Художница и садовница

      Тёплый утренний свет залил комнату Мисти и ласково коснулся её лица. Он разбудил её. Она зажмурилась, не желая так легко ему сдаваться, повернулась на бок, и рука её легла на спящую рядом Корделию. Теперь Дэй сама захотела открыть глаза.       Гуд спала крепко, прикосновение девушки не нарушило её сон. Мисти улыбнулась, глядя на такую расслабленную и настоящую Делию, не тронутую мирскими заботами и не занятую мыслями и сомнениями. Её обнажённые плечи, усеянные родинками и веснушками, выглядывали из-под белого одеяла, и, переведя на них взгляд, Дэй закусила губу, воспоминания об их близости заполонили её мысли.       Негромко вздохнув, Мисти попыталась прогнать навождение, взглянула на часы. Восемь утра, да и сама она вполне выспалась, поэтому не стала больше валяться попусту в постели. Она не любила долгие подъёмы, ведь потом целый день ходила «ни рыба, ни мясо».       Утренние сборы, прерывавшиеся лишь счастливыми взглядами на спящую Корделию, не заняли много времени. Дэй собралась спуститься на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, но сонный голос Гуд задержал её.       — Мисти…       Расплывшись в улыбке, кудрявая блондинка плюхнулась на кровать и подвинулась к ней, целуя в щёку.       — Доброе утро, Делия, — произнесла она, нежно проведя пальцами по её скуле.       — Доброе, — улыбнувшись в ответ, проговорила Корделия, собирая одеяло на своей груди.       Они просто смотрели друг на друга, радуясь тому, что вместе. Гуд потянулась к руке Мисти, что лежала у неё на животе и плавно переплела их пальцы. Дэй тут же наклонилась к ней за поцелуем. Мягким, нежным.       — Я могу принести тебе вещи, — задумчиво оглядевшись, произнесла голубоглазая. — Или ты можешь одеть то, в чём пришла, — она указала на одежду, что сложила и повесила на стуле неподалёку.       Корделия взглянула на свои вещи и вновь посмотрела на Мисти, ещё не решив.       — Погоди, — внезапно проговорила она. — Который сейчас час?       — Пол девятого, — сверившись с часами, ответила Дэй.       — Чёрт, я опаздываю на работу, — протянула Гуд, закрывая лицо одеялом.       Мисти усмехнулась.       — Ты же на ней главная, — констатировала она.       Кареглазая тут же убрала одеяло с лица и наиграно осуждающе посмотрела на неё. «Будто я не знаю», — говорил её взгляд. Однако не долго она держалась, буквально через пару секунд она усмехнулась, тихо вздохнув.       Так началась их новая жизнь, по крайней, мере так думала Корделия, ведь она наконец-то дышала полной грудью, чувствовала себя свободнее. Рука об руку с любимым человеком. Теперь она не боялась.       — Как дела? — спросила Зои, когда они снова встретились и устроились в креслах у неё в кабинете.       — Всё хорошо, — ответила Гуд, искренне улыбнувшись.       — Ты прямо-таки светишься, — с улыбкой на лице Бенсон снова записала что-то в свой блокнот.       Корделия кивнула, скромно переведя взгляд на свои руки.       — Как насчёт того, что мы обсуждали в прошлый раз? — спросила психолог, сделав более расслабленный вид.       — Оу, — блондинка закивала, прокручивая в голове их разговор и свой последующий поход на кладбище. — Я сходила…       — Ты говорила, что ничего не чувствуешь по отношению к матери, но её слова вплоть до сегодняшнего дня не дают тебе покоя.       Кареглазая вновь кивнула, выходя из задумчивости.       — Что ты чувствовала, стоя там? — спросила Зои.       — Я… — собираясь с духом, проговорила Гуд. — Это было… Наверное, это была пустота. Не знаю…       — Было больно? — уточнила Бенсон, приложив ладонь к своей груди.       — Я плакала…       — Ты сумела понять почему? — стараясь не слишком надавить на свою пациентку, проговорила шатенка.       — Да, — Корделия наконец подняла глаза. — Теперь я поняла.       Психолог понимающе улыбнулась, сделав в своём блокноте последние пометки о Корделии Гуд.       С того дня, когда Мисти впервые ступила на порог дома Гуд прошло уже больше полугода, а чувства девушек крепли с каждым днём. Вместе им было хорошо, они были счастливы, и даже подколы со стороны Кайла уже никого не смущали, а лишь забавляли. Дэй уже не могла сосчитать сколько они с ним дурачились, а потом молча лежали и мечтательно смотрели в небо. Она полюбила его, как родного брата, и Корделия понимала её и была рада, что у девушки есть близкий по духу человек, настоящий друг.       Одним прохладным позднеосенним днём девушки выбрались в сад. На самом деле, это Гуд решила, что самое время наведаться в беседку для очередного этюда, а Мисти не могла не пойти с ней, ведь Корделия собиралась изображать именно её. К тому времени такие посиделки не то чтобы стали обыденностью, просто были уже не удивительными, хоть и нравились обоим одинаково сильно.       Дэй чувствовала себя невероятно особенной, ведь Гуд каждый раз находила что-то новое в её, казалось бы, уже всем привычной внешности, всегда на её работах она выглядела по-разному. Корделия же просто наслаждалась временем, проведённым за любимым делом, рядом с любимым человеком.       — Делия, — проговорила Мисти, и глаза старшей блондинки тут же переметнулись с портрета на неё саму. — Я тебе говорила, что за работой ты невероятно привлекательна?       Гуд по-доброму усмехнулась, а после, не сдерживая свою улыбку, ответила:       — Миллион раз.       — И я не устану это повторять, — добавила Дэй.       Укутавшись в свою шаль с цветочным рисунком сильнее, она поднялась и наклонилась через стол к своей девушке. Корделия мгновенно поняла, к чему дело идёт, поэтому отложила альбом в сторону и потянулась к кудрявой блондинке навстречу. Их губы встретились в коротком мягком поцелуе, после которого Мисти нежно завела за ухо своей возлюбленной выбившуюся прядь волос.       — Покажешь? — спросила она, взглядом указав на свой портрет.       — Он не закончен…       Улыбка выдала Гуд, поэтому светлоглазая, ухмыльнувшись, продолжила:       — Я посмотрю предыдущие.       — Но ты же их уже видела, — приподняв одну бровь, проговорила Корделия.       Мисти молча буравила её ехидным взглядом. Гуд чмокнула её ещё раз и прислонила альбом к её груди.       — Спасибо, детка, — возвращаясь на своё место, довольно произнесла Дэй.       Она подмигнула кареглазой прежде, чем начать листать полученный сборник этюдов. Однако, вопреки ожиданиям Корделии, она начала не с последних работ, а с самого начала, где сохранились её последние наброски из «прошлой жизни», даже был рисунок из Бостона. На секунду Гуд ощутила стеснение, ей казалось, эти серые пятна принадлежат совсем не её руке. Но Мисти словно не замечала этого.       — Вау… Это так необычно, — произнесла она, вглядываясь в жёсткие карандашные линии.       Сама Корделия молчала, наблюдая за взглядом девушки, прикованным к работам, пока та их листала.       В один момент, когда взору Дэй наконец открылась первая яркая работа, она будто бы сама загорелась. В её глазах заплясали огоньки, и она с неподдельным интересом перевела взгляд на Гуд.       — Почему ты мне это не показывала? — спросила она, развернув изображение к самому художнику.       Это была та самая работа, о которой подумала Корделия, как только Мисти посмотрела на неё. Живой интерес в глазах девушки снова вогнал её в краску. Какое-то время она не знала, что ответить. «Действительно, почему?» — думала она, а вслух скромно проговорила:       — Эм, я… Я писала тебя без разрешения…       — Такая живая картина, — сказала Дэй, снова повернув работу к себе. — Она прекрасна… И здесь нет моего лица, как чудесно, — добавила она, после небольшой паузы, пытаясь разбавить ситуацию шуткой.       И это правда помогло Гуд расслабиться.       — Спасибо, — проговорила она.       Мисти тут же поймала её взгляд. Плавно положив альбом на стол, она оперлась об него (стол) локтями и стала разглядывать лицо своей девушки. Корделия не собиралась нарушать тишину, поэтому глядела на неё в ответ. Буквально за пару портретных сеансов она изучила её внешность вдоль и поперёк, но не переставала любоваться ею и не уставала влюбляться в неё снова и снова.       Но Дэй и сама не отставала от неё. Она любила каждую её родинку и веснушку, которых были миллионы на теле Корделии. Особенно милую родинку недалеко от уголка губ, которую не переставала целовать по утрам. Мисти просто обожала обнимать её и прижиматься к ней, слушать её спокойный ровный голос по вечерам и наблюдать за ней, как за постепенно раскрывающимся цветком. Такой для неё была она. Такой она её любила.       Неожиданно кудрявая блондинка поднялась из-за стола в беседке. Гуд даже вздрогнула от такой внезапности.       — Прости! — опомнилась Мисти. — Подожди, я сейчас!       Она поправила платье, взявшись за концы своей шали, и поспешила удалиться. Она направилась в сторону дома, и Корделия даже опомниться не успела, как та скрылась за светлой дверью, по неосторожности хлопнув ею.       Гуд ещё какое-то время смотрела ей вслед, а потом отвернулась и глубоко вздохнула, глядя на немногочисленные сухие листья на траве, которые садовница ещё не успела убрать. «Теперь этот сад так тесно связан с ней», — пронеслось у Корделии в голове, — «Мисти…» Воспоминания, созданные вместе с ней, очень грели её душу, и она уже почти не думала о всём том плохом, что было связано с этим местом. Меланхолия перестала быть её вечным спутником, ведь теперь им стали любовь и теплота. Она с радостью дарила их и с благодарностью принимала.       В раздумьях она всё-же услышала, как Дэй возвращается, и обернулась. Девушка прятала что-то за спиной, но не это было главным — она торопилась и явно волновалась. Корделия сама заволновалаась: всё ли в порядке? Но она не успела ничего сказать, как Мисти в пару мгновений оказалась прямо перед ней. Гуд вопросительно посмотрела на неё, и девушка тут же села на одно колено, чем удивила ещё сильнее.       — Ты?.. — проговорила Корделия, округлив глаза и прикрыв рот ладонью.       Дэй еле сдерживая улыбку (чтобы казаться серьёзнее), кивнула и сделала глубокий вдох.       — Делия, — начала она. — Я люблю тебя… Ты предначертана мне судьбой, но она не знала, как чувства устроены на самом деле. Я влюбилась в тебя, когда пришло время, когда я наконец была в состоянии осознать это в полной мере. Ты менялась ради меня, и я не жалела себя. Я уверена, что никогда не буду счастливее, чем рядом с тобой. Так что… — она наконец показала кольцо. — Корделия Гуд, прошу: женись на мне.       Кареглазая была готова в любую секунду закричать «да! да! да!», но увидев кольцо, словно потеряла дар речи. Она не могла оторвать взгляд, оно было очень красивое и явно не дешёвое. Сердце застучало быстрее от осознания, что Мисти, скорее всего, потратила на этот подарок все свои сбережения. Она так сильно её любит.       — Конечно, — проговорила Корделия, улыбаясь, в её глазах заблестели слёзы. — Да… Конечно, Мисти, я согласна. Я буду твоей женой.       Она протянула ей руку, и Дэй в считанные мгновения одела ей кольцо на безымянный палец и приблизилась для поцелуя. Гуд тут же наклонилась и их губы встретились. Мисти всё ещё была на коленях, а Корделия сидела на скамье, но обоим было всё равно. Слёзы радости текли по щекам старшей блондинки, пока младшая неустанно стирала их большими пальцами, не желая разрывать столь чувственный поцелуй.       Мисти действительно считала, что никогда не сможет быть счастливее.       В этот же день пара объявила всем о своей помолвке, а Гуд приняла решение, о котором много думала последнее время. Она хотела переехать вместе с Дэй в Бостон, в её квартиру и начать жизнь с чистого листа. Находиться здесь — в большом чистом белом доме, работать на высокой должности и получать большие деньги было удобно. И «удобно» было единственное слово, которым Корделия могла описать свою жизнь сейчас. Это всё было не для неё, она хотела лишь любви и уюта, а пока она здесь, всё напоминает ей о прошлом, давит на неё, пусть даже зачастую это чувство заглушается любовью и заботой близких, занятостью.       Но сад… Она всё-таки смогла полюбить его, ведь Мисти наполнила его жизнью и настоящими тёплыми чувствами.       — Тётя, — произнесла Гуд, когда они остались с Миртл наедине. — Мы с Мисти переезжаем.       В её взгляде читалась решительность. Она была уверена в правильности своих слов на все сто процентов, ведь они с Дэй обсудили всё заранее.       Сноу молча заглянула ей в глаза, словно искала в них какого-то подтверждения или обоснования, и тогда Корделия продолжила:       — Я оставляю всё наследство тебе, и это меньшее, чем я могу отблагодарить тебя за всё, что ты сделала для меня. Ты заменила мне мать, с детства любила, как свою собственную. Эта работа… Я знаю, как ты горишь этим делом, всегда горела, даже больше, чем Фиона когда-либо, а я никогда не чувствовала себя в этом. Поэтому оставляю всё тебе…       — Делия, девочка моя… Тебе не обязательно уезжать, — проговорила Миртл, взяв её за руки.       — Мы будем навещать тебя. Часто приезжать.       — Вы уже всё решили? — после небольшой паузы спросила Сноу.       Корделия кивнула и произнесла:       — Я люблю тебя.       — А я то тебя как, — заключив названную дочь в объятия, сказала рыжая и нежно погладила её по голове. — Очень люблю…       Прошло два месяца, свадьба давно отгремела, если празднование с менее чем десятью гостями можно так назвать, и вот Корделия и Мисти уже стоят на пороге своего нового дома. По сравнению с «родовым гнездом Гуд» эта квартира выглядит, как закуток, однако в ней обе видят намного больше, чем квадратные метры. Они видят в ней своё будущее.       Поставив чемодан, рядом со шкафом в прихожей, Дэй нежно касается руки Гуд.       — Теперь это наш дом, — тихо проговаривает Корделия, вытягивая шею навстречу девушке.       — Наш, — произносит Мисти, наклоняясь к ней в ответ и одаривая мягким поцелуем.       Тоненькая нить, что существовала между ними все пятнадцать лет, наконец вплелась в их совместное полотно жизни. Они обрели счастье в руках друг друга.       Художница и садовница.