Ночь перед боем

Звенящая тишина съедает своим непривычным спокойствием, шум не прекращает мучать уши, хотя скорее это остатки пережитого ужаса в голове. Два молодых человека медленно передвигаются к спальной комнате, находящейся на втором этаже, глаза слипаются, как и шаги с каждой секундой становятся всё более скованными, словно передвижение ног раз за разом приближают их к полному истощению, словно ещё мгновение, и они упадут. Мысли и разум остались там, в изнанке, куда завтра им придётся отправиться, продолжая исследовать свой путь, в погоне за спокойной жизнью в будущем, если им вообще позволено жить спокойно после стольких лет мучений. Стиву лишь на руку, что именно сегодня родители решили отлучиться в гости ‘любимых’ родственников, в честь дня рождения матери его отца. Харрингтон давно был посмешищем собственных родителей, потому и удивляться на то, почему же ему даже не предложили навестить бабулю вместе, совершенно нет сил. Хотя будьте уверены, Стив бы отказался. Невпопад Харрингтон вспоминает, что домой он пришёл не один, когда доходя до своей комнаты и забирая чистую одежду со шкафа слышит, как скрипит кровать сзади под весом Эдди. Невольно дергаясь, Стив туловищем оборачивается назад, чтобы увидеть Мансона, который закинул руки за голову, закрыв глаза. Комната была простой и в то же время уютной: редкие плакаты с любимых фильмов Харрингтона, патефон на тумбе рядом со шкафом, как у истинного приверженца раритета, а к нему же сразу и маленький шкаф, что полностью наполнен плёнками. Стол у окна с беспорядком на нём, бежевые обои и коричневая мебель, кровать посередине комнаты, которая отнимает большую часть помещения и стул, что, по всей видимости, когда-то был предназначен к столу, стоит, полностью заваленный одеждой. Наверное, это всё можно объяснить ленивостью Стива. По крайней мере, на полу нету носков — слабо ухмыляясь, отмечает Эдди, слишком истощенный, чтобы сказать это вслух. Он отметил бы ещё несколько моментов с расспросами у Харрингтона, ведь, чёрт возьми, когда ещё у него появится возможность вот так просто побеседовать с бывшим королём старшей школы в его же комнате? Когда ещё он найдет время разглядеть музыкальный вкус этого мужчины или в шутку отметить насколько у него в комнате ‘просторно’, ссылаясь на одежду, раскиданную по полу? — Долго ещё валяться будешь? Тем более что ты целиком и полностью измазан в этом дерьме, — Немного перекривившись, вяло произнёс Стив, взяв сменную одежду на двоих, — Давай, ночь не такая длинная, а нам надо набраться сил для завтрашнего дня, или, по крайней мере, принять ванную.-Харрингтон указывает рукой на свои раны, намекая на то, что они всё ещё болят. ::: Ванна набирается за пятнадцать минут, и за это время Эдди успевает, хотя и не без шипения Стива, но обработать все раны, насколько это вообще возможно. Они оба не знали, можно ли было окунаться с такими ранениями в горячую воду, но Харрингтон был настолько уверенным, мол —"Если я уж умру от чего-то, то точно не от горячей воды которая просочилась мне в тело. Да даже если так, я уже не так сильно уверен в том, что этот ‘завтрашний день’ вообще для нас всех наступит."— Убедительно, думает Мансон, закатывая глаза. — С тебя хватит, Харрингтон, залезай, пока не передумал. И не смей жаловаться на боль, в таком случае. Замотаю бинтами когда выйдешь. Стоило воде полностью окутать два тела, как Эдди понял, насколько неуместной была вся напыщенная задорность, что он излучал последние тридцать минут. Руки тут же обожгло, видно не заметил, как летучие твари расцарапали всю область возле запястьев, особенно потрепало внешнюю часть руки, ладони. Разглядывая свои раны Эдди и не заметил, как Стив томным взглядом уставился на него, переходя глазами от намокших кончиков волос до ладоней, которые Мансон держал раскрытыми пред собой. Его глаза выражали одновременно разочарование с пустотой. — Что? — совсем нехотя спрашивает Эдди, разрывая тишину со звуком колыхания воды под такт движений парней. Харрингтон, на удивление, не дёргается даже немного, продолжая вглядываться в ладони Мансона, чтобы в следующую секунду, опуская руки с собственных коленей, а соответственно и голову с них, взять ладони Эдди в свои. — Если честно, мне просто страшно, что с каждым годом всё больше и больше людей умирают. Больше людей узнают об этом чёртовом нечестивом параллельном мире и смешивают свои повседневные жизни с нашими, буднично готовыми переживать весь этот кошмар вновь, — ладонь Мансона в руках Стива постоянно поглаживается, Харрингтон вырисовывает известные лишь ему рисунки своим пальцем по ладони, видимо слишком ушедший в свои мысли, чтобы оценить насколько нетипичным является для него такое поведение.- Мы не побеждаем, Эдди. С каждым годом монстры становятся всё более тяжелыми, а силы Оди потеряла в последней схватке, когда якобы сгорел мол. Я боюсь. Что, если у нас больше не будет сил? Если я не смогу больше быть полезен? Чёрт, да никто из нас не готов к грёбанному вымиранию человечества, сколько не притворяйся. Если предыдущее молчание казалось комфортным, словно в этой маленький комнатушке они защищены от всего мира, то с речью Стива они вернулись в их мир: на Землю, которая терпит сильнейшие изменения из-за людей, что возомнили себя слишком способными, чтобы руками маленького ребёнка открыть для себя новый проход. Так сказать, что посеешь, то и пожнёшь — Разжигая ненависть и травмы среди детей, которые не знают родительской любви, учёные, наивно думая, что смогут противостоять сильнейшим, навлекли проклятье не только на себя, но и на весь человеческий народ, не в зависимости от того, способен ли ‘жертва’ противостоять своему ‘обидчику’. — Вот же, чёрт побери, — запоздало реагирует Мансон спустя пару минут размышлений, наконец, придумывая что ответить, опуская голову так, что его лоб соприкасается с руками Харрингтона и самого Мансона. Тяжело выдыхая, приходится продолжить речь, — Пожалуй, сегодня лучше сосредоточиться на том, чтобы, цитирую: «Набраться сил для завтрашнего дня, или, по крайней мере, принять ванную». Его резко передёргивает от сдерживаемого адреналина, и как только волна дрожи проходит, что занимает ещё шестнадцать секунд молчания, Эдди поднимает голову и берёт ближайший шампунь в руку, махая им перед лицом Стива. Сегодня ночью тот словно в трансе. Харрингтон понимает всё без слов, опускаясь чуточку ниже и выпуская ладонь Мансона, погрузившись на секунду в воду с головой. Впервые их колени случайно соприкасаются, и как только Стив выныривает из воды, то быстро и сконфуженно кидает взгляд на Эдди, который в ту же секунду чувствует, как на его щеках выступает тепло, и он сам не может понять: Почему он, будь проклят этот блядский день, раньше не подумал, даже на мгновение не словил мысль, что это чертовски странно — мыться в одной ванной с другим парнем. Не разрывая зрительного контакта Мансон словно проверял — всё ли остаётся в порядке, даже после того как Стив явно осознал в какую аферу они случайно попали. Часто моргая, Харрингтон смотрел в глаза Эдди словно впервые, одним лишь взглядом выражая что-то между облегчением, что его ещё не выгнали отсюда, и восхищением. Только Мансон не мог понять, чему Стив восхищался. В какой-то момент Харрингтон и вовсе теряет смущение, сдавленно хихикнув. Эдди вопросительно поднимает брови, явно сбитый с толку такой последовательностью эмоций. Харрингтон тыкает рукой в коробку от шампуня, что ‘кучеряшка’ сжимал в своей руке на протяжении всей этой сцены, намекая на то, с чего всё начиналось. Мансон переводит взгляд на шампунь, потом на Стива, сопровождая это всё лицом, говорящим за него: «Я больше в жизни не хочу предлагать кому-нибудь свои услуги мытья головы». Выдавливая немного шампуня на руки, Эдди наносит его на корни, удивляясь тому, насколько у Стива мягкие волосы, даже когда они мокрые и полностью в непонятной слизи с примесью паутины, которая так или иначе полностью запуталась в его волосах. Харрингтон, по всей видимости, в полной мере наслаждается своей участью, словно награда этого дня, время от времени закрывая глаза. Когда Мансон справляется с шампунем дважды, отлично помассировав кожу головы, и смывая шампунь с волос, Стив немного разочарованно открывает глаза, рефлекторно наклоняется вперёд за руками Эдди, почти прикасаясь с ним носом. Необычайностью сегодняшнего дня Мансон будет дивиться ещё долго. Харрингтон не особо осознает, что им тогда управляло. Он не отдавал отчёт своим действиям, ссылаясь на усталость и некую благодарность за сегодня. На желание отплатить чем-то Эдди, за весь день, словно тех слов благодарности, что он произнёс в изнанке, не хватало. Но что уж говорить, Стив просто сократил то маленькое расстояние между ними, коротко чмокнув Мансона в губы. Как только Харрингтон немного отстраняется, он прикасается к собственным губам пальцем, в то время как Эдди выглядит удивленным и испуганным, словно кто-то мог украсть этот момент. В прочем, Мансон колебался лишь с минуту, вновь заглядывая в глаза Стива, немым жестом пытаясь сказать, что ищет в этом насмешку и подвох. Но Харрингтон не смеялся, да и никогда бы не стал шутить над таким, максимально серьёзно глядя в ответ. Как бы то ни было, сомнений Эдди хватило на добрых тридцать секунд, пока он напряженно смотрел из глаза в глаз напротив, явно размышляя. Как только Мансон, кажется, нашёл для себя устраивающий ответ происходящего, то быстро приблизился в ответ, меняясь местами, но сохраняя предыдущие положение, поцеловав в губы Стива, также быстро отстраняясь. Кажется, Эдди снова забыл, зачем здесь находился, поэтому взял с бортиков ещё и гель для душа, молча меняя с рук Харрингтона шампунь на гель, окуная свою голову в воду. На это время, кажется, забывается весь страх, забывается, насколько грязными и раненными они были с изнанки, насколько испуганными и уставшими. Проделывая всю ту же систему, что Эдди проделал со Стивом, один смотрит на второго как будто пытается поймать и удержаться за мимолётно беззаботный момент, тихо посмеиваясь каждый раз со своей глупости. Наконец, полностью отмывшись от всего дерьма, Мансон чувствует невероятное облечение, стоит им двоим выбраться из ванны и переодеться в пижамную одежду, в виде растянутых футболок и обычных ночных бридж. Почистив зубы, а Эдди лишь хорошо полоскает горло и рот с помощью зубной пасты и воды, они оба выходят из ванны, не забыв забинтовать рану Стива, чтобы всё было в порядке. ::: Комната Харрингтона встречает отрезвляющей свежестью, вместе с ощущением счастья уходит и бодрость. — Вы уж простите, но спальных мешков либо раскладушек у нас нет, да и лежать осталось от силы часов пять, так что прошу располагаться на этой невероятно удобной, двухместной люксовой кровати, — радушно расставляя руки в качестве приглашения, Стив убирает верхнее покрывало с кровати, на котором как раз таки лежал Эдди. Повесив на одну руку одеяло, он приглашает Мансона в кровать другой, словно дворецкий. — Спасибо, Преподобный Стивен Харрингтон, что снизошли и великодушно отделили для меня целую половину кровати, я буду помнить Вашу доброту вечно, — наигранно величественно, в тон Стиву, отвечает Эдди, принимая приглашение. Устраиваясь на кровати, Мансон ложится спиной к окну и лицом к Харрингтону, который выключает свет, чтобы лечь рядом, накрывая их двоих вторым, чистым одеялом. В который раз за вечер тишина окутывает тела, и это настолько заслуженно и желанно, что Стив не сдерживается, делая огромный выдох, наконец, забыв обо всём, что его пугает, полностью. — Эм, я знаю, что это может прозвучать странно, но, — тихо начинает Харрингтон, тут же запинаясь. Честно, для него давно перестала иметь смысл вся идея медленной и долгой влюбленности, осознания себя, Харрингтон так много варился в этом, что особенно сейчас, после начала всех этих ужасов с Векной, он так устал, что просто хотелось провести несколько часов с человеком, который кажется комфортным.- Кхм, как же передать… я понимаю, что это слишком много и, возможно слишком быстро для того, чтобы просить тебя о чём-нибудь… — Боже, Харрингтон, переходи к сути, — нетерпеливо перебивает его Эдди, внутри ощущая, как сердце необъяснимо странно пропускает удары, а он сам пытается разглядеть глаза Стива в темноте. Внутри всё переворачивается, пока Харрингтон опять покашливает. — Я, эм, могу тебя коснуться? — ещё тише прежнего спрашивает Стив, что заставляет Мансона задуматься над самим вопросом, пока он опять заливается сдавленным смехом, переворачиваясь на спину. Харрингтон чувствует, как в горле пересыхает, как грудь вздымается немного быстрее прежнего, и как он смотрит на Эдди, привыкши к темноте, которого освещает лунный свет с окна. Мансон выглядел так завораживающе, что Стив и не придал хихиканью значения, выжидая ответа. — Конечно, да я и не видел, чтобы ты задавался похожим вопросом немного ранее, в ванной, — с улыбкой говорит Эдди, возвращаясь обратно на бок, подложив руку под голову. В ту же секунду Стив медленно касается лица Мансона, очертив его форму, проводя большим пальцем по бровям либо дрожащим, закрытым векам, когда пальцы направлялись к глазам. Харрингтон медленно переводит руку в мокрые волосы, в область затылка, чтобы притянуть его ближе, обнимая второй рукой торс; вокруг веет запах собственного шампуня, коим они сейчас оба пропахли. Эдди думает, что в жизни не слышал, чтобы из-за Мансона у кого-то так сильно колотилось сердце, прижимаясь к груди Стива в ответ, спокойно выдыхая, почувствовав, как он продолжает гладить волосы Мансона, иногда закручивая длинные концы волос на пальцах. В ту ночь они отдали много непривычной нежности друг другу. В ту ночь Эдди открыл для себя две вещи: Сентиментальность это не так уж и плохо, а Стивен Харрингтон — самый нежный и чувствительный человек из всех, что когда-либо встречал Мансон. Такой невербальной поддержки и принятия он, вероятно, ещё никогда не видел; Да Эдди и не знал, что такое радушие может на него повлиять как горячая вода на лёд.