Этернализм

      Дамблдор мертв…       Эти два слова эхом отдавались в голове Гермионы, не достигая конечной точки. Старый мудрый директор был их надеждой, их символом и никак не мог умереть. Немыслимо. Невероятно. Она, как и многие другие, всегда видела его во главе армии, наступая на Волдеморта, сражаясь плечом к плечу с Гарри, и всё же он ушел одним из первых.       Но факт оставался фактом: Хогвартс не мог существовать без Дамблдора.       Состояние паники и хаоса, как чума охватило всех студентов в первые дни после страшного известия. Многие хотели вернуться по домам, больше не чувствуя себя в безопасности в замке. Профессор МакГонагалл, занявшая место Дамблдора, изо всех сил старалась поддерживать порядок, но было ясно как день, что даже она не справлялась.       Занятия и квиддич отменили до неопределенного времени. Также были введены строгие правила, чтобы обеспечить максимальную безопасность учеников.       Студентам не разрешалось покидать свои гостиные без допуска, и даже тогда их должны были сопровождать не менее, чем два учителя. С каждым приходом и заходом солнца деканы собирали всех своих подопечных в гостиных и вели строгую отчётность о присутствии и состоянии каждого.       Почта, как в школу, так и за её пределы, была ограничена, её изымали для обыска перед доставкой получателю.       Некоторые помещения, такие как Выручай Комната и заброшенный туалет Плаксы Миртл, то-есть все места, которые, по мнению преподавателей, могли быть связаны с Волдемортом и Пожирателями Смерти, вообще оградили всеми возможными защитными заклинаниями и запретили туда вход.       Так Гарри, Рон и Гермиона оказались запертыми в гриффиндорской башне, где постепенно становилось всё меньше вещей, способных хоть на минуту отвлечь их от мыслей о неизбежном конце. Башня — не библиотека, поэтому уже через неделю Гермиона, прочитав всё, до чего можно было дотянуться, изнывала от тоски, к ней также присоединились Гарри и Рон, которые уже не могли видеть волшебные шахматы и взрывающиеся карты, настолько им всё осточертело.       После, наверное, двух недель заточения прошла эйфория и ученики стали походить на зомби. Хоть они и умоляли снять ограничения или хотя бы послабить их, учителя были непреклонны. Джинни даже спорила с МакГонагалл, указывая на то, что небольшой матч по квиддичу поднимет учащимся настроение. Но как бы сильно МакГонагалл не любила квиддич, ответ оставался неизменным. «Это слишком рискованно». — Как думаете, когда всё закончится? Не будут же они держать нас тут вечно, а? — спросил Невилл, когда вся их компания собралась в общей гостиной.       Никто не знал, что ответить на это, потому что каждый думал о своём. — Я уверена, что МакГонагалл выпустит нас, когда станет достаточно безопасно, наверное когда они обезопасят замок и… — Гермиона старалась изо всех сил оставаться оптимисткой. Всем им нужна была хоть какая-то, даже призрачная надежда.       Гарри, который до этого момента по большей части держался особняком, усмехнулся. — В таком случае, мы никогда не выйдем от сюда. Никто не в безопасности, пока Волдеморт жив, — парень поджал губы и уставился на танцующие языки пламени, которые под его взглядом, казалось, стали ещё больше и рьянее. — Не произноси его имя! — закричал неподалёку какой-то первокурсник. — Я отказываюсь жить в страхе! — воскликнул Гарри. — Волдеморт будет становиться только сильнее, если мы не попытаемся остановить его сейчас, — злость неприятно окутала тело. — И как ты предлагаешь нам это сделать? Если Дамблдор не смог его остановить, то какие у нас шансы против него? — спросил Симус.       Напряжение начинало нарастать. Нахождение взаперти и так вызывало не самые приятные чувства. Они начинали терять надежду, и на то были веские причины. Тучи только сгущались и не было ни единого проблеска света. Теперь же, когда Волдеморт убил Дамблдора, он мог напасть на школу в любой момент, ничто его не останавливало. — Мы можем начать охотиться на его крестражи. Мы с Дамблдором нашли несколько из них. Они сейчас в его кабинете, если он не перепрятал их, — Гермиона понимала, к чему он клонит, но, хоть это и был их единственный реальный шанс, никто не взрывался от радости и не выказывал поддержки. — Гарри, я знаю, о чём ты думаешь, но это слишком опасно. Даже если мы найдём все его крестражи, мы до сих пор не знаем, как их уничтожить, — рассудила она. — Именно так, мисс Грейнджер, — девушка подпрыгнула от голоса своего любимого профессора. Резко развернувшись, да так, что волосы хлестнули по лицу, она обнаружила Минерву МакГонагалл, стоящую в проёме портрета с суровым выражением лица.       Все напряженно сглотнули, задаваясь вопросом, сколько из их разговора слышала декан. — Я очень прошу вас не делать ничего глупого. Я знаю, что это тяжело, но пожалуйста, не теряйте дух и доверьтесь нам. Все профессора делают всё возможное в свете наступивших тёмных времен, — предупредила их МакГонагалл.       Никто не знал что сказать. Ощущение неотвратимости и опасности повисло над Хогварстом с самого дня похорон, а может даже раньше, и все уверения взрослых, что остался шанс, надо не терять дух и всё подобное, таяли в глазах детей, в которых не было ничего кроме пустоты. Они покорно кивнули. — А сейчас, я предлагаю вам попытаться найти более подходящее занятие для того, чтобы скоротать время, — произнесла она, бросив строгий взгляд на всех в гостиной.       Один за другим они начали расходиться, находя новое занятие. Симус и Дин поднялись наверх, в мужскую спальню. Невилл подошел к одному из столов, собираясь в третий раз перечитывать огромную книгу по гербологии. Гарри и Рон в конце концов тоже сдались, хотя и с большой неохотой, затеяв еще одну партию в волшебные шахматы.       Гермиона уже собиралась пойти в свою спальню и найти какую-то книгу, как почувствовала легкое, как перышко, прикосновение к своему плечу, которые заставило её застыть столбом. — Я бы хотела поговорить с вами наедине, мисс Грейнджер, — сказала профессор МакГонагалл. — Могли бы вы последовать за мной? — эта просьба застала Гермиону врасплох.       За последние пару недель, что они были заперты в своей башне, никто не выходил за её пределы. Хотя Гермиона и не понимала, почему профессор хочет поговорить с ней, а не с Гарри, она не собиралась упускать возможность покинуть гостиную, пусть даже всего на несколько минут. — Конечно, профессор, — кивнула она.       Позволив МакГонагалл первой покинуть гостиную, Гермиона бросила быстрый взгляд назад и обнаружила, что все смотрят на неё. Большинство, без сомнения, завидовало. Даже Гарри и Рон не проявляли слишком большой радости за подругу. Она почувствовала укол вины за то, что бросает их, но быстро подавила его, зная, что будь они на её месте, охотно бы поспешили за профессором, даже не оглянувшись.       Пройдя через портрет Полной Дамы, она обнаружила Слизнорта, стоящего неподалеку. Подойдя сзади к новоиспечённой директрисе, они втроем направились по коридору.       Её разум сразу же погряз в болоте вопросов, на которые, как на зло, не находились ответы. Им нужна её помощь? Гермиона подумала, что это связано либо с Гарри и Роном, которые вполне могли натворить каких-то дел, либо же с её ролью старосты. По крайней мере, до большего она не додумалась. Все мысли забивала стучащая в голове набатом кровь.       По дороге Гермиона украдкой кидала взгляды на большие окна. Пейзажи сменялись один другим, но в том же время оставались неизменными. Мрак. Солнца на небе не было видно, оно скрывалось за толстым слоем жутких облаков. Назревает ли буря или Волдеморт уже рядом, оставалось только гадать.       МакГонагалл и Слизнорт вскоре тоже заметили состояние неба и, судя по тому, как они побледнели, её последнее предположение оказалось верным. — Скорее, — вскричал Слизнорт с лёгкой дрожью в голосе. — Мы должны спешить, пока не стало слишком поздно, — волнение вокруг зельевара, можно было ощутить на физическом уровне.       Едва ли не бегом, два профессора потащили её за собой.       Гермиона не стала сопротивляться или расспрашивать их. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что смерть наступает им на пятки. Готовилось нападение.       Остальные в курсе? Почему профессора не пытались отчаянно укрепить защиту замка или эвакуировать студентов через многочисленные тайные проходы? Зачем она им? Если кто-то и мог помочь им победить Волдеморта и Пожирателей Смерти, так это Гарри.       Наконец они добрались до статуи Горгульи, сторожащей вход в кабинет Дамблдора. — Лимонный щербет, — пробормотала пароль МакГонагалл между прерывистыми вздохами от долгого бега.       Гермиона невольно подметила, что паролем была любимая маггловская сладость Дамблдора, но эту мысль вскоре заняли совершенно иные.       Не медля, они быстрым шагом поднялись по винтовой лестнице, и МакГонагалл заскочив в дверь, наложила на неё запирающее заклинание.       Взяв паузу, чтобы отдышаться, Гермиона огляделась. Ничего не поменялось. Кабинет выглядел так, будто его хозяин всего лишь отошел по делам и с минуты на минуту вернется, продолжив перебирать купу раскиданных пергаментов и документов на столе. На стенах всё ещё висели портреты всех бывших директоров Хогвартса, вдоль стен стояли полки с различными наградами и безделушками, принадлежавшими настоящему директору, которого Хогвартс не собирался отпускать. Был даже Фоукс, в данный момент взгромоздившийся на свою жердочку. — Что происходит, профессор? — наконец спросила она. — Зачем вы привели меня сюда?       Глубоко вздохнув, МакГонагалл села за стол, некоторое время глядя на свою ученицу, прежде чем заговорить. — Мы не хотели взваливать на вас этот груз, но у нас похоже нет другого выбора. Мы должны просить вас об ужасной услуге, — директриса поджала тонкие губы и виновато отвела взгляд. — Какой услуге? — уточнила Гермиона, чувствуя как сердце забилось в бешеном темпе.       Потянувшись к одному из ящиков, МакГонагалл вытащила свиток, перевязанный блестящей красной лентой, и протянула ей. — Дамблдор оставил это для вас, — кротко сообщила та.       Её глаза слегка расширились. Дамблдор что-то оставил ей? Гермиона думала, что он оставит что-нибудь Гарри, но ей? Заинтересовавшись, что там может быть, она развернула свиток и начала читать.       «Мисс Грейнджер,       Если вы читаете это, я могу только предположить, что случилось то, чего я боялся, и я встретил свой конец. Волдеморт обязательно нацелится на школу, как только меня не станет, и Гарри будет вынужден выполнить свой долг.       Пока я сижу здесь, размышляя о будущем, я чувствую, что переполнен чувством вины из-за того, что возложил такое тяжёлое бремя на плечи юного Гарри. Я никому не пожелаю его судьбы, и всё же, то, о чём я собираюсь вас просить, не лучше.       Я вовсе не утверждаю, что совершенен, хотя многие видят меня таковым. За эти годы я совершил много ошибок, некоторые из которых могли бы предотвратить ту самую войну, с которой мы сейчас столкнулись. Много лет назад я совершил ошибку, избегая мальчика, судьба которого бы изменилась, если бы у него был кто-то, кто не дал бы ему окунуться во тьму. К этому свитку я приложил маховик времени, который мне подарили много лет назад. Я не могу использовать его, просто потому что не доверяю самому себе. Зато я верю вам. Маховик очень похож на тот, который вы использовали на своем третьем курсе, только этот зачарован на более дальние путешествия. Однако, как только вы отправитесь, пути обратно уже не будет. Вы застрянете в том времени.       Если вы решите использовать его, а я искренне надеюсь, что вы решите, вы, мисс Грейнджер, обнаружите, что я уже установил конечную дату, в которую я хочу, чтобы вы переместились. Пожалуйста, сделайте всё от вас зависящее, чтобы не дать Тому Реддлу стать Лордом Волдемортом.       Альбус Дамблдор»       Несколько минут Гермиона просто пялилась на свиток, перечитывая его снова и снова, просто чтобы убедиться, что глаза её не подводят. — Скажите мне, что это какая-то шутка, — тихо, практически не слышно, сказала Гермиона.       МакГонагалл и Слизнорт переглянулись, прежде чем снова посмотрели на неё, покачав головами. — Боюсь, что нет, мисс Грейнджер, — ответил Слизнорт.       Затем профессор МакГонагалл вытащила серебряный маховик времени, о котором и говорил Дамблдор.       Внутри Гермионы бурлило столько разных эмоций, что она даже не могла их определить. Отчаяние? Или может надежда и возбуждение?       Сначала она была в замешательстве. Помешать Тому Реддлу стать Волдемортом? Как, чёрт возьми, она должна была это сделать? Судя по тому, что Гарри рассказал ей о своей встрече с его шестнадцатилетней версией, его спасение казалось невозможным.       Потом наступил гнев. Гермиона злилась на Дамблдора за то, что он так много от неё просил, требовал! Он утверждал, что чувствовал себя виноватым из-за того, что возложил такое бремя на Гарри, но, похоже, даже не задумываясь, перекинул это бремя на её плечи. Разве он не понимал, от чего она должна была отказаться, чтобы выполнить эту непосильную задачу? Гермионе придется бросит всё и всех, кого знала и о ком заботилась, чтобы вернуться в прошлое и попытаться спасти бессердечного монстра. Что будет с её родителями? А её друзья? — Гарри и Рон… Я не могу просто так их бросить, — возразила она. — Мерлин видит, они сделают какую-нибудь глупость и умрут. Незамедлительно МакГонагалл подала ей, видимо, заготовленный ответ. — Это непростая задача, мисс Грейнджер, но я думаю, что это наша единственная надежда. Вы спасёте много жизней. У мистера Поттера будут родители, крёстный отец и многие другие, кто умер. Ваши друзья не будут нуждаться в вашей заботе, — произнесла профессор с сожалением. Она понимала, что отправляют юную волшебницу в пасть монстра, который только этого и ждал.       Гермиона прикусила губу, что часто делала, когда находилась глубоко в своих мыслях. Как бы ей не хотелось это признавать, но профессор МакГонагалл всё верно подметила. Если она преуспеет, а Гермиона очень сильно сомневалась в своём успехе, то в результате спасет если не весь мир, то очень много жизней и судеб.       И Дамблдор, и МакГонагалл, казалось, были убеждены, что она сможет это сделать, и быстро прикинув, Гермиона поняла, что если она откажется, то последствия будут ещё более плачевными. Взвесив все «за» и «против» обоих вариантов, она, наконец, приняла решение. — Хорошо, я согласна, — сердце ухнуло куда-то вниз. — Но при одном условии…