По пустым улицам, сквозь тишину

— Ты далеко? — Раздаётся за спиной тихо. Серёжа вздрагивает, оборачивается. Олег стоит на пороге спальни и жмурится от тусклого жёлтого света лампы. Весь растрёпанный и помятый. Сонными глазами смотрит на Серёжу, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. — Нет. — Глухо произносит он, – прогуляться решил. — В два часа ночи? — Хриплым голосом вновь спрашивает Олег. Серёжа жмёт плечами. Для Серёжи время значения не имеет. Он слишком привык жить в своём, обособленном от остального мира ритме. — Не могу заснуть. — Почему? — Не из-за кошмаров. Просто не хочется. Хочется… проветриться. Он неуверенно отводит взгляд в сторону окна. За стеклом тьма в которую неконтролируемо манит окунуться. Олег встряхивает головой, прогоняя усталость. — Хочу с тобой. Серёжа думает, что нужно сказать ему остаться. Думает, что нужно сказать ему ложиться и ни о чём не беспокоиться. Думает, сказать что это ни к чему, потому что он в силах выйти на улицу один. Но вместо этого он кивает. — Пойдём. Олег собирается быстро, за минуту. Только что был в шортах, и вот уже стоит в куртке, наматывает шарф. Открывающему дверь Серёже кидает лежавшую на комоде шапку. — Надень. Шапка приземляется на его руку, но соскальзывает на пол. — Там не холодно. Шапка дурацкая, синяя, с вышитой на ней бессмысленницей из латинских букв. — Надевай. Серёжа обречённо вздыхает, но шапку поднимает и покорно натягивает на уши. Она колется где-то на затылке, но он не обращает внимания. Едва слышно они захлопывают дверь съёмной квартиры, которую взяли на время, пока не убедятся, что об их тайно приобретённом недавно особняке на окраине Питера никто не знает. Идут по слабо освещённой парадной, безмолвно, призраками скользя по крутым лестницам, прячась от невидимого взгляда похороненных под слоем пыли узорчатых силуэтов со стен. На улице холодно и безлюдно. Небо вдалеке подёрнуто светлым розовым заревом городских огней. — Куда мы? — Уточняет Олег. — Прямо. Серёжа идёт впереди, куда-то уверенно шагая, Олег следует за ним. Дома мелькают мимо, убегая за спины, сменяются деревьями и детскими площадками. Серёжа не оборачивается. Руки начинают замерзать. «Нужно было купить перчатки» — понимает Олег, пряча ладони в карманы. Они в городе всего сутки. Как прилетели, сразу отправились купить себе вещи по погоде, но слишком уж привыкнув к жаркому солнцу Мексики, после долгого отсутствия недооценили промозглость серого Питера. Очень хочется вернуться в теплую кровать и лечь спать. Но Серёжу оставлять не хочется. При любом выборе, тот всё равно всегда в приоритете. Так что Олег послушно движется дальше. Под ногами хрустит лёд в асфальтовых ямах. Они проходят несколько перекрёстков, и идут в переулок. В очередном дворе приостанавливаются. Серёжа над чем-то думает. Олег стирает задубевшими пальцами иней с маленькой берёзы. — Куда мы идём, Серый? — Бросает в тишину, едва ожидая ответа. Серёжа коротко кивает на собственные умозаключения, снова двигается с места, и, как и ожидалось, не отвечает. Только выйдя на промёрзшую дорогу у набережной у Олега в памяти начинают воскресать смутные картинки прошлого. В морозном воздухе клубится выдыхаемый пар. Над рекой стоит белый смог. Серёжа наконец-то оборачивается. — Помнишь? — Да. — Тебе здесь нравилось. — А тебе нет? — Мне нравилось там, где со мной был ты, — Серёжа протягивает руку Олегу и берёт его холодную ладонь в свою, — не замёрз? Олег замёрз, но уходить не торопился. — Нет. Они медленно бредут вдоль реки, вокруг ни души, и кажется, как будто они абсолютно одни в целом мире. — Я приходил сюда. Один. Тогда, когда ты уже уехал, а я вернулся из Москвы, — останавливается, — часто. По-началу. Это не самое ассоциирующееся с тобой место, у нас были и лучше. Но мне нравилось гулять здесь. И я не мог не думать о тебе. Ответить Олегу нечего. Он только сжимает чужую руку, спрятанную в его кармане сильнее. — Думал о том, что хотел бы ещё хотя бы раз оказаться здесь с тобой. Потом перестал думать, потому что перестал верить, что мы снова встретимся. — Но теперь мы здесь. — Теперь мы здесь, — эхом повторяет Серёжа и заглядывает в глаза напротив. Видит, как ярко они блестят. Он так беспокоился, что стоит им вернуться в Питер, всё снова станет запутанно и сложно, что они снова отдалятся, что снова начнут рваться по швам. Делать выводы, произойдёт ли это в итоге — ещё рано. Они только ступили на этот путь. Но он перестаёт бояться. Потому что глаза Олега так ярко блестят. Серёжа порывно тянется к нему и целует. Где-то вдалеке раздаётся полицейская сирена и шум автомобилей. Но им так наплевать, они даже не слышат. Наверное, случись такое что все люди исчезли бы на сутки кроме них двоих, они бы этого и не заметили. С той секунды, как Серёжа вновь впервые коснулся Олега, по-настоящему, по-взаимному, без чувства гнетущей вины, без страха быть отвергнутым, с той самой секунды — всё вокруг переставало существовать каждый раз, когда они были вместе. Как цветы тянутся к солнцу, так они, как заколдованные тянулись друг к другу. Опять и опять. От этих чувств будоражило, пробивало до мурашек и согревало в тысячу раз сильнее, чем дневным светом. — Дай немного отдышаться, — просит Олег, с трудом отстраняясь. Серёжа не позволяет ему отодвинуться, обвивает руками и утыкается носом в ямочку на щеке. Олег не может спрятать улыбку. Они оба замирают, не двигаясь, только мелко дрожа от накатившей эйфории. Серёжа вдыхает морозный воздух вперемешку с запахом Олега и внутри него взрываются фейерверки. — Хочу курить, — через пару минут признаётся Олег. Сёрежа только фыркает и прячет лицо за шиворот его куртки. Олег пожимает плечами и достаёт пачку сигарет. Покурить долго не удаётся, пальцы слишком быстро замерзают. Он выбрасывает наполовину скуреную сигарету и треплет устроевшегося на его плече Серёжу. — Не спать. — Я не сплю, — отвечает тот, нехотя отцепляясь. Заряд вспыхнувшей в нём энергии почти исчерпался. — А хочешь? — Теперь, пожалуй, да. — Может, домой? Серёжа оглядывается на покрытую льдом реку, на розоватый горизонт. В уставших глазах всё плавится и рисуется разводами масляных красок по холсту. — Завтра сюда сходим? — Да. И не только завтра. Можем ходить сюда хоть каждый день. Если захочешь. — Можем… — Пошли домой. Они идут рука об руку, по пустым, тёмным и таким знакомым улицам, и Серёжа с переполняющей его теплотой признаёт, что после стольких лет они и вправду снова обрели дом.