Своим касанием она объединяла звезды. Такова была сила её жизненных уз. Обстоятельства и судьбы переплелись.
Омега
— Прекратить огонь! Прекратить огонь! Тишина опускалась на них медленно, словно легкий снегопад. Сервоприводы и батареи, встроенные в плазменное оружие, постепенно затихали, а перегретый пар с шипением вырывался через вентиляционные отверстия, пока охлаждались внутренние компоненты. Броня и синтетические комбинезоны шуршали, когда их владельцы напрягали мышцы и суставы, скованные напряжением, которое может вызвать только бой. Держа шипящий и раскаленный плазменный ретранслятор подальше от тела, ультра Раэль ’Харум продолжал смотреть поверх своего импровизированного укрытия — перевернутого аэромобиля — на широкую улицу перед собой, пока рассеивались последние клубы дыма, пыли и пара. В воздухе пахло озоном, горелой плотью и мусором, несмотря на все усилия респиратора его шлема. Когда картина прояснилась, стало понятно, что к чему. Расплавленные и обугленные кучи серо-коричневых тел лежали на улице, некоторые поодиночке, некоторые — группами или кучами. Вокруг этих безобразных фигур плавились и кипели проезжая часть и отмостки зданий, испещренные сине-красными плазменными ожогами. ’Харум сжал мандибулы, угрюмо глядя на сцену через герметичный шлем рейнджера. «Будь проклят Паразит». Когда солдаты сангхейли рядом с ним начали передавать друг другу сигналы через коммуникатор шлема, ’Харум свободной левой рукой потянулся к такпаду на правой пластине предплечья и подключился к каналу командования батальона. — Позиция один, доложите о состоянии, — сказал ’Харум. Ответ пришел быстро. — Позиция один. Статус зеленый. Три небольшие волны Паразитов были успешно отражены. Прорывов нет. Двое раненых. — Позиция три, доложите о состоянии. — Позиция три. Статус зеленый. По-прежнему нет контакта с Паразитом. Прорывов нет. Продолжаем удерживать позиции. ’Харум почти незаметно кивнул сам для себя. — Позиция два, — сказал он, — статус зеленый. Значительные силы Паразитов отбиты. Прорывов нет. Ультра сангхейли, его звание в темно-серой броне рейнджера выделялось только белой полосой, проходящей по задней части шлема, сделал полшага назад из своего укрытия и оглядел улицу. Никто не был ранен, но его взгляд остановился на фигуре сангхейли, лежащего на спине, нагрудная пластина доспеха была расколота, и темная фиолетово-синяя кровь быстро вытекала на дорогу под ним. Над раненым расположился на коленях медик рейнджеров, пытаясь забинтовать рану и остановить кровотечение, но ’Харум знал, что это бесполезно. Жизненные показатели солдата, к которым ’Харум получил доступ с помощью нескольких быстрых морганий, показывали, что тот уже мертв. — Один погибший. ’Харум заметил, что его плазменный ретранслятор всё ещё испускает пар, в то время как он уже должен был завершить цикл теплообмена. Он моргнул, и программное обеспечение его шлема послало запрос бортовому диагностическому компьютеру оружия: «ПОВРЕЖДЁН РАДИАТОР». С отработанной точностью он нашел на оружии два рычажка, затем разъединил ретранслятор на две части вокруг прочного шарнира. Радиатор было несложно найти, учитывая, что он раскалился докрасна, и ’Харум аккуратно достал его, а затем выбросил через плечо. Потянувшись к подсумку на поясе, он достал ещё один, установил его на место и собрал оружие. Весь процесс занял менее трех секунд. — Удерживайте свои позиции. Доложите, если Паразит снова вступит в бой или возникнет другая срочная необходимость. — Подтверждаю. — Вас понял. — Коготь, лично, конец связи. — ’Харум закрыл канал и обратил внимание на семьдесят пять — теперь уже семьдесят четыре — сангхейли, десять азари и две пары мгалекголо, которые расположились между преградами из гражданских наземных и воздушных транспортных средств, переносных баррикад из энергетических щитов и кусков крупных обломков, биотически перемещаемых в нужное место. ’Харум бегом направился вдоль строя, проверяя различные группы солдат, отдавая приказы, требуя отчетов или произнося ободряющие слова. — Охладите оружие, проверьте, нет ли повреждений от перегрева. Оружейники, немедленно замените стволы плазменных пушек. Используйте свои пайки с водой, не зря же мы их носим! Второе копье, отлично держите левый фланг. Поддерживайте внутренний огонь! Эва! Возьми ещё трех азари и отбрось тела Паразитов к обочине, мне нужна как можно более свободная линия огня. Вы двое, позаботьтесь о теле Минора ’Надума, найдите место, где его не потревожат, и возвращайтесь на позиции. Как и многое в бою, вся сцена представляла собой организованный хаос — и ’Харум жил ради этого. Именно здесь, на передовой, где границы между жизнью и смертью разделяли только подготовка, навыки и решимость отдельного солдата, его товарищей по оружию и его подразделения, он процветал. ’Харум без сомнения знал, что его собственное подразделение, батальон «Коготь», было лучшим в оперативной группе арбитра, поэтому он и находился здесь в данный момент. На самом деле «здесь» — это три основных перекрестка, которые открывали единственные пути в то место, которое, как узнал ’Харум, называлось «Третьим кварталом Складского района». Ультра сангхейли разделил свой батальон, единственный в своем роде, поскольку его дополняли вспомогательные подразделения азари, на всех трех блокпостах с приказом окопаться, удерживать позиции и уничтожать всех врагов, которые вступят в контакт. В выполнении этой задачи им помогали шесть пар мгалекголо, по две на каждой позиции, и три копья рейнджеров. Сангхейлиос спасают рейнджеры. Неофициальный девиз рейнджеров звучал в его голове, когда он нажимал кнопку, чтобы открыть стратегическую карту театра военных действий на своем такпаде, и моргал, чтобы связаться с командованием. Это был девиз 1-й дивизии рейнджеров Сангхелиоса, единственной в своем роде, и ’Харум гордился ей. Он до сих пор помнил, как будто это было вчера, свой первый день в школе стандартной пехотной подготовки, когда старший инструктор сказал его классу из пятисот сангхейли, что только одному из них, самому успевающему из всего учебного батальона, будет позволено получить место в школе рейнджеров. Это стало его первом успешным заданием. В пехоте они были настолько элитны, насколько это вообще возможно, их можно было отличить по гладкой однотонной черной броне и самым современным системам активного камуфляжа. Броня ’Харума была не такой уж гладкой, она была покрыта громоздкими высокотехнологичными камуфлирующими бронепластинами, которые могли подстраиваться под текущую тактическую потребность пользователя, и была напичкана всевозможным оборудованием и боеприпасами, хранящимися в набедренных, грудных и ножных отсеках. Затем, конечно же, было то, что действительно отличало рейнджеров от любой другой структуры в армии сангхейли — прыжковые двигатели. Два основных реактивных двигателя располагались на спине, а несколько дополнительных для стабилизации — на ногах и локтях, и именно это оборудование позволяло рейнджерам делать то, для чего они были предназначены: вести разведку на передовой. ’Харум видел на своем лицевом дисплее, что к каналу центра управления и контроля подключены десятки коммуникационных каналов, но знал, что его канал будет самым приоритетным. Прибытие Паразита на станцию, известную сангхейли под названием «Омега», удивило их всех. Операция на той замерзшей планете-пустоши, где арбитр отыскал второй Ключ, всё ещё была свежа в памяти ’Харума. Он лично возглавлял отряд рейнджеров и мгалекголо, которые удерживали зону эвакуации сил арбитра, противостоя как штурмовикам «Цербера», так и Паразиту. При воспоминании о двух парах мгалекголо, которые отказались эвакуироваться и сражались до конца, чтобы дать возможность всем остальным успешно выбраться, его желудок наполнился угрызениями совести и печалью. Эти четыре имени были самыми свежими в дневнике, который он вел в своей каюте на «Тени намерения», куда он заносил имена всех солдат, отдавших свои жизни под его командованием. «Теперь нужно добавить ещё одно», — подумал он, глядя, как тело Минора ’Надума переносят в более тихое место временного упокоения. Он, как и многие другие, наблюдал через обзорные экраны за тем, как пять боевых кораблей под командованием арбитра полностью остекловали покрытый льдом и снегом мир своими вентральными плазменными излучателями, чтобы наверняка уничтожить Паразита. Или, по крайней мере, они так думали. В действительности первыми Паразита заметили рейнджеры — ’Харум помнил каждую деталь доклада, который они передали на командный пункт.* * *
Два рейнджера вели разведку с крыш жилых домов, перепрыгивая с одной на другую. Этот конкретный участок огромной станции, жилые кварталы Третьего квартала рядом со Складским районом, был похож на многие другие на станции: его окутывала пелена насилия и паники. Несмотря на то, что арбитр приказал расширить зону влияния своих сил от точки входа на станцию, обширных Центральных доков, это было не совсем простым делом. По логистическим и тактическим причинам силы вторжения сангхейли методично, но осторожно продвигались вперед. Однако это означало, что гражданские Омеги за пределами зоны контроля сангхейли в основном были предоставлены сами себе. Не будучи местом, где царит образцовая добродетель, участки Омеги, внезапно «освобождённые» от гнёта мёртвой Арии и банд наемников, быстро обратились в хаос. Пара рейнджеров прокладывала важные маршруты и дороги для сил вторжения сангхейли, которые должны были следовать за ними в этом конкретном участке станции, Третьем квартале Омеги. Именно в этом квартале, расположенном в самом «низу» станции, находилось большинство производственных цехов и складов сырья Омеги. Рейнджеры продвигались по своим разведывательным маршрутам, придерживаясь крыш, дабы избежать уличного беспорядка, когда старший из пары, измученный сержант и ветеран конфликта на Ковчеге, заметил, что что-то не так. Они только что перешли в непосредственно Складской район, высокие жилые здания сменились низкими, плоскими и разросшимися промышленными центрами и складскими помещениями. Как будто переключили тумблер, какофония шума и движения с беспокойных улиц позади них прекратилась, сменившись чистой, абсолютной тишиной. Сержант был озадачен вопросом, почему беспорядки и мародерство не перекинулись на район складов. В спёртом воздухе станции царила тяжёлая тишина, подобная той, что он помнил по пурпурно-цветущим полям своего дома на Сангхейлиосе перед самым началом сильной бури. Внезапно из зданий и с улиц, словно великая апокалиптическая волна, хлынули извивающиеся массы тошнотворной серо-коричневой плоти и конечностей. В тот момент сержант осознал, что конец близок. Его напарник, рядовой, окончивший школу рейнджеров в самое подходящее время, чтобы попасть на «Тень намерения» до того, как их втянули через пространство и время в этот новый конфликт, обернулся и посмотрел на него, лицо солдата было видно сквозь прозрачный визор шлема. Сержант увидел в его глазах страх, тревогу и неуверенность, которая сковала живот и окрасила лицо в бледный цвет, и задался вопросом, видит ли рядовой то же самое в нем. Тренировка и инстинкты сработали спустя секунду, и пара подняла оружие и начала стрелять через край крыши в реку кошмаров внизу. С таким же успехом они могли бы пытаться повредить крейсер CCS, когда перегретые сгустки фиолетово-синей плазмы брызнули на толпу Паразитов, но они всё равно продолжали стрелять. Сержант установил видео- и аудиосвязь с командованием, пометив передачу меткой «ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ: СРОЧНО». Здание грохотало под ними, когда волны паразитов врывались внутрь, а оттуда поднимались вверх, стремясь добраться до двух новых источников пищи на крыше. Они могли бы попытаться бежать, использовать свои прыжковые джеты, чтобы как можно быстрее вернуться в относительную безопасность дружественных позиций, но дело не только в том, что это не путь рейнджеров, а еще и в том, что сержант знал: если Паразит хоть раз застанет тебя врасплох, от него уже не убежать. Вместо этого он спокойно доложил о местоположении, обстоятельствах и серьезности угрозы Паразита. Затем он вызвал огонь не только по их собственной позиции, но и по всем жилым комплексам Третьего квартала, откуда только что прибыли рейнджеры. Сержант понимал, что приговаривает себя, своего напарника, и сотни, тысячи гражданских к верной смерти. Но этот сангхейли не понаслышке знал, на что способен Паразит… и такой исход был гораздо большим милосердием, чем то, которое мог предложить Паразит. Его просьба была одобрена немедленно, и на стратегическом дисплее сержант увидел, что, похоже, все ударные корабли сангхейли на станции — «баньши», «серафимы», «фантомы», даже некоторые «духи» — устремились к их позиции. Дверь на крышу их здания задрожала — преграда, несомненно, была обнаружена бешеными Паразитами, охотившимися за двумя рейнджерами. На противоположной стороне улицы, на соседнем здании, Паразиты уже извивались по всей крыше, некоторые пытались перепрыгнуть через пропасть между двумя строениями, но падали обратно в море своих сородичей на дороге. Именно тогда сержант понял, что тяжелый, громоподобный гул, который, казалось, сотрясал все вокруг, был не просто неистовым движением форм Паразитов, а низким рычанием и ревом плотоядной толпы. Плазменный ретранслятор замер в его руках, сильно перегревшись от интенсивного использования. Не имея времени на замену радиатора, сержант просто уронил пылающую винтовку на пол. Ретранслятор его напарника постигла та же участь, а в руках рядовой крепко сжимал свой энергетический пистолет. Дверь на их крышу задрожала снова, металл заскрипел и выгнулся, однако, всё ещё сдерживая Паразита за собой. Сержант перевёл взгляд на своё бедро, где на магнитных захватах висели рукояти двух энергомечей. Один — простой и строгий, который был выдан ему рейнджерами, когда он стал сержантом. Другой — насыщенно-землистый металл с белыми надписями. Это был родовой меч его маленького за́мка, и он передавался из поколения в поколение с момента основания много сотен лет назад, прежде чем оказался в его распоряжении. Еыло грустно думать, что это будет последний раз, когда его обжигающие лезвия вырвутся наружу. Сержант вынул оба клинка, затем передал свой личный меч рядовому, стоявшему рядом с ним. Тот принял его, кивнув с нескрываемым уважением. Умереть с мечом в руке было честью, которой мало кто удостаивался. Створка двери для выхода на крышу, наконец, надломилась и отлетела в сторону, а следом на них хлынули желто-серые формы Паразитов, воющие в первобытной ярости и жажде крови. Два энергетических меча ожили, раскаленная плазма двух лезвий засияла последним символом самоотверженности и гордости. Они ринулись вперед, на Паразита, за смертью и славой, как раз в тот момент, когда начали падать бомбы.* * *
’Харума вернул в настоящее звуковой сигнал, когда его коммуникатор подключился к главному каналу центра управления и контроля. «Сангхелиос, спаси их», — обратился он к двум своим товарищам. Знакомый, глубокий и авторитетный голос прозвучал в наушнике ’Харума. — Ультра ’Харум, доложите обстановку. Это был арбитр, и только услышав спокойствие его тона, несмотря на масштабную — а теперь, с появлением Паразита, откровенно лихорадочную операцию, которой он руководил на станции Омега, уровень стресса ’Харума снизился на несколько пунктов. — Арбитр, волны Паразитов атаковали в ближнем бою две из трех наших позиций, с каждым разом они наступают всё более интенсивно. Каков статус на основном направлении? После того, как в результате авиаудара были уничтожены все жилые комплексы Третьего квартала и части Складского района, центр управления и контроля принял решение создать вокруг этой территории настолько непроницаемый барьер, насколько это было возможно. Это решение было принято на основе информации, полученной в ходе углубленной разведки на остальной территории станции, которая показала, что Паразит не был замечен нигде, кроме Третьего квартала. Арбитр предположил, что образцы Паразита каким-то образом выбрались с замороженного мира, который он превратил в стекло, и были доставлены сюда. Возможно, месть «Цербера» за предательство? Возможно, генерал Петровский подстраховался? Как бы там ни было, не существовало на свете ни одного сангхейли, который имел бы больше знаний и опыта борьбы с Паразитом на собственном опыте, чем он. И сейчас арбитр абсолютно точно знал две вещи: подавляющая сила и необходимые действия должны быть применены немедленно и решительно, иначе всё будет потеряно. Пока войска, транспортные средства и припасы перебрасывались на новую оборонительную линию, которую хотел создать арбитр, ’Харум решил проявить инициативу. Он знал, что арбитр, создающий такую большую оборонительную линию, нуждается во времени, и если Паразит атакует вновь, прежде чем они будут готовы, они вполне могут проскользнуть и попасть на остальную часть станции, что было бы наихудшим сценарием. Поэтому он погрузил свои отряды в несколько тяжелых транспортов «Тень», которые временно одолжил у соседнего подразделения, и помчался к последней известной позиции Паразита. Там он занял три оборонительных рубежа, намереваясь временно удерживать их, пока арбитр заканчивал свои собственные оборонительные приготовления. Он не собирался оставаться здесь надолго и ждал от арбитра сообщения об отходе к основной линии. ’Харум знал, что его батальон идеально подходит для временной и интенсивной статической обороны. Прикрепленный к нему взвод рейнджеров обеспечивал разведку и мобильную поддержку. Несколько пар мгалекголо, также прикрепленных к его батальону, будут служить чрезвычайно крепким и устрашающим стержнем его оборонительных позиций. Но самое главное — это азари. С двумя из них, внедренными в каждое из десяти копий сангхейли, наступательные и оборонительные возможности батальона «Коготь» значительно улучшились. ’Харум был первым, кто по-настоящему осознал преимущества биотики, и единственным офицером, который достаточно доверял своим своенравным компаньонам-азари, чтобы позволить им интегрироваться в боевые подразделения. Возможность физически манипулировать окружающей средой и своими врагами таким образом, какую предоставляла биотики, была слишком хорошей тактической перспективой, чтобы упустить её, и он настойчиво убеждал арбитра разрешить азари вступить в основные боевые подразделения. Арбитр отобрал лучших из азари, которых они забрали с той шахтерской колонии, где нашли первый Ключ, тех, кто уже имел военный или боевой опыт, для двух своих личных копий Специальных операций. Что касается остальных, то быстро стало известно, что если вы хотите сражаться и выстоять перед лицом Жнецов или иных врагов, с которыми они столкнулись, нужно обращаться к ’Харуму. ’Харум взял добровольцев из числа шахтеров-азари, от природы одаренных биотическими способностями, но неопытных в военном деле, и подверг их испытанию. Он отгородил один из углов главного ангарного отсека «Тени намерения», чтобы создать импровизированный тренировочный лагерь с полосами препятствий, предназначенными для проверки биотической гармонии сангхейли и азари, и голополем, где можно было испытать реалистичные боевые сценарии, при этом не подвергаясь опасности. Он усердно тренировал и азари, и своих сангхейли, потому что знал: если его батальон хочет иметь хоть какой-то шанс принять участие в бою, они должны быть самыми лучшими. Он, конечно, почерпнул кое-что из своего опыта в школе рейнджеров для своего тренировочного курса. Учитывая характер места проведения тренировок, в его батальоне всегда были зрители, которые наблюдали со стороны, говорили, шептались, судили. ’Харум понимал, что для других сангхейли это было странным зрелищем. Командующий батальоном устраивает тренировочный лагерь в ангарном отсеке военного корабля в военное время, а вокруг бегают синекожие человекоподобные существа вместе с сангхейли «Когтя». Поначалу копья ’Харума колебались, когда им приказали объединиться с подразделениями азари, но эти колебания быстро переросли в восхищение и одобрение после того, как они увидели, на что способны азари. Биотика для защиты, атаки и контроля толпы увеличила боевую эффективность одного копья как минимум в два раза, и это была статистика, с которой не могло сравниться ни одно другое подразделение во всей оперативной группе. Теперь, когда арбитр был под сильным впечатлением, они впервые участвовали в боевом развертывании, и, учитывая противника, с которым они столкнулись, всё шло довольно хорошо. Арбитр говорил с кем-то ещё вне линии связи, но вскоре вернулся к ’Харуму: — Мы почти готовы. Пять минут, затем мы отведем ваш батальон на основную линию. Помните, у вас есть поддержка с воздуха в состоянии готовности. Он кивнул. Пять минут. Они смогут это сделать. — Подтверждаю, я буду ждать ваших указаний. Батальон будет доставлен транспортом, который мы… Ослепительная боль и давление обрушились на голову ’Харума, словно удар молота, и он попятился назад, наткнувшись на обломки аэрокара позади себя. Годы тренировок и боевого опыта почти мгновенно взяли верх. Он оттолкнулся одной ногой от аэрокара и, низко приседая, побежал к своим солдатам, стоявщим позади, с оружием, поднятым навстречу угрозе. В действительности его буквально выдернула к баррикадам одна из азари, которая видела, что произошло, и биотически подхватила его. Он всё ещё находился в режиме боевого автопилота, его органы чувств воспринимали и обрабатывали окружающие факторы ещё до того, как разум успевал реально об этом подумать. В его ухе раздавались сигналы тревоги — его щиты были полностью истощены. Визор его шлема сильно треснул, настолько, что он едва мог видеть через него. В другом ухе высокочастотный статический вой сменился легким потрескиванием открытого канала связи с арбитром. В угловой части его лицевого дисплея, единственной секции, которая ещё работала, диагностическая панель сообщила ему, что его коммуникационный модуль уничтожен. — КОНТАКТЫ! Выстрел. ’Харум, ветеран войны против ККОН, сразу же распознал короткое стаккато докладов. — ВЕДУТ ОТВЕТНЫЙ ОГОНЬ! ’Харум узнал голос старшего лейтенанта, отдававшего распоряжения, и ответ своих солдат в виде вылетающей плазмы. Светло-голубое лицо внезапно заполнило поле его зрения. Это была азари, та самая, которая с помощью биотики затащила его в укрытие. Эва, вспомнил он. — Сэр! Сэр! Вы в порядке? — крикнула, выражая серьезную озабоченность. Она осмотрела его с ног до головы, словно выискивая что-то, затем позвала: — Медик! Командир ранен! «Медик?» — задался вопросом ’Харум. Устав от невозможности видеть сквозь треснувший визор, он потянулся и сорвал шлем, а потом бросил на землю. Выражение лица Эвы внезапно стало гораздо более серьезным. Левая сторона головы ’Харума была влажной, и он протянул к ней руку, которая вскоре покрылась пурпурно-синей кровью. Его кровью. Он ещё раз взглянул на свой шлем, лежащий на земле рядом с ним. Снаряд, который попал в него — очевидно, что-то очень мощное — пробил щиты и вырвал значительный кусок из боковой части шлема. Почти из воздуха рядом с ним появился медик сангхейли, прижимая клейкую компрессионную повязку к большой ране на голове своего командира. Резкая боль от надавливания, которое медик произвел при наложении повязки, подействовала так же эффективно, как погружение в ледяную воду. Он пришел в себя. Медик потянулся за чем-то ещё в своем наборе, но ’Харум прижал руку к груди сангхейли, чтобы остановить его, оставив мерцающий кровавый отпечаток руки на энергетических щитах медика. — Вернись на свою позицию, солдат! Ты тоже, Эва! Звуки, цвета и запахи битвы снова нахлынули на него. К этому времени его энергетические щиты зарядились на шестьдесят процентов, но не могли вернуться к полной мощности из-за нарушения герметичности, вызванного снятым шлемом. Он впервые взглянул через баррикады на улицу, где то и дело вспыхивали выстрелы и разлеталась плазма, и его глаза расширились. Паразиты вновь атаковали, и на этот раз они были вооружены. Азари батальона возвели биотические барьеры для отражения снарядов, и по ударным волнам, прокатившимся по ним, ’Харум понял, что интенсивность огня была огромной и по крайней мере в два раза превосходила их собственную. Паразитные формы заполнили улицу, но в отличие от прошлой атаки, они не бросались на баррикады, пытаясь вступить в ближний бой. Каким-то образом за время, прошедшее с последней атаки, Паразиты приобрели координацию, необходимую не только для распознавания и использования дальнобойного оружия, но и для применения тактики. ’Харум наблюдал, как плазменный огонь сангхейли поражает и сжигает одну форму Паразита за другой, как снаряды топливных стержней мгалекголо рассекают рой, но Паразиты всё равно продвигались вперед. Они маневрировали быстро, но, казалось, с продуманными движениями, координируя исходящий огонь, и каждая падающая форма заменялась другой, когда они продвигались вперед. Это было нехорошо. На Ковчеге ’Харум сражался с обоими видами Паразитов. Паразит, который не знал ничего, кроме желания насытиться, и пытался удовлетворить это желание самым прямым, физически жестоким, и личным способом. Это были те, кто бросался на вас, размахивая сломанными конечностями и скрежеща пастью, завывая свою ужасную песнь. С ними было проще иметь дело, потому что они были предсказуемы. Другой вид Паразита, тот, который подбирал оружие, умел использовать его с удивительно смертоносной эффективностью и работал вместе с другими формами Паразита на уровнях подразделений. Это были те, кто заставил ’Харума задуматься, те, кто были чрезвычайно опасны. Сочетание природной агрессивности, жесткости и прямоты поведения основных Паразитов с грамотным и цельным тактическим и стратегическим мышлением было чрезвычайно опасным. По этой причине арбитр остекловал всю ледяную планету, на которой они впервые столкнулись с ним. Ему нужно было срочно поговорить с центром управления и контроля. ’Харум покрутил головой по сторонам в поисках своего старшего лейтенанта, у которого, как он знал, в шлеме был установленен такой же коммуникационный набор, как и у него. Он нашел его примерно в тридцати метрах ниже по улице и устремился к нему, попутно раздавая команды своим солдатам. — Не прекращайте огонь! Продолжайте! Держите эти биотические барьеры как можно дольше! ’Харум сразу же заметил, что его солдаты поднялись на ноги, видя, что их командир снова в строю, несмотря на ранение. Многие видели, как его ранили, прежде чем им пришлось обратить свое внимание на атаку, идущую с фронта. Он подошел к своему старшему лейтенанту, который менял радиатор на своем плазменном ретрансляторе. — Лейтенант! — прокричал ’Харум сквозь какофонию боя. — Мне нужен ваш коммуникатор! Облаченный в красную броню офицер бросил на своего командира обеспокоенный взгляд, и это не было связано с пропитанной кровью повязкой, покрывавшей левую сторону головы ’Харума. — Сэр, связь пропала. Думаю, нас глушат! ’Харум удивленно моргнул, осознавая, насколько плохой была эта новость. «Глушат связь? Но когда Паразит научился так делать?» Теперь их связь с командованием была утрачена, как и возможность вызвать подкрепление. Они даже не могли вызвать транспорты, которые находились в трехстах метрах позади. Однако они не были беспомощны. ’Харум, как и многие профессиональные солдаты, знал, что, каким бы совершенным и хорошо продуманным ни было оборудование, всегда существует вероятность поломки. Он потянулся в отделение на поясе и достал небольшой, специально модифицированный энергетический пистолет. Он направил его прямо вверх и нажал на модифицированный курок двумя пальцами вместо одного. Большой шар потрескивающей красной плазмы устремился в воздух, высоко над напряженным наземным боем и над трех- и четырехэтажными крышами складов, производственных предприятий. Через несколько секунд два зеленых снаряда плазмы также появились в воздухе, по одному с каждой из двух других оборонительных позиций батальона «Коготь». Итак, Паразит атаковал только его позицию, пытаясь подавить их количеством. Проблема заключалась в том, что это срабатывало. ’Харум быстро осознал, насколько неприемлемой становится ситуация. Несмотря на то, что его хорошо обученные солдаты поливали противника огнем, общая масса Паразитов была близка к тому, чтобы стать непомерной. Только благодаря биотическим барьерам азари, которые быстро ослабевали по мере продолжения атаки, они оставались в бою и могли вести эффективный ответный огонь. Когда эти барьеры исчезнут, и на солдат за баррикадой хлынет чистый поток Паразита, пройдет совсем немного времени, прежде чем солдаты будут подавлены. ’Харум чувствовал себя тактически беспомощным. Невозможно было удержать позицию, невозможно было отступить, невозможно было выйти на связь и вызвать подкрепление или даже нанести авиаудар по их собственной позиции, как это сделали те два рейнджера. Поэтому он сделал единственное, что мог. Подойдя к баррикадам, ’Харум поднял свой плазменный ретранслятор, навел прицел на Паразита и выстрелил. Этот Паразит держал в раздвоенной и сломанной руке большую, громоздкую на вид винтовку — возможно, это была та самая винтовка, которая чуть не убила его шестьдесят секунд назад. Он наблюдал, как голубой огонь из его ретранслятора мгновенно испепелил восемьдесят процентов массы тела Паразита, а оставшиеся двадцать процентов рухнули на землю. Не успел ’Харум и глазом моргнуть, как эта форма сменилась той, что стояла за ней. Он навел прицел на другую цель, но остановился, услышав позади себя один из самых безошибочно узнаваемых звуков — низкочастотный вой и гул антигравитационных двигателей «фантома», а за ними — рев истребителей-бомбардировщиков «Баньши». ’Харум даже не обернулся, чтобы посмотреть и убедиться, он просто прокричал: — ПОДКРЕПЛЕНИЕ ПРИБЫЛО. Улица перед баррикадой ’Харума взорвалась в сверхновой вспышке огня и плоти. Тепло и ударная волна от взрыва отбросила всех за укрытия, и в подтверждение их подготовки и дисциплины, его солдаты вернулись в строй в считанные секунды. Авиаудар нанес реальный ущерб атаке Паразитов, но ’Харум всё ещё видел, как уцелевшие формы перегруппировались в паре сотен метров дальше по улице, желая возобновить атаку. Однако двести метров было вполне в пределах досягаемости оружия его солдат, и без каких-либо указаний с его стороны они возобновили стрельбу сквозь медленно рассеивающийся дым и пламя, оставшиеся после авиаудара. Всего шесть «фантомов» опустились на землю за оборонительной линией ’Харума, но только два начали высаживать солдат. Он мог сразу определить, кто они, по их гладкой, черной броне. Спецназ. Он увидел, как почти два десятка бронированных сангхейли и шесть таких же бронированных, но меньших по размеру азари выскочили из своих «фантомов», чтобы заполнить бреши в рядах, увеличивая объем исходящего огня. Один из сангхейли в черной форме бежал прямо к нему, и ’Харуму не понадобилась программа «свой-чужой» в его поврежденном и выброшенном шлеме, чтобы понять, кто это. — Арбитр! — Ультра ’Харум! — сказал он, отчетливый голос по-прежнему звучал ясно, несмотря на близкие звуки боя вокруг них. — Мы отводим ваш батальон назад. Пусть твои солдаты двигаются к «фантомам», мы прикроем ваше отступление, а затем последуем за вами. — Две другие позиции? — Другие позиции уже покинуты. Главная оборонительная линия сформирована, и начнет медленно сжиматься, чтобы лишить Паразитов пространства для маневра. — Как вы узнали, что нас атакуют, когда наша связь глушится? И как Паразит вообще глушит нас? — Дроны. Мы следили за вами всё это время и знаем о глушении. — Но почему вы здесь? Разве вы не должны вернуться в командный центр? — Больше никаких вопросов, ’Харум. Просто слушай и выполняй мои приказы, — сказал арбитр, явно не желая терять время. — Паразит обретает такие возможности и координацию только тогда, когда развивается Могильный разум, и у нас есть достоверная информация о том, где он может находиться. Моя команда отправляется туда, чтобы уничтожить его до того, как он достигнет критичной активности и выпустит споры Паразита в атмосферу. Собери своих солдат и немедленно отступай на назначенную позицию на главной линии. Судьба всей станции зависит от нашей оперативности. С этими словами он устремился к баррикадам, присоединившись к остальным силам специальных операций. ’Харум уже собирался объявить отступление своим солдатам, но тут он заметил то, что, должно быть, пропустил в суматохе событий. Там было не шесть азари из отряда специального назначения, а только четыре, и ещё два человека со странной броней и оружием, которые он не узнал. Кто они? Почему они были с арбитром? Он увидел, как один из людей, женщина, запустила клубящуюся биотическую сингулярность вниз по улице с огромной скоростью, и гораздо большей жестокостью, силой и мощью, чем всё, что он видел от азари своего батальона. Но больше всего его заставило задуматься осознание того, что он видел не двадцать сангхейли из отряда специальных операций, а девятнадцать. Другая фигура в группе арбитра, такая же крупная и высокая, как и окружавшие его бойцы спецназа сангхейли, была облачена в угловатую броню, внушавшую страх даже таким опытным сангхейли, как он сам, и вела размеренные, меткие выстрелы из гладкой серебристой винтовки. Это был демон. Спартанец.