"Лучшая на свете сестра"

      Девочка нервно бегала туда-сюда по больничному коридору. Она измерила своими небольшими шажками всю его площадь, посчитала все плитки на полу, которых, к слову, оказалось пятьдесят четыре, посидела на всех стульях, но всё никак не могла успокоиться. Ну когда же? Когда она сможет увидеть маму и младшего братика?       — Ульяна, — из палаты выглянул высокий темноволосый мужчина. Уля тут же вскочила со стула и подбежала к папе.       — Уже можно, да? Уже можно?       — Можно, можно, — улыбается Роман. — Только тихо, твой брат спит, а мама немного устала.       Ерёмина быстро кивает головой и, подбежав обратно к стулу, чтобы взять букет маминых любимых бегоний, заходит за отцом в палату. Она была такой же, как и коридор: идеально белой и чистой. Ещё тут были большие окна, так что света даже без включенного электричества было полно.       — Мама, мама! — девочка тут же бросается к больничной кровати, на которой лежала прекрасная рыжеволосая женщина. Под её глазами были заметны небольшие синяки, сама она выглядела уставшей, но счастливой. Роды прошли отлично, и Василиса уже во всю восстанавливалась. Прошло уже три дня — и родственникам наконец-то разрешили посетить её.       — Привет, милая. — Василиса тихо смеётся, чтобы не разбудить спящего в люльке мальчика. Она с упованием гладит дочь по голове, пока та крепко-крепко обнимает её. — Скучала, да?       — Даже не представляешь насколько, — отвечает за Улю мужчина. Он подходит к своим девочкам и целует обоеих в макушки. — Мы оба скучали. Как вы?       — Мы хорошо. У нас прекрасный режим: поспать, поесть и снова поспать       — Как можно столько спать? — неудомевает младшая Ерёмина. Она кладёт букет на прикроватную тумбочку и снова приникает к матери.       — Всё возможно, когда сильно устаёшь, милая. — Роман гладит дочку по голове и коротко окидывает взглядом стоящую рядом люльку. — Давай, отпускай маму, а то задушишь, и пошли посмотрим на твоего младшего брата.       Маленькая фигуристка сразу же оживилась, чем вызвала тихий смех у родителей. Она аккуратно слезает с кровати и быстро преодолевает короткое расстояние до кроватки своего младшего брата. Её восхищенный выдох вызывает ещё более широкие улыбки на лицах родителей.       — Он такой красивый, — шепчет Ульяна. Она аккуратно, совсем невесомо касается кончиком указательного пальца маленького кулачочка новорожденного мальчика. — А как его зовут?       — Мы пока ещё не придумали ему имя. Хочешь придумать?       — А можно?       — Ну конечно, — женщина подбадривающе улыбается, а мужчина одобрительно кивает головой.       Уля снова смотрит на младшего братишку. Аккуратно проводит пальчиком по его плотно сжатому кулачку. Такие маленькие и тонкие пальчики, совсем непохожие на её. И сам он такой маленький и милый... очаровательный. Почему-то фигуристка подумала о том, что её брат определенно будет самым-самым красивым мальчиком на свете.       — Владик, — вдруг выдаёт она спустя долгие минуты молчания. — Тебя теперь зовут Владик.       Василиса и Роман подорвались, когда до них донесся тихий восклик удивления.       Влад сквозь сон крепко сжал своей маленькой ручкой указательный палец сестры.       Каждый день Ульяна пуще прежнего спешила домой со школы или тренировки. Ведь дома её теперь ждут не только мама и папа, но и любимый младший братишка, которому уже целый год.       — Я дома! — оповещает она семью, хлопая входной дверью. Девочка снимает с ног ботинки и аккуратно ставит их на полку для обуви, куртку вешает на крючок для одежды. Сама же она подхватывает портфель и тут же несётся в гостиную, где всегда сидели мама и Влад. Папа в это время был ещё на работе и приезжал обычно через часа два после того, как приходила Ульяна. Но почему-то в этот раз абсолютно все родственники собрались в гостиной. Они сидели на ковре перед диваном.       — Улечка, замри, — говорит Василиса дочери. Та послушно замирает с портфелем в руке.       Мама держит Влада за руки — учит ходить. Обычно Уля тоже принимала в этом участие. Младший брат уже резво ходил с поддержкой взрослых, но самостоятельных шагов пока не делал.       — Влад, посмотри, где Ульяна.       Папа аккуратно гладит малыша по спине, будто направляя его в сторону фигуристки. Тот, увидев в дверях гостиной старшую сестрёнку, радостно загулил на своём детском.       — Пойдёшь к сестре, милый?       "Пойдёт?"       Ульяна ставит портфель на пол, делает два небольших шага в сторону семьи и приседает на корточки.       — Иди сюда, Владик.       И он действительно пошёл: мама аккуратно убрала свои руки, позволяя сыну самостоятельно идти в сторону сестры. Мальчик сделал несколько несмелых шажков в сторону Ули, а когда та и сама как-то несмело поманила его руками, сделал ещё пару быстрых шагов. Влад спотыкается о ковёр и почти падает, но Ульяна вовремя ловит младшего брата. На её, — и не только её, — лице расцветает самая счастливая на свете улыбка.       — Уля, Уля!       Ульяна приседает на корточки, ловя Влада в свои объятия. Первоклассник крепко обнимает сестру за шею. Его рюкзак смешно бренчит за спиной.       — Ну что, как первый день в школе? — спрашивает подросток, беря младшего за руку.       — Классно! У нас такая добрая учительница! И одноклассники крутые! А когда я рассказал про тебя, то у всех рты пооткрывались! У меня самая классная сестра на свете!       — Ну, не такая уж я и классная, — смеётся девятиклассница.       — Нет! — возмущается шатен. — Самая-самая классная! У тебя столько наград за фигурное катание! И ты так круто катаешься на коньках! И прыгаешь! И эти, как их там. Ну, красивенькие, когда крутишься.       — Вращения, — подсказывает Владу сестра.       — Да, они самые! В общем, у меня самая классная старшая сестра на свете!       — А у меня самый потрясающий и классный младший брат на всём-всём белом свете.       Влад внимательно следит за тем, как Ульяна собирает чемодан. Она просит его подать синию кофту — мальчик выполняет просьбу сестры.       — А ты надолго уезжаешь?       — Я переезжаю в Москву. Буду там тренироваться дальше.       — Прям... навсегда? И больше никогда-никогда не приедешь?       Уля неотрывно смотрит на брата. Тот поджимает губы и мнёт в ладонях край майки. Она улыбается и треплет его по густым тёмным волосам. В отличии от её они не отливают рыжим на свету. Этим она пошла в маму.       — Ну конечно же буду! Каждый месяц буду приезжать на выходные.       — А на мой день рождения?       — А на твой день рождения в первую очередь!       — Тогда на день рождения я хочу новые краски и альбом!       Брат и сестра весело смеются. Улыбки не сходят с их лиц.       Ульяна хлопает дверью раздевалки. Побрал бы чёрт их всех. Всех присутствующих на этой дурацкой арене. И Виктора тоже. "Серебро" — одно-единственное слово засело в её сознании. И искаженное в притворно-спокойной гримасе лицо Романова.       Она ненавидит этот день. Ненавидит этот чемпионат. Ненавидит всех этих людей вокруг и эту дурацкую серебряную медаль. Хочется разбить её о камень. Или разбить ей чьё-нибудь красивое личико.       — Уля, Уля! — Влад прыгает на старшую сестру со спины, обнимая за шею. Фигуристка успевает сориентироваться и подхватывает подростка под ноги.       — Ерёмин Владислав, немедленно слезь с сестры! Тринадцать лет, а ведёшь себя будто в шесть.       — Эй, я как пёрышко! — с притворством возникает шатен. Он снова обращается к Ульяне. — Правда же, Уль?       — Вообще далеко не пёрышко, — хмыкает Ерёмина.       Влад передразнивает её и всё же скакивает со спины девушки на пол. Спустя десяток секунд рядом оказываются и родители.       Ульяна делает глубокий вдох. Что ж... второе место. Видимо, семья ей не очень гордится. Она только открывает рот, как Василиса сразу же налетает на дочь:       — Ох, ты была такой красивой! А какие прыжки! И вращения! Господи, моя дочь заняла второе место на чемпионате России, подумать только!       — Знаю, знаю, — выдаёт фигуристка, — я вас разочаровала.       Ерёмины недоуменно смотрят на родственницу. Уля от этого чуть скуксивается. Она... неверно их поняла?       — Ну, — пытается она пояснить, — не первое... не золото.       — Ты что, Уль, — возникает тут же младший. — Серебро на чемпионате России! Это же так круто! Ты там такая бац-бац-бац! И прыжки такая туц-туц! Прыгала, как Саске из Наруто, когда он за Итачи гнался!       — Но я же...       — Ульяна. — Ерёмина поднимает глаза на отца. — Серебро на чемпионате России — это отличный результат. Ты умница. Мы гордимся тобой.       — А я больше горжусь! — подросток прижимается к боку сестры, крепко обнимая её. — Даже больше, чем мама!       — А вот это уже неправда! — возникает Василиса. — Чистая ложь!       Ульяна лишь смеётся. Она обнимает брата, маму, папу. Взглядом натыкается на Виктора в конце коридора.       — Я безумно хочу есть, — вдруг говорит девушка, — и жуть как устала.       — Я тоже есть хочу. Мам, пап, поехали поедим. А потом домой! Нам ещё ёлку наряжать к Новому Году!       — Уль.       — М? — Ульяна нажимает на паузу. Телевизор останавливается, освещая погруженную во мрак гостиную.       — Ну ты чего остановила, пусть бы дальше шло.       — "Пёс" подождёт. Что хотел?       — Я ж тебя не напрягаю, что приезжаю к тебе летом?       Ерёмина хмурит брови.       — С чего ты это взял, мелкий?       — Ну мало ли, — шатен пожимает плечами, — у тебя же тренировки с Витей.       — Ко мне приехал младший брат, так что имею право пропустить одну тренировку, — она вдруг усмехается, — да и Витя уж точно против не будет.       — Вы ж к чемпионату готовитесь.       — Ну да, — старшая пожимает плечами, — будем брать золото.       — А давай пари: если вы с Витей берёте золото на этом чемпионате России, то моя первая манга, как мангаки, будет посвящена вам двоим.       — Готовь сюжет, мелкий, — смеётся Ульяна. — Мы обязательно возьмём золото, а потом пойдём на Европу, вот увидишь. Дальше включать "Пса"?       — Включай.       Брат и сестра какое-то время молча смотрят сериал, пока Влад снова не нарушает тишину:       — Уль, я тебя люблю.       — И я тебя, Влад.       — Ты самая классная на свете сестра.       Ульяна улыбается.       — А ты самый классный и вредный на свете брат. Давай сериал смотри, а то пропустишь всё.       Девушка нервно бегала туда-сюда по больничному коридору. Она измерила своими шагами всю его площадь, посчитала все плитки на полу, которых, к слову, оказалось семьдесят шесть, посидела на всех стульях, но всё никак не могла успокоиться. Ну когда же? Когда этот врач выйдет из операционной?!       Ульяна тихо всхлипнула, чем привлекла внимание дяди Жени. Спортсменка прижала руки ко рту, стараясь успокоиться. Папа погиб на месте... Мама и Влад в реанимации.       — Пожалуйста... пожалуйста... — шептала она, словно мантру. Нет-нет-нет, она не может потерять ещё мать и брата! Пожалуйста!       — Ульян, присядь, — мужчина кладёт руки на плечи Ерёминой, молчаливо поддерживая. Ему тяжело: лучший друг погиб в автокатастрофе, его жена и сын — люди, которых он знает так долго — сейчас находятся на грани жизни и смерти, а Ульяна, вся в слезах, с растекшейся по лицу косметикой стоит посреди коридора и просит лишь о том, чтобы её родные выжили.       — Не могу, дядь Жень, не могу! — её снова прорывает: слёзы вновь градом катятся по лицу, размазывая тушь ещё больше.       Евгений не представлял, как тяжело ей сейчас: буквально за несколько минут до выступления узнать, что твоя семья попала в аварию, отец погиб на месте, а мать и брата в срочном порядке реанимируют. Мало того, что она узнала это, так и не смогла сразу же броситься в больницу: не могла подвести партнёра. Они взяли золото на чемпионате России и должны были выступать на показательных. Выступили... если бы только знали, какой ценой.       Двери операционной раскрылись: из неё вышла женщина в синем халате.       — Что с моей мамой?! — Ерёмина тут же оказывается около хирурга. Её начинает мелко трясти, когда женщина молчит какое-то время, видимо, старается собраться с мыслями. — Что с ней?..       — Соболезную. — Улю словно холодной водой окатывает. — Время смерти четырнадцать часов и тридцать восемь минут.       Фигуристка делает инстинктивный шаг назад. Подскальзывается и почти падает, но её вовремя подхватывает Сукачев. Мужчина обеспокоенно смотрит на неё, придерживая за плечи. У Ульяны гул в ушах. Она слышит голоса вокруг себя, но не может разобрать ни слова. В голове набатом бьют слова: "Время смерти. Время смерти. Время смерти". Нет... нет... нет-нет-нет! Как же... как же это...       — Мама.. мамочка... — шепчет Ерёмина, задыхаясь от слёз. На девушку почти что накатывает истерика, когда в голову бьёт резкой болью ещё одна мысль. — Влад... Что.. что с ним? — она поднимает глаза на врача. — Что с моим братом?       — Я оперировала только Василису Ерёмину. Вашего брата должен оперировать детский хирург.       — Где... где это? Кто должен оперировать?       Женщина лишь отрицательно качает головой.       — Я разберусь, Ульян, — мужчина усаживает шатенку на стул, — я сейчас спущусь в регистрацию и спрошу о Владе. Сиди здесь и не двигайся, хорошо?       Ульяна отстранённо кивает в знак согласия. Евгений нехотя отпускает её плечи и идёт вслед за хирургом в сторону лифта.       Со стороны девушки доносятся тихие всхлипы. Она что-то шепчет сама себе, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Папа... Мама... Она.. она останется одна? Совсем-совсем одна?..       Сердце ушло в пятки.       — Пожалуйста, Владик, — хнычет, — хотя бы ты... умоляю тебя.       Белые лилии. Розовые бегонии. Жёлтые герберы.       Три букета для трёх лучших людей в жизни Ульяны. Для трёх людей, подаривших ей море счастливых лет, воспоминаний, радости.       Три букета по двенадцать цветов в каждом.       На похоронах Романа, Василисы и Владислава Ерёминых было немного людей. Друзья, коллеги. Роман был единственным сыном в семье, его родители давно ушли в мир иной. Василиса не знала свою семью, попав в детский дом ещё будучи двухмесячным младенцем.       Ни одной родной души. Ульяна действительно осталась одна. Совсем.       Четверной сальхов был её лучшим и по совместительству любимым прыжком. Всегда чистейшие исполнения, идеальные заходы, ровное количество оборотов и прекрасные приземления и выезды. "Коронный", как многие называют.       Музыка играет из колонки, наполняя собой весь каток. Комбинированное вращение, перекрёстный шаг, простая дорожка. Твиззл, тройка. Дальше дуга назад-внутрь, четыре оборота и падение. Банальная ошибка: слишком сильно наклонила корпус вперёд. Такая банальщина...       Музыка идёт дальше, но Уля даже не пробует подняться — так и лежит на льду. Не плачет, нет. Нечем больше — она выплакала всё за этот месяц. Высохла. Во всех смыслах этого слова.       Высохла настолько, что не может даже прыгнуть сальхов. Хах... а ведь это был его любимый прыжок. Каждый раз Влад упрашивал сестру показать ему сальхов. Одинарный, двойной, тройной, четверной. Ему почему-то особенно полюбился этот прыжок. И почему-то особенно в исполнении Ульяны — у других фигуристов его даже не смотрел, хоть и мог различить по одному лишь заходу. Возможно, поэтому и Ульяне он полюбился.       — Влад... Владик, — в голосе нервный смех и безудержная печаль, — а мы ведь взяли золото на чемпионате России. Взяли же... с тебя манга, помнишь, да?.. Помнишь же...