Герб дружбы

      В тот вечер в доме у Огюста новые друзья так больше ни к чему и не пришли. Вскоре после их удивительного знакомства приехала хозяйка дома Алекс, своим совместным с мужем рассказом подтвердив присутствие мистики в жизни каждого из них — даже не зная, что жену Атоса тоже звали Алекс, Огюст долго не женился, встретив супругу совершенно случайно.       В ожидании ужина решили перенести дальнейшее обсуждение на следующее утро. Только Мишель вкратце изложил Огюсту их с Рене догадки по поводу части наследия Портоса и визита к поверенному. Огюст согласился, что это не лишено смысла, и предложил наутро поискать подтверждения в офисе адвокатов и в банке, где в ячейках хранились особо ценные вещи.       После великолепного ужина и чашки чая друзья отправились спать. Но уснуть сразу не удалось никому из них — события последних дней были слишком невероятны, и даже Огюст с его явно унаследованным от Атоса спокойствием и выдержкой вынужден был признать, что никогда раньше не был так взбудоражен в ожидании того, что же будет дальше.       На следующее утро погода смилостивилась наконец над Францией, впервые за последнюю неделю выглянуло солнце. Снегопад потихоньку прекращался, и жизнь возвращалась на круги своя.       Проснувшись довольно рано по причине вызванной событиями бессонницы, Огюст даже отказался от традиционной утренней газеты, чем немало удивил свою жену. Друзья наскоро позавтракали и втроем отправились в офис адвокатов.       — И где будем искать? — зевнув, поинтересовался Мишель. Несмотря на важность поисков, его организм был крайне недоволен малым сном и скудным завтраком. — Кстати, а не заказать ли нам поесть? Я что-то проголодался.       — Ты завтракал полчаса назад! — удивился Рене.       — Огюст, извини заранее. — Мишель раскланялся перед Лаферетом, чем вызвал улыбку последнего и вежливый кивок. — Рене, ты называешь завтраком кофе, два тоста с сыром и ветчиной, яичницу из четырех яиц, салат из помидор, редиса и огурцов, пшенную кашу с тыквой и фрукты?       — Вообще-то то, что ты сейчас перечислил, я обычно называю полным обедом, — Рене слегка присвистнул, услышав слова Мишеля. — Впрочем, я никак не привыкну, что ты от своего предка унаследовал не только фигуру, но и несравненный ни с чем аппетит.       — Первое — есть следствие второго, — подняв палец вверх, с умным видом изрек Мишель и, хитро прищурившись, повернулся к Рене. — А ты, судя по всему, от своего предка унаследовал умение съязвить так, что и не придерешься сразу, а пока сообразишь, так и сердиться расхочется.       Огюст, со сдержанной улыбкой наблюдавший дружескую перепалку Мишеля и Рене, набрал по телефону номер службы доставки и заказал в офис три больших пиццы, два салата и три больших кофе.       — Хватит, Мишель? — с улыбкой поинтересовался он.       — До обеда должно хватить… — с явным сомнением в голосе кивнул Мишель, вызвав истерический смех Рене.       Однако спустя два часа им было уже не до смеха. Друзья сидели и с тоской озирались по сторонам. За это время было съедено все, что заказали, причем одним Мишелем — Рене и Огюст едва успели перехватить кофе, пока и оно не исчезло в бездонных глубинах желудка наследника Портоса. Был обыскан каждый дюйм офиса адвокатов, перерыты все книги и тетради, но ничего, что указывало бы на бриллиант, поверенного или Портоса, они так и не нашли.       Вконец расстроенный Мишель, съев все, что можно было съесть, незаметно для себя самого перешёл на скатерть, которую как раз нервно сжимал в руке.       — Мишель… — Огюст аккуратно, но настойчиво вытягивал скатерть из цепких пальцев великана, — не надо так расстраиваться. Есть еще банковские ячейки, в которых мы пока не смотрели.       — Как же мне не расстраиваться! — лишившись скатерти, Мишель взял первую попавшуюся в руки вещицу, а ей оказалась фарфоровая фигурка пирата. — Это просто заговор какой-то! Мы находим все, что угодно. Даже тебя с александритами Атоса нашли! А немаленьких размеров бриллиант никак не можем отыскать!       — Успокойся, Мишель. Я уверен, что у нас все получится! — Рене пытался, как мог, успокоить нового друга, но и он уже начал подозревать вмешательство нечистой силы, как минимум. Драгоценность — это вам не иголка в стоге сена, но факт оставался фактом. При этом Рене не покидало ощущение, что камень находится где-то рядом, он словно чувствовал его. Но все попытки до сих пор заканчивались одинаково, то есть никак.       — Вот что. — Огюст решительно поднялся. — Вместо того, чтобы биться головой об стену, мы сейчас поедем в банк и посмотрим там. В банковских ячейках хранятся самые ценные из доверенных нам вещей.       — А если их и там нет?! — в отчаянии Мишель попытался куснуть голову пирата.       — Не будем заранее настраиваться на отрицательный результат. — Огюст с подозрением посмотрел на Мишеля и на фигурку, при всей ненормальности осенившего его только что предположения не берясь утверждать, в чью пользу закончится противостояние зубов и старинного фарфора.       — Огюст прав! Поехали в банк. А там видно будет. — Рене решительно направился к выходу.       Тяжело вздохнув, Мишель вернул пирата на стол и вышел следом за Рене. Огюст покинул офис последним, так как закрывал дверь.       Спустя три часа они вернулись в офис в ещё более удручённом состоянии, так как в банковских ячейках бриллианта также не было. Когда они это поняли, даже спокойный Огюст от досады стукнул кулаком в железную дверцу ячейки, чем удивил и Мишеля, и Рене. И вот сейчас, вернувшись в офис, они сидели и молчали, периодически поглядывая друг на друга.       — Огюст, у вас есть покурить? — мрачно поинтересовался Мишель. — Семь лет не курил, но сейчас с ума сойду, если что-нибудь этакое не сделаю.       — Кажется, в верхнем ящике стола были сигары, — рассеяно нахмурился Огюст. — Ни я, ни Бланк не курим, но для клиентов стараемся держать. Так, на всякий случай…       Мишель поднялся и направился к столу.       — Я ума не приложу, где еще можно искать? — Рене нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.       — Мир большой… — Огюст крутанул стоявший на журнальном столике глобус. — А у нас как минимум полжизни еще впереди.       — Оптимистично вы, однако, настроены… — ухмыльнулся Рене и достал из кейса Герб. — Герцог, ну помогите же! — взмолился он, глядя на рубиновый крест Арамиса.       — Рене, я уже пробовал. Я полночи во сне умолял Портоса помочь, — откуда-то из-под стола донёсся голос Мишеля. — И что из того?       В этот момент Мишель не удержал равновесия и стал падать, в последней надежде сохранить вертикальное положение пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Но под руку Мишелю попался лишь тот самый фарфоровый пират.       — Мишель, осторожнее! Эта фигурка очень дорога Бланку! Она жутко цен… — и Огюст замер на полуслове, потому что, словно в замедленной съёмке, пират упал на пол, украшавшая его голову алая бандана откололась, и из полого нутра на ковролин медленно выкатился…       В наступившей тишине Рене, икая, хихикнул, сползая с кресла на пол, и уже через минуту он бился в конвульсиях смеха на полу, не в состоянии вымолвить ни слова.       — Ик… А… О… Ик… И-и-и-и… — все громче и громче становился его нервный смех.       Вскоре ему уже громогласно вторил своим басом Мишель, отчего на полке стали подпрыгивать книги и часы. Когда же, наконец, к ним третьим голосом присоединился Огюст, который никогда раньше на его памяти так не смеялся, они рыдали от смеха.       Им понадобилось немало времени, чтобы успокоиться и начать внятно изъясняться.       — Это просто… Я даже не знаю, как это назвать… — Мишель все ещё никак не мог до конца успокоиться.       — И ведь опять, все было, как на ладони! — Рене поражался тому, что все находки оказывались всё это время у них перед носом, и сотни деталей указывали на них, но они упорно не замечали подсказок, пока камни, что называется, сами не падали на них. — Камень был спрятаны в фигурке пирата! Под банданой!       — Я никогда не придавал значения этой фигурке. — Огюст, как и подобает потомку сдержанного Атоса, уже вернулся к своему привычному состоянию и спокойнее реагировал на события и действия. — Я только знал, что этот пират по каким-то причинам всегда был очень дорог Бланку. Он говорил, что фигурка антикварная, и мы должны ее беречь, как зеницу ока. Что это было в завещании его отца, а ещё раньше в завещании деда. Но, насколько я помню, этот пират всегда хранился на самой верхней полке шкафа. Как он оказался на столе… ума не приложу…       — Можете считать меня тронувшимся умом от всего происходящего, но мне кажется, что это наши предки пытаются нам помочь. — Рене задумчиво почесал в затылке.       — Тогда мы рискуем разочаровать их, — очень серьезно произнес Огюст, и Мишель с Рене удивлённо воззрились на него. — Все, что мы находили до сих пор, мы фактически находили с их помощью. Так достойны ли мы Герба Дружбы и его тайны, если не способны ничего толком сделать без потусторонней помощи великих мушкетеров?       Мишель и Рене переглянулись. В словах Огюста была доля правды. Почему они сами не догадались, что пират может иметь какое-то отношение к Портосу, когда бандана на фигурке буквально кричала, кому она может принадлежать?       — Видимо, наши предки всё же считают, что мы должны по каким-то причинам дойти до конца, если, несмотря на наши порой неудачные действия, поправляют нас и направляют на верный путь… — рассуждал вслух Рене, и его слова казались переглянувшимся Мишелю и Огюсту отражением их собственных мыслей. — Там, в конце, мы должны найти что-то такое, что стоит всех этих усилий, ошибок и находок, мистики и помощи из прошлого.       — Я согласен, — Огюст посмотрел на друзей, — и думаю, мы должны доказать, что достойны называться потомками Атоса, Портоса и Арамиса.       — Верно. Мы должны найти потомка д’Артаньяна сами. — Рене, сжав руку в кулак, решительно стукнул по подлокотнику кресла.       — Кажется, я догадываюсь, где надо начать его поиски… — Мишель серьезным взглядом окинул друзей и те поняли, что он и правда что-то понял.       Огюст и Рене смотрели на Мишеля в ожидании его рассказа, но пауза затягивалась. Потомок Портоса словно ушел в себя, размышляя. На его лице попеременно менялись гримасы, отражая всю напряжённую мысленную деятельность. Наконец, Рене не выдержал.       — Мишель, что же ты замолк на полуслове? Ты о чем-то догадался, так поделись с нами!       — Куда мы отправимся в поисках наследника д’Артаньяна? — подключился к размышлениям Огюст. — В Гасконь? Но во время своих поисков я делал туда запросы, и результат был нулевым.       — Да, на первый взгляд это кажется очевидным. Где же, как не в Гаскони, искать потомков гасконца, — кивнул Мишель. — Но… это слишком очевидно.       — К чему ты клонишь? — удивлённо вскинул брови Огюст.       — Я тут подумал… — начал Мишель, нахмурив лоб.       — А Портос, судя по дневнику Атоса, не раз выдвигал отличные идеи, — вставил Огюст.       — Так вот… — гордо засиял Мишель. — Что мы знаем о последних днях наших предков? Судя по найденным нами письмам, все они по очереди встретились с Арамисом и получили от него свои части Герба. Что, кроме Герба, объединяет все эти встречи?       — Что… — подключился к размышлениям Огюст. — И что же?       — Все они были последними для Арамиса. Как мы уже знаем, после встречи с Атосом он вернулся в Париж и там вскоре упокоился.       — Верно, — кивнул Рене. — Но что это нам даёт?       — Скажите, Рене. Не дай Бог, конечно, но если бы умер твой самый близкий друг, с которым ты бок о бок прожил жизнь… Что бы ты сделал?       — Я, кажется, начинаю понимать тебя, Мишель… — догадка осенила лицо Рене. — Они либо все поехали на похороны Арамиса…       — Что вряд ли, ибо в те времена дорога занимала гораздо больше времени, они бы просто не успели, — встрял Огюст.       — Либо, — кивнув, продолжал Рене, — они приехали позже на могилу, чтобы на этот раз, и правда, в последний раз попрощаться с ним и отдать долг чести и дружбы.       — Именно! — довольный собой Мишель откинулся в кресле.       — И что это нам даёт? — пожал плечами Рене.       — Сейчас мы знаем, — посмотрел на него Мишель, — что Арамис был первым министром и консортом. Нам надо найти его могилу в усыпальнице Лувра и посетить музей. Может, это откроет нам новые свидетельства, письма, документы, которые могут дать подсказку для дальнейших действий. Ведь именно Арамис держал в своих руках все ведущие к Гербу ниточки!       — Мишель прав, — кивнул Огюст. — Я тоже думаю, что Атос, Портос и д’Артаньян встретились после смерти друга. Но даже если мы в этом ошибаемся, нам стоит попытать счастья. В Гасконь мы всегда успеем поехать.       — Значит, мы летим обратно в Париж. — Рене решительно потёр руки, оглядывая друзей.       Огюст набрал номер авиакомпании и заказал три билета на вечер. У них было достаточно времени, чтобы вернуться в его дом, собрать вещи и добраться до аэропорта к началу регистрации. Жене Огюста сказали, что дела, приведшие Мишеля в Страсбург, требуют немедленного возвращения в Париж. Огюст решил до окончания поисков не посвящать жену в подробности всей этой мистической истории.       Было около трёх ночи, когда самолёт с потомками мушкетеров совершил посадку в аэропорту имени Шарля де Голля. Без особых хлопот пройдя регистрацию, друзья вышли на площадь перед зданием.       — Однако… — задумчиво произнес Мишель, окидывая взглядом площадь. В поле зрения не наблюдалось ни одного такси.       — Вы ловите удачу здесь, а я попробую обойти вокруг. — Рене передал Огюсту свои вещи и отправился на поиски.       Время от времени он замечал таких же, как он, прилетевших пассажиров, мельтешащих в поисках того же, что искал и он. Наконец, завернув за угол на дорожку, ведущую, судя по всему, в какие-то технические помещения, он заметил подъезжающее к аэропорту такси. Водитель высадил пассажиров у одной из дверей. Рене помахал рукой, призывая таксиста и в душе радуясь такой удаче.       Рене уже готов был сесть в машину, чтобы показать водителю, где следует затормозить, чтобы забрать двух своих новых друзей, как буквально перед самым его носом возник молодой парень, который так стремительно нырнул в салон машины, что Рене не успел остановить его. Но сориентировался прежде, чем парень захлопнул дверь.       — Вам не кажется, месье, что некрасиво угонять транспорт у того, кто нашёл его раньше вас? — постарался как можно учтивее поинтересоваться Рене.       Парень обернулся и в темноте показался смутно на кого-то похожим.       — Простите, это вопрос чести, — смутился он так искренне, что Рене отпустил дверцу.       Парень захлопнул ее, и такси сорвалось с места. И почти сразу же за спиной раздался голос Мишеля. Они с Огюстом чисто случайно обнаружили ещё одно свободное такси. Можно было ехать.