Грусть

На улице была ужасная осенняя погода. Дождь лил уже на протяжении нескольких дней. Ветер же задувал абсолютно в каждое место. Такой он был пронизывающий и холодный. Весь город превратился в пасмурное, тоскливое, грустное существо. Не удивительно, ведь это главная особенность осени в этом городе. Многим это очень досаждало, они множество раз обращались к принцессе и просили пегасов о налаживании погоды, но просьбы были не осуществлены до сих пор. Видимо, так надо, так велит правительница Эквестрии — никто не смеет её ослушаться. Эмили шла по улице, пытаясь обходить хотя бы самые большие лужи. Особого смысла это не имело, потому что копыта уже и так безнадежно промокли. Делала она это на автоматизме, особо не задумываясь. Сегодняшний день, как, впрочем, и предыдущие, не задался. Сегодня пони Эмили поняла, что она не нужна. У нее был роман, последняя страница которого сегодня была дочитана. Ее жеребец, пряча глаза, что-то мямлил, пытался объяснять... Эмили же даже не помнила, что именно он говорил. В ее голове пульсировала лишь одна фраза: «Я не нужна». Какая уж разница, почему? Вот она и не вслушивалась в его объяснения. Личная жизнь пегаски, да и жизнь в целом, не сильно задались. Карьеры у нее особой не было, была просто работа, на которой просто платили деньги. Семья? Когда-то была она была, но потом все кончилось, и этот период жизни для неё был, как в тумане, как старая кинопленка: вроде бы это были ее воспоминания, ее жизнь, но воспринималось всё как просто история. Чужая история. Увлечений Эмили также не имела, внутри нее было пусто — ни интересов, ни целей, ни желаний. Она просто жила обычной жизнью. А точнее — ее жизнь шла своим чередом, изо дня в день, из года в год. Сама. Без участия серой пегаски. Этим вечером, с мокрыми копытами, разбрызгивая лужи, тщетно пытаясь не намочить их ещё больше, чем есть, Эмили направлялась в кафе, именуемое «Душа». Оно пряталось в одном из двориков старого родного города Эмили. Никто не знал, когда оно появилось. Казалось, что оно было здесь всегда, с самого момента основания города, как его часть, или душа. Это было своеобразное, ни на что не похожее заведение. Подобного ему не было нигде. Часто даже было так, что можно пройти мимо и не заметить его: ни яркой вывески, ни рекламы, ничего. Да и посетителей в нем много не бывало никогда. Эмили, в свое время, случайно обнаружила это кафе. В тот день ей так же было грустно и тоскливо, и, бродя по одной из улиц своего города и не разбирая дороги, она обнаружила, что перед ней оказались двери. — Мадемуазель принесла грусть? — произнёс вкрадчивый голос (позже выяснилось, что это был голос администратора и, одновременно, хозяина магазина). Именно так и сказал: «Принесла грусть». Не «здравствуйте», не «проходите». А именно принесла грусть. Странно, но это было сущей правдой. У нее действительно была грусть и... да, она ее несла по городу, и получается, что донесла именно сюда. Своеобразность кафе «Душа», в котором Эмили тогда пробыла до самой ночи, заключалась во многом. Во-первых, как только посетитель ступал за порог, у него возникало ощущение, что он пришел в гости, причем к очень близкому человеку. В место, где его поймут, где даже не нужно объяснять, что случилось, потому что поймут и так — без слов. Во-вторых, посетитель (гость — здесь всех посетителей называли не иначе как «гость») ничего не решал: ни в каком зале он сядет, ни что будет заказывать, ни на какое, конкретно, место сядет. Залов было пять: летом всех отводили на площадку с натянутым тентом, столиками вокруг маленьких фонтанчиков и перегородками, увитыми цветами. Когда ты сидел в этом зале, казалось, что ты не в городе, а каком-то уютном саду. Там очень удачно выходило прятаться от летнего зноя, всегда было прохладно. Когда же наступала осень, гостям были рады. Так и говорили: "Сегодня мы вам рады". Там был приятный полумрак, играла тихая ненавязчивая музыка, а столики были расположены у камина, возле которого так приятно было отогреваться. И кроме того, каждого гостя в осеннем зале укутывали в плед. Также там имелись окна во всю стену, через которые всегда приятно смотреть на стекающие капли дождя. Зимой же гости находились в зале с горящим очагом. Окон там не имелось, в центре стоял тот самый очаг, вокруг которого и были расставлены столики. «Весенний зал» — зал, в который можно было попасть весной, находился на крыше, он был из прозрачного стекла. Абсолютно весь. Полностью. И там было здорово наблюдать за синим небом и облаками, проходящими прямо над головами. Был ещё отдельный особый зал. Назывался он "печаль". Зал находился в подвале, и обслуживался он лично администратором. Необъяснимым образом, встречая у входа гостя, администратор понимал, что сегодня человеку не просто грустно, а очень-очень плохо. — Мадемуазель/месье принесли грусть? — говорил он после этого, а потом провожал в этот самый зал. Особенность зала заключалась в том, что он был поделен перегородками на отдельные зоны, и к каждому гостю, находящемуся в зале, сразу заползала кошка. Стоило вам выбрать столик и присесть, как тут же откуда-то появлялась кошка, устраивалась у вас рядом и начинала мурлыкать. В тот день, когда Эмили впервые попала в это кафе, администратор ее и проводил в этот зал. На копыта тут же умостилась кошка. Кобылка вздрогнула, хотела согнать ее, но администратор помешал ей: — Нет, на сегодняшний вечер это ваша кошка, и она будет с вами. Эмили не стала спорить: на это у нее сил не было. — Кошка так кошка, в конце концов, от ее мурлыканья становилось чуть легче, — думала пони. Потом пегаска решила попросить меню и услышала весьма неожиданный ответ: — Мадемуазель в гостях. А в гостях не заказывают, а принимают угощение. Пожав плечами, Эмили стала ждать развития событий далее. Сегодня она действительно не смогла бы ничего выбрать: ей было все равно. Жизнь текла своим чередом, даже в отношении выбора еды. Но того, что случилось дальше, кобылка никак не могла ожидать. Ей принесли БАБУШКИНО варенье. Не варенье, похожее на то, которое делала бабушка, а именно БАБУШКИНО! И тут Эмили прорвало. Она вспомнила свое детство, свою бабушку, которая была для нее самой близкой и дорогой пони, которой она всегда была нужна, которая любила. Слезы ручьем текли из глаз: Эмили не могла их более сдерживать. Всхлипывала, а потом начала рассказывать историю своей пустой жизни администратору. О том, как она никогда не ладила с матерью (отца не было), о том, как мать постоянно попрекала ее, как она знала, чувствовала, что является обузой для собственной матери и мешает ей вести беззаботную жизнь, о своем краткосрочном и неудавшемся браке, где она тоже была не нужна.... Она говорила и говорила, а перед глазами был внимательный и все понимающий взгляд администратора... Она чувствовала, что он действительно ее понимает. Когда слезы схлынули и она перестала всхлипывать и плакать, администратор начал: — Нет ничего плохого ни в грусти, ни в печали. Они по-своему очаровательны. Грусть — она уютная, она свидетельствует о том, что человеку есть, о чем грустить, что в жизни его что-то все-таки было, то, что он потерял. Что лучше? Иметь и потерять — или ничего не иметь? Эмили не знала, что ответить. Дальше, глядя прямо в ее душу, администратор продолжил: — Приходя сюда, можно принести грусть и выпить ее до дна, продолжая жизнь, а можно... — он чуть задумался, — Можно подарить грусть этому заведению, которое соткано из него. Если мадемуазель устанет, не захочет больше жить так, как живет, если мадемуазель больше ничего не будет держать — она может прийти в и сказать: "Я принесла свою грусть и хочу ее отдать". В городе начался сезон дождей. Тщетно пытаясь обходить лужи, хотя копыта и так промокли, пегаска подошла к дверям кафе «Душа» и встретилась взглядом со знакомым ей администратором. — Мадемуазель принесла грусть? — спросил он. Эмили выдохнула, подумала о том, что ее держит в этом мире, в очередной раз убедилась, что никому не нужна, и наконец произнесла: — Я принесла свою грусть и... и хочу отдать ее. — Нет ничего плохого ни грусти, ни в печали... — услышала пегаска Эмили голос Хозяина, удобно устраиваясь на копытах у посетителя и начиная мурлыкать. Сейчас она была уже чья-то и была кому-то нужна. В кафе «Душа» же на одну кошку стало больше...