Глава 1. Туннели и виски
Молодой мужчина не помнил, когда в последний раз видел небо, чувствовал теплые лучи солнца на своей коже, вдыхал свежий воздух. Все, что он чувствовал и видел перед собой последние несколько дней — это комья грязи и земли под ногтями, запах немытых тел и глаза своих сослуживцев, и братьев переполненные страхом. Хотя они всеми силами пытались укрыться за пошлыми и озорными шутками. Они не первый день были глубоко под землей, самоотверженно готовя смертельную ловушку - туннели с большим количеством взрывчатки под вражескими позициями. В сознании у мужчины уже играла эта картина, когда один из них подожжёт фитиль и прозвучит громогласный взрыв, который похоронит их врагов под тонами земли и глины, а языки пламени будут лизать их тела, пока от них не останутся только кости. — Томми… — Грубый голос его брата вырвал Томаса из его кровавых мыслей, возвращая в действительность. Увидев обеспокоенный взгляд Артура, он подал знак, что с ним все в порядке. Но со скрипом в сердце Томас осознавал, насколько кровь, боль и отчаяние, порожденное войной, исказили его разум. Глубоко в душе он понимал, что их враги такие же люди, как и они. У них есть жены, дети. Они и сами еще могут быть детьми. Только неделю назад он видел, как один из солдат, воевавших на стороне Англии, застрелил в упор парнишку, которому еще и семнадцати то не было. Перед его лицом до сих пор были пустые глаза цвета хмурого неба и кровь, стекающая из пулевой дыры во лбу. Но, жажда победы и жизни были сильнее жалости. И отбросив в темный чулан все ненужные эмоции с лица и из мыслей, вновь становясь хладнокровным Томасом Шелби, он продолжил копать, пробиваясь к своей цели. За свою семью и за Англию.***
Спустя несколько часов обессиленные мужчины привалились к стенам туннеля и жадно осушили фляжку с водой. Томми оглядел изнуренные лица и заметил, как Джон и Артур посмеиваться, что в общей обстановке выглядело немного абсурдным. Кроме братьев, с ними находись двое рядовых отвечающие за сохранность взрывчатки. Тот, что выглядел постарше, звали Бен Милтон. У него были светлые волосы, нос с горбинкой и похабное чувство юмора. А рядом совсем, по мнению Томми, мальчик, с медными волосами. Возможно, они когда-то были рыжими, но из-за грязи стали почти цвета ржавой воды. Сэм Бекер, что в их рядах получил прозвище Ягоза за неусидчивость и веселый нрав. По мнению Томми, ему явно было не место в этом аду. Хотя кому здесь вообще место… «Может мне?» пронеслось у него в голове. — Вода — это, конечно, хорошо, но как же хочется виски! Все бы за него отдал. — ответил Артур на молчаливые взгляды мужчин. — А мне бы парочку шлюх из китайского квартала. Не это ли счастье? — мечтательно поделился Джон, похлопывая Бена по плечу. По туннелю разнеслись нехарактерные радостные звуки. Это был смех. Даже у Томми дернулся уголок рта, немного напоминающий ухмылку. — Джон, мы все знаем, что ты обычно думаешь не той головкой. — Саркастически сказал Томас, чем вызвал очередной приступ смеха у собратьев по несчастью. На что Джон даже не стал протестовать, а лишь самодовольно приподнял бровь. — А если серьезно, парни. — Прерывая общее веселье, Томас убедился, что все взгляды сосредоточены на нем. — Нам надо более аккуратно расходовать припасы с водой. Без еды мы продержимся дольше, чем без воды. У нас есть еще три фляжки, их хватит на два дня. К тому времени мы должны докопать до нужного расположения и подорвать их тушки. Если расчеты нашего картежника верны. — Он кивнул в сторону Сэма. – То они даже не поймут, что их немецкие задницы сидят на минах и в скором времени отправятся в ад первым же рейсом. — Томас дал себе волю изобразить подобие улыбки. Она была холодной и расчетливой и больше напоминала волчий оскал. — Ну а пока их немецкие задницы еще на месте, я предлагаю отведать кое-что получше воды. — С этими словами Сэм с видом нашкодившего ребенка достал из-за пазухи поблескивающую в свете масляного фонаря маленькую плоскую металлическую фляжку. Со словами «Будь я проклят!» Артур с блестящими глазами пробирался на корточках со скоростью света к Сэму, вырывая у него из рук фляжку, откупорил ее и понюхал. Пробурчав в очередной раз «Да будь я проклят, мать твою!» он сделал глоток, отлипнув от подарка судьбы, улыбнувшись во весь рот, сказал: — Виски! Мать твою, это же ирландский виски. Выглядел он как мальчишка, которому на рождество подарили игрушечный поезд. С удивлением Томми и остальные посмотрели на Сэма, который улыбался, как чеширский кот, безусловно, довольный собой. Не успел Томми задать вопрос, интересовавший их всех, откуда у обычного рядового появился за пазухой отличный ирландский виски, парнишка с видом победителя сказал: — Перед тем, как идти в туннели, я незаметно реквизировал дорогую душе нашего майора эту маленькую безделушку. — Другими словами украл, Ягоза. — Промолвил Томми с притворной сердитостью, хотя у самого плясами черти в глазах, ведь ни одни из солдат его батальона не любил майора Патерсона. — Нет, я ее реквизировал. Морской термин, между прочим. Но я ее верну…только пустой. Бен накинулся на Сэма с поздравлениями в качестве начала карьеры вора. Джон рассуждал, что одной фляжки мало и надо было стащить как минимум две. Артур ничего не говорил, а только одобрительно кивал словам Джона и прихлебывал из фляжки. Ягоза пытался втолковать Бену, что тот не смог бы стащить и эту, тем более у майора. Наблюдавший эту картину со стороны Томас уже представлял, как закончится эта война и они в пятером пойдут в бар на Смолл-хит. Увидев взгляд брата, затуманенный без всякого виски, наблюдавшего за перебранкой младших, Артур помотал, как маятником, фляжкой перед лицом Томаса. Улыбнувшись краешком губ, мужчина сделал глоток из предложенной фляжки и объявил отбой, сказав, что подежурит первым. Все улеглись на жесткую землю. Джон выключил лампу для меньшего расхода масла и кислорода. Под землей было хоть и сухо, но достаточно холодно, и по выработавшейся привычке они засыпали, грудившись плотно друг к другу. В наступившей тишине и темноте Томас вслушивался в размеренное дыхание своих братьев по оружию и крови. Через несколько минут тонкий слой будто паутины тишины прервал тихий шёпот Сэма. — Томас…– помолчав секунду, как будто не зная, стоит ли спрашивать, он добавил: — Кто ждет дома тебя, Артура и Джона? — Не ожидав такого внезапного вопроса, Шелби замер, не зная, с чего начать. Конечно, за многие месяцы службы вместе они затрагивали тему дома и семьи, хотя это скорее были веселые истории из прошлого или казусы, которые случались с молодыми мужчинами. Особенно таких историй было много от Бена, который как-то поведал им, как бежал полуголый по улицам Шеффилда от разъярённого мужа своей новой пассии, что застал их в интересном положении во время своей внезапно кончившейся командировки. Но мало кто рассказывал или упоминал что-то домашнее или уютное. Может, это приносило им боль и скорбь. Само упоминание о доме и страх никогда не вернуться сковывал их сильнее. Вот и Сэм никогда не упоминал о своей семье и не расспрашивал о доме братьев. — У моих братьев и меня нет того традиционного понятия семьи. Отец бросил нас, когда еще мы были детьми, а мать умерла через год после рождения моего младшего брата Финна. Артура, Джона, мою младшую сестру Эйду и малыша Финна и меня воспитала наша тетя Полли. Она просто дьяволица в характере и не давала нам спуску, хотя любит нас больше жизни. Моя сестра Эйда своенравная и все время транжирит деньги, которые мы зарабатываем, а Финн… – Тут Томми замолчал. Он не видел своего брата уже 4 года. Сердце предательски кольнуло и хладнокровный облик треснул. Томми возрадовался, что в тоннеле было темно и никто не видел, как по его лицу пошла трещина, открывая эмоции, которые он никому не позволит увидеть. Смахнув непрошенную слезу, от замолчал. Как будто почувствовав смятение Томми, Сэм решил не давить на него и не расспрашивать дальше. И только начало казаться, что их диалог потух как свеча с догоревшим фитилём. Мальчик снова начал говорить, но уже чуть тише, чем раньше. — У меня тоже нет мамы. Она сгорела от лихорадки десять лет назад. У меня остался только отец, хотя он так занят своей работой, что можно сказать его и нет. Но в доме никогда не бывает тихо. Все время слышны перебранки между моим старшим братом и сестрой. Она то ему спуску не дает. Как-то она побила его так, что он ходил с фингалом под глазом две недели и все время жаловался на нее отцу. Больше всего я скучаю именно по ней… она заменила мне мать. Том представил в своем воображении бойкую девочку с ярко-рыжими волосами, которая бьет маленькими кулачками мальчика, а тот кричит на нее и пытается убежать, но в его голову летит маленькая туфля с ее ноги. Сам не замечая этого, Томми начал улыбаться этой картине. — Не волнуйся, Сэми, скоро ты их увидишь, и ты снова будешь слушать перебранки твоей сестры и брата, а отец будет смотреть на тебя с гордостью. Сказав это, он вслушивался в темноту и поняв, что мальчик заснул. Уставший он облокотился о стену. Он смертельно хотел спать, прикрыть глаза на минуту и дать своему разуму и телу заслуженный отдых. Но будить Артура было еще рано. Сосредоточив все свое внимание на звуках и мерном дыхании товарищей, он отсчитывал секунды, а затем секунды превращались в минуты. Он видел рыжие волосы, как через них пробиваются теплые лучи яркого солнечного света. Он хотел видеть ее лицо, но не мог. Его скрывали ее пышные локоны, но он мог видеть ее красивые руки с длинными тонкими пальцами… она играла. Играла на скрипке. Он бы отдал целое состояние, чтобы услышать мелодию, заглянуть ей в глаза. Ее пальцы замерли, опустили смычок, свет померк. Девушка начала поворачиваться к нему лицом. И в сквозь сон он начал слышать ритмичные удары. ТЮК ТЮК Эти звуки он не мог перепутать ни с чем. ТЮК Так как слышал их последние две недели. Это были звуки лопат.