«Когда вознесшиеся до небес упадут на землю… Когда в последней деревне разразится хаос… Когда друзья станут врагами — придет третий Бог и сделает свой выбор. Первому дано управлять на своей земле и знать правду, храня тайну до конца своей жизни. Второму надлежит стать Великим Хранителем Истории сильнейшей эпохи, оберегая бесконечное множество тайн. Последний сможет найти то, что было спрятано в веках и открыть миру Великую Правду, которую скрыли от всех давным-давно… »
Пророчество Великого Жабьего Мудреца Гамамару©
***
— Хватит, Мадара! Этот крик эхом отразился в голове Учихи, что стоял в долине Водопада. В двадцати метрах от него, на другом конце бурной реки, что с шумом падала вниз, стоял его когда-то лучший друг. Стоял тот, кому он верил последние годы, но теперь… Теперь все изменилось. -Ты ещё можешь все исправить! — в голосе Сенджу послышалась мольба. Нет. Он боялся не Мадару. Он боялся, что тот, в гневе на него, может разрушить деревню. — А что мне исправлять?! — зло спросил его Учиха, скаля зубы. — Что, Хаширама?! — Никто в этом не виноват, — кричал ему Сенджу, стараясь перекричать водопад. Он хотел убедить друга в том, что эта боль в его груди утихнет. И все станет, как прежде, но Мадара не желал этого понимать. Ведь, сейчас, клан Учиха его ненавидит. Они все его не слышат. А лучший друг сделал ещё хуже, чем все его окружающие люди — Сенджу его предал. — Хорошо же ты избавил себя от обязанностей, — казалось, Мадара плюнул эти слова ему в лицо и горько усмехнулся, видя, как хокаге лишь жалко поджимает губы и хмурит брови. — Как ты мог… — его голос предательски дрогнул, и он с ужасом закрыл глаза. — Ты отнял у меня все, а я… Я… — мужчина медленно вытащил катану из-за пояса и двумя руками направил ее на Хашираму. — Я тебе верил! Сенджу так же последовал его примеру, понимая, что уже слишком поздно для того, чтобы его уговаривать. — Мадара… — Это конец, Хаширама, — в глазах Учихи проблеснула ярко-красная искра, показывающая необычный и просто потрясающий до глубины сознания узор. Сенджу лишь громко выдохнул, чуть опуская голову и прикрывая глаза. Он был согласен. Это и вправду конец… — И в этот раз, — мужчины разом слетели с места, начиная самую яростную в мире битву. — Я тебе не проиграю.***
В тот день в деревне было очень тихо. Все шиноби Конохи стояли на скале, что окружала деревню и смотрели вдаль, где сейчас шла ужасающая битва между Богами ниндзя. И просто… молчали… То и дело из-под земли и воды, поднимались гигантские, непроходимые деревянные джунгли, но они тут же сгорали под адским пламенем, превращаясь в пепел. Никто и никогда не видел ничего более ужасного. Ведь, когда Хаширама и Мадара сражались раньше, они будто сдерживали свои силы, чтобы не задеть своих же людей, но теперь… Теперь было все иначе. Если бы жители не были бы так напуганы, они бы увидели, как какой-то совсем маленький мальчик со светло каштановыми волосами, торчащими, как самые настоящие еловые иголки, во все стороны, быстро перескакивал с ветки на ветку приближаясь к месту битвы. Он очень хотел увидеть все вблизи и ему было совсем все равно, о чем, сейчас, думает мать, которая за него беспокоится. И что предпринимает отец, зная, что семилетнего сынишки нет рядом. Это было совсем не важно. Главное посмотреть, на эту божественную дуэль сильнейших шиноби на свете. И, когда он решил спуститься на землю, чтобы было удобнее бежать, то споткнулся и больно ударился головой, прокатившись пару метров кубарем. — Ай, — захныкал мелкий, чувствуя, как из глаз посыпались искры, а голова пошла кругом. Сделав пару шагов, мальчик снова упал на колени и потер место, которое неблагополучно ударил. — Больно? Этот вопрос раздался из ниоткуда и застал его врасплох, поэтому он тут же подпрыгнул на месте, снова упав на спину. Подняв свой озадаченный взгляд из-под копны каштановых волос, юнец с удивлением оглядел стоящую перед ним девушку с повязкой его деревни на правом предплечье. Она сидела перед ним на коленях и с улыбкой наблюдала за всеми его движениями. — Больно? — удивившись, глупо переспросил он, будто не расслышав вопроса. Но, не услышав своего собственного голоса, сильно испугался. Мальчишка зажмурил глаза, вслушиваясь в неприятные и очень громкие звуки доносящихся взрывов, которые немного оглушали. Но снова открыл, восстанавливая расплывчатое изображение девушки. — Как тебя зовут? — спокойно поинтересовалась незнакомка и поправила длинные светлые волосы, заплетенные в косу, что так красиво лежала на ее плече. — Хирузен… — хрипло выдавил из себя потомок клана Сарутоби, понимая, что у него почти пропал голос. Ее красота подавила все чувства, оставив только себя в самом центре его поля зрения. Все остальное будто потеряло всякий смысл и просто перестало существовать. Кто… Кто она? Он уже ничего не слышал и не видел всего того, что происходило на заднем фоне. Хирузен лишь смотрел только в глубокие темно-фиалковые глаза прекрасной незнакомки. И видел только ее обаятельную женскую улыбку, которая была наполнена вечной добротой и спокойствием, прямо как от его мамы… — Кто… — Сарутоби казалось, что он ее уже знает. Что он ее уже где-то видел! Но не мог вспомнить где. В его памяти лишь были чёрные провалы, что закрывали туда вход. — Кто ты? — Я? — удивилась девушка, совсем не ожидая такого вопроса. Мальчик завороженно кивнул. Она тихонько посмеялась и убрала маленькую прядь волос за ушко, смотря ему прямо в глаза. — Я третий Бог. Сарутоби в недоумении приподнял брови, совсем не понимая, о чем она говорит и уже было хотел что-то возразить, но незнакомка поднялась с места и одела на голову капюшон от плаща, что был накинут на ее плечи. После этого, совершенно внезапно, в голове мальчугана всплыли неожиданные воспоминания, которые резко ворвались в его голову и нарушили запрет. Хирузен все вспомнил… Все… Он знал, кто она! Знал! Как же он вообще мог забыть?! — Ты же… — мальчик не понял, как, но она мгновенно оказалась возле него, и он вдруг почувствовал, как девушка прижала свой пальчик к его губам, наклонив лицо так, чтобы Сарутоби можно было хорошо разглядеть на его же уровне. — Тише, — прошептала незнакомка и не громко рассмеялась, смотря на ошарашенное личико Хирузена, который, казалось, ещё бы чуть-чуть и свалился бы в обморок. — Нас могут услышать. Девушка верила, что, если она откроет ему правду, то этот маленький и отважный Сарутоби, станет ее первым избранным — будущим хокаге, а глава деревни обязан знать правду. Он должен ее помнить, не смотря ни на какие законы. Это его уже выбранный путь ниндзя. Девушка мягко улыбнулась и убрала палец, посмотрев в сторону яростной дуэли ее друзей. Ее прекрасных, единственных и лучших друзей, не понимая, зачем они устроили это жуткое побоище. Хирузен продолжал наблюдать только за ней. За этой изящной красавицей, которая внезапно сочувственно свела брови к переносице и прикрыла глаза, стараясь улыбаться, но у неё не получалось. Сарутоби будто чувствовал ее боль. Чувствовал, как у неё ноет сердце, глядя на этих двоих, но не понимал…почему?.. ПОЧЕМУ? Прекрасные фиалковые глаза девушки были полны горьких слез, которые медленно скатывались по щекам, подбираясь к подбородку, и совсем не слышно капали на сухую траву. Как же ей было обидно и больно… Как же ей было жаль… Всё это настолько несправедливо и ужасно… И… как же хотелось кинуться к ним разнять, но теперь… она не могла. Больше… не могла. Больше просто не имела права. Словно желая поддержать ее, желая попросить ее только не плакать, маленький мальчик попытался схватить ее за руку, но промахнулся, что его несказанно испугало. Девушка начала растворяться прямо в воздухе и снова мило ему улыбаться, плача и будто прося его о помощи. Сарутоби отчаянно хотел схватить ее хотя бы за рукав, но не мог. НЕ МОГ! — Прощай… — прошептала девушка и протянула ему почти прозрачную руку. — Стой! — мальчик словно молил ее, чтобы она не исчезала. Чтобы осталась здесь, но… она лишь снова и снова ему улыбалась, что его невероятно злило. И, когда она почти ушла…почти исчезла навсегда, то он услышал то, о чем хотел спросить. Услышал важный ответ на его главный вопрос. Хирузен услышал то, чего не хотел знать… — Меня здесь больше нет… И после этого, она ушла. Ушла, растворившись вместе с солнцем, которое зашло за горизонт, покинув эту землю. И тогда… В тот самый момент… В долину Листа пришла долгожданная тишина.***
Никто уже и не знал, что там происходило. Никто не мог даже видеть, что стряслось. Лишь маленький родник, что спускался с вершин водопада в деревню окрасился кровью. Жителям было страшно… Очень страшно! Ведь они совсем не знали, кто победил. Но почему-то желали, чтобы это был их хокаге, а не лидер клана Учиха, у которого поехала крыша, после предательства друга. Все знали, что Хаширама был не виноват. Это был не его выбор, а решение старейшин, которые думали только о безопасности деревни. Но Мадара не желал в это верить. Не хотел, не желал и даже не собирался. Ему просто все врали. Все. А он должен был верить в этот бред? В эту жуткую ересь, что несли все ему в округе?! — Я победил, — совсем не торжественно объявил Хаширама и устало свалился на колени, держась за проткнутое плечо, из которого лилась тёплая кровь. Но он будто не обращал на это внимание. Сенджу лишь смотрел на того, кто лежал перед ним, стараясь жить и до конца, борясь за Свою правду. В его взгляде можно было разглядеть глубокую печаль и боль, что застыла там уже давным-давно, хоть многие и думали, что он весёлый и жизнерадостный человек, но… Некоторые-то знали правду. — Мадара. Мужчина посмотрел на своего друга, что лежал на спине с закрытыми глазами и тяжело дышал. Из его груди, что резко то приподнималась, то опускалась, доносились хриплые и неприятные для ушей стоны — Х…- ему было больно разговаривать, ведь связки совсем не слушались, а язык заплетался, не давая ничего сказать. — Хашир… — Мадара не смог договорить, потому что из него вырвался жуткий кашель, а изо рта хлынула тёплая и липкая кровь. Мужчина в судороге перевернулся на бок, пытаясь избавится во рту от вкуса метала, что резал рецепторы языка. Учиха так много ещё хотел сказать ему. Так много хотел рассказать ему о том, что старейшины его просто используют, как жалкую пешку. Но… — Чёрт… — жалко просипел Мадара, понимая, что Хаширама навсегда ему останется единственным лучшим другом, который до конца пытался его переубедить. Конечно же он знал, что Сенджу не виноват… Не виноват… Ведь ему также больно, но он был виноват в том, что согласился на этот страшный поступок, который разрушил его жизнь. — Я ненавижу тебя… — Учиха встал на четвереньки, опираясь на мелкое дно речки одной рукой, а второй держась за насквозь проткнутый живот, откуда новым напором хлынула кровь, которая окрашивала разбитый в битве родник в алый цвет. — Ненавижу… Мужчина чувствовал, как вот-вот потеряет сознание, а за ним и жизнь. Жизнь, которую он не собирался так просто отдавать. — Я знаю… — тихо прошептал Хаширама, уже не в силах видеть страдания друга, который, сейчас, упадёт и навсегда закроет свои глубокие чёрные глаза. — Знаю… В груди у Сенджу что-то сжалось, заставляя сердце болеть все больше и больше… Сначала она… А теперь и он… Его друзья от него уходят один за другим. А ему остаётся лишь смотреть им вслед. Смотреть и понимать, что он сам убивает их! Мадара с грохотом упал на живот, хмурясь от боли и обиды. Но эта боль была ничто по сравнению с тем, что он потерял. — Я… — Учиха сглотнул мерзкий, тошнотворно-кровавый комок в горле, смотря точно Хашираме в глаза. -…я… Сенджу молчал. Ему было совершенно нечего сказать. Внутри было пусто, прямо как в чёрной дыре, а на глазах появлялись слезы. -… Я вернусь… — хрипло прошептал Мадара, закрывая глаза и медленно, через жгучую боль, вытянул руку вперёд, формируя знак дзюцу. Хаширама, что все это время сидел на коленях в нескольких метрах от него, попытался резко подскочить на ноги, но у него совсем не получалось, поэтому Сенджу на одних руках медленно пополз к другу, чтобы его остановить, но это было выше его сил. — Что ты делаешь?! — возмутился он, просто поражаясь и даже не представляя, откуда у Учихи столько чакры?! Ведь они сражались долгое время и сильно выдохлись! А он ещё может что-то делать? Мадара со злостью зажмурил глаза и что-то еле-еле прошептал одними губами. Перед его взором снова всплыл ее образ, и он расслабил веки, вспоминая времена, когда она стояла рядом с ними и улыбалась. Такая умная и поразительная, красивая и стойкая, изящная и просто милая… Ее образ все стоял у него перед глазами, и он с прежним теплом чуть улыбнулся. Ее доброта изменила его, а теперь… Что теперь?! Его бессильное тело охватила ярость и он, распахнув глаза, гневно посмотрел на Хашираму, что со всей своей скоростью, с которой мог, подбирался к нему все ближе. Учиха знал, что, сейчас, Сенджу его не остановит. Он не проиграл. Может только схватку, но не войну, которая теперь рождалась новыми планами в его разуме. Хаширама с ужасом наблюдал, как губы Мадары расползлись в горькой усмешке, а глаза были полны к нему жалости. Но после всего, что случилось Сенджу не смел кричать. У него просто не было на это права. Но те слова, что он в который раз слышал от Учихи, снова повергли его в шок и в тревогу. — Мадара… — жалобно позвал его Хаширама, пытаясь остановить, но… — Я вернусь отмстить… И, исчезая, он улыбался. Довольной, победной улыбкой.