***
— Харуми! — казалось, что последние из оставшихся на зимовку в горах птицы разлетелись от этого строгого обращения. Даже ветер поутих, дав девушке услышать приближающиеся шаги. — Я разрешал брать сюрикены? «Попалась» Харуми опустила руку, которую уже занесла для очередного броска, словно ничего и не задумывала, а сюрикены взяла просто посмотреть. — Ты сам обещал научить меня, а своё слово синоби всегда держит. Она говорила серьезные вещи с хитрым и озорным блеском в глазах. Обещание было дано маленькой Харуми, но и его нарушать нельзя. Кадзу это понимал. — Как и обещание твоим родителям сохранить тебя невредимой. Он начал собирать уже брошенные мимо импровизированной мишени острые металлические звёздочки. Мешок с соломой, на котором углем были нарисованы голова, шея и туловище. — Выглядит очень устрашающе, Лисичка. — Пожалуйста, Кадзу, — почти взмолилась она, когда синоби протянул свою руку, намереваясь забрать у Харуми оставшиеся сюрикены. Ему было интересно, каким образом девушка заполучила их. Пока он спал? Но у него чуткий сон, будучи бойцом на Белой арене, научишься слышать всё и всех даже с закрытыми глазами. И пусть прошли годы, много-много лет, однако, никогда Кадзу не погружался в сновидения полностью, забыв о мире вокруг. — Только ты можешь это сделать. Я доверяю тебе. От последних слов его закалённое жизнью сердце дрогнуло. Стало больно почти физически. Больно и тошно. Тошно от самого себя. — А я тебе. Поэтому мне интересно, как именно у тебя оказалось мое оружие. Он всегда умел заглядывать в самую душу. Этот взгляд мог заставить встрепенуться любого. Харуми стало не по себе. — Прости… У тебя большой опыт, а я скоро отправлюсь на первый в своей жизни заказ. Вот и подумала… — Задание, — поправил он. Глаза девушки светились надеждой и Кадзу сдался. — Держи спину ровной и в то же время ненапряженной. — вздохнул он и дотронулся до ее спины ладонью. — Можешь согнуть руку в локте? — девушка тут же сделала, как он велел. — Хорошо. Он встал ближе и, проведя своей рукой от её плеча до предплечья, остановился на тонкой кисти девушки. Харуми еле заметно вздрогнула, ощутив своей нежной кожей обветренные и мозолистые пальцы мужчины. — Расслабь запястье. Представь, что проводишь линию кистью с тушью по бумаге. Это можно делать мягко, неспеша, — его рука направляла ее руку, дав понять, как именно нужно двигаться. — Или бегло, коснувшись лишь кончиком. — Как ты? — повернула она голову к Кадзу. Его губы почти соприкоснулись с ее щекой. — Да. Она в миг покраснела и отвернула голову обратно, направив взгляд к цели. Харуми затаила дыхание, слушая, как сердце участило свои удары. Несколько секунд и звезда полетела в мешок. — Прямо в сердце… — шепнула она. — Теперь сама, — Кадзу резко отстранился от девушки и кивнул на мишень. В последнее время Харуми вела себя странно — задавала вопросов больше обычного, чаще приходила на общие тренировки, хотя от нее это не требовалось, а ещё она начала подводить глаза и красить губы. И если первые два пункта можно было списать на волнение и подготовку перед заданием, то последний удивлял Кадзу. — И что? Она хоть и синоби, но все же девушка, которая хочет не только драться, но и быть красивой, — высказался Сатоши, снисходительно улыбнувшись другу. — Думаешь, дело в этом? — Да. Или наша Харуми совсем выросла и влюбилась. «Сатоши так легко и просто это говорил. Может быть, он прав?» Тем временем Харуми, которой дали свободу действий, решительно намеревалась доказать, что она схватывает всё на лету. Однако, уделяя все своё внимание лишь руке, в которой находился сюрикен, Харуми совершенно забыла посмотреть под ноги. И стоило ей переступить с одной на другую, чтобы занять более устойчивое положение и занести руку, как она подскользнулась на сырой земле и тут же рухнула на спину. — Цела? — хмыкнул Кадзу, наблюдая за рычащей с досады Харуми. — Вставай, грациозная. Харуми приняла руку помощи, но в последний момент потянула мужчину на себя, а после перекатилась на бок, «уступив» место на земле своему наставнику. Ее смех и его тихое шипение вперемешку с еле уловимой руганью. «Теперь не так обидно» — подумала она, продолжая смеяться. Кадзу недовольно окинул себя взглядом и посмотрел в сторону ученицы исподлобья. Улыбка быстро сошла с лица. Казалось, что он знает о чем Харуми думает, чего хочет… По телу пробежали мурашки, и кицунэ непроизвольно дернула плечами. — Теперь довольна? — спросил Кадзу, заметив, каким серьезным стало ее лицо. Харуми быстро заморгала, отгоняя мимолетное наваждение. — Более чем. Они оба стали отряхиваться от песка и земли, прилипших к одежде. Мэй точно не понравится внешний вид дочери, когда та вернётся домой.***
Это было ее первое задание. А от того, что рядом Кадзу — ещё волнительнее. Кто-то хотел заключить контракт с Наито, нужно было доставить в город письмо с условиями. Если бы она только знала, что главный пункт этого контракта — она, то уже не беспокоилась бы о том, как понравиться Кадзу. Он проверял крепления на седле, а Харуми смотрела наверх — то ли на горы, то ли на небо. Точно и сама не знала, ибо слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Она не помнила, когда именно ее отношение к мужчине поменялось, но точно знала, что никто с ним не сравнится. Он был не только идеальным ниндзя — быстрым, ловким и бесстрашным. Он был заботливым, понимающим и, как сказала Сино-Одори, «своим». — Всё готово, можно ехать, — сев сзади и ухватив поводья с двух сторон от талии девушки, сказал он. — Удачи! — крикнула вслед Юко, которая составила и вручила Харуми целый список покупок. Всё от косметики и аромамасел до редких трав, которые не растут в горах. — Береги себя, — бросил рядом стоящий Юки. Мэй и Такао провожали дочь взглядом. И пусть в этот раз это не навсегда, она вернётся через несколько дней… оба чувствовали горечь расставания.***
Они пробирались сквозь подступающую синюю весеннюю ночь и поднимающийся из низин туман. Харуми то и дело бросала взгляд в сторону синоби, не смея прервать тишину, всхрапывание лошади и стук подков о камень дороги. «Да и что ему сказать?» «Как себя вести?» Каждый раз, когда он снимал её с лошади, приключалось краткое головокружение. Отнюдь не от боязни высоты, как это было раньше. И этот момент не был исключением. — Будем ночевать там же, где и в прошлый раз? Подъехав к воротам, Кадзу спрыгнул с лошади и аккуратно ссадил Харуми на землю, обхватив за талию. — Нет. За год ты выросла. Никто больше не поверит, что ты моя дочь. На секунду Харуми увидела белые силуэты своих ладоней на его чёрной одежде и почувствовала жёсткие, как дерево, мышцы, когда опиралась о плечи мужчины.***
— За три возьмём, — удивив Кадзу своим порывом, начала торговаться Харуми и вытянула руку перед владельцем доходного дома, в котором они решили остановиться на ночь. — Три? Да это грабеж! — возмущался старик, видимо не ожидая встретить кого-то наглее его самого. — Пять, господин, — опустив руку девушки вниз, согласился синоби, не споря. — Даём пять и по рукам. — Кадзу, ты совершенно не умеешь торговаться, — в сердцах бросила Харуми, когда довольный хозяин ушёл с мешочком деньжат в руках. Кадзу хмыкнул, расстилая свежую солому на циновке. — Странно, что ты умеешь… — Я всё-таки дочь дзенина и кицунэ, — улыбнулась ему Харуми, непривычно похлопав ресницами. Кадзу повел головой, отгоняя бредовую мысль о том, что так девушка строит ему глазки. Это всё-таки Харуми, нечего и думать! — Поверь, такое не забудешь, — похлопав по готовому спальному месту, он встал и направился за ширму. — Ложись спать. Завтра нам понадобятся силы. — Кадзу, — остановила она его, — Спокойной ночи.***
После дороги сон совершенно не шел, и Харуми уже не знала куда деться, когда послышались тихие шаги. Она только и успела закрыть глаза и затаить дыхание, рядом прошмыгнула мужская фигура. Кадзу. «Но куда он собрался, да еще в такой поздний час?» Выждав немного времени, Харуми двинулась вслед за синоби, стараясь не привлекать к себе внимание. Он уверенно петлял по узким улочкам, и с каждым его шагом сердце Харуми билось все сильнее: она уже догадывалась куда он держит путь, но до последнего отказывалась в это верить. Наконец, Кадзу быстро поднялся по лестнице и подошёл к широкой двери. Харуми быстро скользнула за угол. Двери медленно раскрылись, и полоска света осветила хозяйку дома: госпожа Акеми вышла навстречу гостю в одном нагадзюбане. Женщина широко улыбнулась: — Как ваше здоровье, господин? — Вашими усилиями, Акеми. Она смотрела на Кадзу, словно на добычу. Плотоядно. «Так ведёт себя настоящая женщина?» — обида и злость звучали с этой мыслью. А когда госпожа Чхве жестом руки пригласил Кадзу внутрь, Харуми зажала рот рукой, чувствуя, как слезы покатились из глаз. Она отказывалась верить в то, что этих двух действительно связывало что-то большее, чем клан, а может, просто не хотела. Девушка с силой сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь чуть ли ни до крови. Она тихо всхлипнула, когда Кадзу повернул голову в ее сторону. Харуми спряталась за угол, продолжая закрывать рот рукой.***
Зайдя в дом госпожи Чхве и чувствуя, как его грудь жжёт контракт, Кадзу надел маску равнодушия. — Выглядишь лучше, чем в нашу прошлую встречу. Из тени вышел Наоки Акасава — глава клана синоби, разместившихся в бамбуковых лесах, с южной стороны гор. — В этот раз хозяйка гостеприимная, — колко ответил Кадзу, почувствовав, как неприятно кольнуло одно из ребер (словно у него была память). — Я принёс контракт. — Сначала хочу увидеть девчонку. Наоки был прямолинеен — это Кадзу понял ещё в их первую встречу. А ещё он — человек своего слова, чего и от других требует. — Завтра. На базаре. — Но как понять, что она действительно ведьма? Что-то в этот момент взорвалось внутри Кадзу, разлетевшись по всей груди и оставляя раны. Он сжал кулаки и зло произнес: — Она не ведьма. Повисло тяжёлое молчание. Госпожа Чхве, до этого молчавшая в стороне, предложила чаю и сама же вышла из комнаты, не дождавшись ответа. — Будет тебе доказательство, — выплюнул Кадзу, мысленно проклиная себя.