воздухе витал неприятный приторный аромат роз. Луна была не сильна в житие местных Святых, но знала, что Лизавета спасла кого-то от варваров с помощью пчел, но кому-то это не понравилось, и поэтому те утопили девушку, или четвертовали. Ну короче белые розы стали красными, как ее кровь. Так себе история. Луна никогда не любила Святых. И уж тем более истории о них, потому что большинство из них — ложь и вымысел. Лизавета наверняка дала отпор и скрылась, продолжая творить чудеса. Именно так ее запомнили. И ей скорее всего хотелось, чтобы так ее и запомнили. Чтобы в нее верили.       Луна пробралась ползком в кусты роз и начала дожидаться подходящего момента, чтобы осмотреть эти черные слезы. Однако поблизости постоянно кто-то да был. Эти монахи не переставая возносили молитвы. Но тут послышались знакомые голоса. Ястреб пролетел над головой, крича. Бари. Значит он с королем прибыл сюда. Хорошо это или плохо Луна не знала. Как вклинится в их путешествие, оставаясь волком, она не знала. Но судьба сама решила за нее. На них напали кергуды.