только я и я

       Арсений себя любил. Никогда и никого он не любил так сильно, как собственное отражение, собственное мышление и тело. Об этом тяжело было говорить, это тяжело было показывать – засмеют, и мужчина скрывал это, как мог, но в импровизациях и на интервью это иногда проскальзывало, да и сами фанаты в один голос твердили, что Арсений – самовлюбленный.        Иногда доходило до абсурда. Мужчину называли и нарциссом, и эгоистом в самом скверном понятии этого слова, а Арсения это глубоко задевало, хоть он этого и не показывал особо. Что плохого в том, чтобы любить себя? Этого требуют все психологи, психотерапевты и психиатры страны, этим занимаются многие на планете Земля, а возможно и все, если подразумевать под любовью дрочку. Но почему-то именно его за это принижали, сколько он себя помнил.        Арсений себя не любил, он себя обожал. Он мог вечерами засиживаться в ванной, купаясь в душистой пене и нанося по очереди различные средства для лица, он мог отказываться от встреч и записей, чтобы отдохнуть лишний раз, он мог заставлять себя готовить, чтобы потом вкусно поужинать, хоть готовить Арс и не любил от слова совсем – не видел смысла в долгой возне и пятиминутной в итоге трапезе. Мужчина делал все, чтобы ему самому было хорошо. Заботился.        Он любил фотографироваться, а после часами рассматривать получившиеся фотографии, за которые его тоже многие подстегивали. Арсению нравилось рассматривать собственные эмоции, запечатленные на пленке, абсолютно разные: злость, ненависть, счастье, умиротворение, пошлость.. Разящая пошлость притягивала его сильнее всего, но допускать её он себе позволять не мог.        Одна фотосессия с девушкой в нижнем белье чего стоила. Арсений в то время фотографиями этими упивался, чуть ли не в рамочку себе вешал, но не из-за прелестной дамы, что в различных позах появлялась рядом, а из-за него самого. То, как он держал стек, то, как сидел в ногах женщины, глядя в камеру с лисьим прищуром, то, как прихорашивался в ванной после "ночи" с девушкой... Да, фотография в ванной, наверное, была его любимой.        За многие года работы с ребятами из Импровизации Арсений уже привык к вечным шуткам и подьебкам в сторону его самовлюбленности, но каждый раз, когда кто-то заводил об этом разговор, он тушевался. Его вечное «хуйню несёте» уже приелось, а новых ответов, увы, не находилось.       У Славы он сказал, что нарциссизм – это болезнь, которую нужно лечить, и он ею не страдает, а после гуглил его же признаки. В итоге оказалось, что у него рак. Так интернет сказал. Он долго и муторно искал ответ, почему же он так к себе относится, но все сайты твердили совершенно о другой любви, ему не подходящей.        Первые проблески в сознании появились, когда он понял, что он себя привлекает. Как партнер, как мужчина. Лучше себя Арсений никого найти бы и не смог – это уж точно. Лишь он знал о себе так непозволительно много, лишь он мог себя поддержать, так как выучил свои проблемы и травмы наизусть, лишь его тело было красиво, лишь себя было приятно любить.        Хотелось убиться, чтобы перестать это чувствовать. Ведь как же так? Как он мог встречаться с самим собой? Что скажут люди?        – Что скажут люди? Да забей. Это уже давно не твой слоган, – Сказал он сам себе, а после подошел к зеркалу. Притягательные синие глаза смотрели прямо в душу, разрывая сердце. – Зачем тебе нужен кто-то ещё, правильно? Эм... Блять, веду себя, как идиот. Разговариваю с зеркалом. Дожил.        Мужчина лег в кровать, надеясь отдохнуть и хорошенько выспаться перед очередными съемками, но в итоге проворочался в постели до трех ночи. Ангел и демон спорили на его плечах, решая эту появившуюся проблему. А было ли это проблемой вообще?        – Хватит, все, заткнитесь, – Выдохнул Арс, сунув голову под подушку, как страус в песок, чтобы спрятаться от назойливого жужжания мыслей. Уйти от них не получилось – они сидели в голове.        – Ладно, – Арс резко сел на постели, и одеяло, которое он от себя откинул, плавно опало на пол, предоставив его взору полуголое тело в отличной форме. – Да еб твою мать!        Это было крайней степенью тупости – разговаривать с самим собой. У него не было расстройства личности, не было отклонений, он просто... говорил. Кто-то разве так не делал? Поднимите руки, покажитесь.        – «Эй, Арс, ты мне нравишься» – я так должен себе, что ли, сказать? – Простонал мужчина, схватившись за голову. Глаза его были зажмурены так сильно, что дрожали ресницы. – Эм... Арс, ты мне нравишься. Типа, прям невъебенно. Ты самый лучший, заботливый, ласковый, привлекательный... Я... Давай встречаться?        В ответ, конечно же, последовала тишина. Чего и стоило ожидать. Лишь внутренний голос ответил на предложение положительно, и этого, наверное, было достаточно, чтобы начать отношения с самим собой.        Чем бы дитя не тешилось, дабы не плакало, да?

***

       Утром мужчина проснулся помятым и невыспавшимся. Встал с кровати, накинул небрежно на плечи халат, пытаясь проснуться, а на телефон уже поступали сотни миллиардов звонков с напоминаниями о запланированной съёмке.        – Выключаем телефон, родной, выключаем. Нужно позавтракать, умыться и набраться сил, а потом уже обсуждать дела рабочие, – Мурлыкнул себе под нос Арсений. – Вот так, молодец. А теперь кушать.        Взбитое на сковородке поджаренное яйцо было проглочено за пару минут залипания в инстаграме. Следом за яичницей отправился стакан сока, и желудок наконец-то почувствовал насыщение.        – Умница, теперь дуй зубы чистить, а то не поцелую, – Усмехнулся Попов, погладив себя по запястью. Такой привычный жест заставил тело покрыться мурашками.        Арсений чистил зубы и смотрел лишь на свое отражение. Было приятно любоваться утром таким неопрятным, но от того не менее привлекательным видом мужчины. Попов пустил пенные пузыри из зубной пасты, прополоскал рот и получил свой заслуженный поцелуй – облизнул губы, даже прикусил едва нижнюю. Этого было достаточно, чтобы зарядить себя хорошим настроением на весь оставшийся день.        Пробки, пробки, пробки. Слава богу, Арс не опаздывал. Ехал в машине, держа руль двумя руками (жаль, мог бы положить одну себе на колено), и тихо подпевал играющей на всю песне из магнитолы. Хотелось кричать на весь мир, что он наконец обрел свое счастье.        Его уже ждали. Арс зашел в гримерку сияющим, и Антон даже смутился, глядя на такого непривычно радостного мужчину – обычно тот ходил хмурым и не разговорчивым, отличаясь от картинки в телевизоре. Сегодня же он с радостью запрыгивал одежду и сам подставлял лицо под порхающие по коже кисти.        – Че, Арс, поебался с кем-то? – Сережа сидел на подлокотнике кресла и пил энергетик, ожидая своей очереди к гримеру.        – Да он скорее с зеркалом полобызается, чем девушку себе нормальную найдет, – Пошутил Дима, а Арсений в ответ лишь улыбнулся, зная, что тот был как никогда прав.        – Арс, ну реально колись, нашел себе кого-то? – Шаст был едва хмур и зажат. Кутался в худи, крутил кольца на пальцах и тряс ногой – признак нервозности. Что его так всполошило?        – Можно... И так сказать, – Попов облизнул губы, и все находящиеся в комнате люди так и не поняли, что за этим жестом скрывалось что-то большее.