Я боюсь обжечься вновь!

                              Славка       Степка с мужем позаботились обо всем, покупая и обставляя дом. Я не знал, как было у них, да мне это и не важно. Но в нашем, теперь собственном уголке, все было выполнено со вкусом. Светлые стены, паркетный пол, мебель не из самых дешевых магазинов. Конечно, большинство полочек, шкафчиков и комод в гостиной еще пустовали, и только на нескольких стояли мои любимые книги да пару ваз. Но со временем мы с Митей заполним и их, докупим книг, поставим рамочки с фотографиями дорогих нам людей, ну и так, украсим какой-нибудь мелочью. Со временем мы полностью обустроимся здесь и, вопреки всем злым словам отца, будем счастливы.       Спальня тоже оказалась светлой и довольно-таки просторной. Хотя возможно, мне это только казалось после проживания в небольшой каморке у отца. Кровать располагалась так, что одна сторона была придвинута к стене, чтобы ночью Митя не свалился во сне на пол. И что мне очень даже понравилось — ванная комната находилась как бы в самой спальне и не нужно было каждый раз выбегать в коридор. Разложив немногочисленные вещи в шкаф, мы отправились исследовать оставшиеся комнаты. Когда Степа сказал, что комнат три, оказалось, что он имел в виду три спальни. Одна была наша, еще одна в конце коридора оказалась небольшой гостевой, где пока что находились только диванчик и комод. А третья, около спальни, была детской. Открыв в нее дверь, Митюша взвизгнул и захлопал в ладоши от радости. Помимо шкафа, кроватки на вырост и письменного стола в ней была большая полка, заставленная игрушками и коробками, скорей всего с разными играми. У окна стояли трехколесный велосипед и новая удобная коляска для прогулки. Я как-то пожаловался Степке, что колесо на старой болталось и вот-вот могло отвалиться, а на новую денег не было. Я бы мог, конечно, купить ее с алиментов, которые платил Макс, но предпочел откладывать эти деньги Мите на будущее, так как не знал, в какой ситуации мы можем оказаться. Выпрашивать ее у бывшего совершенно не хотелось, тем более Митя ему был не нужен и навещал он его, не как постановил суд — каждые выходные, а раз в два-три месяца, да и то больше для «галочки». Я пробовал намекнуть отцу, но тот заявил, что Митька уже большой и должен ходить ногами. И вот теперь она у нас появилась, можно было больше не бояться и совершать длительные прогулки, во время которых сынуля чаще всего спал, тем более район, как Степа и сказал, был действительно замечательный.       — Степушка, боже, спасибо тебе, спасибо, — слезно благодарил я брата, позвонившего перед сном, — и Яну большое спасибо передай. Здесь просто как в сказке: и Митеньке детская понравилась, и игрушки, и коляска очень удобная.       — Ну что ты, Славочка, не плачь, — слегка дрогнувшим голосом попросил Степа, — вы заслужили это, заслужили нормальную жизнь.       — Да я же никогда не расплачусь за все это, — сказал я, в который раз оглядев комнату.       — Да что ты такое говоришь, если вы будете в этом доме счастливы, это и будет лучшей благодарностью.       — Все равно, Степушка, я буду стараться по возможности помогать вам расплачиваться с долгами, — настаивал я, — Эдик обещал, что поможет с работой, так что, если все получится, то у нас появится достаточно денег для помощи. И еще раз спасибо, Степушка.       — Ох и выдрессировал тебя отец, — вздохнул братишка, — но ничего, уже скоро мы присоединимся к вам и изменим тебя обратно. А пока не скучай, почаще зови Ромку и Эдика в гости и жди нас.

***

      Проведя в новом доме всего полторы недели, мы обжились в нем настолько, что казалось, он всю жизнь был нашим. Все стало настолько родным, что я начал испытывать страх в одно мгновение все потерять. Засыпая каждую ночь, я боялся проснуться и понять, что это все мне только приснилось, и у нас, кроме каморки в квартире отца, больше ничего нет. Легче стало только тогда, когда в родной город вернулся Степка с семьей. Я снова увидел племянников, таких повзрослевших и красивых. Андрюшу теперь сложно было называть так ласково, потому как пятнадцатилетний альфа вымахал на полголовы выше меня и уже нехило так басил. Тимка же в свои тринадцать был настоящим модником, щеголял в обтягивающих джинсах и в короткой блузе, оголяющей живот. Я в его годы еще с машинками играл, да конструкторы собирал, а он уже перед альфами вилял соблазнительной попкой. Смотря на Митюшу, я очень надеялся, что он не будет таким же ранним и не принесет мне в шестнадцать внука.       — Степ, мне очень неудобно просить тебя об этом, — отчего-то чувствуя себя говнюком, начал я, спустившись к брату, — но если ты ничем не занят, можешь пару часов посидеть с Митей. У Эди сегодня день рождения, а сынулю с собой брать совсем не хочется.       — Конечно, братишка, иди повеселись, я с удовольствием присмотрю за племяшкой, — не раздумывая, согласился Степан, — я хоть вспомню как это, возиться с малышом, мои-то вон уже как вымахали. А ты не беспокойся, развлекайся хоть до утра, Митя остается в надежных руках.       — Спасибо, — обнял я Степу, — я все же постараюсь не задерживаться.       Натянув джинсы классического покроя и футболку пошире, чтобы скрыть бока, достал коробку с подарком. В ней находились два галстука необычной расцветки, которые Эди коллекционировал, а еще связывал Ромку во время секса. Усмехнувшись последнему, нацепил на коробку бант и поспешил на день рождения к другу.       Позвонив в дверь и переступив порог квартиры, я остолбенел и выронил подарок из рук. Опершись плечом о стену, в драных джинсах и с закрывающей пол-лица челкой, стоял ОН и надувал пузырь из жевательной резинки.       — Привет, красавчик! — нагловато улыбнувшись, произнес альфа и в два шага очутился передо мной.       Подняв упавший подарок и отдав его мне, он оперся одной рукой справа от моей головы и наклонился, чуть ли не касаясь губами моих губ.       — Я уже боялся, что не увижу тебя больше, — тихо сказал он, обдавая меня горячим дыханием с ароматом мятной жвачки, — ты так быстро убежал тогда, я даже не успел взять твой номер.       Я, потеряв дар речи от неожиданности и его наглости, открывал и закрывал рот, намереваясь что-нибудь сказать в ответ, но все слова словно вылетели у меня из головы.       — Мы так здорово развлеклись той ночью и я очень расстроился, не обнаружив тебя с утра, — у самого уха прошептал он, — но мы ведь сегодня исправим это. Проведем ночь вместе, а утром, как я и планировал тогда, принесу тебе завтрак в постель и букет из красных роз.       — Ненавижу розы, — наконец-то пришел в себя я, — и никаких завтраков в постель, а тем более вместе проведенных ночей не будет!       — Почему? — наигранно удивился он, — тебе ведь понравилось. Ты оказался таким страстным, я даже не ожидал этого. Ты так охотно отдавался мне раз за разом, таких любовников у меня еще не было. Так что я не намерен отпускать тебя.       — Я перебрал с выпивкой и ни черта не помню, что было той ночью, понятно! Да и ты наверняка тоже был пьян, вот и переспал со мной, — рявкнул я, — а в трезвом состоянии я бы ни за что не пошел с тобой!       — Почему это?       — Почему? Да ты мальчишка, у которого молоко только-только на губах обсохло, — объяснил я, — ты мне в сыновья годишься.       — Ну, в сыновья это уже чересчур, в младшие братья может, — возразил он, — но это так себе причина, красавчик.       — Прекрати меня так называть! — снова рявкнул я, — если ты думаешь, что так ты сможешь меня соблазнить, то ты очень сильно ошибаешься. Я уже не в том возрасте, чтобы клюнуть на это. Я не собираюсь ни встречаться с тобой больше, ни тем более спать. Ты мальчишка, у которого еще ветер в голове. А я если и решусь когда-нибудь снова посмотреть на кого, так на зрелого и ответственного мужика!       — А чем я-то плох? — похоже слегка обиделся он, — я, между прочим, после школы сразу в армию пошел, а не откосил, как все мои одноклассники. И в универ поступил, а не балду гонять стал. А то, что пока у Эдика жить буду, так это временно. Я уже работу нашел, поднакоплю и сниму собственное жилье.       — Ну пойми, дело не только в этом, — попытался отговорить его я от заведомо провальной попытки соблазнить меня, — ты же совсем юный, а такие не влюбляются в тех, кому за тридцать. Ну допустим был у нас хороший секс, но этого недостаточно. Сегодня он есть, а завтра нет. Пойми, для меня просто отличного секса уже недостаточно, мне нужна забота, любовь, понимание. А ты еще вряд ли способен дать мне все это. Да и подумай сам, захочешь пойти на вечеринку к друзьям и будешь всю дорогу стесняться меня, такого старого и толстого омегу. Оно тебе надо?       — С чего ты взял, что ты толстый и старый, — удивился он, — ты сейчас как раз в таком сочном возрасте, в котором наоборот должен нравиться всем. Ты уже не вечно недовольный, хныкающий по любому поводу омега. Ты точно знаешь чего хочешь, а значит с тобой будет легко. Так что, — снова наклонившись к самому уху, прошептал он, — я не сдамся и добьюсь того, чтобы ты стал моим. И да, тогда я был трезв, как стеклышко.       — О, вы уже познакомились? — спросил вышедший в коридор, Эдик.       — Ага, познакомились, — ответил я, покосившись на альфу, который снова надул пузырь, и покачал головой.       Ну какой из этого мальчишки ухажер? Так, побалуется немного, успокоится и отстанет. Так что можно про него уже забыть. Вручив Эди подарок, прошел в гостиную, где уже собрались большинство знакомых. Марк был здесь единственным молоденьким пареньком и сильно выделялся на фоне всех присутствующих, которым уже как и мне за тридцать, а то и сорок. Но его это похоже ни сколько не смущало. Он прекрасно влился в компанию, шутя и поддерживая разговоры, и, что бесило, при этом практически не сводил с меня глаз весь вечер.       — Может, поиграем в бутылочку желаний? — предложил Витюха, любитель всяких таких развлечений, — вспомним молодость?       Несмотря на далеко не юный возраст, стареть душой похоже не хотел никто, и все охотно согласились поиграть. В бутылочку на поцелуи мы не играли уже давно, с тех пор, как большинство переженились и целоваться с чужим мужем было уже неудобно. Поэтому и решили заменить на желания, а про поцелуи так и так кто-нибудь да и напишет. Ромка раздал всем по три листочка и ручки и мы принялись старательно придумывать прикольные желания. Я особо никогда не был мастером выдумывать чего-то необычного, поэтому быстро написал три самых простых, что-то типа — «выпей стакан воды, не помогая себе руками», «или прокукарекай десять раз, стоя на стуле». Наблюдая за сидевшим напротив меня Марком, у меня сложилось ощущение, что все его желания были связаны со мной. Он то и дело поглядывал на меня и с лукавой улыбкой записывал придуманное. Когда все закончили с писаниной и, скрутив листочки, засунули их в бутылку, игра началась. Право первым крутануть бутыль предоставили, конечно, имениннику. Ее горлышко остановилось ровно между Петькой и Серегой, и Эди, не задумываясь, ткнул в сторону лучшего друга.       — Расскажи пошлый анекдот, — развернув листок, прочитал Серый, — хм надо подумать… Операционная. Хирург: — Скальпель… Зажим… Тампон… Отсос… Ух, йопт, ассистент, отсос — это инструмент такой!       По комнате, словно раскат грома, пронесся оглушающий хохот альф. Эдик и Толька, заржав громче всех, чуть было не свалились со стульев. Омеги только тихо похихикали и дальше уже с серьезными лицами дождались, пока альфы успокоятся и можно будет продолжить игру.       — Признайся в любви соседу слева, — прочитал Толя и взглянув на Костика, улыбнулся и поиграл бровями, — о, дорогой мой Костюша, я так давно хотел сказать тебе это, но боялся, что ты неправильно меня поймешь, — встав на колени перед альфой, начал Толян так искренне, словно и правда был без ума от друга, — но я больше не в состоянии скрывать свои чувства к тебе, в общем Костик, я люблю тебя и умру, если ты не ответишь взаимностью!       С минуту стояла гробовая тишина, которую нарушил супруг Толи.       — И почему ты мне так не признавался в любви? — обиженно проговорил Леня.       В комнате раздался взрыв дикого хохота присутствующих, и теперь под стол «попáдали» уже все без исключения. Только Леонид непонимающе хлопал ресницами, чем вызвал еще более истерический смех у друзей.       — Ой, не могу! — стирая слезы, прохрипел Валька, — а кому-нибудь когда-нибудь вообще признавались так в любви?       Мне сразу вспомнилось пылкое признание Макса, в конце первого курса, когда зажав меня в коридоре, он чуть ли не поэму прочитал, лишь бы я согласился встречаться с ним. И где же была эта безумная любовь спустя двенадцать лет, когда он трахал того омегу в нашей постели?       — Съешь банан так эротично, как только сможешь, — прочитал сидевший рядом со мной Валька.       О да, бумажечка попала в правильные руки, потому как Валентин мог так эротично съесть что угодно, что даже у омег вставал, глядя на него. Очистив банан и плотно обхватив пухлыми губками, Валька медленно погружал его в рот, при этом смотря на мужа таким взглядом, что у Сереги потекли слюнки и ему явно хотелось, чтобы на месте банана оказался его член. Эти двое начали встречаться на третьем курсе, и поскольку оба были любителями орального секса, то Валька иной раз умудрялся отсасывать прямо на лекции. И сейчас я уверен на сто процентов: как только закончится игра эти двое закроются в туалете, чтобы выпустить пар.       — Поцеловать соседа слева, — а вот и первое желание с поцелуем, которое досталось мне.       Слева от меня сидел Ромка. Целоваться с ним было не впервой, в свое время это чертовски заводило Эди и Макса… И если быть честным до конца — в восьмом классе целоваться мы учились друг с другом. Развернувшись к Ромке, я мельком заметил, как Марк жадно смотрел в мою сторону. Глядя на него, несложно было догадаться, что он бы сейчас все отдал, лишь бы оказаться на месте Ромы. Слегка улыбнувшись, я запустил руку в пышную шевелюру друга, и, склонившись, засосал его не по-детски. Среди тихих смешков омег и одобрительных улюлюканий альф я отчетливо различил несколько прерывистых вдохов. Один явно принадлежал Эди. А второй, я просто уверен, исходил от моего непредвиденного ухажера. Оторвавшись от губ Ромки, я снова взглянул на Марка и встретился взглядом с голодными, чуть ли не полностью черными глазами альфы. Смотря на него, я уже начал волноваться, что он прямо при всех сейчас набросится на меня. Но альфа оказался крепким малым, и взяв себя в руки, перевел взгляд на Леню, читающего выуженную им из бутылки желание.       — Назови свои самые любимые блюда, — похоже кто-то как и я не отличался оригинальностью и написал самое простое, — о, ну это легко…       Игра продолжалась уже больше часа и я нервно побарабанил пальцами по столу. Безусловно, здесь мне было весело и интересно проводить время, но очень хотелось домой. Во-первых, подбешивал Марк, практически не сводивший с меня глаз. А во-вторых, безумно хотелось вернуться к сыну. Слава богу, игра шла по-третьему кругу и подходила к концу. Во второй раз мне выпало назвать свои любимые цветы, а на третий с закрытыми глазами нарисовать корову. Я и с открытыми рисовал так себе, а тут и вовсе получилось невесть что, только не бедное животное.       Наконец-то игра закончилась и Ромка принялся убирать со стола оставшуюся посуду. Решив немного помочь другу, а потом отправиться домой, собрал бокалы и вошел вслед за ним на кухню.       — Я тебе немного помогу и поеду, а то Митюша наверно уже соскучился, — предупредил Ромку я, составляя бокалы в мойку.       — Жаль, конечно, что ты так быстро уходишь, — ответил на это Ромка, — но силой держать тебя конечно не могу. Однако я тебя не отпущу, пока ты мне не объяснишь, что это за гляделки вы устроили с кузеном Эди?       — Не понимаю, о чем ты?       — Да брось, он ведь весь вечер пялился на тебя! Да он похоже на тебя глаз положил, а? Это уже второй парень за последние несколько недель, которому ты понравился, — лукаво улыбнулся Ромка.       — Да это он и есть! — не выдержал я.       — То есть?       — Марк и есть тот «красавчик», с которым я тогда свалил из клуба.       — Что? Ахаха, ой не могу! — заржал Ромка и, сложившись пополам, присел на корточки и схватился за батарею, чтобы не упасть, — да как такое возможно? Ну ты только подумай, это надо же было так случиться, что в тот день, когда приехал Марк, мы отправились в клуб, а он, вместо того чтобы вечером вернуться домой, отправился туда же. И познакомился там именно с тобой, да еще и трахнул потом? Ахаха!       — Очень смешно! — надулся я, — мне вот не до смеха, потому как ваш внезапно появившийся кузен с какого-то перепугу решил приударить за мной. И на мое «нет» ему похоже наплевать.       — Ну так радуйся, такой молоденький паренек предлагает тебе встречаться, да я бы до потолка от счастья прыгал.       — Да-да, прикалывайся дальше, ты что не понимаешь, он же еще совсем мальчишка, у него явно ветер в голове, — возразил я, — и одной красоты тут мало. Если мне и будет когда-нибудь нужен мужик, то только надежный, заботливый и любящий, а не вот такой сосунок.       — Да брось, он прикольный парень, насколько я успел узнать его за неделю, — не унимался Ромка, — он ведь не городской избалованный папенькин сынок. Эдик говорит у них такое хозяйство в деревне, ого-го! Он трудолюбивый очень, да и ответственный, и заботливый, я уверен, тоже. Вон и в армию пошел после школы, хоть папка его слезно отговаривал. И в универ сразу поступил, значит о будущем думает, хотя мог бы обратно в деревню свалить и коров пасти. Он даже и работу уже нашел, ну чем не мужик?       — Прекрати его нахваливать! — рявкнул я, — Каким бы «прекрасным» он не был, он еще мальчишка, понятно, мальчишка, для которого пока на первом месте секс, секс и еще раз секс! Думаешь я не помню, как это быть молодым? А я не хочу снова обжечься, понимаешь, я боюсь, боюсь, что второй раз не выкарабкаюсь. А у меня сын и он для меня важней всего на свете, важней любого мужика.       — Ну не все же такие как этот гандон Макс? А вдруг у Марка получится стать отличным отцом Митьке? — кажется совсем не слушая меня, предположил Ромка, — ну не похож он на ветреного. Ну подумаешь, разок сходил в клуб. Может он там решил поискать того единственного и таки нашел его.? — многозначительно взглянул на меня Ромка и поиграл бровями.       — Так, все, мне некогда спорить с тобой, — махнул я на друга рукой, — тебя все равно хрен переубедишь, а меня сын дома ждет. Я завтра позвоню!       Вызвав такси и попрощавшись с гостями, вышел в подъезд. Пройдя пару пролетов, подумал о том, что надо было захватить с собой кофту — вечером сейчас прохладно, а я в одной футболке. Не хватало еще разболеться и заразить сына. От мыслей об это меня отвлек удар захлопнувшейся двери и быстро приближающиеся шаги.       — Постой! — Марк нагнал меня уже перед выходом из подъезда, — уже поздно, а на улице хрен его знает кто шляется. Я побуду с тобой, пока не приедет такси.       Хах, интересно, повел бы он себя так, если бы я не ляпнул о заботливом мужике?       — Может все же перед…       — Марк, не стоит утруждать себя уговорами, я уже сказал «нет» и я не передумаю, — прервал его я, — а тебе советую, пока еще совсем молод — повеселись, найди омегу себе по возрасту. Ну не подойду я тебе, поверь. У нас разные взгляды на жизнь. И я не хочу снова страдать, когда ты наиграешься и свалишь.       — Слав…       — Не надо, — покачал я головой и проверил время на телефоне.       — На вот, возьми, — сняв с себя легкую куртку, сказал он, — продрог ведь весь уже.       — Она мне не подойд… — хотел отказаться я, не желая оказаться в позорной ситуации, когда его куртка не налезет мне.       — Не отказывай хотя бы в этом, — прервал меня он, натягивая ее на меня, полностью пропахшую ароматом свежей мяты.       Куртка оказалась мне даже немного велика, что слегка ввело меня в ступор.       — Спасибо, — тихо сказал я, чувствуя, как по коже растекается спасительное тепло.       Оставшееся время ожидания провели молча. Такси подъехало только спустя пятнадцать-двадцать минут.       — Я не сдамся! — не позволив мне сразу сесть в машину, у самого уха прошептал он.       Сказав это, Марк открыл передо мной дверь и подождал, пока я удобно усядусь и пристегнусь.       — Не сдамся! — с вызовом повторил он и захлопнул дверцу.       Я, замерев, смотрел в золотисто-карие, полные решимости глаза и не понимал, что чувствовал в этот момент. Хотелось ли мне чтобы он отстал или чтобы и дальше продолжил добиваться меня, чтобы показал, что он действительно сможет сделать меня вновь счастливым?       Из оцепенения меня вывел таксист, спросив, куда ехать. Выезжая со двора, я провожал взглядом продолжавшего стоять у подъезда альфу и понимал — он точно не отступится!