Игры с огнём

Комната была на удивление тёмной. Обычно, окна в ней были распахнуты, а свет проникал во все уголки даже ночью. Но не сегодня. В этой темноте так легко было спрятаться, потеряться и скрыть свои чувства. От всех вокруг и от самих себя. Каждую секунду они врут самим себе, не веря в происходящее. Это, на самом деле, сложно — поверить. Они знают друг друга долго, так долго, что, кажется, само время смеётся над их чувствами. У них есть целая вечность на двоих и, в тоже время, всего лишь миг. Даже бессмертные могут умереть. Конечно, не сразу и при очень больших усилиях, но могут. Особенно, если лишить их смысла жизни. Когда-то Сабрина думала, что он — зло, чистейшее воплощение этого понятия. Сейчас, она лишь льнёт к его рукам, прижимается ближе, поддаваясь умелым ласкам. Он знает все её точки, знает, как доставить ей удовольствие, подвести к краю, но не позволить закончить всё так быстро. Она уже успела убедиться, что эта сладкая пытка может длиться часами. Он будто читает её мысли и, усмехаясь, спрашивает одним взглядом: «Ты уверена, что хочешь этого?». Ответом дьяволу становится тихий стон, срывающийся с припухших от поцелуев губ. Сатана прикусывает её мочку уха, проводит дорожку мокрых поцелуев по шее, не оставляя пока отметин, и добирается до груди. Он облизывает бусинку соска, вбирает её в рот. Одна его рука мнёт и слегка пощипывает вторую грудь, тогда как другая рука поглаживает бедро, медленно продвигаясь к его внутренней стороне. Сабрине кажется, что он везде. Она целиком и полностью в его власти. Она просто не способна сопротивляться в этот момент, и он прекрасно знает это, но никогда не использует. Они могут спорить до хрипа и уничтоженных коридоров, но только не в постели. Не на нейтральной территории, где нет, он и она, но есть они. Сабрина не может сказать, когда появилось это негласное правило. Возможно, ещё до того, как она влюбилась в него по-настоящему. Она почти погружается в воспоминания, находясь в той блаженной неге, которую дарило каждое прикосновение её мужа, когда он резко останавливается, чуть отстраняясь. Сатана лишь дразнит её, рассматривая с головы до ног. Сабрина уже не смущается, лёжа обнажённой под ним, даже чуть выгибается, предоставляя лучший обзор. Она играет с ним, дразнит. Знает, что его терпенье не вечно, и что сейчас он вполне может позволить себе перейти к главному раньше, чем бывшая, ну, или почти, Спеллман начнёт умолять его. Это их личная игра: он водит её по краю, пока она не начинает просить дать ей большего. Пока она не сдаётся, пока не готова встать перед ним на колени. Он шепчет ей на ушко, что она была плохой девочкой и её следует наказать, но всегда исполняет её желание, стоит ей только заплакать от невозможности пробыть ещё хоть секунду, не ощущая его внутри себя. Их отношения похожи на наркотическую зависимость, где каждый из них — и наркоман, и дилер. Роз, услышав от неё подобное высказывание, попыталась объяснить, что романтизация алкоголя, наркотиков и насилия — это плохо, но уж слишком ёмко подобный пример описывал все их чувства. Когда-то, услышав, что должна выйти замуж за Сатану, Сабрина не поверила и стала сопротивляться этому всеми возможными способами. Тем более, когда узнала, что он приходится ей отцом. Это было слишком нереально, чтобы быть правдой. Вся её жизнь была настолько невозможна, что, спустя время, ей просто пришлось смириться со всем произошедшим. Но ведь сейчас всё просто прекрасно, так зачем вспоминать прошлое? Сатана проводит ладонью по её животу, скользит вниз. Его пальцы почти невесомым движением проходятся по самой чувствительной точке клитора, заставляя Сабрину поджать пальцы на ногах и втянуть побольше воздуха, как перед прыжком в воду. Дьявол и вправду хорош в постели. Одним пальцем он слегка надавливает на чувствительное место, а потом делает круговое движение. Сабрина прикусывает нижнюю губу, в попытке сдержать стон. Она всегда становилась податливой как пластилин от его горячих рук и умелых пальцев. Он мягко целует ведьму в губы, прежде чем сделать резкий толчок, заполняя её, заставляя вскрикнуть от удовольствия. Дьявол медленно движется внутри неё, то выходя почти полностью, то входя до предела, иногда ускоряя свой темп. От этих контрастов желание становится всё сильней. Оно переполняет их, сжигая обоих в объятьях синего пламени. Кажется, ещё секунда, и они рассыплются пеплом. Вся её шея покрыта засосами и укусами, а на руках и бёдрах красными пятнами виднеются будущие синяки — следы его рук, слишком крепко сжимающих девушку. Впрочем, она тоже не подарок — полосы ногтей на спине, отметины на ключицах. Они не замечают этой незначительной боли — слишком увлечены друг другом. Момент. Ярчайшая точка наслаждения, удовольствие, наполняющее каждую клеточку тела и разума. Руки Сабрины всё ещё немного дрожат, когда он осторожно выходит из неё, ложась рядом. Они пролежат так совсем недолго — десятки минут, прежде чем пойти в ванну, чтобы смыть следы произошедшего. Возможно, делать они это будут вместе. Ни один из них не признается первым, что только любовь постепенно склеивает их сердца и души из осколков. Каждая ночь, проведённая вместе, — лекарство. Но что в капле — лекарство, то в ложке — яд. Невозможно угадать, какой их миг станет последним. Или не станет? По крайней мере, сейчас, они счастливы, просто лежа в кровати и, в глубине души, мечтая, чтобы так было всегда. Пусть это желание и не осуществимо.